Сейчас нянями можно устроиться прилегко. Яко есть к сему талантности и поспособности. Работа интуиционная, в принципе все самому догадать возможно. Тут главное чистая инстинктоподача и сердечность.

Про Угомона, много разных сказостей знается. А вот Левушке, няня Наташа, сказывала завсегда одно и то же в одинаковом стиле и характерности. Угомон, у нее имелся невысоким, гномистым существошей. С огромной обросшей корнями сумкой и страшно воной, он летает по городам и селам, и деревням, заглядывая в окна где живут мальцы. Какие из них неслушны, вредноносны, не спящие он хватает заковыристой рукой за бок и кладет в сумку. Угомон, бородастый, злой и хриплый, молчаливый и резкий, косодрыгий в темно синем плаще, украденного ребенка, тащит к себе за туманы, пущу сумерков, за машистую реку и незапамятный лес. А чтоб, не гореть потом, по-пожее, в адском полыме на огненной сковороде не поджариваться, Угомон заменяет сворованного детворенка на нового. Такого же самого с виду и в параметростях , но только послушного и спокойного.

Ко всем таким угомонистым вещам, Левушка, относился спасительно. Но при встречи обещал ничуточки не пугаться, а даже наверно напротив как ни будь уязвить этакого ворюгу. Наташа же на сие отвечала просто и лаконично, как следует отвечать няням «нуу да, конечно, так все думают».

Леве очень часто снились глупые сны, и он по краткоростию своему и надобно засечь, какой то исконно славянской духасти относился к ним философски и жуть как хитро смотрел на няню, заинтригованную названием. «Что сегодня тебе снилось?» справлялась Наташа по утру заставляя Льва снова переключиться на нее от родителей, пришедшую с мороза, краснощекую, обстиранную и пахнущую чужой квартирой. « две безногие женщины и надувной матрас» нехотя признавал Лев. « Да, и что же они делали» продолжала аккомодацию няня, разматывая с простуженной шеи черный вязанный шарфец. Только дальше Лев ничего и не отвечал. Сон про « синих поросят которых сама она законсервировала в банки» заинтересовали Наташу больше всего. В ее настоящей жизни, не этой со Львом а той самой, через десять остановок, намечались не малые переменности, которые уже, еще не затеявшись вываливались из ее боков, всякими глупостями. И яко же, появление ее во снах безвинного детя, рождали уверенности в каком то не понятном ни то даровании, ни то закономерном явлении в жизни детей до семи, видеть грядущее. Возможно, думалось ей во врем утреней прогулки, это какой то знак, то мне нужно подождать и не покупать ту квартиру на Грушевского, Диме с Томаркой. А то они как те поросята будут там. Синие - значит холод. Не пойдет, подожду других вариантов.

«Если ты меня не будешь слушать, Угомон заберет тебя. Ну, на конец таки, что я делала у тебя сегодня во сне?» Лев закусывал губки и кокетливо смотрел в другую от Наташи сторону. Няня скривилась, если бы это был ее личный мальчишка, она нашла бы как приструнить его и выдавить то, что ей интересно, но лупануть Льва она не могла.

Это были первые заморози. И два воробья как будто калечные скользили почему то по луже. Конечно же по доброму, Наташа должна была остановиться и дать Левику хорошенько понаблюдать за таким концертиком, но она имелась несколько обиженной на мальца и потому даже не провела взглядом. А Лев всего заметить не как не мог, все его внимательности устремлялись на будку где продавщица в синем напузнике с отвращением смотрела на спелые «заварные» и на «корзинки» и на «ромашки» с розовым идентичным с белым по вкусу белковым кремом. Там они обычно всегда останавливались, и Левушка выбирал какой ни будь образец, а то и два, а его няня говорила с продавщицей о всякой всем известной тягомотине.

Аппетит лев нагул отменный. Здорово пообедал и повелся в спальню. В окно дул холодный ветер. Сперва, он нагнал в город со свалки дурных темных туч, которые толкались и не знали то им дальше делать. лева обрадовался, то теперь он дома, и что на нем теплый хлопковые колготки, пахнущая мамой, да и всей ихней квартирой постель, и в ней он в тепле и сытости сейчас хорошо поспит. А когда проснется, будет шуметь дождь, и останется всего лишь час до родительского прихода. Его он проведет на подоконнике наблюдая за соседями, которые совершенски мокрые тащуться по-хаткам. Глазки потихонеку начали слипаться. На кухне зашумел чайник, и Лев снова пробудился. Ветер усиливался, и рывками срывался уже не только в окно но и по всему двору. Чья то машина запищала от такого. Левик подорвался и на немного вялых от расслабленности ногах почапал к подоконнику поглазеть ья же машина выдумала так громко вопить. Ему показалось странно, что няня не заглянула к нему, как обычно это делала заслышав шум. Подоконник был холодный для теплых прямо с пастели принесенных локотков, который Лева облокотил, вылезши на табуретку. Машина была не местная. Лев внимательно ее рассмотрел и почему то решил что у его папы конечно же круче и дороже.

Угомон прислонился спиной к стене наружной стороны дома так, что Лев никакне мог его увидеть. Он ждал момента, когда малышенко наконец насмотрится на все что ему интересно и пойдет в кровать. Тогда со спины его будет удобней хватать.

«Я знаю ты угомон. Ты заберешь меня к себе. А что будет дальше я не знаю. А на мое место ты пришлешь другого мальчика в пуд с меня. Мне бы было очень страшно если бы ты мне не снился. Мне сегодня снились синие поросята в бутле. Хочу спатки.»

блие к четырем часам раздался страшный гром и все машины во дворе завизжали. Наташа подхватилась и прибежала в комнату. Лев отсутствовал. Тогда она сразу же заглянула через окно вниз. Там тоже никого не было, что уже валялось позитивностью. «Наверное он вышел, пока я дремала на кухне и теперь прячется где то непонятно правда где. Подождем».

Льва она нашла сидящим на кухонном окне. Он перепугано смотрел на Наташу

- ты где был, где прятался?

- в шкафу.

- зачем?

- ууу.

Няня взяла его на руки и отнесла в спальню на кровать.

В окне на няню смотрел гномистый бородач. Он подмигнул Наташе и пропал.

- поросята, были не настоящие, резиновые. Такие игрушечки пищащие, ты их в банку сувала чтоб я не пищал ими долго, а то они тебе на нервы действуют»