Знакомый сводчатый коридор красного кирпича со многими ответвлениями в глубокую темноту. Я вздохнул, поймав за хвост желание сломя голову броситься в один из этих проходов и бежать, бежать... пока не упёрся бы лбом в возникшего на пути Дагмара. А может, и что похуже... Второй паук прыгнул мне на голень ноги и вцепился жёстко. Правильно: контролируй мысли. Немного передёрнуло брезгливо и с опаской. Надо собраться, успокоиться. Я потёр руками лицо; браслеты скользнули по предплечьям... Что-то сегодня они свободноваты. К чему бы это?.. Свинтить правый браслет с кисти руки было делом четырёх секунд. Нда, любопытство кошку погубило... . Дагмар оглянулся, увидел браслет у меня в пальцах и я понял, что с чувством юмора у мессира всё так же туго. Пришлось поспешно накручивать железку обратно. При чём все четыре на миг резко сузились, чуть не раздробив мне кости и легли уже плотно по запястьям и лодыжкам. А на голень левой ноги прыгнул третий паук. Вот так.

Мы дошли, не спеша, до покоев мессира. Его любимая обстановка в средневековом стиле ничуть не изменилась за моё отсутствие. Я задержался на пороге, осматриваясь. Сводчатые потолки и арки проходов в другие комнаты, белые и серые оттенки, камень, дерево обшивки и столов, свечи и книги, книги, книги... . Прохладно, между прочим. Дагмар лёгким жестом четырёхпалой руки разжёг камин в большой комнате. Меня сзади лягнули пониже спины и издевательски захохотали из темноты. Я влетел в комнату, чуть не запнувшись на единственной ступеньке. Шутки тут у местных плоские... . Дагмар равнодушно смотрел на всё это безобразие. Я потёр больное место, поморщившись. Мессир уже снял плащ, кинув его на стул. Дагмар неизменен, как всегда – ужас, балансирующий на грани эстетики. Взгляд завораживает в тщетной попытке осознания – в чём же тайна этой гармонии. Мощный и быстрый, нечеловеческий. Абсолютно. Гладкая, красно-бурая кожа; цвет фарша. Острые уши, лысая голова, демоническое лицо совершенного спокойствия, глаза старого мудреца, обжигающие. И редко сверкающие в короткой усмешке клыки. Это – Дагмар. Тот, кто учил меня и убивал. Ну, воскрешал, конечно, тоже.

Мессир кивнул на дальний угол комнаты, стену серой каменной кладки рядом с камином. Обычное моё место... Что у нас сегодня? А, два кольца выше моей головы, вбитые в камень. Ясно.

- Верх снимай и лицом к стене, - подсказал мне мессир. Я дёрнул желваками. Нет, сколько уже раз, а всё не привыкну. Снял куртку, безрукавку, бросил их в угол. На штанах расстегнул верхнюю пуговицу, зная, что потом самому же дышать легче будет. Посмотрел искоса на стену: кое-где – выщербины, копоть местами, а вот – бурые пятна. Мои. Моя кровь... Я шагнул туда, приложил свои браслеты к кольцам. Клацнули возникшие клинья, припечатывая запястья. Я глянул вверх, вниз, оглянулся на Дагмара. Тот листал две толстые тетради, стоя у стола, и что-то записывал в обе наскоро. Запах окалины потянул меня посмотреть на камин... Застонав, я прижался лбом к грубому, холодному камню – опять железо... Почуял, что мессир поднял голову и Его взгляд упёрся в меня. Понял, - к чему я это – и пояснил:

- Клеймить буду каждый раз. Я же говорил, что хочу добиться кармического повторения моего клейма.

Угу, помню. Только мне от этого не легче... А вот паукам – хоть бы что! Вот, я уже им завидую. Может, подружимся?.. Дагмар оторвался от бумаг и спросил:

- Я тебе сказал, чтобы ты не отлынивал?

- Мессир, но это же – такая рутина... Совершенно сводит меня с ума. Воплотиться, чтобы всю жизнь тупо работать. Для чего?

- Я сказал? – повторил Он холодно. Оставалось вздохнуть и признать:

- Да, мессир, - теперь понятно с чего начнётся. Я оглянулся: Дагмар сворачивал в руке длинный бич. Его любимый. Мессир никогда не считает удары. Он руководствуется не числами, а личным ощущением. А мне быстро становится не до этого.

Плетёная полоса кожи развернулась в воздухе с сиплым свистом, и первый раз стегнула камень у меня над головой, прицеливаясь. Пыль и крошка сыпанули на лицо. С кого Он такой длинный кусок кожи срезал? С динозавра, что ли? Впрочем, бил Дагмар меня всегда в полдлины, обернув Хвост Палача кольцами на предплечье. На второй круг бич шёл на полметра ниже... Коснулся, взрезал, обжёг на миг. Спина стянулась, волосы на теле встали дыбом, ожог зажил своей громкой жизнью кровавой полосы. Я выгнулся и зашипел. Я редко кричу от боли. Шипение сквозь сжатые зубы – довольствуйтесь этим. Вжавшись в камень, я терпел, как умел. Сам виноват. Нечего было злить Дагмара. Бич гулял по спине, вышибая из меня кровь, пот и дурь. А ему было, где разгуляться... На телосложение я никогда не жаловался: широкие плечи, сильные руки, втянутый каменный пресс. Но не было во мне момента гармонии, как в мессире. И это шло через все мои перерождения, кем бы я ни был... Меня сильно дёрнуло, когда удар пришёлся по пояснице, и моя длинная чёрная коса соскользнула-таки с плеча, упав на спину. Свист бича оборвался. Я повис, расслабившись, не веря тишине. Дагмар подошел. Его дыхание было абсолютно ровным, не сравнить с моим, хриплым и сухим. Взяв за волосы, Он запрокинул мне голову и обмотал косу вокруг шеи, чтобы не мешала. Моя призрачная надежда на освобождение исчезла. Мессир отступил, и Хвост Палача вновь разрезал воздух. Пятый удар меня сломал – я заплакал. Молча, сжавшись, не обращая внимания на рассаженные, онемевшие запястья, глотал слёзы. Не понимая, что за чувство запеклось в груди. Мессир оказался рядом, ухватил меня за подбородок, развернул к себе и спросил:

- Знаешь, что это? Страх. Ты струсил, Рен.

Я был ошарашен, смят, не верил! Никогда я ещё не боялся за себя... Я испугался боли?! Сколько её было в моих жизнях, и не вспомнить... Хотя, в основном она была предсмертная, пока Дагмар не вытаскивал меня и не брался сам. Разве что, страх перед болью накапливался по-каплям все эти тысячелетия и, наконец, затопил душу?.. Противно мне стало.

- Убейте меня, мессир. Убейте медленно и жестоко. Я хочу сразиться со своим страхом. Останется только один – я или он. Прошу вас, мессир!

Дагмар читал это в моих глазах, не отрываясь, глядя в них.

- Хорошо, - сказал Он. – Но сначала – клеймо.

Ногтём в воздухе накидал пару мантр, и моя боль наполовину схлынула, дав встать прямее, осторожно расправить плечи. Я дышал камнем и жарким запахом своего тела, собираясь с духом. Всё дрожало, и я сжал зубы, успокаиваясь. Чёрт знает, сколько сегодня адреналина у меня в крови... О каминную решётку звякнуло железо... Дагмар положил мне левую руку на плечо, ближе к шее, прижав к стене. И тут же справа под лопатку впилось раскалённое, вгрызлось, зашипело вместе со мной. Давление исчезло лишь секунды через две. Долгие секунды, пока я, прижатый, бился, подавившись криком. Я, оказывается, забыл, как это всегда было больно. Запаха я не чуял, но шкура вся стояла дыбом.

- Ещё немного, - сказал Дагмар, взъерошив мне волосы. Да, ещё новшество, которое Он придумал лишь где-то тысячу лет назад, когда стал водить меня с собой на разные приёмы и вечеринки местного высшего общества. С полуголым рабом там появлялся было не совсем удобно, и Он придумал... Мне то этого не становилось легче.

Дагмар размотал мне косу с шеи и отошёл. Я покрепче упёрся в стену коленями и онемевшими руками, и откинулся назад. Затылок плотно лёг в сгиб локтя подошедшего Дагмара. Он придержал меня левой рукой и быстро приложил к шее, выше кадыка раскалённое тавро. Две секунды смотрел мне в глаза, пока я не дышал дымом своей кожи и дрожал от дикой боли. Потом железка звякнула, заброшенная в угол, и шипела, остывая, там. Мессир отпустил меня, поняв, что я почти уже справился с собой. По Его великой милости я никогда не терял сознания. Вскоре половина боли исчезла. Мессир был мной доволен, что случалось крайне редко на моей памяти. Но я был не доволен собой. Я вспомнил, едва смог снова связно думать.

- Как Вы будете меня убивать? – спросил я сипло.

- Долго и мучительно, как ты и хотел, - Дагмар снова погрузился в свои записи, судя по шелесту страниц. – Я запорю тебя насмерть. Кажется, это я не практиковал.

Не кажется. Так я ещё точно не умирал. Интересно, от чего умирают запоротые: от потери крови или болевого шока?

Сзади знакомо заскрипел сворачиваемый Хвост Палача. Если хлестнёт по ожогу, точно заору, не сдержусь. Бич свистнул, разрывая воздух и меня. Это было очень больно. Больнее, чем в первый раз. Намного. Сил почти не осталось, упрямства, и надежды не стало. Осталась только злость на себя. Трус, трус, - повторял я после каждого убивавшего меня удара. Я позволил себе стонать. Потом начал вскрикивать, уже мало отдавая себе в этом отчёт. За миг до того, как мои колени подкосились, чтобы я не оторвал себе кисти рук, возникшая цепь притянула меня к стене. Я не видел, я уже плохо соображал к этому времени, превратившись в ком боли. Только когда меня окатили водой, я понял, что меня больше не бьют. Но я ещё жив... И тут снова свистнул Хвост и впился в меня. Несколько ударов и опять остановка. Ведро воды выливается на голову и опять убивающий любую надежду звук и до взблесков в глазных яблоках жгучая боль на фоне дикой тупой по всему телу. И так несколько раз. Сводящих с ума, дёргаюших за останки чувства самосохранения, обнадёживающих и умертвляющих пониманием, что это не закончится – только, когда я умру...

Я отупел, выл и решил, что тронулся умом, когда рухнул на пол, потеряв оковы. Полураздавленный червяк... Дышать было жутко больно, я стонал, скулил, но дышал. Пульсировало, жгло, драло. Я заорал, опираясь на посиневшие руки, но перевернулся на живот. Вопил и шипел, лёжа в луже на полу, скривившись. Скоро уже просто шипел и крупно вздрагивал, понимая, что мессир почему-то меня помиловал в этот раз. Он присел рядом, уперев колено возле моего лица, и провёл по разорванной спине, наверное, ногтём. Я дёрнулся, выгнувшись, оголённые нервы полыхнули... Ясно, ясно! Намёк понят: помиловали не «почему-то» - это был урок. Я его почти выдержал. Но если не пойму смысла – Дагмар мне сейчас просто перережет горло. Или сломает позвоночник... Так, значит, если я делаю правильный вывод, то... Руки мессира мягко, но плотно обхватили мне подбородок и затылок: Он просто сломает мне шею, если я сейчас не отвечу... Я знаю, мессир, Ваш урок состоял в том, что спасение и надежду не стоит ждать – иначе можно обмануться и сломаться на мелочи, - они приходят сами, когда это действительно заслужил, не боясь смерти и боли, а просто и искренне живя, не теряя лицо, не паникуя, не струсив перед тем, чего и не видел-то, не знаешь по-настоящему. Легко обмануться, иллюзии затягивают; но надо просто жить...

Руки мессира медленно вывернули мне голову, натянув до звона шейные сухожилия:

- Надо было бы сломать тебе шею, подтверждая твои слова о простоте жизни. Но ты мне сегодня нужен на сейшене.

Моя голова, свободная, стукнулась о камень. Значит, я прав. Почти, - поспешил добавить, потому что наш вечный с Дагмаром спор о правоте и истине кончался одним: я влипал в какую-нибудь отвратительнейшую историю, доказывающую мне обратное.

Минут через пятнадцать боль поутихла настолько, что я смог пошевелиться. Ещё десять – и я выполз на четвереньках из лужи. Ладно, через два часа следов от Хвоста Палача вообще не останется – так, несколько шрамов. В три приёма встал на ноги, опираясь о стену. Тонкая нарастающая кожица кое-где лопнула от усилий, и я почувствовал горячие струйки, потёкшие по спине. Ох, кровушка, моя кровушка... Сколько же тебя вытекло сегодня? Судя по звону в ушах – не мало. Я оглянулся на лобное место: у-у, действительно... Хм, говорят, - полезно. Я оторвался от стены и подошёл к столу. Там меня ждали, как всегда, мясо, хлеб, мёд и, сегодня, чашка каппучино. Голод был сильный – регенерация, это вам не шутка. Запястья под браслетами начали зверски чесаться. Странно, но первыми всегда заживали они. А в этот раз ведь до кости прорезал... Потому и чашку едва поднял – сухожилия ещё слабые. Вот, поел – можно жить. Кстати, если двигаться, то заживёт ещё быстрее. Несложные заклинания: убрал со стола и сотворил губку, какими моют автомобили. Обмыл стену и согнал воду с пола в решётчатый лючок, из которого потом некоторое время невнятно ругались. Очень саднило клеймо на шее – ожоги быстрому заживлению не подлежали. Если только милостью мессира... Да вряд ли. Я сел у камина, подвигал угли, подкинул дров. Впрочем, огонь и так не угас бы... Магия. Просто меня знобило немного, хотелось живого тепла...

Мессир вернулся, положил новую одежду на стол, подошёл, оглядывая меня. Я нахохлился, сидя на корточках, ковыряя прутиком золу. Всё нормально, просто момент покоя. Дагмар сел сзади меня и мягко притянул к себе, прижав к широкой груди, обняв. В руке Он держал баночку с мазью, значит, ожоги будет лечить на этот раз... Ладно, мне, в общем-то, всё равно. Его плечи нависали над моими, Он обнимал меня руками, что были в два раза мощнее моих, Его дыхание согревало мой затылок. Я устроился уютно в Его объятиях и вздохнул медленно и счастливо. За вот эти очень редкие мгновения я отдал бы многое... Душе было тепло и сладко, она мурлыкала, ворочалась в груди и была очень довольна. Мессир стал для меня единственной опорой в этом замершем, неверном мире. Мы смотрели на огонь. Потом Он сунул мне в руки баночку и встал, почти ласково шлёпнув по голове. Пока я втирал мазь в клейма, Дагмар пояснил:

- Бесстрашие – это знание пределов своего страха, а не отсутствие его. Безрассудство – болезнь сильных. Ты видел, как легко сломаться. И насколько трудно признать в себе труса и бороться с ним. Смерть – лучший учитель в этой схватке.

Я вздохнул, кивнув: тут всё ясно. И ещё ясно: если я не понимал смысла урока – мессир меня убивал. Сколько же я зачётов завалил?.. Я усмехнулся воспоминаниям. Не всегда было так. Первая мая смерть – ящерицей, разорванной десятком пуль, выпущенных охраной частной школы. Поначалу Он мне просто мстил, втыкая в разные времена и жизни, где меня неизменно убивали. Иногда, я помнил, иногда – нет, живя самозабвенно, цепляясь за бытие, словно оно – единственное реальное. Когда же у Дагмара было свободное время и желание, Он вспоминал обо мне, мелькающем где-то в круге жизней-смертей, куда мессир меня и кинул, навесив карму. И тогда я оказывался здесь, память падала на меня всей своей тяжестью, а Дагмар пытал и убивал меня собственноручно за тот раз, когда мы встретились с ним впервые... Потом что-то изменилось – это личное дело мессира – и мои злоключения приобрели значения уроков. Впрочем, я уже повторяюсь. Интересно, кто сегодня будет на сейшене?

- Кадии явятся, - ответил на мою мысль мессир и бросил мне одежду. Ну, мой родной комбез и десантные ботинки – это многое объясняет. Значит, действительно, воины из шестого измерения – кадии-демоны. Если бы были только местные, пришлось бы надевать кожу варварского покроя, а если Высшие, то – цивильное под полуангела. Впрочем, поучаствовать в увеселениях кадий являлись многие: ребята жили с размахом и зрелищно. Ладно, других посмотрим и себя покажем... Дагмар влез в шикарные алые брюки и очень короткую чёрную майку. Ну, очень короткую – просто обрывок мрака... Я хмыкнул, а Он мне бросил:

- Ошейник...

Я скривился, но спорить было бесполезно. Попросил лишь:

- Ну, можно попроще? Кадии ведь засмеют...

Настала очередь мессира хмыкать. Но – разрешил. Я открыл ящик, где валялась всякая моя мелочь – оружие там, сувениры, записи – и, порывшись в коробке с ошейниками, выбрал простой, как звук «о», чёрный, без наворотов. Больше всего я ненавидел золочёный, с самоцветами. Безвкусный подарок одного из Высших. Ясно, что это был намёк, но я всё равно его ненавидел. Ошейник я мог одеть и снять, когда хочу – это вам не браслеты. Этим я добровольно признавал, что принадлежу Дагмару. И от этого я всегда чувствовал себя неуютно, скребняк какой-то внутренний. Не привыкалось. Наверно, когда привыкну, Дагмар меня ещё раз убьет. Как раба, который привык, что он – раб. И забыл, что он – свободен, как личность. Противоречие внешнего и внутреннего. Тонкий баланс на лезвии. Весь Дагмар – в этом. И учит меня тому же. Я застегнул ошейник, подвигал головой, проверяя. Нет. Перестегнул на одну дырочку посвободнее – тренировки не проходят даром – расту. Плотно закрепил в кожаных кольцах оставшийся кусок. «Навырост ещё есть», - подумалось. Посмотрел на монолит шеи мессира. Нда, Его и Осью Мира не задушишь, если обернуть... Получил за сравнение по шее – чувствительно – и взялся шнуровать ботинки. Браслеты эти на лодыжках вечно мешаются! Пришлось пустить их поверх высоких голенищ. Вид ещё тот. В общем-то, всё. Мы были готовы. Дагмар спрятал в карман изящную вещицу, и я понял, что почти весь вечер буду предоставлен сам себе. У мессира были планы... Едва сдержал улыбку, не собираясь сверкать ещё и выбитым зубом. Действительно, какое моё дело?.. Мужчина я или мальчишка, взахлёб обсуждающий похождения своих друзей? Дагмар не только не понимал плоские и солёные шутки. Он вообще плохо воспринимал юмор. Зато, если шутил сам, то это было нечто!

Мы мигнули с Ним в подпространство, сориентировались в бесконечности по кромке инреальности и отправились к белым огням нужного пограничья секторов измерений. Полётом это назвать трудно. Скорее – пожирание беспределья. Сильное ощущение. Пам, - и вы пробиваете плёнку пространства, выныривая там, где хотели. Народу уже было порядком, и прибывали всё новые. Кадии шестого были здесь в полном составе. По-крайней мере, те, кого я знал. Были и новички... Многообещающе. Я шёл в шаге сзади и справа от Дагмара. Его появление не осталось без внимания. И не может не остаться. Лёгким кивком Он здоровался со знакомыми достаточно высоких рангов, чтобы их заметить. Приятельски – с командирами кадий. Выпили по кубку, обменялись новостями с фронтов. Дружески – с Люци, партнёром долгих бесед и сложных дел. Спокойно – с Высшими, кружком мирно спорящих об очередной мировой проблеме. Официальную часть мы завершили, меня влёк к себе, как всегда, шикарный общий стол, но Дагмар пошёл к организаторам сейшена – кадиям. Узнал список планируемых развлечений, записал меня на троеборье и эстафету, сам соизволил согласиться на армрестлинг. Если бы не сегодняшнее свидание, Он бы ещё пошёл на ближние бои, но... А я не любил эстафету. Во-первых, командное, во-вторых – выкладываться с моими отвратительнейшими скоростными данными приходится на отрезке боёв, а потом ребята из команды соперников обижаются на меня за жёсткость. Да и не совсем в форме я был сегодня. Выигрывать не тянуло. Так, развлекусь в меру сил... Дагмар подцепил мой подбородок ногтём и поднял мне голову, чтобы посмотреть в глаза. Я не выдержал, отвёл взгляд. Он сказал:

- Третий режим, - и отпустил, отвернувшись. Я утёр выступившую под подбородком каплю крови, понимая, что сам виноват: только же утром мне было объяснено, что надо жить, а не перебирать заранее возможности. Всё равно, всего не предугадаешь, а обмануться – легко, как и струсить. Я тряхнул головой, крепко зажмурившись, обновляя яркость видения мира и своего местоположения в нём. Всё отлично, круто и прикольно! Жить надо в кайф, но, не теряя крыши. Так, третий режим – полусвободное следование. Значит, я должен находиться не ближе пяти метров от Дагмара, усиленно делая вид, что я – сам по-себе. Хорошо. Мессир ушёл общаться с Высшими, расслабляющимися с музыкой, танцами и мелкой магией настроений. Значит, я могу слинять к столу и подкрепиться. «Куда идём мы с Пяточком – большой, большой секрет... да, и, особенно, если вовремя подкрепиться.»

Что может быть лучше свежих морепродуктов, набранных в японской манере на деревянной тарелке, и большого недожаренного куска неизвестного, но одуряюще ароматного мяса? Ни-че-го. Особенно, когда голоден, а желудок способен переварить стальную проволоку. Взглядом над тарелкой я отслеживал мессира. Но Он завис в разговоре с Афиной Палладой, потом подошёл и нарн Гэкар с Вавилона-5, и мороженное в фужере мессира начало таять, забытое. Я огляделся, пытаясь отвлечься от мысли о третьем куске стэйка. Наткнулся взглядом на знакомого кадия, кивнул ему. Тот салютовал вилочкой для фруктов, и хитрая усмешка расцвела на его физиономии. Ну, всё, начинаются классические шуточки в стиле Рыжего Кузнеца. Я говорил уже, что заприметил новеньких бойцов среди кадия? Сейчас Кузнец их на меня и натравит. Это у нас молчаливый договор такой. Старики знают. Многие и сами на эту хохму попадались, когда новобранцами приходили на первый свой сейшн. Я навернул салата на тарелку и увлечённо стал его, типа есть, типа, ничего не вижу вокруг, типа, вообще я какой-то дикий из окрестностей третьего измерения. Молодняк, в количестве четырёх личностей, вальяжно приблизились, собираясь выглядеть круто в глазах старших, опытных товарищей. Последние же с усилием держали серьёзное выражение лиц и делали вид, что кашляют, когда не могли уже сдерживаться. Особо боевой из четвёрки дёрнул меня за косу и приказал назвать себя и моих сопровождающих. Я развернулся с тупым, набыченным выражением лица и кадия приготовился выслушать ответ. Но я просто «не заметив» их, проломился к столику с десертом и начал уписывать пирожные. Молодёжь закипала – они не собирались выглядеть недотёпами. Кузнец ещё подлил масла в огонь, устало крикнув:

- Ну, долго вы ещё? Скоро первые бои начнутся!..

Ребята наверняка были на них заявлены, надо было уже идти готовиться, а тут какой-то провинциал-дебил... Ну, ясно же, что его сюда не звали – не зря ведь старшие на него указали – проверьте, мол... Кадия стали меня окружать, чтобы выдернуть заклинанием в подпространство и отфутболить в ближайшую плоскость, где почаще ходят патрули. Ага, щас. Два кремовых пирожных запросто нарушили концентрацию зелёных, превратив их в пунцовых от злости. Молодость, молодость...горячая кровь. Такие долго в кадиях не выживают. Двое бросились вперёд, чуть ли не с кличем отрядов Неистовых Зорь. А вот четвёртый остановился, видно, почуяв неладное, да товарища придержал. Молодец, далеко пойдёт. С тем же тупым выражением лица, я смотрел на атакующих, собиравшихся по всем правилам провести задержание с магическим устранением нежелательного элемента. Ага, щас. Элемент, то есть я, вдруг странно ловко исчез с линии атаки, скользнул, пригнувшись, зацепил молодых, да ранних за форменные ремни сзади, и, рванув, оторвал тех от земли. Потеряв опору, ребята полузависли на четвереньках, смешно брыкаясь и ещё ничего не понимая. Я приподнял их повыше, а потом отпустил. Кадия мягко вывернулись, едва коснувшись земли, но тут до них дошло, что все вокруг смеются, аплодируют и, вообще, всячески веселятся. Я встал над ними и тогда ребята увидели клеймо на моей шее, которое я до этого прикрывал подбородком. Не узнать этот символ они не могли. Не зря же их там, в шестом, чему-то учат... Резко охлаждённые мозги ребят соединили в единое целое клеймо, не замеченные ранее браслеты и ошейник, и до них дошло. Я подал им руки, поставил молодёжь на ноги и ободряюще похлопал по поникшим плечам. Обернувшись, показал знак одобрения сообразительному парнишке. Рядом возник улыбающийся от уха до уха Кузнец и, сказав: «Спасибо, старик», увёл юное поколение, уже начав им вешать очередную лапшу про страшного меня.

Я нащупал глазами мессира и передвинулся к Нему поближе. Идти, смотреть бои или не идти? Это не вопрос. Это – как желание мессира. Кстати, далеко не все кадия относились ко мне с дружеской лёгкостью, как Кузнец и его круг. Меня считали и слугой, и прихотью Дагмара, и просто рабом. Их проблема. Главное, мессиру это их мнение не мешает. Иногда и – помогает. Он всё-таки родом из Тёмных и, по-традиции, обязывался к деструктивной деятельности, как всякое Инь. Так что, меня Он им, родичам, представляет, как игрушку, которую ломает во всех направлениях. А то, что Он при этом учит и творит из меня новое – это очень-очень мало кто догадывается. И те – добрые друзья мессира.

Вот, все почти подтянулись к зрелищным секторам. В следующем круге – пауэрлифтинг, магические перетягивания, армрестлинг и дергач. Дагмар что-то нервничает. Это не заметно. Просто чувствую. Неужели, она ещё не появилась? Кто же эта холодная, капризная особа? Взгляд мессира резанул меня сталью, чуть не до судорог. Молчу, молчу... Не моё дело, ясно. Но любопытно же!..

Я ушёл к секторам боёв с оружием. Как приятно смотреть на мастеров, изумительно тонко чувствующих свои клинки и бо! Это завораживает филигранью мельчайших нюансов, полунамёков на возможность и скрупулезной вязью основы поединка. Пожалуй, на следующем сейшене я выйду в сектор со своими тандзё. Наведём страху на новичков, считающих, что они с мечом в руках – боги против пары коротких палок-близнецов. Тут меня снова подёргали за косу. Нет, ну я понимаю, что среди собравшихся здесь и пяти кос не наберётся, но это ведь не повод... Я обернулся и увидел чешуйчатое тело атлетически-стройных форм. Чуть поднял голову, разглядывая выше. Да она мила! Очень даже мила! Так, что я даже не обиделся нисколько, когда она спросила:

- А твой...э-э...Дагмар где?

- Я вас провожу, сударыня. Пожалуйста, следуйте за мной, - галантный поклон дворецкого голубых кровей пекинского императорского дворца. Быстрый, семенящий шаг, мелкие, приглашающие движения выпрямленными кистями рук, с полупоклонами, любезными улыбками. Чувствую – переигрываю, а остановиться не могу. Уж очень она мила! Впрочем, она сама догадалась, смеялась легко, чуть церемонно кланялась в ответ. Ох, умна! Ну, другой бы с мессиром было бы скучно... Я подвёл её к сектору точка в точку. Дагмар выходил к столу во всей своей красе. Поймал мой зов, увидел её и вообще засиял. Я ретировался, услышав Его: «Кыш» для меня. Правильно, мне пора к троеборью готовиться и нечего хозяина рабу смущать своими... Понял, что получу ещё за эти хохмочки дома, но отнёсся оптимистически – авось у мессира настроение будет хорошее... . Умеет ведь себя показать, ловелас наш! И силу свою продемонстрирует и мускулатурой поиграет и рубашечку не помнёт. А спортивных малышек очень заводит, когда они смотрят на победы своих... Пожалуй, лучше прикусить язык. Всё у мессира получится, в общем.

Мой сектор ещё и не собрался. Я сел в уголке, собираясь не привлекать к себе лишнего внимания. Троеборье – это просто. Первый круг – левитирование любого предмета по сложной траектории, второй – борьба, третий – где остаются очень немногие, - снайперская скорострелка. Короче, джентльменский набор воина-пространственника. Зрелищно, быстро и все присутствующие более-менее знакомы со спецификой. Посмотрим, посмотрим, кто ещё заявился на троеборье... Весело будет... Зрители уже занимали места поудобнее вокруг этого сектора. Когда начали вызывать участников, появились Дагмар с...ну, госпожой Незнакомкой. Мессир сверкал платиновой цепочкой победителя, одетой над бицепсом правой руки. Кто бы сомневался? Я поклонился счастливой паре. Дагмар шепнул что-то своей даме, закрывшись от меня ментально. Ну, и какую это Он гадость там?.. И по лицу малышки ничего не понять – хорошо держится, не впадает в смешливо-идиотское настроение, как другие курочки. Да, эти двое достойны друг друга... .

Вызвали меня. На списке сидел знакомый мне кадия, потому он крикнул только:

- Боец Других Рен! – опустив вторую строку: «раб Дагмара», как я и был записан. Я вышел на линию игроков угрюмо и неуклюже, вновь впадая в роль туповатого силача. Парнишка с коротким посохом выпускника магической школы покосился на меня презрительно. Конечно, куда уж мне с такой рожей в тонкую магию! Мне бы бороться или драться. Да только первый круг такие тормоза не пройдут, и борцы будут из лучших колдунов, как, например, он сам! Это он так думал... Мгм. Думай, что хочешь. Главное, что сегодня никто из Высших не заявился. С их-то магической виртуозностью только мой грязный трюк с левитацией плевка и мог тогда пройти. И прошёл! Все чуть со смеху не померли. Но бороться с ними – дохлый номер – Яма меня чуть не размозжил. С ними соревнуются либо из вежливости, либо из глупости.

Тем временем, умельцы соорудили из светящихся линий архизапутанную траекторию над сектором, накидали туда разной мешающей висящей дряни и объявили старт. Игроки, численностью десять личностей подняли в воздух свои предметы левитации на точку начала. Тут ограничений не было – хоть танк, хоть перо. Но разрешалось мешать друг другу. На этом участники строили разную тактику: тяжёлый предмет летел не быстро, но убойно, объёмный – имел шанс долететь в виде своего обломка, лёгкий – прост в управлении, зато не выдерживает прессинга, мелкий – проворен и излишне хрупок. У каждого были плюсы и минусы, но сложность левитируемого предмета давала больше очков в результате. Что называется – выкручивайся, как хочешь. И – как можешь. Ведь не все одинаковой магсилы и способностей. Так, что у нас сегодня летает? Два ножа (классика), палка, фанера (шутник), металлический шар (силён!), цепочки, неогранённый алмаз и платок. Последний запустил маг-сосед, кося на меня глазом и собираясь первым прыснуть от смеха, оценивая мою леталку. Но парень лишь подавился, когда я подкинул вверх горсть стеклянных шариков, собрал их в рядочек и шустрой змейкой отправил в общую кучу-малу старта. Странно, ну, неужели никто не учил парня, что внешний вид далеко не всегда соответствует способностям хозяина? Сложность управления несцепленными мелкими предметами, надеюсь, всем ясна? Дали старт, и весь наш мусор рванулся вперёд и вверх. Со стороны – это очень забавное и впечатляющее действо, но для игроков – просто головная боль. Очень многое даёт знание соперников. Я знал хорошо четверых, немного – двух. На этом и строил тактику. Правда, другие игроки тоже были не из дураков. Ножи нарезали в лапшу платок моего соседа-новичка, что вырвался излишне вперёд уже на первом круге. Зато и сами: один накрепко застрял в палке, ко второму примотались цепочки-хитрецы. Шар проделал три аккуратные дыры в фанере, но добился этим лишь улучшения её аэродинамических возможностей. Алмаз шёл со мной вровень, но такой простой предмет проигрывал моим шарикам. Как я и думал, хозяин алмаза – Хойти собирался рвануть вперёд ближе к финишу. Он почти всегда так делал. Я вкладывался в крутые виражи и спирали, чувствуя, что сегодня я в ударе – ни одного штрафного очка за неверно выведенную траекторию! Я даже сам себе нравился. Что мне ещё понравилось, так то, что мой сосед не пал духом и не сошёл с дистанции. Его платок, вернее, то, что от него осталось, теперь был связан крепким узлом и, трепеща ореолом шёлковых ниток, быстро догонял лидеров – меня и Хойти. А нож расщепил-таки палку, а огрызок фанеры виртуозно вписываясь в блестящие нити трассы, умудрялся ловко удирать от шара, чем весьма веселил публику. Так и финишировали: алмаз, шарики, освободившийся нож, узелок, огрызок и шар. Оставшиеся за бортом шестёрки были не в счёт. Удачи вам в следующий раз, коллеги. Мой узелковый маг посмотрел на меня, на хозяина шара – огромного Гытора и сник.

- Подкачать мускулатуру не только полезно, но и никогда не поздно, - заметил я ему, отправляясь к борцовским квадратам. Кажется, парень изменит своё отношение к физическим упражнениям. Хорошо. В таком случае, он получил лучший приз, какой мог быть – урок. Я же получил в противники Гытора. Опа. Ну, мы знаем друг друга достаточно хорошо. И шансы у меня невелики. Я присмотрелся к другим парам, пока мы отдыхали и готовились. Узелковый шёл против вёрткого, жилистого хозяина ножа. Ясно. А Хойти с недоумением поглядывал на сегодняшнюю звезду – пилота фанеры. Парень был незнакомый, и я понимал обеспокоенность Хойти. Мне этот пилот понравился – крепкий, улыбчивый. Про таких говорят: в тихом омуте черти водятся. Впервые тут, пожалуй. Я подошёл к нему, выдержал синий, непростой взгляд и спросил:

- Ты на троеборье впервые?

Он кивнул:

- Я из пятого. Из эгрегора манга. Иток-странник.

- А я – транзитом. Рен, имущество Дагмара. Тебе с нашим Хойти дело сейчас иметь – будь очень внимателен. На провокации не поддавайся. Он у нас мастер ложных выпадов.

Иток кивнул серьёзно, приняв к сведению, и мы разошлись по квадратам. Нда, Гытор и я – вещи не совместимые. Повыбивали мы друг другом пыль из ковра, сцепились намертво, да Гытор сильнее меня и тяжелее. Мускулы протеиновые, пальцы, как клещи! Я упирался, упирался, но он всё равно потихонечку меня додавил, приложил лопатками к ковру и держал так, как я не пытался вывернуться. Всё равно, что в цемент плечами лечь. Вот и всё. Вылетел я. Гытор поднял меня над головой на вытянутых руках, ревя победителем. Зрелищность превыше всего! Зритель должен быть доволен, - пусть потешится. Гытор поставил меня на ноги, хлопнул по спине, улыбаясь:

- Сегодня у тебя лучше получалось. Сильнее становишься, Рен.

- Да и ты не слабеешь, - усмехнулся я в ответ. Отошёл, глядя на другие ковры. Мой узелковый баюкал вывихнутую руку, сидя в сторонке и зло смотрел на бывшего соперника. Ясно. Хойти с визгом вылетел из квадрата; затормозил, роя носом землю. Как я понял – вылетел он в третий раз и мог уже не подниматься.

Я обернулся, поискал глазами мессира. Он болтал с Ямой-дхармой – учителем Гытора. Ладно, вроде, сегодня обойдётся. Иток появился рядом тихо. Румянец удовольствия победителя ещё не сошёл с его щёк. Он спросил, кивнув на Гытора:

- Этого верзилу кто-нибудь вообще побеждал?

- Не-а. Если не считать его учителя, - я показал парню в сторону Ямы-дхармы и Иток, кажется, сообразил, что я имел ввиду.

- Как у тебя со стрельбой? – поинтересовался я как бы между прочим. Иток пожал одним плечом.

- Ладно, у Гытора ещё хуже, - я помолчал, взвешивая свои сомнения. – Ты заметил, что у «ножа» жёсткая тактика?

Парень кивнул.

- Вот и береги тыл. Гытор всегда медлит. Можешь у него из-под носа цели выхватывать. И не суетись. Каждый раз считай про себя «раз, два» и стреляй. У целей именно такой интервал, чтобы тебе ни казалось. Прими на веру. Давай. Удачи.

Иток одними губами сказал «спасибо», пожал мне запястье, чуть дёрнувшись, когда задел браслет, и пошёл на линию с приготовленными глэдами – левитируемыми площадками снайперов. Я вернулся к позвавшему меня мессиру. Сел на землю рядом с Ним, не отрывая взгляда от поднявшихся в воздух игроков. Иток был первый раз на скорострелке, это понятно. Быстрые шары целей, запускаемые с земли командой магов, сначала ошарашили его. Но, ненадолго. Вот он уже приноравливает свой глэд так, чтобы «нож» всегда был на виду, а Гытор – поближе и сверху, и прижимается к стационарной спецвинтовке, как к родной маме. Его губы шепчут «раз, два» и он уходит весь в головокружительные соревнования на скорость и ловкость. Хорошо стреляет. И не забывает правильно держать манёвр. Очень удачно подсекает «ножа», когда тот пытается всё же толкнуть и закрутить его глэд. Вот и приветственные вопли зрителей, когда парня объявляют победителем по сумме набранных очков и лидерству. Иток доволен, смущён и почти счастлив в вихре радости и славы. Встретился со мной взглядом, кивнул, вскинув брови. Я усмехнулся в ответ. Дагмар тронул меня за плечо, спросив:

- Зачем ты ему помог?

- Просто славный парнишка, - не задумываясь, ответил я.

Мессир хмыкнул, а незнакомка шепнула Ему что-то, после чего Он многозначительно задумался