Теперь молчал Шарки. После, прыснул в кулак, стараясь не рассмеяться, поднялся и махнул Тому рукой, выходя из палатки. Они ушли. Офицеры ашек заспорили шёпотом и мы с Гарри удалились под шумок. Нас увидел Самуэль, стоявший в лёгком удивлении невдалеке.

- Что случилось? – спросил он, присоединившись к нам. – Инопланетяне прилетели или началась эпидемия?

- Было бы всё так просто, - усмехнулся Гарри. – Тут кто-то нечестную игру затеял. Серьёзно разбираться надо. А ты, Самми, реально, талант! Я чуть не поверил, что ты действительно нас предать решил. Честно, до последнего, пока ты меня офицером не назвал, меня колотило. Класс!

- Ашек ты купил по полной, - подтвердил я. – Гордись, артист.

- Гордюсь, ой, гордюсь, - хохотнул Брож. – Я себя сейчас так чувствую, словно повзрослел лет на десять. Разом.

- То ли ещё будет. Смотрите, начальство грядёт.

Шарки и командор – настоящий, наш Джон Силвер – шли, негромко доказывая что-то друг другу. За ними брела свита. Я наконец увидел Юлана. Тот сделал многозначительное лицо, но улыбнулся.

- Апач, ты всех нашла? – услышал я вопрос командора. – Сейчас уходим.

- Да. Моррис, бегом! Алек, ты – со мной. Всё объясню по дороге.

Отвернувшись, я усиленно делал равнодушный вид. Вот так: всех берут кроме меня... . И чего это я? Ревную? Приехали.

- И этого тоже возьму, - сказали рядом; меня взяли за цепочку наручников, потянули. – У кого ключи?

Я сглотнул, чувствуя, как жар приливает к щекам.

- Ловко вы меня провели, Силвер, - это уже голос Шарки. – Кто эти камикадзе?

- Мои сержанты.

- Понятно. Ладно, действуем как условились. Я отправляю с вами двух своих. Сориентируйтесь и начнём работать вместе. Я жду и не двигаюсь.

Пока я прислушивался к разговорам высших, Гэндзо раздобыла ключи и освободила мне руки. Спрятав наручники в карман, объяснила тихо:

- Сохраню на память. Не расслабляйся, сержант. Война ещё не кончилась.

Я растирал запястья и мрачно кивал, понимая, что покой нам только снится. Апач пошла вперёд, махнув нашей бригаде. Командор чуть подождал присоединившихся к нему двух офицеров А и, миновав линию машин, все пошли по склону вниз, к близкому лесу. Одним из ашек оказался Юлан, чему я попытался не предавать значения. Обращаясь к нам троим, Гэндзо описала ситуацию, но к её выводам прислушались все. Когда начались исчезновения, она тоже заподозрила разведку ашек. (Юлан сказал, что польщён, конечно, но, действительно, подобных акций он не планировал. Так я узнал, что мой друг – командир разведки.) Потратив этой ночью несколько часов на выслеживание, она поняла, что действовали неизвестные мобильные отряды, устраивавшие засады. Они перехватывали ребят, удалившихся от границ лагеря. Похоже, что использовались духовые ружья: по следам было видно, что жертвы не сопротивлялись, парализованные или безвольные.

- Найди – кому это выгодно и ты найдёшь ответ, - сказал командор.

- Ни - А, ни – Б – точно. Тут либо совершенно посторонние силы, либо...

- ...либо очень близкие, которым надоели наши вечные драки. Мы кое-кого недооценили, увлечённые собственными разборками.

- Мне и раньше казалось подозрительным, что родители так усиленно помогают нам с этой войной, - Юлан покачал головой. – Но какую цель они преследуют на самом деле?

- Постараемся узнать. Так, сержанты? – командор оглянулся на нас. Мы кивнули, догадываясь, какая разведку снова ждёт работа.

На границе леса нас встретили приветственными криками. Не столько нас, конечно, сколько командора. Наши офицеры доложились об обстановке и заспешили выполнять новые распоряжения.

- Ник! Кайрен, сержант чёртов! – услышал я и меня облапили, и затрясли радостно.

- Герд, живой! – я загрёб в пятерню бело-жёлтую солому его волос. – Я уж с тобой попрощался. Никто не видел, куда ты исчез.

- Да мы с Мишэ по темноте из окружения выбрались. А вы как?

- О, мою историю так просто не расскажешь, - засмеялся я. Герд посмотрел на моё лицо, руки и оценил, прищурившись:

- Кое-что и так видно.

- Заживёт. Слушай, пойдём, сообразим горячего чаю, а?

Ни из меня, ни из Алека было не вытянуть ни слова, потому вся слава рассказчика досталась Рафлу. Я наконец согрелся, расслабился хоть немного и вздремнул полчаса. Потом разведку вызвали к командору. Мы явились втроём, тихо подошли к штабному навесу. Командор при нас отправил второго офицера А к Шарки с докладом и схемами. Обернулся к Апач, вымерявшей что-то по карте.

- Скоро сумерки, - предупредил он.

- Должен подойти ещё разведчик из А, - Гэндзо не отвлекалась от чертежа, в задумчивости вертя карандаш в пальцах.

- Я сам его проинструктирую. Время дорого, - мимо прошёл Юлан, зацепив меня стеком, и склонился над картой Апача.

- Хорошо. Итак, когда через час армия Б броском перейдёт в расположение армии А, вы останетесь здесь, на месте лагеря. Ваша задача: затаиться и ждать. Возможно, наш теперешний противник проявит себя. Я хочу знать точно - с кем мы имеем дело. Узнайте это. Но не лезьте на рожон. Не хочу вас терять. Ясно?

- Да, сэр! – гаркнули мы хором. – Есть, сэр! Конечно, сэр!

- Бандиты, - улыбнулся командор.

- Роберт Сью такой же, - понимающе кивнул Юлан. – Они споются.

- Мы с офицером Гойном отметили на карте все места, где похитили наших. Противник мобилен, хорошо оснащён, осторожен и никуда не спешит. За одну акцию похищают не более двух солдат из А и из Б. Значит, они считают, что у них всё под контролем.

- Вопрос: станут ли настолько расчётливые люди соваться на территорию покинутого лагеря? – сказали негромко у нас за спинами. Мы все обернулись и увидели сидящего на корточках возле дерева ашку.

- Роб Сью, сэр, - козырнул он, поднимаясь. – Прибыл в ваше распоряжение.

- Присоединяйтесь, Сью, - кивнул командор. – Всё это не легко.

Ашка подошёл к Гэндзо, глядя на неё:

- Апач? Много наслышан. Рад буду поработать вместе.

- Спасибо, - она ответила не так холодно, как мне хотелось бы. – Вернёмся к твоему вопросу: я не знаю. Просто используем любую возможность; потому я предлагаю команде такой план размещения...

Я ни черта не слышал больше, так как вдруг вспомнил, где видел эту белобрысую чёлку на стриженой голове. Мы сломали друг другу носы в прошлом году; схлестнулись в начале этого года, но так и не смогли определить – кто из нас сильнее – нас растащили свои, понимая, что мы можем убить друг друга.

Я тронул его за плечо и шепнул:

- Роб...

Он посмотрел на меня уголками глаз, подняв ладонь в успокаивающем жесте, ответил:

- Ник...

Значит, он меня вычислил ещё в их лагере... . Сегодня у меня определённо день встреч со старыми знакомыми.

- Сержант Кайрен! – позвал меня голос командора и я выплыл из своих воспоминаний. – Тебе досталось место на кромке леса. Здесь.

Он показал на карте точку восточнее лагеря Б. Там начинался прибрежный кустарник, который тянулся до подножья холма, где стояла армия А.

- Удобное место для наблюдения за нами, - оценил Рафл.

- Взрослые проявятся здесь, если они действительно профессионалы, - Сью как бы невзначай накрыл руку Гэндзо, лежащую на карте, своей ладонью.

- Значит, мне – самую горячую точку? – недовольно спросил я.

- Не хочешь – давай махнёмся, - предложил ашка, не глядя на меня.

- Я этого не говорил...

- Хорошо, - остановил меня командор. – Через полчаса все должны быть на своих позициях. И будьте осторожнее, пожалуйста. Всё. Свободны.

- Есть, сэр.

Мы убрались из-под навеса и наши места тут же заняли офицеры. Юлан задержал меня, чтобы сказать:

- Ник, похоже, что все наши «убитые» не вернулись в город, как мы считали. Подумай на досуге – чего именно хотят от нас взрослые? Удачи, сержант. Возвращайся.

- Да, сэр. Спасибо, сэр, - кивнул я.

Гойн хлопнул меня по плечу и присоединился к офицерам.

- Это он? – посмотрев ему вслед, спросила Гэндзо.

Я кивнул, не желая распространяться на эту тему.

- Офицер Гойн – мой командир, - влез Сью, не поняв, о чём спрашивала меня Апач. – Он самый жёсткий человек в армии А. Он сказал, что сделает своего раба из этого сержанта и сделал. Я считал удары... .

- Раба..? – протянула Гэндзо удивлённо, развернулась и, позвав Алека, ушла. Я слегка очумел от такого поворота дела. Сью встал напротив меня, глаза в глаза, добив:

- Ты сломался на тридцатом... Не маловато ли?

Просчитав про себя до пяти, я повторил его же успокаивающий жест и сказал:

- Не тебе судить об этом...

Он оборвал меня:

- Ты дал Гойну слово, что будешь ему подчиняться?

- Ну, можно сказать и так... Слушай, какого чёрта ты в этом ковыряешься?

- Пошли, - кивнул он мне.

- Нет, я не понял, что тебе... – остановил я его за плечо.

- Покажешь, где сухой паёк тут у вас получить. А потом нам в одну сторону. Поговорим по дороге.

Я ничего не понял, но Роб меня поймал. На что он намекает? Не для моего ума, явно.

У снабженческих машин меня нашёл Герд. Увидев ашку, мой друг остолбенел.

- Это Роб Сью, Герд, - представил того я. – Мы все уже встречались, ты прав.

Райм присутствовал при нашей прошлогодней стычке и, видимо, хорошо запомнил моего противника. Герд сглотнул и переключился на меня:

- Что командор сказал? Мы уже сворачиваемся. Куда тебя послали?

- Послали, точно, - улыбнулся я. – Далеко послали. Жди меня к рассвету. Чаю нагрей. Я гарантирую новости. Хорошо?

- Чаю – побольше, - посоветовал Сью.

- Ладно. Я побегу, а то – скоро уходим.

- Давай.

Мы пожали руки и Герд убежал.

- Хорошая память... – пряча в подсумок паёк, сказал Сью.

- Хороший друг, - поправил я его, прицепил флягу к поясу и пошёл на восток, не оглядываясь. Подпрыгнул пару раз, проверяя экипировку. Перестёгивая ножны на ноге, я пробормотал:

- Люблю тебя, булатный мой кинжал, товарищ светлый и холодный...

- Что? – недопонял ашка.

- Черкес оружием обвешан, он им гордится, им утешен, - не люблю повторять одно и то же.

Мои мысли всё время возвращались к Гэндзо. Что она подумала? Как ей это объяснить? Да, подставил меня ашка. Конечно, эта история всё равно бы выплыла... Наверно, лучше сейчас, чем потом. Но что этот чёртов ашка от меня хочет?! Я оглянулся на него. Моего роста, такой же комплекции, только белобрысый. Тоже восточник и мне не уступит; на морду – симпатичный, да ведь и я – не урод. Что, конкуренции боишься? Да. Ужасно. Эгоист? Хм. Боюсь потерять те знаки внимания, которые перепадают мне от Гэндзо? И всё? Да. Ой ли?..

Роб стукнул меня кулаком в спину. Я обернулся, огрызнувшись:

- Что, проверил?

- Ты подозрительно легко двигаешься. Даже с биопластом - ещё рано. Так быстро не заживает...

Я взбеленился. Расстегнул куртку, выдрал из-под ремня футболку и заголил спину:

- На, считай! Достал уже, извращенец!

Сью быстро дотронулся до ссадин и одёрнул мне куртку, беспокойно оглядываясь:

- За извращенца ещё схлопочешь. У тебя же спина должна быть в месиво! А тут...

- Ну ты же у нас такой умный! Сам догадайся.

Роб надолго замолчал. Я развернулся и пошёл, приводя в порядок форму. Наши уже почти собрались, размещая последнее по машинам. Надо было торопиться. Дошли до границы лагеря. Мне – направо, до края леса, Сью – налево, дальше в чащу. Мы оба включили рации, проверили волну. Всё в порядке.

- Заскучаешь, перескочи на четвёртую, - сказал ашка. – Удачи.

- Удачи, - откликнулся я мрачно и мы разошлись. Как же, заскучаю. Жди и радуйся, псих.

Проскользнул до своей точки наблюдения, быстро взобрался на старую липу, что раскинулась шатром – половина в лесу, половина – на поле, под солнцем. Да, кстати, тучи уже успели откочевать на юго-восток и солнце показывалось из-за лёгких облаков всё чаще, клонясь к горизонту.

Я наблюдал, как резво наши перескочили на холм. Если честно, ожидал подвоха от ашек до самого конца. Но мои страхи оказались напрасными. Цепочку из машин вокруг вершины холма перестроили, укрепились и затихли.

Теперь у меня было время спокойно обдумать всё происходящее. Ясен пень, родители готовились долго и упорно к этой финальной войнушке. С их подачи всё и заварилось. Мы, как бараны пошли в аккуратно расставленный загон для идиотов. Они собрали нас вместе и вывезли из города. Держу пари, все дороги уже перекрыты. Да и куда бежать? Дома мама и папа сдадут тут же, если уж решились на действия. Кому сдадут? Родительскому комитету? Властям? Бред. Вот уж кто – бессильнее всех. Значит, предки решились на что-то неофициальное, запрещённое? Шантаж, запугивание? Ерунда. Чистка мозгов. Вот. Ближе к истине. Хотят стадо баранов превратить в стадо овечек. Блестящая перспектива. Мамочка, ты с ума сошла? Что в том плохого, если я постоянно в синяках, одежда на мне словно горит и я вечно куда-то мчусь? Да, я не тихий и милый «ботаник». Кстати, даже наши «ботаники» за себя могут очень неплохо постоять. Пусть мы не можем спокойно ходить в одиночку по городу. Но мы и не ходим в одиночку! Провожаем друг друга. Агрессия, вражда, драки. На первый взгляд – ничего хорошего. Зато бэшки – как монолит. Мы точно знаем кто из нас на что годен. Кто-то умный сказал, что о человеке надо судить не по его словам, а по его делам. У нас есть возможность увидеть и себя, и других в деле. Дорогие взрослые, мне кажется, что вы заботитесь не о нас, а о своём спокойствии. Как всегда, наш внешний вид пугает вас и вы не замечаете внутреннего. К примеру, знаете, почему мы нашего Джона Силвера зовём – командор? А у нас - проект похода через Атлантику под парусами в будущем году. И скажем вам, мамы и папы, об этом только в последний момент. Потому что вы во всём видите сразу лишь плохое. Занимались бы лучше своими взрослыми маньяками и убийцами. А дети с детьми сами разберутся. Всё что нас не убивает – делает нас сильней! Впрочем, чтобы понять логику взрослого – надо самому стать взрослым.

Вздохнув, я откинулся спиной на ствол дерева, поймал на лицо лучи вечернего солнца. Сощурился от ласкового тепла. Хорошо жить...

Часа три я просто наслаждался покоем. Никто не дёргает, не гоняет. Отрапортовался по рации и сиди себе тихо. Съел весь изюм и шоколад из пайка. Что ещё делать разведчику в засаде? Скажем прямо – нечего. От мысли поговорить с Гэндзо я отказался: не мы одни сидим на этой частоте. От любопытных всё равно не избавишься. «Что делаешь, Руслан несчастный, один в пустынной тишине!»

Смотрел на закат. Огромное солнце садилось за лес. Вечное зрелище. Сразу чувствуешь себя частицей чего-то грандиозного, какого-то великого плана. И хочется понять смысл высокого значения, взлететь к облакам, окрашенным в алое, вдохнуть силу мира! Почаще надо бы смотреть на подобные откровения, проникаясь их мощью, а то теряешь восприятие реальности. Ведь не мы являемся точкой отсчёта!

Ладно, на чём я остановился? На хлебцах с джемом. Покончив с ними, в сумерках, я намазался мазью-краской, чтобы не кусали комары и не светиться в темноте физиономией. Своё внимание я теперь сосредоточил в основном на полосе кустарника на берегу. С сытого желудка потянуло на дрёму. Враг разведчика – сон. А с моей способностью засыпать в любой обстановке и положении – катастрофа. Молодость берёт своё... Чем бы заняться? Вроде бы один ненормальный напрашивался. Позвал по рации:

- Сью, как слышно?

- Нормально, Кайрен. Созрел?

- Да, - и мы оба перешли на четвёртую волну. – Засыпаю. Чего ты от меня хотел?

- Развлекать тебя не собираюсь.

- Ты сам предложил. Я не навязываюсь.

- Ладно. Только не рычи. Думаю, у взрослых пеленгаторов нет.

- Вот и проверим. От местности не отвлекайся.

- Тебе проще, - вздохнул Сью. – Река подсвечивает. А у меня скоро совсем темень будет...

- Наводку противнику даёшь?

- Чего ты такой агрессивный?

- Рефлекс на ашек. Ближе к делу.

- Вчера утром меня за несоблюдение субординации выпороли. Десять ударов. Терпимо. Думал, что офицер Гойн тебя в клочки изорвёт, прежде чем ты сломаешься, - сказанное далось ашке с большим трудом.

- И что из того? Складывается впечатление, что это для тебя жизненно важный вопрос, - снизошёл я. – Ну, разыграли мы с Юланом спектакль, спас он меня, доблестный твой командир.

- Вы давно знакомы? – голос стал ещё тише.

- Мы давно – друзья.

Роб умолк надолго. Подошло время переклички. Я сдал рапорт и расслабился. Темнота совсем подобралась к нам. Звёзды и луна уже налились белым ярким светом. Ветра почти не было. На верхушке моей липы устроился соловей и сейчас начинал прочищать голос. Цикады давно распевали вовсю, глуша другие мелкие звуки. Но пока текут все эти ночные песни – я в полной безопасности; вот если они умолкнут, значит рядом появился чужой.

- Кайрен, Кайрен, - позвали меня с четвёртой волны. – Не спи, а то замёрзнешь.

- И не думаю, - ответил я, застёгивая плотнее куртку. – Сью, тебе происходящее нравится?

- Мне больше нравится Апач. У неё нет парня, не знаешь?

- Не советую.

- А. Понял. Не дурак. Но сначала спрошу у неё самой.

- Ну, ну. Дерзай.

- Что за намёки? Ты можешь дружить с ашкой, а я не могу ухаживать за бэшкой? Вообще, по военным законам, ты теперь имущество Гойна.

- Сью, достал!

- А имущество начальства положено... Ник! У меня тут проскочил кто-то. Жди у себя. Отключаюсь.

- Ясно.

Я замер, вслушиваясь. Неужели сунутся сюда? На границе кустарника с лесом цикады оборвали стрёкот. Чёрт, здесь наверняка звериные тропинки к реке. Тут же басовитое хрюканье подтвердило мою догадку. Кабан шляется. Но из прибрежных кустов вылетела стайка пичуг и я забеспокоился всерьёз. Похоже, их всех спугнули.

- Апач, я - Кайрен. Гости подошли.

- Апач, я – Рафл. Возле меня стадо кабанов. Ничего не слышу.

- Всем, я – Апач. Замерли!

Цикады молчали. Лунные светотени играли со мной в злые шутки, заставляя вздрагивать от почудившегося. Но вот одна тень шевельнулась очень уж реально. На тёмном фоне ствола сосны я различил фигуру человека, смотревшего на лагерь в бинокль. Через минуту к нему присоединился второй. За их плечами я разглядел винтовки. Незнакомцы перебрались под мою липу, не сводя глаз с лагеря на холме. Да, это были взрослые, в зеленой десантной форме, со скрытыми под матерчатыми шлемами лицами. Интересно, действительно, кто-то из родителей или наёмники? Я снял наушник рации и превратился в слух. Двое людей обязательно перебросятся парой слов.

- Двоих сейчас возьмём, - услышал я и заледенел. – Кто-то довольно хитрый у них есть.

- Ты знаешь - кто, - бросил первый и спрятал бинокль.

- Думаешь, мы справимся теперь?

- Места для них всех хватит. Дело – за Эдвардом и его командой.

- А ты сам?

Я не расслышал ответ первого - что-то типа: сделаем - посмотрим. Я сморгнул, а их след уже простыл. Включил связь и шёпотом:

- Апач, Апач, я – Кайрен. Это взрослые. Двух наших они засекли.

- Кайрен, я – Апач. Пока тихо. Торк, отзовись.

- Я здесь. Рафл исчез.

- Сью, я – Апач, приём.

- Апач, я – Сью.

- Роб, уходи... – не выдержал я.

- Спасибо за предупреждение, Ник. Поздно. На мне точка лазерного прицела. Как они меня... .

Голос ашки оборвался резким всхлипом. Я стиснул зубы.

- Тихо, - донёсся до меня голос Гэндзо. Да, паника – последнее дело. Кажется, что сейчас схватят сзади или резанёт глаза лазерный прицел. И хочется бежать и спрятаться в другом месте. Но попробуй только дёрнутся и – конец. Эти взрослые-зелёные нашли двоих и взяли двоих. Или поиграть с нами хотят? Мысли запрыгали, не давая собраться. Я боялся сменить ставшее вдруг мучительным положение тела. Долгих двадцать минут я сидел недвижно, ловя до галлюцинаций звуки и тени.

- Кайрен, я – Апач. Иди по кромке леса на запад. Мы тебя встретим.

- Ясно. Иду.

Я ещё чуть повременил, соскользнул вниз и, поминутно оглядываясь, пошёл искать своих. Страху натерпелся. Полз, крался, избегая света, держался тени. Кажется, зелёные не шли у меня по пятам и я благополучно пересёкся с ребятами. Залегли, послушали. Всё нормально, если с нами не играют профессионалы.

- Вызываю джип, - сказала Апач. – Как только он пойдёт с холма вниз, рвём по полю к нему. Похоже, это единственный шанс.

- Мы ничего не выяснили, - мрачно заметил Торк. Он переживал, что пропал Моррис. – Мало информации.

- Хорошо, - согласилась Гэндзо. – Рискнём ситуацией и разберём всё сейчас. Ник.

Я пересказал им разговор двух зелёных.

- Алек, «языка» нам не взять. Тут сказка о юных героях, обманувших отряд противника не пройдёт, - Гэндзо была жестка, но права. Лица Алека я не видел, хотя чувствовал, что Торк злится. Не на нас. Потом он сказал:

- Я пойду к зелёным с включённой рацией. Они же не будут в меня стрелять и я попробую узнать их цели.

- Камикадзе. Зелёные не такие глупые. А светиться они не собираются. Давайте вернёмся и крепко обо всём подумаем с умными людьми, - Апач было не убедить.

- Алек, не будем пороть горячку. Не последний день живём.

Он угрюмо промолчал, а Гэндзо включила биппер.

- Приготовились, - предупредила она. На холме мигнули две точки фар.

- Пошли!

Это было неточно сказано. Мы сорвались с места и понеслись по траве со всей возможной скоростью, рыская из стороны в сторону, чтобы в нас трудно было прицелиться. Апач из-за своего малого роста поотстала. Я, не оборачиваясь, протянул ей руку. Почувствовал ладонь, сжал, потянул за собой и через секунду ощутил как она обмякла. Понял всё моментально: развернулся, подхватил Гэндзо на плечо и побежал дальше. Достали-таки! Погонятся? Нет, не успевают. Я пёр, боясь теперь только попасть ногой в мышиную нору. Алек схватил меня за руку и помог бежать. Джип, скрипнув тормозами, развернулся возле нас. Мы упали в него и машина вынеслась на холм, проскочив в ход между грузовиками. Гэндзо унесли, выдернув из спины иглу духового ружья. Меня потащили к командирам. Я всё не мог успокоить дыхание. Началась стадия компенсации. Я весь вечер был таким хладнокровным сукиным сыном и теперь за это расплачивался. Я вспомнил Сью и меня прошила дрожь. Бесцветно доложился начальству и замер, укрытый кем-то одеялом в палатке штаба. Яркий свет, гул голосов. Алек что-то доказывал спокойно... Меня спросили, я не понял. Сообразил, что просят описать зелёных; сказал, что это взрослые и хорошо тренированные. От меня отстали. Мысли всё вились вокруг Сью и Рафла. Меня встряхнули. Это офицер Зэн. Взглянул мне в лицо, присвистнул. Исчез. Появился на фоне не умолкающих голосов и света, заставил что-то выпить. Всё стало затухать и погасло.

- Перенапрягся. Не удивительно, - услышал я последнее.

* * *

Проснулся и не смог сообразить – где я. Потом дошло: меня так и оставили в штабной палатке, забросав одеялами. Вылез из неё в утренний туман и пошёл искать своё отделение. Долго они пробыли без сержанта, наверно, совсем распустились. Полевые кухни работали уже вовсю. Я заметил Ларри Лэма и он показал мне направление, где вчера видел моего Герда.

Бродить в тумане – дело увлекательнейшее. Конечно, скоро я потерял направление среди пятнистых крыш палаток и белёсой мути. Спросить было не у кого – тут все ещё спали. Подумал, что надо дойти до линии машин и спросить часового. Пробирался между палаток, стараясь не задевать натянутые верёвки. Одну-таки не заметил: наклонился пролезть под развешенным бельём, задел головой шест с котелками, цепанулся ногой за верёвку и упал на одно колено в сырую траву. Кто-то схватил меня за воротник и выволок на свободное место. Я не привык к такому обращению и, ни слова не говоря, вертанулся с подсечкой. Но мне попался не слабак: меня не выпустил, перевёл бой в партер и со спины сдавил в замок. Мой контрприём тоже не прошёл – мы были явно в разной весовой категории, да и моё знание борьбы оставляло желать лучшего. Болевой залом последовал незамедлительно, ткнув меня лицом в траву – не пошевелишься.

- Ходят тут всякие, спать мешают, - сказали с зевком. – Ну и туманище сегодня...

Мою бедную руку сонный созерцатель потянул выше, уперевшись ногой мне в шею и чуть не выставив из сустава:

- Кто это у нас тут такой – молодой, да ранний? Вроде из моих...

- Том! – зарычал я, молотя ладонью по земле, давно узнав голос.

- Тьфу, сержант! Спросонья и не узнал, - меня отпустили и я поднялся, держась за руку.

- Прекрасно ты меня узнал. За что зуб держишь?

Канти хмыкнул, подтянув штаны и почесав голый живот, но ответил:

- Тайн вокруг тебя многовато. С ашками уж больно запросто общаешься. Боюсь я, что ты на какую-то третью сторону работаешь. Ладно, время покажет, а пустому трёпу я не верю. Тебя Апач ищет. Уже весь лагерь обегала.

- А у тебя тут же нехорошая мысль про меня возникла? – ехидно спросил я. – Где Апач?

- Третья палатка от нашей. Там женская бригада, - офицер многозначительно посмотрел на меня. Я сделал лицо кирпичом и пошёл туда, куда меня послали. Ну, очень радостно... . С чего я всё время крайний? Добрался, постучал по нейлону крыши, проорав:

- Доброе утро!

Гэндзо откинула полог:

- Тихо, ненормальный... Зачем команду перебудил?

- Мне тоже приятно видеть вас, мэм. Какие будут распоряжения?

Апач прожгла меня взглядом. Вздохнула, спросила:

- Ты ел?

- Никак нет, мэм.

- Значит, ты злой – когда голодный. Хорошо. Как насчёт погулять - для большего аппетита? Пока туман не разошёлся.

Намёк я понял сразу же:

- И что нам это даст?

- Хочу понять – в окружении наш лагерь или зелёные продолжают старую тактику набегов с тайной базы. Слышал, ещё четверых ночью утащили?

- Нет. Ладно, пройдёмся.

Мы миновали часового у грузовика и нырнули вниз по склону в ещё более густой туман. Шли, казалось, очень долго, придерживаясь направления вдоль берегового кустарника. Уткнувшись в лес, постояли.

- Кто-нибудь знает, что мы сюда пошли? – осведомился я.

- Это вопрос маньяка из ужасника, - она усмехнулась. – Канти знает.

- Что-то он ко мне не равнодушен последнее время.

- Знаю. Он поделился сомнениями.

- И что, похоже на реальность?

- Успокойся.

- Я командору пойду жаловаться... – пообещал я в шутку.

Она прижала палец к губам, закачивая наш трёп. Прокрались по кромке леса и ничего не нашли. Наугад углубились в чащу метров на двести; вернулись к реке по широкой дуге. Ничего. Несколько вчерашних следов на местах, где взяли наших напарников.

Сели на берегу, порядком озадаченные. Гэндзо смотрела на медленно текущую воду. Я спустился, сполоснул лицо. Звуки в тумане были все странные, глухие.

- Значит, зелёные ночью подходили на лодке.

- Да, это единственное объяснение. Если они не научились летать, конечно, - Апач пожала плечами. – Лишь вчера они совершили маленький просчёт, показавшись тебе.

- Похоже, объединение армий их очень удивило, - сказал я. Меня всё тянуло спросить о более личном. Вспоминался Сью. И я злился, что в серьёзное время думаю не о том.

Вернулись мы обратно с исчезающим туманом, не найдя ничего нового, уверившись, что зелёные своё дело знают. В лагере Гэндзо сказала:

- Отдыхай, - встала на цыпочки и поцеловала меня в щёку, прошептав. – Спасибо, что вчера не бросил.

- Как бы я мог...

- Знаю, знаю, - покивала она, уходя.

Вот, знает, а я – нет. Вечные недомолвки, полунамёки. Почему прямо не спросить, чтобы получить ясный ответ? Ха. Да у меня язык не повернётся. Я не смогу так цинично... А если скажет – нет? Лучше подождать – тогда у меня останется призрак надежды. И никакой реальности.

Я потряс головой: что это со мной? И снова пошёл искать своих. Может, хоть на этот раз меня оставят в покое?

У костра наконец-то скинул ботинки.

- Толпа джигитов удалая, с коней измученных слезая, шумит... – вздохнул я, отваливаясь на траву.

- Ого, - оценил Герд мои успехи в его хобби. Мы перекусили под неумолчную болтовню моего друга. Я узнал, что Мишэ пропал ещё вчера. Как-то неуютно мне на душе стало. Ребята завели дискуссию о зелёных и я улизнул от всего этого. Спустился к речке, сполоснулся, постирался. Разложив своё на утреннем солнышке, подумал было ещё вздремнуть, но не дали. Песок по косогору посыпался и, когда я открыл глаза, вокруг меня стояли четверо из А с Драйком во главе.

- Почему не вернулся с вами Роберт?

Замечательный вопрос. Потому я ответил неласково:

- По кочану и по кочерыжке. Я его что, пасти должен был? На его месте мог быть сейчас я. Тогда вопросы возникли бы?

- А по-нашему, ты Роба просто подставил, - выдвинулся вперёд высоченный ашка в чине сержанта.

- Слушай, серж, - у меня начался нервный тик. – Всей информацией по этому делу обладает командование. А свои фантазии оставьте при себе.

- Все знают, что вы с Робетом на ножах были...

- Чудесно. Значит, вы утверждаете, что я такое дерьмо, что сдал Сью зелёным из-за старой драки?!

- А что про тебя ещё думать, если ты вдруг стал рабом нашего офицера? – негромко заметил Драйк.

Я вдруг услышал, что рычу. Достали.

- Вы хотите драки? Ладно. От старых привычек трудно отказаться, я понимаю. Встретимся по этому вопросу когда вам будет угодно, господа, - я отвесил им короткий поклон. – Но сначала, пройдитесь до своего офицера Гойна. И он даст вам исчерпывающие объяснения – зачем он послал Сью в разведку, зная, что там буду и я.

Собрав свои вещи, я попытался уйти.

- Пройдёшься с нами к своему хозяину, раб, - этого простого парня кажется, звали Макуайт.

- Ты слово дал Гойну, - напомнил мне Драйк.

- А ты слышал? – я очень не хотел этого говорить. Юлан, извини... .

Со стороны реки подошли Тит и Джерри:

- Что здесь, Ник?

- Ничего, ребята. Уже разобрались, - я раздвинул плечом ашек и ушёл. Аукнется мне ещё этот разговорчик. А Драйк-то! Тоже мне, пацифист.

Я сердился на весь свет. На эту войну, которая у меня в печёнках сидит, на зелёных, потому что я не знаю, чего они хотят, на Гойна с его дурацкими шуточками, которые портят мне теперь кровь, на яркое солнце, что жжет макушку и на себя, потому что дурак психованный. Ясно? И я пошёл спать.

Как мне потом рассказали, я нагло проспал поверку, приказ по обеим армиям о существующем положении, драку третьей роты Б с пятой ротой А и обед.

Ещё не совсем проснувшись, почуял над собой кого-то, рефлекторно отмахнулся, откатился в сторону, услышав:

- Ну ты совсем! Хорош воевать, своих уродуешь.

- Герд! – понял я. – Что-то мне плохое приснилось. Прости.

Взглянул на часы, удивился:

- Однако...

- Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, - хихикнул друг, откладывая куртку, которую штопал. – На обед не решился тебя разбудить. Такой сладкий храп...

- Спасибо, родной. Тогда я тебя съем, - пообещал я ему, шаря в поисках формы. Спал в одних штанах, они одни на мне и остались. – Не понял.

- А твоё забрал кое-кто из женской бригады.

- Теперь я тебя не только съем, но сначала четвертую.

- Чем ты недоволен, странный ты человек? Я бы прибалдел, если бы на меня так глаз положили, - Герд скалился, как идиот. – Сержант, а у тебя уши красные...

- Мои уши, что хочу ими, то и делаю. Дай майку сержанту. Мне в таком виде разгуливать не положено.

- Не дам. Растянешь.

- Друг называется.

- Нечего было такие плечи отращивать, качок стероидный. Вон, куртка Тита лежит.

Я почесал розовое пятно новой кожи на груди и сказал:

- Кончай издеваться. Я её застегнуть не смогу. Гони майку. На пять минут. Тебе что, жалко?

- Знаю я твои пять минут, - хитро подмигнул друг.

Я в шутку двинул ему по шее, Герд ответил, не долго думая. «Слово за слово», устроили бузу. В результате я стащил с Герда его майку и, отбрыкиваясь, одел её на себя. Взял из вещмешка новые носки, нашёл ботинки и пошёл за формой. Райм, вскочив в обувку на босу ногу, поскакал за мной, нисколько не смущаясь своего вида.

- Вкачу три наряда за такое безобразие, - пригрозил я ему.

- Ага. Я майку ему напрокат даю, а он недоволен.

- Ты мне её не дал. Я сам взял.

- Тем более. Сплошное притеснение подчинённых. Дедовщина.

- Все жалобы – к офицеру, рядовой Райм.

- Ага. Чтобы потом у тебя отжиматься сто раз и бегать вокруг лагеря до посинения?

- Точно, - подтвердил я его догадку.

- Погиб поэт, невольник чести, пал, оклеветанный молвой!

- Не в тему.

- У-у, злыдень. Как таких земля носит?

Я пожал плечами и постучал по крыше нужной мне палатки:

- Девушки, можно?

- Если осторожно, - последовал ответ. – Кто это там?

Из-за полога выглянула веснушчатая мордашка и кивнула, увидев меня:

- А-а. Гэндзо, это к тебе твой...

Фразу замял смех и тонкие визги. Апач вылезла из палатки и отдала мне форму. Прожжённая футболка была заштопана, куртка тоже приобрела более приличный вид.

- Ну, спасибо, конечно, - тихо сказал я, чтобы не услышал вертевшийся неподалёку Герд. – Но не надо так.

- А как? – она как всегда пожала плечами. – Ходишь весь оборванный. А у меня руки не отвалятся.

- Я не совсем это имел в виду. Опекать меня не надо. Я довольно взрослый человек, - говорю, а чувствую, что не то говорю.

- Взрослый? – переспросила Гэндзо, подняв одну бровь. – Нет. Тебе неловко со мной общаться, потому что ты боишься мнения других парней. Это сложно назвать поведением взрослого. Отвечай за себя сам. Делай то, что хочешь именно ты, а не твои друзья.

Эти слова во мне будто какую-то плотину прорвали. И я сделал то, что хотел: взял Гэндзо за талию, поднял и приложился к её губам самозабвенно, на три долгих счёта. Причём, каждую секунду ожидая жёсткого отпора. Не получил даже пощёчины. Поставил Гэндзо на землю и сказал:

- Я быстро учусь.

Подобрал брошенную до этого форму, развернулся и молча пошёл назад. На ходу содрал с себя майку, бросил её изумлённому другу с пожеланием, опережающим его действия:

- Заткнись, родной...

Натянул свою футболку. Шёл, чувствуя какую-то светлую лёгкость и бес-толковость, усмехаясь сам себе. На таком же подъёме выбил себе обед у дежурной кухонной бригады и съел его у костра, окружённый звенящей пустотой и шёпотом за спиной.

- Наш праведник наконец-то впал во грех, - ломал комедию Самуэль. – Если б я не видел этого собственными глазами, имея в свидетелях обе армии, я подумал бы, что у меня бред. О, наш бедный Ромео! Друзья, давайте скинемся на последний мальчишник, а заодно и на похороны, ибо отец Джульетты зело грозен ко вздыхателям его дочери. Особенно таким пылким!

- Брось заливать, Самми... .

- Руку на отсечение, парни! Не далее прошлого месяца я встретил знакомого моего брата. Он там тоже какой-то спортсмен... Так ему отец Монтэкки сломал палец за какую-то не ко времени сказанную фразу по-отношению к Гэндзо. Причём, довольно невинную.

И так далее, в таком же роде. Да, отец Апача человек очень серьёзный, мастер киокушинкай – самого жёсткого стиля каратэ – и директор охранно-розыскного агентства. Такого холодного взгляда, как у него я ещё не встречал. Убьет, точно. Я поёжился. Быть самим собой всегда обходится недёшево. Но Гэндзо? Ах, как... И я снова почувствовал легкое и сладкое воспоминание прикосновений, оставшееся на ладонях и губах.

Тут же остудил себя. На самом деле, я ведь просто покрасовался перед ребятами. Она меня подначила на действие и я купился. Причём совершил самый скотский поступок: поцеловал, не спросив её разрешения. Сплошные гормоны и бахвальство! Не хочу так. Тоже мне, доказал, что взрослый, называется! Боже, стыдобуха-то какая... .

У меня внутри всё узлом завязало. Получается, я забочусь только о себе. Дурак самовлюблённый, животное! Испортил всё, радуйся! «Я быстро учусь»! Кретин! Спрячь, не выдавай, нельзя эти чувства выставлять как товар! Любовь это не добыча, не трофей для того, чтобы её оценивали друзья! Бо-оже! Прости, Гера... Словами и извинениями ничего уже не исправишь, но я буду просто действовать. Может, заслужу прощение. Если нет, то – нет. За дурость платить надо.

- И как ощущения, влюблённый? – толкнул меня в бок Герд. Ну что ему ответить? Только то, что от меня и ждут:

- Как со спящей коброй.

- Так холодно?

- Так опасно. Если доживу до завтра, считайте героем.

Превратить всё в шутку, чтобы не заостряли внимания, чтобы быстрее забыли. И изобразить улыбку от уха до уха. И запустить связанными носками в Самуэля. И затеять игру в «бэру», окончившуюся общей потасовкой. И подстеречь девчонок и облить их водой. И включив радиоприёмник на полную громкость, тягать воду из реки на холм в наказание от офицера Зэна за беспорядки. И присматривать за бригадой, моющей машины, гоняя лафу и кидая мокрые тряпки в друзей. И получить от них «за всё хорошее». И потом отстоять часовым с Гердом, в охране лагеря. И играть до оскомины в «города» и кричать всем, пугая: «Стой, кто идёт! Стрелять буду!» И в наглую пойти искать Юлана, спрашивая ашек: «Где мой господин?» И нарваться на Шарки, перепутав палатки не без помощи добрых людей. И задать ему спокойно тот же вопрос и услышать, как командир армии А, усмехнувшись, приказывает своему адъютанту доставить имущество офицера Гойна хозяину. И потом сидеть с Юланом у костерочка, печь картошку на углях и ябедничать, что его клевреты собрались меня бить. Юлан только ответил:

- Нас с тобой не разжаловали и не прогнали за предательство, значит, времена меняются и точки зрения пересмотрены. Думаешь, наш командир долго мучался вопросом – почему я тебя выдернул из бэшек? Сначала, правда, не верил, что такая дружба возможна. А потом сказал, что это было ему знамением перемен. Понял?

- Да. Ладно, потом, может и до твоих головорезов дойдёт...

Я рассказал о Сью и Юлан рассмеялся:

- Обязательно поговорю с Драйком. Я и не подумал даже... Роберт хороший разведчик, да он и сам вызвался. Мы с ним сдружились последнее время. Он парень самостоятельный, хотя и резковат в суждениях. Тебя иногда напоминает.

- Это Сью мне уже говорил. Насчёт похожести. Ему тоже шкуру подпортили накануне. Кому не угодил? Тебе?

- Знаю, меня называют жестоким. Нет, Роберт поцапался с офицером Алтоном насчёт системы наказаний рядовых. А откуда ты про это знаешь?

- Сью разоткровенничался. Он, между прочим, подслушивал, когда ты издевался над скамейкой, и потом прицепился ко мне с допросом. Он, видите ли, не верил, что ты так быстро меня сломал.

- Надо же, как высоко он тебя оценивает! – Юлан ткнул меня ладонью в затылок. – Ещё полчаса, и ты бы ползал передо мной на коленях.

- Ой ли?

- Проверим?

- Как-нибудь в другой жизни!

- Да, кстати, не знаю, кто из нас первым попадётся зелёным, но если увидишь Роберта, передай, что ему вернули звание сержанта.

- Посмертно. Хорошо, встречу, скажу. Передачи не будет?

- Будет только крепко по шее. Похожи вы с ним всё-таки.

- Вот и дружил бы спокойно с ашкой! Чего о бэшку пачкаться?

Ну и заработал по шее.

- Глупость сказал и не подумал, - объяснил мне Юлан. – Себя можешь оценивать, но не суди о других...

- ...и не судим будешь, - потёр я больное место. – Ладно, что у вас о зелёных слышно?

- Собираются послать разведгруппу искать базу зелёных. Обыскать сперва наши брошенные форты. Но это – зря.

- Верно. Взрослые давно к этому эксперименту готовились и окопались, я думаю, где-то основательно.

- Знаешь, я надеялся, что примирение А и Б – их главная цель, - Юлан отбросил истерзанную травину. - Но армии сошлись, а похищения продолжаются, никаких переговоров.

- Это и пугает. Переговоры – любимое средство взрослых. Если они обходятся без них – плохо наше дело. Значит, зелёные действуют по разработанному плану. Тщательно разработанному взрослому плану, - предположил я, упираясь подбородком в колени. Юлан потянулся и сказал:

- Узнаем.

- Только пожертвовав разведчиками, - я вздохнул.

- Точно. Смотри, кажется, за тобой идут.

- Аве, Цезарь, моритатум салутэ эс, - отозвался я, оборачиваясь. Ну кто ещё мог невозмутимо расхаживать у ашек? Конечно, Канти. Я подскочил, вытянувшись в струнку, отдал честь. С кем-то другим я мог бы пофамильярничать, но только не с Томом. Юлан оценил мою реакцию и тоже поднялся навстречу коллеге.

- Офицер Канти.

- Офицер Гойн, - обменялись они официальными любезностями. – Вы разрешите мне забрать этого сержанта?

- Да, конечно. Пользуйтесь сколько вам нужно, - благосклонно разрешил Юлан. Том побагровел, не так поняв моего друга. Но потом до него явно дошло и мне вздохнулось с облегчением.

- Кайрен, тебя по всему лагерю разыскивают! – сорвал офицер на мне злость за свою неловкость. – Бегом в расположение своего отделения!

- Есть, сэр! Спасибо, сэр! – гаркнул я и убежал со всех ног, пока Том не поинтересовался за что «спасибо». Это ему за то, что не составил мне компанию, а просто отослал. Выслушивать очередную версию о своей шпионской деятельности было выше моих сил.

Ну чтож, не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, зачем меня искали. На что же я ещё годен? Прибежал, услышал:

- Кайрен, собраться, получить снаряжение и - на инструктаж! – и снова всё завертелось. До последней минуты надеялся, что Гэндзо останется в лагере. Понимаю, ну, меня-дурака в расход пустить, да ещё парочку наших остолопов, но не её же! Правда, я промолчал. И так натворил дел. Мой дружок всё закатывал глаза и периодически выдавал нечто вроде : «... он пел разлуку и печаль, и нечто, и туманну даль, и романтические розы...».

Вот так и отправили нас пятерых на ночь глядя. С Гердом я попрощался, пытаясь шутить. Вышло мрачновато.

Аккуратно, поодиночке мы исчезли из лагеря и направились каждый охотиться за информацией туда, где он рассчитывал её найти. Умные люди пошли в форт или по старым следам зелёных, а меня понесло вдоль реки. Мысль меня, видите ли, посетила, что, если есть на берегу следы высадки зелёных, то найдутся и следы посадки. Ну что с меня возьмёшь? Ну, плохо у человека с головой, граждане... Пробурил я по берегу, как святой, с одной мыслью в мозгах километров пять, пока не заподозрил неладное в своём плане. Берега-то у реки два! Сел я возле воды и закручинился. Уже подкрадывались сумерки. Тёмное время суток в это время года коротко и почти прозрачно. Если нет противоборствующего с ним света, что зажигает человек. Тогда ночь обретает плотность и течение её несёт смысл более прозаический. Как и течение этой речушки, меняющей цвет за темнеющим небом. Можно сказать о ней сколько угодно поэтических фраз, но утром для меня это будет только полоска очень мокрой воды. Вот и вся прелесть.

На шее беззвучно завибрировал сигнал вызова. Я приладил рацию к уху и сказал:

- К-4 на связи. Какие проблемы?

- Это К-2. У тебя тихо?

Гэндзо! Как-то трудновато дышать стало... .

- Всё нормально. Что случилось? Ты где?

- Пока ничего не случилось. Я напротив тебя стою. Мне так кажется.

- В смысле? – замаскироваться я не забыл.

- На другом берегу реки. Рядом с тобой есть вывороченный пень?

- В двух шагах. Где ты переправилась?

- Ещё возле лагеря. Спасибо за идею.

- Нашла следы?

- Милю назад. Но решила сначала тебя затормозить.

Я хмыкнул и сказал:

- Ладно. Переправляюсь.

- Нет. Утром переплывёшь. Будешь мокрый – заболеешь.

- Я и утром буду мокрый...

- Нет. Не надо. Сержант, оставайся на месте.

- Что-то у меня рация барахлит, тебя не слышно, - соврал я. – А мне поговорить с тобой надо.

В ответ получил резкую тираду на японском, из которой только понял слова «отоко»-мужчина и «бака»-дурак. Ага. Снял я ботинки, куртку, прицепил их к вещмешку, поднял над головой и полез в воду. На брод я не рассчитывал, но проплыть в довольно спокойном течении мне представлялось возможным. Я спешил. Сумерки уже разлились по лесу, сделав очертания кустов неверными, а реку тёмной, как поток смолы. Отчего-то вдруг вспомнились русалки и водяные. Страх сел на плечи, подгоняя, перебивая дыхание. Зажал себя в кулак, заставил спокойно выбраться на берег, не плёская водой. Ветви шевельнулись, Гэндзо зашипела:

- Ну что с тобой теперь делать? Что мой отец, что ты – два упрямца, изображающие глухих, когда им это выгодно!

Интересные подробности, между прочим... . Я сделал невинные глаза и ответил:

- Ничего со мной пока делать не надо. Я каяться пришёл, если честно. Прости меня, пожалуйста. Я не хотел... вернее, хотел, конечно же, но понял, что нельзя так. Это отношения без продолжения, если – так. Бездушно. Как игра на публику. Разреши мне ещё попытаться, пожалуйста. Это трудно... вот... и всё. Если я мешаю – я пошёл.

- Успокойся. Я понимаю. Брюки отожми, я отвернусь, - она помолчала. Я видел, что она впилась себе пальцами в плечи, сжавшись в комочек. – Нам просто нужно время. Согласен? Пошли, посмотрим на следы зелёных, пока луна светит.

Я затянул последний ремешок экипировки и поспешил за исчезнувшей в листве Гэндзо. В мокром мне было холодновато, но зато на душе значительно потеплело. Сверяясь с одной ей понятными приметами, Апач шла невесомо по опавшей хвое, лесной длинной траве. С моим весом было трудновато двигаться как и она, но я очень старался. Лунный свет лился сквозь ветви полотнищами прозрачной кисеи. Мы обходили поляны по тени, надолго замирали перед просеками. Возле одной из звериных стёжек Гэндзо остановилась и ткнула меня локтём в живот, когда я подошёл:

- Это их тропа. На берегу следы от резиновых лодок. Хочешь, можешь посмотреть. Меня больше интересует – откуда они шли.

- Я с тобой. Зелёные скоро должны появиться.

Потихоньку в вершинах сосен разгулялся ветер. Звёзды стали мигать, прячась за обрывками облаков. Нехотя мы начали спешить, безотчётно пытаясь успеть использовать остатки света. Выбрались на просеку и воткнулись носами во взрытую землю. Прежде, чем окончательно спрятаться в туче, луна осветила картинку следов, повергшую нас в уныние.

- Пересаживаются на машины. Джипы, - подвела итог увиденному Гэндзо. Я нагнулся, подобрав матово блеснувшую вещицу:

- Баночка камуфляжного грима. Интересно, зелёные меняют свои маршруты?

- Не сегодня, - заметила Апач. Я тоже уловил далёкий шум моторов и что –то словно оборвалось внутри. Мы посмотрели друг на друга, кивнули и очень быстро слиняли с просеки. Едва успели притвориться двумя кочками, когда свет фар заплясал по тёмному лесу, выхватывая стволы, кусты, играя тенями. Мне это живо напомнило бой в нашем форте, но я мысленно дал себе пощёчину, чтобы очнуться – сейчас требовалось всё внимание. Джипы подкатили, фары погасли и восемь зелёных тихо сгрузились, деловито разбираясь в снаряжении. У всех были приборы ночного видения. Я ещё плотнее вжался в мох, моля всех святых, чтобы ни у одного из зелёных не возникло желания осмотреться вокруг.

- Последний раз здесь высаживаемся, - сказал руководитель группы. – Пора менять подходы. Сегодня ещё по старой схеме. Берём четверых. В игры не играем. Виктор, ещё раз увлечёшься – уволю. Это – не просто дети. Среди них есть кое-кто довольно сообразительный, чтобы мы не расслаблялись. Всё. Пошли.

Восемь теней с грузом исчезли в темноте леса. Мы подождали, пока не почувствовали уверенность, что остались одни. Подошли к джипам, осмотрели их. Я заметил знаки из трёх зелёных пятен на лобовых стёклах всех машин. Наверно, так своих различают, заговорщики. В общем, спрятаться в машине было возможно. Но...

- Зачем рисковать, если мы с утра можем по следам джипов дойти до базы взрослых? – спросил я.

- А если они выезжают на общую дорогу? Потеряем, - что-то беспокоило Гэндзо, она прятала глаза. – У нас есть около часа, чтобы поесть и расслабиться. Соберём костёр.

- А запах дыма нас не выдаст?

- Ветер поднялся, развеет быстро, когда потушим. Тебе просушиться надо.

Спрятавшись в лощине, мы вскоре сидели перед небольшим пламенем. Я сушил свои вещи, а Гэндзо кипятила воду. Развела концентрат в складных кружках и заставила меня выпить бульон. Выпила свою порцию мелкими глоточками, поглядывая на меня поверх края кружки. Спросила:

- Ник, эта история с офицером А?..

- Юлан лишь пытался меня вытащить. Как мог.

- Странное у него чувство юмора.

- Нам не до шуток тогда было.

Я хотел объяснить многое, но всё как-то вдруг потеряло свою важность, когда Гэндзо сказала:

- Значит, от друга ты можешь стерпеть что угодно, если – для дела?

- Не знаю, - решил я подать голос, растерянный. – Не думал. Зелёные скоро вернутся, давай двигаться.

Я потянулся к почти просохшей футболке, но Апач вытащила её у меня из-под пальцев.

- Подожди. Скажи лучше, в кого ты такой странный, Кайрен? Надёжный, терпеливый. Так не бывает.

- Можешь дотронуться, не растворюсь. Обещаю.

- Я не верю словам, - прозвучало так, словно заклинание. Она осторожно коснулась следов ожога на моей груди. – Здесь шрам останется.

- Не смертельно, - выдохнул я, боясь спугнуть бабочку её ладони, путешествующую по моей коже. Гэндзо перебралась мне за спину. Прохладные пальцы подцепили не нужные уже плёнки биопласта, оторвали неспеша.

- Щекотно.

- Не дёргайся, - плёнки летели в пламя костра, вспыхивая искорками. Её рука взъерошила мне волосы. – У тебя седой клок над ухом.

Я как-то слабо удивился, зевнув:

- К концу этой истории я весь поседею... .

Она несмело обняла меня сзади за шею, шепнула на ухо:

- Почему я тебе доверяю, Кайрен?

- Я не буду говорить – ты словам не веришь, - всё стало какое-то зыбучее, странное. Я и не понял – подумал я это или сказал вслух.

- Святой. Правильно тебя друзья прозвали, - её голос поплыл, на меня вдруг накатила страшная слабость, я потерял сознание на миг, мотнул головой; когда картинка включилась, увидел близко-близко серые глаза Гэндзо, спросил:

- Что-то не...

- Так надо, Ник, - услышал я глухо. – Извини, мой тигр. Ты поймёшь... .

Всё крутанулось передо мной и я отключился окончательно, кажется падая головой на колени Гэндзо.

* * *