Автобус шатало во все стороны. Он сидел на потертом сидении, тупо уставившись в грязный пол и комья глины, которые нанесли на своих резиновых и кирзовых сапогах его одноклассники. В проржавевшем днище этого старого, доживающего свои года "зверя" были видны дыры, и через них мелькали лужи в рытвинах, наваленная ботва от моркови и грязь засасывающая колеса. Класс "В" ехал с поля, где убиралась всякая овощная снедь. Навозившись в этой грязи до поросячьего визга, все сплошь заляпанные суглинком и нахававшись немытой моркови, капусты и всего, что еще может произрастать на бескрайних просторах нашей Родины, "класс" ехал притихший, и видимо каждый думал о том, что как прекрасно, когда тебя посылают в промозглый день, копаться во всем этом коммунальном огороде. Хотя естественно и в этом есть своя специфическая прелесть. И вот ехал, он так ехал, безразлично глядя скорее сам в себя, чем куда-то ещё. И вдруг его висок что-что кольнуло, и кольнуло так, как будто разряд ну скажем вольт... ну не важно во сколько, может быть это даже была молния — что само по себе удивительно, потому что произошло это в автобусе, который в удивительно мерзкий сентябрьский день, костил обратно грязных существ в драных телогрейках с авоськами в руках. Существ, которых можно обозначить как учащихся 8-9 классов. Он резко обернулся, отчего позвонок в его шее мелодично хрустнув оставил где-то внутри головы неприятную вспышку и кисловатый привкус во рту. В эту же секунду у него в голове возник транспарант, который висел рядом с дверью школьной медсестры, и вызывал в нем всегда чувство собственной ничтожности и несовершенства.
Транспарант гласил:
1) Когда мы узнали, что пыль и грязь мешают здоровью, то стали всегда убирать свой класс! 2) Санитары следят за чистотой, никто не сорит! 3) Мы каждый день после уроков, влажной тряпкой протираем каждую мелочь в классе! 4) Наш школьный врач сказал, что санитары — враги бактерий! 5) У нас есть аптечка, мы можем оказать первую и последнюю помощь!
Так вот, он резко обернулся на "укол", и увидел перед собой темно-карие глаза излучавшие не то печаль, такую бескрайнюю, что можно повеситься без лишних угрызений совести, не то любопытство, которое шарит по самым темным закоулкам твоей души так просто, как будто ты достаешь ключи от своей двери, и спокойно заходишь туда, не то призыв, вообщем, любые перечисления простоты, глубины, тьмы, света — не подойдут, в этих глазах было все! И это все захлестнуло его, перевернуло с ног на голову, тряхнуло, обдало искрами, и все это в одно мгновение! Потом пришла осмысленность. Голоса и контуры предметов обрели свой первоначальный образ, как будто ты вынырнул из-под воды, и в его голове загорелся вопрос вытесняющий все вопросы, которые могли находится у него в голове в данную пору. У неё было бледное лицо, видимо от природы, почти меловое,ярко накрашенные губы которые никак не вписывались в окружающую обстановку и как-то не клеились с её рваной телогрейкой и грязными сапогами; и глаза, глаза темные как сама тьма и к тому же подведенные черным косметическим карандашом, как бы рамкой для необыкновенной по красоте картины. И все это было настолько контрастно, совершенно белая кожа, темные в рамках глаза и ярко накрашенные губы. Если бы он увидел всю эту бижутерию на лице у какой-нибудь другой девушки, то её лицо показалось бы ему гримом клоуна с уставшими, печальными глазами. Но это была Она, та самая, ради которой он дышал до сих пор, что-то делал, все это было сделано лишь для того, что бы когда-нибудь его пришпилили к вечности мгновенья, как засушенную бабочку, её глаза!Он не заметил как автобус радостно въехал на территорию школы и, открыв двери, выдавил на воздух ожившую толпу молодых, верящих в себя и в светлое будущее людей. Он вышел, и как-то одурманено пошел в сторону своего дома неверя до конца в то, что с ним произошло. Звонок в дверь раздался неожиданно и тревожно, он открыл дверь, на пороге стояло существо, которую звали Катя. Катя была симпатичная с чуть вздернутым носом, зеленоглазая девушка, иногда она походила на кошку, которой в радость и слякоть и ветер пропитанный осенним ядом и несущий хоронить желтые, мертвые листья под ноги прохожим.
— Здрасте — раздался её чуть гнусавый голос, несущий в своих обертонах капризность и совершенно обезбашенный оптимизм. — Проходи, — пригласил он, сел на стул и начал ждать пока она снимет плащ и поделится с ним последними сплетнями, которыми изобилуют не только женские разговоры, как это принято считать, но и мужские, а уж если парень и девушка не испытывающая никаких чувств к парню, кроме дружественных (если конечно такое может случиться), но видимо может, т.к. повествование мое максимально приближено к правде. Так вот, никаких чувств, кроме дружеских или приятельских, кому как нравиться, и знают друга сравнительно давно, то здесь разного рода разговорам просто нет границ. Но ему сейчас не хотелось болтать разную чепуху, а хотелось просто сидеть одному, глядя на осенний дождь, на осенний клен, что растет у него под окном, внезапно и тоскливо облысевший.
— Да, кстати! Недавно фотограф в наш класс приходил и слепил коллективную фотку!.
Это Катя, которая наконец-то выпуталась из своего плаща и входя в комнату произнесла первое, что пришло ей в голову.
— Хочешь посмотреть? — Давай, — безразлично сказал он, и взял у неё из рук глянцевый листок, на котором по углам были нарисованы умелой рукой фотографа ракеты, трактора, микроскопы, глобусы, короче все то к чему должна стремиться молодежь "золотого века" запечатленная в формате квадратиков на этой коллективной фотографии. И опять совершенно непроизвольно, в сознании выплыл на поверхность транспарант, висевший рядом с дверью уже забытой всеми медсестры, но написано на нем почему-то было следующее:
1) Под русским небом Писание! Станет болью новорожненного. 2) Сколько надо прожить, что бы ничего не знать!? 3) Смысл все тот же: за что? 4) А она все так же видит детей! 5) Был успех, утомительный, шумный, за что?
И вот когда он опомнился, над ним стояла Катька, испуганно вглядываясь в его лицо. После чего сказала:
— Я на тебя смотрела, и вдруг у тебя так лицо перекосило! — Чё с тобой стало-то? — Да так, ничего, — ответил он — Слушай а как её зовут? — Кого? эту-то? — спросила она, только сейчас поняв, куда он тычет пальцем. — Ну, Наташка, а ты чё, знаешь штоль её? — Нет. — Только не говори, что она тебе понравилась! — Может и понравилась, — огрызнулся он и зло посмотрел на Катьку. — Да она сука! Ты знаешь сколько у нее таких как ты? — Я от тебя такого не ожидала! — Заткнись ты пожалуста, — тихо сказал он, открывая окно на седьмом этаже. Самое главное, что вот она, не сон, не мысль забытого бога, а явная любовь!
И лунная дорога, по которой он ходил иногда во сне ночью, этот мираж, которым он жил все это время, рассеялся, и началась новая жизнь. | 
Библиотека // Объявления
