По Дантовым мерцающим следам, в мир жутких снов и царство полутени, сойду, оставив жажду и смятенье, безропотен, награда по трудам. Блестящими изломами пещер, по тайным тропам гномьего народа, пройду, дрожа зловещие ворота, где властен нагрешивший модельер.

Ни выпить, ни поесть, ни отдохнуть, томимый клятвой данного обета, сменивши мрак на тени полусвета, за женщиной пустившись в странный путь.
И серы запах сгонит злую спесь, но я дойду до самого тартара, где правит Чернобог и злая Мара, ты женщина, и значит только здесь.

И пёс трёхглавый, бездны мрачный страж, укажет путь во тьму когтистой лапой, и я уйду один тишайшей сапой, средь миражей вновь прибывший мираж. И близится зловещая черта, и тысячи теней плывут эскортом, за той чертой я тоже стану чёртом, и память смоет мёртвая вода.

За той чертой, где в сумраке пустом, Голгофы очертания размыты, нас встретит ангел со своею свитой, тот ангел будет с шерстью и хвостом. И уготован каждому котёл, кому с шампанским, а кому-то щёлок, и будет надрываться с верхних полок, сонм ангелов, безгрешен и беспол.

И каждому отмерят по делам, по тем поступкам вольным и невольным, кому-то будет нестерпимо больно, кому-то, как умыться по утрам. И Алигьери встретит нас в дверях, проваренный с лаврушкой и укропом, и всем воздастся, тропам мизантропам, и певшим и не певшим на хорах.

Запутавшись в аспектах бытия, мы тщимся к мирозданью прикоснуться, чтобы любыми правдами вернуться, где будет мы, или не будет я! И лишь с тобой одной, в руке рука, смогу я вновь увидеть неба бездну, воспеть тебя, тобой, прославив песню, рогатому наставивши рога!