1.Пролог.

Давно, ещё на заре человечества, кто-то понял, что они не одни и, что есть мир больше их леса, что за горами есть ещё леса и, что возможно там, за горами есть кто-то похожий на них, и там кто-то так же ищет ответы. И есть, что-то большее, другой мир, в котором их горы – песчинка, а жители этого мира – боги. Человек становился старше и развязал войну с теми, кто за горами за лучшие пастбища и охотничьи угодья. Их мир стал больше, а боги могущественней. И чем старше становился человек, тем больше он стал понимать, какой их окружает мир. «Я Шива – разрушитель миров» - сказал Оппенгеймер, когда увидел взрыв своего детища, первой ядерной бомбы. Человек почувствовал себя почти равным богу. Он понял, что может получить ответы от богов и стал искать способ дать приглашение на разговор. Так начались поиски внеземного разума. Много с тех пор было попыток.

- Пап, а мы, правда, стали равны богу?

- Нет, сынок. Богу нельзя стать равным. Просто у нас теперь больше шансов поговорить с ним.

- А я могу попросить новую собаку?

- Не знаю, сынок. Вопросы должны быть очень важными, ведь у нас не так много шансов.

- Тогда я могу попросить, чтобы он…, чтобы он… - Лёшка задумался. – А какой он этот важный вопрос?

А что я скажу сыну? Я сам не знал. А может это и есть тот самый вопрос: «Что важно?» Голова пошла кругом. Сколько было попыток? И ни где ещё не было вопросов. А если действительно придется говорить…

Павел понял, что он ни верит в возможность контакта, что до сих пор это было для него вроде мечты. Впервые, за всё время работы над проектом «Резонанс» он всерьёз задумался: «К чему это всё может привести?».

Павел пожалел, что начал разговор с сыном о своей работе. Лёшка ждал ответа от отца, а он не знал его.

- Сынок, я не знаю. Но мы с тобой обязательно его придумаем.

Лёшка весь засветился от возможности поучаствовать в таком важном деле, как папина работа.

- Хорошо, папа, я тоже буду думать.

Лёшка встал с пола, на котором они с папой сидели, и с нарочито серьёзным лицом пошёл к себе в комнату, что-то бормоча себе под нос.

- М-да…, - только и сказал Павел. Он посмотрел на часы.

- Ё – маё! Я же опаздываю!

Он схватился с места, осталось всего двадцать минут.

- Алексей! Я на работу. Веди себя хорошо. Не забудь, что тебе в школу.

- Да, папа, - донеслось из комнаты. – А мы пойдём вечером в кино?

- Принесёшь пятёрку, пойдём.

- Да запросто. Я все уроки сделал.

- Ну и молодец, - сказал Павел, одевая ботинки. – Всё я пошёл.

- Пока, папа, - услышал он из-за закрывающейся двери.

2.Надежды.

Дверь чмокнула магнитными запорами, полностью отгородив жилую ячейку от внешнего мира. Мысленный метроном затикал в голове, отчитывая оставшееся время. Он подошел к двери внешней связи и набрал на дисплее код такси, которое должно было доставить его до «Центра». Значок такси сменился на зелёную стрелку, что значило, такси уже в пути. Через пару минут дверь растаяла, и за дверью оказалась кабина пассажирского бота. Павел сел в кабину. Проём в кабину заметно потемнел и ощутимо уплотнился, звуки стали глуше.

- Пивоваров Павел Алексеевич? - раздался электронный голос.

- Да - сказал он, но, спохватившись, добавил: «Пивоваров Павел Алексеевич, код сто двенадцать».

- Подтверждение.

Бот плавно тронулся с места и, быстро набрав скорость, двинулся по круглому, как труба туннелю. Все детали туннеля размазались в одно бежевое светящееся пятно и, лишь иногда, сквозь прозрачный корпус можно было заметить как сзади или спереди появляются на время и исчезают в ответвлениях туннеля такие же боты. Движения бота совершенно не чувствовалось, казалось, что такси до сих пор стоит на месте. Перед глазами на дисплее изумрудом горело количество процентов оставшегося пути: «10%, 7%, 5%, 4%, 3%, 2%, 1%». Дисплей погас, а бок кабины протаял, выпуская пассажира на площадку, которая вдруг оказалась рядом.

- Так, отлично! У меня ещё пятнадцать минут.

Он выскочил из кабины и направился к ближайшему лифту. На встречу попадались незнакомые лица. «Да, много же народу собрали на станции. Я уже месяц здесь, а до сих пор встречаю незнакомых людей». Шаги его были размерены и торопливы, он очень спешил, метроном отчитывал последние минуты. Он дошёл, почти добежал до лифта и набрал код своего уровня. История с дверью повторилась. В кабине ему опять пришлось подтверждать свою личность.

- Подтверждение. Уровень оператора связи. Центр управления – прошелестел безразличный голос.

Непроницаемая с наружи стена не давала видеть кабинки лифтов, но изнутри всё при желании можно было видеть. Точнее станция «знала» его психологический портрет и поэтому, следуя предпочтениям Павла, сделала кабинку лифта, как и бота прозрачнее. Взору открылась изумительная картина чужого мира. Внизу быстро удалялся огромный чёрный купол станции в окружении куполов поменьше – жилой и технический сектор, а вокруг – ледяное царство Плутона. Далеко, на сколько хватало глаз, мерцал метановый лёд с торчащими кое-где зубами скал, в свете очень яркой звезды. Она горела на фоне млечного пути и доминировала своей яркостью среди других звёзд. Ничего в ней не было от тёплого и яркого Солнца, и даже диск светила не был виден – так велико было расстояние. От того на Плутоне будто царила ночь, хотя и был самый разгар дня, равный шести Земным.

Харон - спутник Плутона висел над планетой в окружении ярких до боли звёзд мрачным пятном. Он был больше Луны в полтора раза, но всёже давал столь мало света, что, казалось, поглощал собою небо. Соответствие своему имени было мистически верное: Харон был перевозчиком, переправлявшем души через реки подземного мира.

Павел засмотрелся на торосы льда, складывающиеся в причудливый рисунок из перемежающихся серых и черных полос накрытый сверху переливающимся, словно россыпь драгоценных камней, небом. Воображение рисовало исполинского зверя замёрзшего в этом мире вечной ночи и безмолвия.

Прошло уже десять минут. Станция Плутона уже была не видна, а сам Плутон весь был как на ладони, сверкая морями льда, и линия его горизонта изогнулась. Над головой стал виден силуэт исполинской сферы, сотканной, будто из тысячи нитей, в центре которой виднелось ядро – генератор гравитационного поля и двигатель орбитальной станции. Кабина лифта стала замедляться, и появилось ощущение, что пол уходит из-под ног. Органы чувств слали в мозг тревожные сигналы о том, что тело падает, а вестибулярный аппарат, потеряв горизонт, стал выдавать различные его направления. Но Павел, привыкший к таким эффектам невесомости, не растерялся, а наоборот наслаждался возможностью попарить будто птица, так себе он это представлял. Когда орбитальная станция стала совсем близкой, лифт медленно развернулся, увлекая своим движением тело пассажира, и пол с потолком поменялся местами. Немного погодя появилось ощущение опоры – лифт входил в поле действия гравитационных сил третьей орбитальной. Кабину лифта втянуло в одну из нитей, точнее огромный ствол стального дерева, толщиной не менее ста метров, и тут же появилось ощущение нормальной силы тяжести. Лифт открылся. Павел вышел в просторный коридор, по краям которого тянулись поручни – на случай отказа генератора гравитации. Он перешёл на движущуюся дорожку, потом ближе к её центру, где она двигалась быстрее.

- Лада, мне в десятый отсек, - сказал Павел, обращаясь к компьютеру станции. Кто и почему назвал компьютер Ладой, он не знал. Может в честь кого-то, а может, имелось в виду древние значение имени Лада: славянская богиня любви и красоты. В любом случае Павлу казалось, что имя очень подходило.

Через некоторое время дорожка, отделившись, свернула в смежный коридор и через минуту вынесла Павла к двери с надписью «10 отсек». Ход дорожки замедлился, и Павел легко сошёл с неё.

Подойдя к двери отсека, Павел произнёс как заклинание: «Пивоваров Павел Алексеевич, код сто двенадцать». Дверь, ощутимо массивная, просто скользнула в сторону. На орбитальной станции всё следовало вероятной возможности разгерметизации: и двери и одежда, и многое другое, поэтому Павел был облачён, как и все в лёгкий скафандр, похожий скорее на горнолыжный комбинезон. Но шлема – атавизм первых робких попыток человека выйти в космос, никто не носил, так как его роль выполняла энергетическая оболочка, включающаяся на целый спасительный час вокруг головы: за это время можно было успеть добраться до ближайшего шлюза и покинуть разгерметизировавшийся отсек.

- О, Пашка! А мы тебя уже и не ждали, - это Максим коллега и друг Павла радостно встречал его, картинно раскинув руки и улыбаясь так, как если бы его взяли на роль в аниме. Стоял он у огромного монитора, на котором сейчас шёл тестовый режим проверки систем установки. Шёл подготовительный этап.

- Да, да… Здорова, - буркнул Пашка, подходя к монитору и хлопая по плечу Максима. – Чегой-то ты такой счастливый сегодня? Выспался чтоли? Или Юля согласилась на свидание?

- Тьфу, на тебя! Ты что не рад тому, что скоро всё случится? Мы пошлём сигнал.

- Да рад, конечно.

- А чего тогда с твоим лицом и тон такой недовольный? Или могёт быть у тебя так радость выражается?

- Да ну. Ты чего пристал? Лучше скажи, как тест системы проходит?

- Нормально всё. Тест как тест, всё как часики работает.

- А заряд?

- Заряд сто процентов, - вмешался в разговор приятный голос Лады.

- Спасибо, Лада, - поблагодарил Пашка.

- Пожалуйста! – ответил за неё Максим. На что Пашка криво ухмыльнулся. – Ну, наконец-то улыбнулся, - расцвёл в улыбке Максим ещё большей, чем прежде. На что Пашка не выдержал и рассмеялся.

- Ну, ты даёшь! Как у тебя так получается? Улыбка от уха до уха – сказал Пашка, вытирая слёзы.

- Нервы! – в шутку сказал Максим. И уже серьёзно добавил: «А всё-таки, чё такой серьёзный? Волнуешься да?»

- Да нет... Понимаешь, просто рассказывал Лёшке сегодня про свою работу…

- Сыну чтоли? – перебил его Максим.

- Да сыну. Он спросил меня, какой вопрос мы зададим, если контакт удастся.

- Ну и…?

- А я не знаю, - развёл руками Пашка.

Максим озадаченно взглянул на Павла.

- Не понял. Как не знаешь? Это же по большому счёту и не твоя и не моя проблема. Не мне тебе говорить, что комиссия по связи с внеземным разумом давно всё решила и говорить будут они, а не ты и не я, и даже не твой Лёшка. Чё расстроился не пойму?

- Ну, понимаешь…? Просто я понял сегодня, ну точнее, наконец, осознал, что мы делаем.

- А я всегда это знал.

- Я не о том.

- А о чём? – изумился Максим.

- Представь себе: с кем мы можем вступить в контакт?

- С зелёными человечками, - попытался отшутиться Максим, чувствуя, что у друга крыша поехала, и он его пытается убедить в какой-то очередной навясщивой идее.

- Да о чем ты говоришь? Какими зелёными человечками? – обиделся на шутку друга Пашка. – Я серьёзно.

- Ну не знаю. Ни кто не знает.

- Я думаю, что у нас есть шанс достучаться до разума столь могущественного, что от нашего диалога с ним будет зависеть наша судьба.

- Ты это о чём щас?

- Ты в бога веришь? – ответил вопросом на вопрос Пашка.

- Нет.

- Ну, хотя бы допусти, что если его не видел, то он есть, равный шанс на его существование и несуществование.

- Ну, допустим.

- Что допустим? Ты понял, о чём я тебе пытаюсь сейчас сказать? Кажется, я зря начал этот разговор.

- Да нет. Что ты? Не зря. Ты прав, - проявил вдруг участие Максим. – Есть в этом что-то. Да если удастся, то это может быть очень опасно.

- А может, и нет. Может мы, наконец, получим ответы на все вопросы.

- А может просто ничего не произойдёт, скорей всего. Он нас просто не заметит – сказал Максим, криво усмехнувшись.

- Да наверно. Скорей всего. И чего это я так распереживался, - сказал Пашка, тоже криво усмехнувшись.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

- Чего это мы? С ума наверно сходим, - сказал Максим, садясь в кресло перед компьютером.

- Да, наверно. Не дай Бог конечно, - и, поняв, что только что попросил у высшего разума не сойти с ума, опять рассмеялся, но уже грустно своим мыслям. Он подумал, что может всё не так и бредово, тем более что уже всё вот-вот случится, и что человек никогда не был так близко к чему шёл через века. То же самое подумал и Максим, но в слух они этого друг другу не сказали.

- Ладно, шутки в сторону. Максим, кстати, где главный?

- Он то? Как раз ушёл на связь с комиссией по ВР.

- А, ясно… Значит, возможно, сегодня запуск «Резонанса»?

- Надеюсь. Аркадий Семёнович, какой-то с утра шибко озабоченный и, кстати, сказал нам с тобой подготовить все системы к пуску.

- Ну и что? Вчера он то же самое сказал.

- Да ты что? Не в курсе, какие данные пришли из обсерватории?

- Нет, - озадачился Павел.

- А, ну да, ты ж опоздал, да и заговорил мне зубы, и я забыл тебе показать. На вот, смотри. Лада, выведи последние данные из обсерватории.

Монитор, который занимал собой большую часть стены в отсеке контроля связи, почернел и будто прогнулся в себя. В глубине его вспыхнуло Солнце и знакомые созвездия, одна за другой появились планеты, выстроившись в ровную линию. По краю экрана побежали сверху вниз цифры. Павел взглянул на ровные ряды символов и названий планет.

- Так это что? Сегодня Парад Планет?!

- Ну да.

- Во сколько?

- В семнадцать тридцать один, - ответила Лада на вопрос Павла. – Включить обратный отчёт?

- Да, пожалуйста, Лада.

Экран сменился на отображение тестового режима и в верхнем правом углу красным ореолом загорелись цифры, указывая, сколько времени осталось.

- Так, значит осталось чуть больше девяти часов. Макс, так ведь у нас, если всё получится сегодня, то это будет лучший шанс. Энергия резонанса поля усилится в миллионы раз!

- Ну. Так и я о том же. С утра, как узнал, так обрадовался, как мальчишка. Представляешь, Пашка, на нашу долю выпал такой шанс. Мы ж в историю с тобой попадём, о нас книжки писать будут.

- Эй, братцы, тише. Не сглазьте, - раздался голос из-за спины.

Максим с Павлом от неожиданности подскочили с кресел. На них с порога улыбаясь, смотрел Аркадий Семёнович.

- Ну что? Я вижу, вы уже в летопись истории собрались. А расчёт силы импульса на новые условия у вас готов? Знайте, что комиссия дала добро на проведение эксперимента сегодня - в апогей Парада Планет.

- Аркадий Семёнович, обижаете, - развёл руками Павел, - мы как раз собирались этим заняться.

- А что вам мешает?

- Ну, так система загружена на тестирование.

- Лада, сколько тебе ещё надо времени?

- Два часа, Аркадий Семёнович, - пропела Лада.

- Лада, приостанови тест. Займись расчётом пиковой нагрузки импульса резонатора вакуума, используя как решающий фактор последние данные обсерватории на время максимума Парада Планет относительно Плутона. Приоритет задачи высокий. По окончании расчёта продолжи тест системы вплоть до начала эксперимента, используя новые данные.

- Принято, - пропела Лада. - Тест системы приостановлен. Начинаю расчёт пиковой нагрузки резонатора.

Экран сменился списком множества параметров с пустыми ячейками против них. Внизу экрана появилась бегущая дорожка с цифрой процента выполнения операции. Миллионы терабайт информации захлестнуло волной электронный мозг. Павел невольно посочувствовал машине. В режиме высокого приоритета одной задачи Лада ещё не работала.

- А вам, братцы, - обратился Аркадий Семёнович к Павлу и Максиму, - особое задание. Проследить за выполнением всех служб «готовности номер ноль». Мне не нужны накладки. За работу.

«Готовность номер ноль» была стандартной процедурой при начале эксперимента, и отдать приказ о начале операции было первым пунктом, хотя Максим и Павел знали о порядке процедуры, но, следуя инструкции, не могли начать работу без приказа. И Павел оценил всю важность момента по тому, что главный лично отдал им приказ, а не по внутренней связи из своего кабинета.

По инструкции оповещались все старшие вахты службы безопасности в радиусе одной астрономической единицы о начале операции кодовой строкой, во избежание накладок. Те в свою очередь начинали подготовку вверенных им объектов и занятых на них людей к экстренной ситуации, особенно это касалось жилого сектора, энергетических станций и систем жизнеобеспечения. Павел и Максим с чёткостью свойственной машинам принялись за свою работу, добившись через час синхронного действия всех деталей механизма, что позволило уже через три часа услышать положительный ответ о полной боевой готовности к началу эксперимента.

Павел знал, что сейчас его сын со многими другими людьми из жилого сектора находится глубоко под корой Плутона в защитном бункере вблизи стартовой шахты спасательного корабля, и что ему теперь ничего не угрожает. Но волнение не покидало его, так как он знал, что последствие резонанса вакуума могут быть вне зоны расчётов, что возможна роковая ошибка. Но и знание того, что всё может пройти успешно, и что сбудется его надежды и надежды многих людей, сделавших возможным этот момент, момент, когда о человеке узнают в одночасье во всех уголках вселенной, ободряло его и давало большой приток моральных сил. Тем более что уже две недели готовую к запуску систему Резонатора гоняли в тестовых режимах на пределе возможностей, и уже ни у кого не было сомнений, что всё сработает как надо.

Сигнал Резонатора будет чем-то вроде визитной карточки и пригласительным билетом к общению для всех развитых цивилизаций. Всё это благодаря открытому "эффекту резонанса вакуума", для которого нет понятия "пространства и времени", и который на короткий миг позволит возбудить единое поле, а значит и все поля на передачу короткой, но очень ёмкой информации о цивилизации с планеты Земля.

Павел на короткий миг посмотрел на Максима. Тот сидел с едва заметной улыбкой и Павел физически почувствовал переполнявшее Максима возбуждение, и понял, что и сам улыбается. Потом оглянулся и увидел сидящего в углу Аркадия Семёновича. Странно, он думал, что он ушёл. Главный сидел с таким лицом, будто ничего особенного не происходило, казалось, он погружён в какие-то свои мысли и происходящие вокруг его сейчас меньше всего волнует. Аркадий Семёнович поднял глаза и поймал взгляд Павла. Он изменился в лице, сделался серьёзным, как и подобает быть руководителю в такой момент, и ободряюще подмигнул Павлу.

- Ну, как дела на Периферии? – спросил он.

- Все службы находятся в полной боевой готовности. Лада закончила расчёт, и до конца теста системы осталось двадцать минут - ответил Максим.

- Хорошо. Через двадцать минут начинаем запуск системы Резонанса.

- Принято, – отозвалась Лада.

- Всё действуйте. Я пойду, доложу комиссии по ВР о ходе операции. Без прямого приказа не запускать систему, - произнёс Аркадий Семёнович дежурные фразы. С этими славами он встал и вышел из отсека.

- Есть! – запоздало отчеканил Максим в бесшумно закрывшуюся переборку. Он подмигнул Павлу и с довольным видом уставился на экран монитора.

А Павел, глядя на то, как ведёт себя главный, сразу вспомнил свои утренние мысли. Он подумал, что главный тоже ждёт чего-то большего от эксперимента и, что возможно для него это не только удачная возможность связаться с братьями по разуму. У Павла аж ладони вспотели. Он вдруг сильно заволновался, чувствуя приближение неизвестности, и ясно представил себе всё человечество на пороге открытия, таким, каким оно было много тысяч лет, и каким оно может стать, если всё получится.

До начала эксперимента оставалось считанные минуты. Всё человечество, зная о нем, считало секунды. Много людей вышло на улицы и сейчас смотрело в небо, и пред их взорами стояла неизвестность полная надежд на то, что кто-нибудь отзовётся, и что это будет начало новой эры, где человек не одинок во вселенной. Были люди, считавшие, что после этого дня для человечества наступит Армагеддон, не меньше. Но всё-таки большинство думали, что это начало нового будущего, в котором могут решиться все проблемы человека и исполнится все мечты о новых мирах и пока ещё неизвестных горизонтах. В воздухе витала атмосфера приключений и жажды познаний. Человек как никогда ждал новой пищи для самой ненасытной части своего существа – любопытства.

- …пять, четыре, три, - звучал эхом во всех уголках солнечной системы голос Лады. И этот голос сейчас как ничто прежде объединял чувства людей в ожидании чуда, - …два, один…

- Пуск! – раздался голос главного.

Гигантский энергетический импульс в несколько коротких мгновений возбудил пространство…

3.На заре человечества.

Уже давно сформировались галактики, и миллиарды звёзд погибло и вновь родилось миллиарды. И миллиарды родилось различных цивилизаций, и миллиарды их кануло в небытие, оставив после себя разорванные в клочья пространства, и ещё больше цивилизаций их сменило. И где-то в глубине вселенной в рукаве молодой галактики у небольшой жёлтой звезды на третьей планете родилась новая цивилизация. Цивилизация эта была не совсем обычная.

К этому времени во вселенной доживало свои последние мгновения существо, тоже не совсем обычное. Это был последний представитель первого разума. Его возраст был сравним с возрастом старейших галактик. Его нельзя было увидеть, но все-таки оно существовало. Давным-давно у него была локализованная сущность, но оно отказалось от неё и стало энергией: мысль порождало анергию, энергия рождало мысль. Но долгое время познания законов бытия, дало знание, которое толкнуло его на следующий шаг эволюции: оно само стало законом. И мысли его теперь не были просто энергией, они меняли законы вселенной. И оно испугалось своей сущности. Оно решило, что у него будет мысль о том, что его не будет, тогда у вселенной есть шанс существовать дальше. И появилась мысль-закон: «Меня - нет».

Но этот закон был парадоксом, который бы привёл к коллапсу вселенной. И вселенная более древняя и логичная, чем это существо, отозвалась законом об ограничении пространства, в котором должен был умереть этот разум. Существо разбилось полями информации, забив собой весь заблокированный сектор, небольшой, по меркам вселенной. В этот сектор всего-то входило пять звёзд молодой спиральной галактики.

Ни капли информации не проникло за пределы ограничения. Новый закон надёжно защищал Вселенную от всякого проникновения чужой уже информации из этого сектора. Но внутри сектора поражения оказался маленький кусочек вселенной несущий на себе жизнь.

На третьей планете жёлтой звезды под ударом информационного взрыва родился новый разум. Он получил потенциал могущества первородного разума. Он назвал себя человеком. Но был обречён на одиночество.

4.Ожидание.

Эксперимент удался. Но удался только частью. Сигнал резонанса структуры вакуума прошёл во всех направлениях, не вызвав катаклизмов и унеся с собой столь ценную информацию полную надежд. Но боги пока молчали.

Мир погрузился в ожидание.

- Папа, папа! – Лёшка радостно кинулся Павлу на шею.

- А, сынок!

Павел подхватил сына и прижал к себе.

- Ну, как ты тут? Пошли домой?

- Папа, а я совсем не боялся.

- Ещё б ты боялся. Ты ж у меня мужчина и, вон, какой большой.

Лёшка засветился улыбкой.

- Ну, всё хватит. Слезай с меня, пошли. Помнишь, нам ещё сегодня в кино.

Лёшка отпустил папину шею и спрыгну на землю. Они двинулись к ближайшему лифту. Мимо шло много народу и все куда-то спешили. А Павел шёл тихо, он держал Лёшку за руку.

- Пап.

- Что, Лёша?

- А у тебя всё получилось?

- Ну, пока не всё, надо ждать.

- А я придумал вопрос.

- И какой ты придумал вопрос?

Лёшка взглянул снизу на папу.

- Пускай боженька сделает маму опять живой.

Отец оглянулся на сына, и у него застрял комок в горле.

- Хороший вопрос, Лёшка. - Он положил руку ему на плечё и отвернулся

Он не смог ничего добавить, у него осталась только надежда. Ему, как и всем осталось только ждать.