Это было лето перед поступлением в институт. Пару недель мы решили передохнуть у моей бабушки в деревне под Владимиром. Деревенька была небольшой, всего два десятка дворов и многие десятки километров леса вокруг, в котором водились не только кабаны, но даже медведи с волками. Одним тихим вечером, потягивая травяной чай, мы сидели с братом на открытой терраске и, лениво похлопывая комаров, вели беседу. После затянувшейся паузы. Брат вдруг сказал: - Знаешь, Степка, а мы ведь хорошо все придумали. - Что именно? – не ожидая подвоха, лениво спросил я. - Ну, от демонов людей защищать. - Да, неплохо. - А демонов-то, что-то не видать, – он отхлебнул, чая и, склонив голову набок, как-то недобро посмотрел мне в глаза, и добавил с чуть слышной издевкой, - Досадно. Я не стал играть с ним в гляделки и отвернулся: - Как появятся, так мы будем во всеоружии. - Зачем ждать? – хитро спросил он. Вот тут я все же встретился с ним взглядом всерьез. И огонек в его взгляде мне совсем не понравился. - Что ты имеешь в виду? – медленно спросил я. - А то, - он резко встал и подошел, - Надо бить первыми! - Кого? Ты хоть представляешь, какая это морока бегать всюду и читать заговоры на тонкое зрение. Проблема бестелесности наших “врагов”, вследствие чего их полная невидимость для глаза, была нами обдуманна неоднократно, и решена. Несколько комбинаций заклятий, много опытов и Тонкий мир расцвел перед нашими глазами во всех своих красках. Правда, на довольно небольшой срок. Минут пять-семь. После чего приходилось снова закручивать слова заговора и концентрироваться на их смысле, пропитывая его ци. - Нет, ты не понял, - понизил голос брат, - Если гора не идет к Магомету… - Значит, Исаак заплатил больше! - Брось, братик! Ты все прекрасно понимаешь! - Конечно, - охотно согласился я, - я ведь умный. Я тебе не говорил? Никитка криво ухмыльнулся и, покачав головой, снова сел в кресло. Мы погрузились в напряженное молчание, и оно как струна натягивалось все сильней и сильней, грозя лопнуть с самыми неожиданными последствиями. Я никогда не любил такое молчание между нами. Наблюдая за клочками облаков на вечернем небе, я так и не понял когда заговорил, и какой черт дернул меня сказать то, что я сказал: - Пенту и печати, допустим, я знаю. Кровавая оставила пару призывов на тех, кому бы ты с удовольствием свернул шею просто за то, что они есть, - я хмуро покосился на брата, - Это конечно, если бы их шеи можно было бы почувствовать под пальцами. Довольный тем, что я хоть так поддержал его начинание, Ник расплылся в ухмылке, и поманил меня дальше доступностью задумки: - То, чем ты сегодня взорвал дубовый пенек, - он снова покинул свое кресло и медленно направился ко мне, - Разве это был динамит? Разве ты сжег в пепел, то чучело с рогами, облив его бензином? Разве ты резал кирпичи болгаркой? – он навис надо мной, и его почему-то слегка злой взгляд встретился с моим, как мне казалось, совершенно спокойным, - Нет! Это была такая же энергия, из какой сделаны их шеи, только сильней! Ты можешь разрезать плохую сталь более хорошей и качественной. А слабую, дырявую ауру сжечь или залечить своей. Ты ведь видел лярву на многих аурах? Ты много их повидал, как и я. Что ты с ними делал? Сжигал. Точно так же, как если б хотел зажечь свечку. Только сравни усилия? Сравни. Тех затрат, что нужны, чтобы зажечь свечу хватит на легион лярв. - Ну, далеко не легион, - поправил я разгорячившегося брата, - Да и сам подумай, что такое жалкая пиявка не обладающая даже зачатками разума, а лишь их подобием, даже всего лишь набором механических реакций, в сравнении с мыслящей, как и ты энергетической формой. Брат, цыкнул зубом и плюхнулся рядом со мной на лавку, казалось, утратив весь свой запал. Решив закрепить успех, я продолжил, прихлебывая уже остывший отвар: - В тебе куча мяса и прочих потрохов, пусть они сделаны, по сути, из той же энергии только в иной форме, вот только пользоваться ей ты не можешь с тем же успехом что более тонкой. Но они-то. Они живут иначе. В них концентрация энергии та же, что и в тебе, растворись ты вместе с потрохами в энергию, да вот только у них она вся задействована. И это только у самых слабых. У более сильных и концентрация в разы больше должна быть. И это ты не учитываешь возможность прямого подключения к информационному полю у Старших тварей, и почти не ограниченный срок жизни. Что дает больший опыт и знания. - Погоди, погоди, - мотнул головой брат, - Это ты так, меня сейчас убедишь, что вообще вся наша затея бред и детская шалость. Что с такими существами, нам убогим никогда не тягаться и проще сложить лапки и не рыпаться почем зря. - Мда, - я почесал в затылке, и тут же спохватившись, быстро сказал, - Только не спрашивай опять, почему умные трут лоб, а глупые чешут затылок, - Попавшись уже с почти открытым ртом Ник ухмыльнулся, а я продолжил, - Я имею в виду что не гони, братка, успеется. Всего три года назад ты и не представлял, что будешь вытворять сегодня. Мечтал? Да. Рвался всей душой? Да. Но ведь все равно сидел внутри червячок, кричавший: “Чушь! Невозможно! Бред! Несбыточные мечты и детские фантазии!”. Ник не ответил, а лишь снова криво и слегка грустно ухмыльнулся. Я четко знал по себе, что червячок этот в душе долгое время был настоящим удавом. Но мы уморили его голодом. Отравили ядом из собственной упертости. - Сила, - пошел в последнее наступление брат, - Что не убивает нас, делает сильней, - Я скривился, показывая, что, мол, не туда тебя братец понесло, но он упреждающе поднял ладонь, - Сильней. Когда твои мышцы болели, это означало, что они повреждены и истощены, что они умирали. Но ты собственной волей и жизненной силой поддержал их и продолжил убивать, тренируя. И вот у них не осталось выбора, как только стать крепче и сильней. Нарастить новые волокна, укрепить и расширить сосуды, привыкнуть к молочной кислоте. Потому что стремление к жизни есть основа всего. Тоже было и с энергией. Когда ты истощал себя зажиганием свечи так, что, уже будучи крепким здоровым парнем, падал без чувств. Снова и снова, пусть обновляя энергетику и питая ее упражнениями, да хоть бы тем же “подъемом неба” или запустив “малую вселенную”, но все равно истощал. Оболочке ничего не осталось, как стать более насыщенной и плотной. Вмещать все больше и больше энергии. Уплотняться и уплотнятся, запасать энергию везде, где только можно, думая и ожидая, когда же твой безумный разум снова выкинет все в трубу. И надеяться, что уж этого запаса ему в этот раз хватит. Ведь в прошлый раз хватило и половины того, что есть теперь. Также стараться, чтобы в какой-нибудь заначке в левой пятке осталось достаточно энергии, чтобы твое тело не стало враз бесполезным куском мертвого мяса. Твоим спасением, конечно, занимается подсознание, а вот твой разум чтобы получить силу все равно хитро играет на одной единственной его слабости, на его безумной жажде жизни. На жажде остаться в этом теле еще немного. - К чему ты ведешь? – хмуро спросил я. - К тому, - торжествующе оскалился Ник, - что ты ведь тоже не хочешь ждать еще сорок лет, ежедневно тренируясь, чтобы поймать своего первого заплесневелого демона, который окажется просто огромной лярвой мутантом. - И? – еще больше помрачнел я. Вот теперь брат торжествующе ухмылялся до ушей. Он почему-то почти никогда не улыбался, а лишь всегда криво ухмылялся. Это было практически единственное наше внешнее различие. Ведь даже наши родители удивлялись, насколько мы похожи. А незнакомые люди даже иногда путали нас. И лишь моя полуулыбка и его ухмылка всегда лежали бездной между нашими лицами. Я даже когда-то завидовал его ухмылке, считая ее жутко “крутой” и угрожающей. Но сейчас она мне очень не понравилась. - А вот подумай, что заставит тебя напрячься так, чтобы враз удвоить всю твою энергетику? Что даст тебе практический и боевой опыт? Я вскочил и с досады от непонимания брата треснул кулаком по столбу, подпирающем крышу терраски. - А где гарантия, что это меня не убьет?! На миг слетевшая с его лица ухмылка, медленно, и от того немного жутко, заняла снова свое место. К ней прибавилась бровь, поползшая вверх и лукавый взгляд, в котором уже искрился издевательский смех. Почувствовав себя неуверенно, я посмотрел на сломанный столб. Был он сантиметров тридцать в диаметре. А теперь топорщился волокнами разлома под моей рукой. - Да тебя шпалой не перешибешь! - наконец расхохотался брат. Я скривился, в первую очередь, думая как объяснится с бабушкой по поводу нечаянного хулиганства. А брат, отсмеявшись, сложил руки на груди и уставился на меня взглядом начинающего, но уже все же мага. Немигающим, пронзительным и яростным. - Нам нужно боевое крещение, брат. Мы должны стать не только Боевыми магами. Но и подняться хотя бы до рыцарей. Я не хочу больше ждать и воевать с жалкими пиявками, порождаемыми самими людьми. Я нахмурился, прекрасно понимая, что чувствую, по сути, тоже самое. Что устал тренироваться для огромной и светлой идеи, маячащей в далеком светлом будущем. - И последнее, - в свою очередь решил закрепить успех брат, - Неужели ты всерьез думаешь, что все маги древности обладали достаточной мощью для заключения демонов в печати? Для постановления их к себе на службу или для изгнания. Разве точка опоры и рычаг требуют от тебя той же силы, что и тупое толкание? А у нас есть инструменты и похитрей. А уж если и это тебя не устраивает. То бей со всей силы! И в том тебе поможет хладная сталь! – на последнем слове брат, яростно пронизывая меня взглядом, резко махнул рукой, доломав несчастный столб. Нижняя часть отлетела на несколько метров за пределы терраски, а верхняя осталась сиротливо болтаться на последних гвоздях в потолке. - Завтра, - сказал я и ушел с терраски. Не потому, что обиделся на брата, по большому счету выигравшего спор, а просто спеша объяснить шум бабушке, пока она не прибежал. На ходу придумывая как. |
Администрация // Объявления
