Вечером следующего дня на ящиках на стройке сидели трое. Молчаливый Толик курил, рядом сидела Женя, согнув ноги в коленях, с другой стороны от Жени сидела Ира, которая бросала осторожные взгляды на Толика и вопросительные на подругу.

- Когда мы его убьем? – спросил Толик.

Ира вздрогнула: он без обиняков называет вещи своими именами. И как только так могло произойти, что он услышал?

- Завтра. – Ответила Женя.

- Так скоро? – удивилась Ира.

- Ты собираешься его еще терпеть?

- Слишком быстро. Все слишком быстро. – Возразила Ира.

- Так, может, мы теперь передумаем и забудем об этом, как о страшном сне? – раздраженно спросил Толик.

Женя укоризненно посмотрела на него.

- Не устраивает что-то, тогда уматывай, здесь тебя никто не держит. – Злобно сказала Ира.

- Прекрасно!

- Заткнитесь оба, – медленно сказала Женя.

Значит, все-таки она меня любит, раз защищает, с улыбкой подумал Толик.

- Завтра или уже никогда. Ира купит большие пакеты в магазине, где-нибудь в городе, только не у нас. Я покупаю клеенку. Во сколько он приходит?

- В 8.

- Отлично. В полвосьмого мы приходим к тебе. Сидим в твоей комнате. Он пойдет в кухню. Там ты его порешишь ножиком. Кстати, лучше перерезать ему горло, чем в спину. В горло – мгновенная смерть, главное не промазать.

- Я могу только в спину, – сказала Ира.

- Почему?

- Я не достану до горла.

- Та-ак!

- Может выстрелом его? – предложил Толик.

- Из чего? – поинтересовалась Женя.

- Из пистолета. – Спокойно ответил он.

- Ну, и где мы его возьмем?

- Я достану.

- Нет.

- Почему?

- Слишком рискованно.

- Можно с глушителем. – Сказала Ира.

- Конечно, не можно, а нужно. – Подтвердил Толик.

- Нет. – Упрямо сказал Женя.

- Ну почему?

- Я не смогу нажать на курок. – Ответила за неё Ира.

- Тогда я нажму...

- Нет, так дело не пойдет. Ира сама справится. – Сказала Женя.

Толик промолчал. Но потому как резко он расплющил окурок об стену, можно было понять, что он злится.

- Я ударю ножом в спину. – Сказала Ира.

- Как предатель. – Хмыкнул Толик.

- Толик! – воскликнула Женя.

- Что?

- Думай, что говоришь. А то действительно, тебя здесь никто не держит.

Толик сжал губы, свирепо глянув на Женю.

- Если я уйду, вы пожалеете.

- Да что ты говоришь? – язвительно воскликнула Женя. – Ты не посмеешь, понял?

- Почему, интересно? – в том же тоне отозвался Толик.

- Если мы убьем Кирилла, то нам ничего не будет стоить убить и тебя...

- Перестаньте, пожалуйста. – Простонала Ира.

Она была бледна и готова была вот-вот разрыдаться. Женя обняла подругу одной рукой. Ира, вперив взгляд в пустоту перед собой, не отреагировала. Но все же напряжение вырвалось наружу: она закрыла глаза, по щекам заструились слезы.

Женя зажмурилась. Толик, быстро остыв, поддался неизвестному чувству сочувствия и положил свою ладонь на руку Жени. Она почувствовала это и, вздрогнув, открыла глаза. Она обернулась к Толику. Ему стало не по себе от той нежности, которая переполняла глаза Жени. Потому что эта нежность была обращена к нему. Никто никогда не смотрел на него так. Его тело почему-то стало слабым, ему было тяжело двинутся. Он испуганно смотрел ей в глаза, не желая потерять этот взгляд.

Женя готова была взлететь. Но потом эйфория улетучилась. Как долго она этого ждала. Он взял её за руку. Его ладонь была сильной и теплой. Она подействовала на Женю успокаивающе. Утешая подругу, она чувствовала себя одиноким маяком, самостоятельным, сильным, но одиноким. Все опираются на неё, ищут поддержки, но какой бы сильной ты не была, ей тоже нужно нечто за спиной. Не просто самостоятельность, а надежда. Вера в неприкасаемое убежище, не ущемляющее её силу, а лишь добавляя её. Ей нужен источник силы. Немножко надежды и она сможет дальше жить такой же сильной и уверенной. Тепло его руки стало надеждой. Женя почувствовала, что она не одна. Есть кто-то, кто поддержит её. Даже ничего не говорит, не обнимает, а вот так вот смотрит в глаза и сжимает ладонь. А ей больше и ничего не надо.

«Моей огромной любви

хватит нам двоим с головою!»

«И пусть он меня не любит, думала Женя, глядя в его карие глаза, то хоть пусть будет рядом. Даже если мы вместе будем касаться спускового курка, но все равно рядом. Даже если вместе возьмем на себя убийство ничего не сделавшего нам человека, но вместе. Теперь опьянение им станет для неё спасительным кругом. И она больше никогда не возьмет в рот те противные таблетки.

Солнце купалось около горизонта в розовых облаках, окрашивая небо в зеленоватый цвет сумерек. Вокруг было тихо, только вдали, словно в другом мире, шумел город. Воздух уже был наполнен прохладой, но все же с примесью жаркого дневного зноя. Листья дерева отбрасывали причудливые тени на стенах. Между веток снопами прорвалась золотистая пыль, сверкающая в лучах заходящего солнца.

Ира успокоилась, и устало облокотилась о стенку, запрокинув голову с закрытыми глазами. Выплакав напряжение, которое не покидало её последние дни, она умиротворенно наслаждалась тишиной летнего вечера. Только сейчас она потихоньку начинала радоваться. Она отомстит своему двоюродному брату за все, что он сделал ей и матери. Он поймет, что она может за себя постоять. Пусть эта тварь в последнюю минуту поймет, что самая простая человеческая истина касается и его тоже: за все нужно платить. За все издевательства он поплатится жизнью. И никакие весы не помогут ему избежать ада, если он и в самом деле существует. Единственное, чего боялась Ира, это то, что своей рукой она убьет брата. Ей было страшно оттого, что она может не решиться. В последний момент опустит руку, уронит нож, и, опустив голову, снова будет выслушивать гневные тирады брата, а потом снова и снова будет терпеть это, желая ему смерти и жалея, что чувство страха победило торжествующее чувство освобождения сломанной личности. Он сломал её. В 12 лет он посадил её в незримую клетку, где она боялась пошевельнутся без его разрешения, где её мысли крутились вокруг двух противоположных доводов: ответить, выбраться из клетки, обрести с боем долгожданную свободу, отомстить за себя и за мать или остаться жить дальше, терпеливо снося унижения, крепко стиснув зубы и зажмурив глаза, чтобы удержать рвущуюся через слезы боль. Господи, как же ей это все надоело! Мать не знает, ЧТО он с ней делает последние несколько лет, что он использует её, как свою дешевую игрушку, безликую, безыменную. Она не знает, что он оскорбляет её не только словами, но и делом, ужасным делом. И это чувство не покидает Иру, чувство несмываемой грязи на своем теле, чувство стыда, чувство душевной боли, несовместимое с счастьем. Но завтра с этим будет покончено. Раз и навсегда. Точным ударом в сердце, про который она прочитала в книжке. Один удар и сердце этого похотливого монстра замрет навсегда.

Толик боялся убрать руку. Ему было удобно и приятно. Женя опустила голову и кажется ей было безразлично. Но как же так? Если любит, то почему ничего не выдает её волнения? Потому что она врала. Женщины не способны любить, и она не может. А сказала она тогда так, чтобы не показаться бесчувственной. Даже если я ей и нравлюсь, пусть страдает. Она жалкая лгунья, не позаботившаяся даже проиграть любовь. Толик презрительно одернул руку. Она тут же вопросительно посмотрела на него. И все-таки хорошо прикидывается. Когда она поворачивала голову, её каштановые кудри спружинили, поблескивая золотом в лучах солнца. Она вдруг угасла, опустила голову. Что же там творится в её голове?

- Сколько времени? – спросила Ира.

- Без двадцати девять. – Устало ответила Женя, глянув на циферблат наручных часов.

Ира вскочила.

- Он меня убьет!

- Ну, ты же и раньше долго гуляла. До десяти даже. – Удивленно заметила Женя.

- Сегодня я его не предупредила. – Ира закрыла ладонями лицо. – Черт! Черт! Черт! Он же опять будет...

Женя встала и обняла подругу за плечи.

- Крепись, Ир. Завтра все закончится. Потерпи еще сегодня, а завтра... А завтра все будет совсем хорошо. О’кей?

- О’кей. – кивнула Ира.

Женя обернулась к Толику.

- Идем?

Он кивнул и встал. Обратно шли молча. Около Ирининого дома остановились.

- Завтра в семь, да? – спросил Толик.

- Наверно. – Подавлено ответила Ира.

- Ир, - Женя взяла её за руку. – Не переживай и потерпи. Хорошо?

Она кивнула. А потом встрепенулась и улыбнулась.

- Завтра в семь... – начала Женя, но её перебил Толик:

- Я зайду за тобой.

Она быстро обернулась к нему.

- Да, зайдешь. – Продолжила она, справившись с приятным удивлением. – И мы пойдем к Ире. Я перед этим около семи тебе, Ир, позвоню и уточню. А вдруг он раньше вернулся?

- Жень, съездишь завтра со мной к маме? – спросила Ира.

- Зачем?

- Как, зачем? Проведать.

- Нет. Зачем я тебе?

Ира ответила не сразу.

- Съездишь, Женя?

- Хорошо. – Согласилась Женя.

- Я пошел. Пока.

Толик повернулся и ушел. Женя посмотрела ему вслед. И как она могла надеяться, что будет продолжение этого прекрасного мгновения, когда её рука была в его большой ладони. И все-таки она была счастлива.

- Спасибо, Ира.

- За что?

Женя промолчала, кивнув в сторону, куда ушел Толик. Ира повернула туда голову.

- А! Не за что.

- Есть за что, Ир. Если бы не это, я бы никогда может быть не... стала с ним так тесно общаться. Хотя почему «может быть»? Да, никогда б не смогла. Даже просто разговоры, просто взгляды мне приятны. Какой бы сволочью он не был, я его люблю. И ничего с этим поделать не могу.

- Кто бы мог подумать, что через соучастие в убийстве вы сблизитесь, даже всего лишь, как ты говоришь, в плане общения. Это же жутко.

- Что жутко? – спросила Женя.

- На чужом горе счастье строить.

- Да какое это счастье, Ира! Он же меня не любит. Может, я ему немного нравлюсь. И то, может быть. Тем более нравлюсь, как человек, который заинтересовался им.

- Чисто тщеславие?

- Ага, тщеславие. – Вздохнула Женя. – Все пацаны это любят, удовлетворить свое тщеславие. Вот, мол, смотрите, какая девчонка меня любит. Да чего уже скрывать симпатичная девчонка. Правда, глупая. Согласись, тебе было бы приятно, если бы тебя любил симпатичный парень? И своими словами про то, что он меня не любит, я скрываю надежду, которая очень-очень крепкая о том, что все же он любит меня.

- Да, ты права.

- Права, конечно.

- Ты другого не понимаешь, Женя. – сказала Ира грустно.- С какой целью он напросился с нами? Зачем впутался в это?

- Может просто помочь...

- Помочь? Я тебя умоляю. Да какое ему дело до того, что кто-то меня очень сильно достает. Я вижу одну причину. Он нашел повод, чтоб сблизится с тобой.

- Ты считаешь, что так просто подойти он боялся? – засомневалась Женя.

- Да, просто боялся. Да, они все боятся, а строят из себя супергероев.

- Ты считаешь, что я ему нравлюсь?

- Другой причины его соучастия я не вижу.

- Может, ему интересно в бандитов поиграть? Казаки-разбойники по-взрослому.

- Не думаю, - покачала головой Ира. – Слишком рискованно. Слишком много поставлено на интерес.

- Может, он просто об этом не думает. Может, у него просто ума не хватает понять, чем он рискует. В нашем возрасте не грех думать, что зло может быть наказано, что это отразится лишь двойкой в дневнике, что за содеянное могут серьезно наказать.

- Ты его не любишь. – Уверенно сказал Ира.

- С чего ты решила?

- Когда не влюблена, не оцениваешь его ум. Для влюбленного тот человек самый красивый, самый умный, самый хороший и вообще самый-самый.

- Вот именно! Я его люблю, а не влюблена в него. Та, любовь. Про которую говоришь ты, слепая и дурная. Хотя вообще, какая любовь в нашем возрасте!

- Первая, Женя. Кстати, с чего ты взяла, что он тупой? Может наоборот, он все отлично сечет и понимает, чем это все может закончиться. А когда придет время попытается отговорить нас.

- Благородства у Толика я не видела. Он им не страдает. – Сказала Женя. – Это бессмысленно, выяснять причину. Все завтра сами увидим.

- Да, завтра... – заворожено повторила Ира. – Завтра...

- Ир, ты в порядке? – забеспокоилась Женя.

- Да.

- Ну, тогда, в семь?

- А к моей маме съездить? – напомнила Ира.

- Ах, да. Тогда звони утром, только не рано.

- Хорошо.

- Тогда, пока!

- Пока!