ВСТУПЛЕНИЕ к Роману "Заговор сказочников"

В старом замке мерцал огонь свечи.

Огромный рыжий кот, раздвинув штору на высоком окне, протиснулся через тяжелое полотно и спрыгнул на мягкий ковер, небрежно брошенный на старые темные камни. Упал он на лапы. Покачнулся слегка и оглянулся вокруг, но ничего не сказал. Хотя, в таком замке, вероятно, коты могли говорить.

Точно такой же, только черный кот протиснулся в трещину в старинном зеркале. И тоже приземлился на тот же ковер рядом с первым.

Они разглядывали друг друга, словно смотрелись в зеркало, прикидывая, кто из них реален, а кто только тень того самого кота, но так до конца и не выяснили этого. Тайна окружала их со всех сторон, но коты ничему не удивлялись. Сомневаться и удивляться - это был удел людей, даже самых разумных. А последние удивлялись еще больше , чем все остальные. Ведь в этом мире всегда было горе от ума и горе уму, не потому ли оставалось так много страдающих людей.

Хотя это отвлеченная философия, а они-то явились, не запылились для реального дела, очень важного, может, самого важного в мире, иначе не стоило и лапы свои бить, проходя сквозь пространство и одолевая время.

Но котам философствовать и скучать долго не пришлось.

В тот самый миг появился коренастый, среднего роста, с экзотической внешностью, немного плутоватый и страшно обаятельный профессор философии. Он не мог не появиться здесь и теперь.

Остановился, взглянул мимолетом на котов ( интересно, одного или двух он увидел), и отпустился в мягкое кресло с высокой спинкой, больше похожее на трон короля какого-нибудь карликового государства.

Это и на самом деле было его королевство, куда, словно Велес , бог всего живого отправлялся он, чтобы передохнуть от жутковатой реальности двадцать первого века, от своих неугомонных студенток, катастроф и писателей, которые ровным счетом не могли написать ничего стоящего. Но от этого осознания писали еще больше и упорнее, перебирая тонны словесной руды, как учил их бунтарь так и не ставший классиком.

Чаще всего он был уверен в том, что это Сизифов труд, и даже пытался намекнуть на то, но это был глас вопиющего в пустыне.

И он, как истинный филолог ( и такое образование было у Николая 3- последнего императора давно исчезнувшей славянской империи) , он откровенно с мягкой улыбкой говорил им о том, что кроме стеба ничего серьезного из этого не выйдет. Если они говорят о славянских мифах, преданиях, о том, что безвозвратно утеряно, разбазарено, пущено по ветру.

- Если вы хотите говорить об авторских сказках, - начинал профессор очередную беседу с самоварным гением, уверенным, что он, встав на плечи своих не особенно удачных предшественников, открыл нечто уникальное, что должно было потрясти до основания пустой и безбожный мир, - тогда, пожалуй, это имеет право быть. Но если о славянских мифах, которых нам не вернуть, то не тратьте сил и не воруйте своего и моего времени. Вас никто не поймет, ни филологи, ни философы, ни культурологи, которые занимаются фундаментальной наукой или хотя бы думают, что ею занимаются…

Чаще всего это помогало, но не всегда. И особенно одна из них, упорных и несгибаемых, его студенток бывших - Лера, она никак не могла понять , что из ничего нельзя сделать всего, и даже чего-то определенного в такой привлекательной и ласкающей слух области, как славянская мифология.

Но он , что еще более удивительно, не мог убедить в своей правоте не только ее, но и себя, как только им приходилось в очередной раз сталкиваться и говорить об этом.

Что это было, стареет ли он сам, или в ней заключена какая-то дьявольская сила? Кто и что стоит за ее спиной - как хотелось бы знать это нашему профессору.

Вот и теперь, не в силах ни согласиться с ней, ни откреститься от нее, он пригласил ее на свою территорию- под своды старого замка, где был уверен, ему вести беседу станет значительно легче, чем в любом другом месте. Дома и стены и камни помогают. А этот особняк, куда не дотянется никто кроме приглашенных, он и считал собственным настоящим домом.

Так Лера и оказалась в святые святых нового Велеса, который был на этот раз профессором филологии и философии, и владел многими знаниями, просто недоступными другим.

Впрочем, в глубине души он иногда подозревал, что с этими знаниями и появился на свет, и они пришли к нему из глубины веков, а не возникли сейчас и здесь. Потому что не было там тех книг, тех видений и тех озарений, посещавших даже самых мудрых и продвинутых светил в мире всех возможных и невозможных наук.

№№№№№

И Лера шагнула туда, не скрывая восторга, смешанного с любопытством.

Сначала она увидела только двух котов - черного и рыжего на мягком старинном ковре, а потом шагнула к высокому креслу, где она скорее догадалась , чем знала, что там находится он.

Мягкая улыбка, экзотическая внешность никак не вписывалась в их дикое и суматошное время, обольстительный голос.

Она оказалась в сказке и хотела только одного- передать эту странную атмосферу на бумаге и создать нечто, где Ник и станет главным героем.

И она была уверена, что ей это удастся.

Кот( черный или рыжий), пронзительно закричал.

Странная тень отделилась от стены откуда-то сбоку и двинулась к ним.

- Надеюсь, ты понимаешь, что никаких мифов наших быть не может, к великому сожалению, все это только наши фантазии.

Он говорил это твердо, только уверенность вдруг стала таять на глазах.

Профессор оборвал собственную речь почти на полуслове. Потому что он знал свои чертоги лучше, чем его гостья, и он уже чувствовал, что здесь есть еще кто-то, хотя видеть пока непрошенного гостя не мог.

Да что-то - кто-то был в зале, и огонь свечи, стоявшей прямо перед ним, странно заколебался. Он мог безошибочно сказать, кто именно вторгся в тихую обитель.

Она же еще до такой степени была погружена в атмосферу тайны, в речи, которые слышала не в первый раз, конечно, что даже и не почувствовала того, кого нельзя было не почувствовать любому, к кому незнакомец приблизился бы в любом месте этого мира, а уж в старинном замке и подавно. Но не чувствовала.

И только холод, ужасный холод, в этот летний теплый, даже душный вечер, скорее удивил ее.

- Так вы настаиваете на том, что это должны быть детские сказки, и что только дети могут вживаться в них и с ними вместе оставаться? Но никогда прежде сказка не была детским жанром…

Она чувствовала, что слова как-то странно возникают сами по себе, и теряется связь между ними, а ведь такого не должно было быть, это точно.

- Нет, - почему же, - так же медленно говорил он, словно и он почти лишился дара речи, - сказки могут быть не обязательно для детей. Наши студенты, они ничего кроме сказок и не воспринимают. И самый примитивные из них проглатывают с огромным удовольствием, и на моих лекциях такое было. Скоро всем нам и придется именно на сказки переключаться.

- Тогда и стоит вернуть их в массы, - задумчиво и медленно произнесла Лера.

И не то , чтобы она не была уверена в том, что сказки стоит вернуть, просто холод сковывал ее душу. Вот именно не тело, а душу саму, оставалось только молча ежиться и приблизиться к яростно полыхавшему камину.

И тут раздался тот самый странный голос, он никак не мог принадлежать профессору, которого она прекрасно знала много лет. Вероятно, он не мог принадлежать и котам.

- Так в чем же сомнения? Целое столетие вы жили без сказок и мифов, и лучше вам от того не стало, скорее наоборот. И теперь, когда они вернутся, надеюсь, хуже тоже не будет, хотя люди так непредсказуемы, с ними ни в чем нельзя быть уверенным до конца, да и вовсе нельзя быть уверенным.

Она, наконец, набралась сил, чтобы взглянуть на него. Он стоял худой, высокий, прямой. Два кота - рыжий и черный - сидели с двух сторон от него.

И это трио казалось самым удивительным из всех, какие могли быть поблизости. Только были ли они в реальности, или это только иллюзия, странная и дикая иллюзия?

- Славянским сказкам быть! - выдохнул незнакомец, так, что ни Лера ни профессор, ни даже коты не смогли ему возразить или одобрить. Они окаменели перед ним невольно, и хорошо, если не навсегда.

Всем было ясно и понятно, что ни в одобрении, ни в возражениях он вовсе не нуждался, потому и улыбнулся немного лукаво.

Вот так и всегда. Кажется, в воздухе еще прозвучала фраза о том, что он уходит, но вернется, а может, и не прозвучала, а им только показалось, тут ничего нельзя утверждать наверняка.

Куда-то исчез черный кот, точно не в трещину в зеркале спрятался, потому что никакой трещины там не было. Старинное зеркало темнело в полумраке, и никто бы не смог разглядеть в нем никакой царапины.

Рыжий остался пока с ними.

Теперь их в старинной зале снова было трое, как и задумывалось сначала, до вторжения странного типа , имен которого не счесть и его черного кота, который вероятно, никогда никаким котом и не был.

Был ли тот кот говорящим, сказать трудно, он не произнес за все это время ни одного слова.

Профессор больше не улыбался.

Странная тревога охватила его душу.

- Я так и знал, что рано или поздно, к нам с тобой кто-то из Пекла явится, без них не обойтись, чертовщина какая-то...

Лера улыбнулась, он назвал подземный мир славянским, а не античным именем, это уже не так мало, прежде от него такого нельзя было добиться, но все течет, все изменяется.

- Славянским сказкам быть!!! - повторила она и почувствовала, что тот жуткий холод, морозивший душу, лишавший ее дара речи, отступил.

И тогда, готовая броситься на защиту своего мира с новой силой, она и заговорила:

- Ну почему Пекла, профессор, вам же лучше, чем мне известно, что он был хранителем света сначала, а уже потом злые и жестокие люди и сбросили его в тот самый Аид, Гадес, Пекло.

- Дорогая, ты хотела сказать - боги, - удивленно поднял он на нее брови.

- Я хотела сказать - люди. У богов не было таких жестоких мер и противоречивых взглядов, они никому никогда не завидовали. Это могли сделать только люди. А он был слишком горд, не только для того, чтобы с ними бороться, но взор в их сторону бросить.

- А куда же смотрели Боги? - как-то не особенно уверенно вопрошал профессор, словно он не с ней разговаривал, а просто рассуждал о чем-то вслух.

- А он никого ни о чем не просил, особенно богов, - в тон ему отвечала ученица.

Профессор рванулся к ней, он понял вдруг ясно, что сейчас она у него на глазах сотворит еще одно Евангелие от Воланда, может быть единственное правильное, и появится еще одно доказательство, только чего? Существования славянской мифологии - теории, которая не может быть принята в научном мире. Тогда и начнется черт знает что такое, и он уже не сможет контролировать эту бредовую ситуацию, которая и теперь уже выходит у него из-под контроля, но все-таки пока остается иллюзия, что он тоже что-то может в этом странном мире сделать.

- Нет, нет, дорогуша, на сегодня достаточно. Я озяб, мне странно пусто и кажется, что, как во сне, летишь в бездну, и нет там ни дна, ни покрышки. Пощади меня, я не так молод, как тебе кажется, я просто устал немного.

Конечно, она пощадила его.

И замок вместе с таинственным его обитателем исчез тут же.

Они оказались в саду, залитом лунным светом, который плавно переходил в заповедный лес- этой границы она так и не заметила в тот момент. И на тропинке, ведущей в сказку, с ней рядом шагал рыжий кот. Тот самый.

- Почему ты покинул профессора, ему страшно одиноко теперь, - упрекнула его Лера.

- А на кой я ему сдался, я к тебе приставлен, - услышала она голос кота, который и был и не был похож на человеческий.

Она удивилась, но не остановилась на пути своем, потому что чародей и алхимик уверял ее, что не стоит останавливаться, когда ты вышел в путь, только в этом случае можно достичь того, что наметил.

А она ни много ни мало , а хотела одного - вернуться в славянские мифы и сказки, в тот удивительный и таинственный мир, которого ее столько лет и столько веков всех остальных людей лишали.

Они видели сны, они рвались туда, она пытались написать, создать и стать частью того мира, потерянного надолго, но не безвозвратно. И все время было что-то , что делало эти леса не заповедными , а самыми обычными.

Но когда и обычные стали исчезать, когда их безжалостно уничтожали и выжигали, она поняла, что мир может уйти безвозвратно, тогда и бросилась к профессору, который так был похож на Велеса - бога всего живого в этом мире.

Но если он и был Велесом, то очень странным, забывшим давно о собственной сути, ироничным и насмешливым. И все-таки , столкнувшись на лекциях, им не суждено было так просто расстаться.

Медленно , но верно они шли в заповедный лес к мифам и сказкам.

И вот теперь, когда профессор в замке своей души листал старинные книги и размышлял о том, что они только что все вместе пережили, и пытался понять, как ему со всем этим быть, как ужиться, она в то самое время уже направлялась в заповедный лес. Лера еще больше, чем прежде уверенная в том, что он существует.

- Славянским сказкам быть!!!- повторяла она эти странные слова.

И в тот момент, когда они с котом миновали перепутный камень, Леший вышел навстречу, в таинственном озере плескались русалки, и дивные птицы пели свои неповторимые песни.

Какой-то наглый маленький летучий мышонок уселся на ее плечо , вцепившись когтями в жесткую ткань куртки, и взглянув на него, Лера в первый раз за все это время улыбнулась.

Ей показалось, что он пропищал или листья над головой прошелестели:

-Славянским сказкам быть!!!

Сказки не только писались, но и оживали тут же , да и как могло быть по-другому в тиши заповедного леса.

И эта странная дева стала его частью, как и русалки, водившие хоровод в свете луны и завораживавшие природу.

Музыка, странный свет и блеск далеких звезд, голоса, шелесты, и крик птиц, все смешалось воедино, и возник этот неповторимый хор, эта симфония заповедного леса, которую ей предстояло еще записать, чтобы поведать о ней всему остальному миру.

В лесу заповедном, как листья, кружатся

Усталые души, и мысли о вечном

В такой тишине и покое родятся.

И новые сказки приносит нам ветер.

И снова с драконом вернется принцесса.

И будет Яга ему раны лечить.

О вечные сны заповедного леса,

Как листья все будут над нами кружить.

И рядом ворчит растревоженный Леший,

А ветер- проказник, затих и заснул.

В тревожной тиши заповедного леса

Вдруг огненный змей чешуею блеснул.

И волк выбегает, умаялся Серый,

С царевичем снова случилась беда.

В лесу заповедном Кикимора пела,

О том, кто уже не придет никогда.

И снова Баюн выбирался из мрака,

Куда его дерзко загнал дивный черт.

А это что там? Да затеяли драку,

Омутник и Банник, и солнце печет,

Как будто бы лето обратно вернулось.

Но листья кружат в заповедном лесу.

И нам Берегиня в тиши улыбнулась.

И снова русалки покой принесут.

И Велес на камень у дуба садится,

И вечность пред этой лесной тишиной

И новая сказка в тумане родится.

И радуги прелесть, и дивный покой.

Смотрю в глубину твоих глаз и не верю,

Что так все прекрасно в осеннем лесу.

И дивные духи и дикие звери.

В беде нам помогут , от скуки спасут .

На свитках записаны эти преданья.

И Мокашь не даст нам солгать о былом.

В лесу заповедном пора увяданья,

И ветер проснулся, но тихо кругом.

Послесловие

А это уже реальность.

Книга Александра Богаделина «Кикимора и другие…» имеет подзаголовок – «сказки-притчи», как бы с первой страницы предупреждая читателя об их «многослойности», неоднозначности. Жанр притчи в наши дни переживает своеобразный Ренессанс: Пауло Коэльо, Ричард Бах, Хорхе Букай… «Кикимора» продолжает этот ряд.

Можно сказать, что не книга состоит из притч, а скорее одна большая притча имеет формат книги. Повествования, на первый взгляд кажущиеся сказками для детей, переполнены деталями славянского быта и в полной мере воссоздают по кусочкам когда-то почти уничтоженную языческую мифологию. Однако цель автора – это не попытка вернуться к язычеству, а взять от него всё лучшее и гармонично встроить в нынешнюю реальность. Автор ненавязчиво, в форме захватывающей истории, преподносит знания, которые некогда человек впитывал с молоком матери. Знания, которые формировали образ мышления и образ жизни.

Отзывы на "Кикимора и другие... Сказки-притчи"

№№№№№№№№№№№№№№

Книга Александра Богаделина «Кикимора и другие….» - это некий аналог «Легенд и мифов Древней Греции» Н.Куна, но написанный на основе славянской мифологии.

В первых двух частях в увлекательной сказочной форме приводятся «биографии» славянских богов (Велес, Баба Яга, Змий Огненный), духов (лешие, водяные, кикиморы, черти, домовые), мифических животных (Кот Баюн) и героев (Илья Муромец).

Третья часть – это современный пересказ известных русских и мировых сказок («Курочка Ряба», «Царевна-Несмеяна», «Красная Шапочка», «Золушка», «Кот в сапогах»). А четвертая – написанный с юмором и иронией комментарий, тем не менее, содержащий много малоизвестных фактов из жизни и верований славян.

Вместе с тем книга имеет подзаголовок «сказки-притчи» и будет не менее интересна и взрослым. В ней затрагиваются вполне реальные проблемы – воспитание детей, любовь и брак по расчету, преодоление жизненных неурядиц и многое другое.

Рекомендуется читателям, которым нравятся книги: Н.Кун «Легенды и мифы Древней Греции»; П.Колум «Дети Одина» (скандинавская мифология); Туве Янссон – цикл о Муми-Троллях; Э. Успенский «Вниз по волшебной реке»; М. Семенова «Поединок со Змеем», «Волкодав»; романы Пауло Коэльо и Ричарда Баха

«Кикимора и другие…» также может использоваться в качестве дополнительного учебного пособия по литературе (славянская мифология, сказки) и курсу Мировая художественная культура.

29 марта 2008,

А здесь , в дневнике можно кое -что найти из книжки

diary.ru/~mir-duhov - это все тоже о Кикиморе и сказках, которые уже врываются к нам