Дунайский закряхтел, наваливась со всей силы на дверь коридорной перегородки, разделяющей пассажирские отсеки и инженерную рубку. При этом, он бросил в мою сторону пронзительный взгляд и недовольно засопел.

- Чего, стоишь, как вкопанный? Итить твою за ногу... Быстрее, мля!

Я тряхнул головой, стряхивая оцепенение, и бросился помогать старпому. Дверь никак не хотела закрываться, видимо автоматика вышла из строя. Пришлось вручную отключить блокиратор и работать мышцами. Кое-как нам удалось перекрыть доступ в инженерскую рубку, после чего Дунайский заметно повеселел и расслабился. Он одобрительно кивнул мне, отдышался и сел прямо на пол. Я забеспокоился. У старпома возраст по меркам звездолетчиков не малый - пятьдесят два года. Мало ли чего может случится, особенно после такой физической нагрузки.

- Вы как, Виктор Викторович? – спросил я.

- Да все в порядке, Веня, - ответил Дунайский и добавил: - Теперь нам в седьмой пассажирский отсек вход заказан. Как пить дать! Еле ноги унес оттуда!

- Что случилось?

- А ты не знаешь?! Там все с ума посходили! Биологи, медики, метеорологи. Все девицы, если помнишь по штату. Как я зашел, поздоровался, так они на меня и накинулись, причем все разом. У них волосы растрепанные, глаза безумные. Мне чуть парадный мундир не порвали! Я хоть и старый, но молодежь стараюсь как-то понять, приспособиться. Когда одна девка домогается, это хорошо, две – супер, но, чтобы три дюжины сразу навалилось – это уже, знаешь ли, явный перебор!

- Да, на корабле творится что-то непонятное, - задумчиво произнес я. – Мне почему-то так показалось, когда я не увидел расчетчиков на месте.

- Это уж точно! – согласился Дунайский. – Никого нет на вахте! Покинули свои места, итить их так... Вот поймаю разгильдяев, разжалую в матросы и до прибытия на Землю пропишу на гауптвахте! Распоряжусь кормить синтетическим пайком!

Тут он посмотрел на меня и с подозрением прищурился:

- А ты почему покинул свой пост?

- Да какой пост... – печально вздохнул я. – Камерный изолятор.

- И кто же тебя туда посадил?

- Младший помощник капитана.

- Еремин?! За что?

- Дисциплинарное нарушение. После вахты я решил с напарником отметить «День Звездолетчика». Попался на глаза начальства с бутылкой, вот и загремел в изолятор. Напарнику тоже не повезло. Он схлопотал строгий выговор и в соседнюю камеру угодил.

- Еремин погорячился, - сказал Дунайский. – Мог бы и не наказывать вас так жестко в день праздника. Хотя, это он мои методы перенимает.... На старшего по званию равняется, хе-хе! Молодец! А на сколько он вас туда определил?

- Сорок восемь часов. Лишил права участвовать в банкете.

- Вы хоть вмазать успели, орлы?

- Так точно, товарищ старпом! – улыбнулся я. – По сто грамм «душегрейки» за покорителей космических пространств!

- Ладно, Веня, - сказал Дунайкий и поднялся на ноги. – На будущее учтешь свой грешок, и не забывай - устав пока никто не отменял! Погоди-ка... А как ты из камеры выбрался, ведь штрафное время еще не прошло? Или я ошибаюсь? Неужели Еремин расчувствовался и отменил наказание?

- Да я и сам что-то никак не пойму! – в задумчивости я почесал затылок. – Проспал несколько часов на койке, а когда проснулся то увидел, что камера открыта. Я вышел, огляделся. Никого. Заглянул в соседний изолятор, а напарника нет. Пропал куда-то. Я пошел по коридору, стал искать кого бы спросить, что все это значит, и тут увидел вас.

- Бардак на корабле! - Дунайский покачал головой. – Чертовщина! Ни с того, ни с сего люди разбежались по отсекам. Женщин вообще не понять! Ведут себя так, словно мужика никогда не видели! Бросаются, новый мундир портят, голыми титьками перед глазами трясут!

Я едва сдержился, чтобы не рассмеяться. Но, плохо постарался.

- Это не смешно, матрос Ковальчук! Отставить улыбочку!

- Есть! – я мигом посерьезнел.

- Пойдешь со мной, Вениамин! - сказал Дунайский. – Пользуясь правом старшего по званию, отменяю приказ младшего офицера о твоем заключении в изолятор. И выговор тебе снимаю.

- Спасибо, старший помощник капитана! – скороговоркой выпалил я и встал по стойке смирно.

- Вольно, матрос! – усмехнулся он и спокойно добавил: – Ты особо не радуйся. Методы командования у меня старые и страшные. Так, что учти – сделаешь хоть шаг в сторону без моего согласия, башку оторву! Понял?

Я согласно кивнул. И хотя Дунайский предупредил о всех прелестях его командования, я на самом деле был рад тому, что он временно назначил меня своим помощником. Виктор Викторович, он же – Квадратный Витя, был на нашем корабле непререкаемым авторитетом и пользовался огромным уважением. Ни у одного из известных мне адмиралов космического флота Земли не было такого длинного и впечатляющего послужного списка, как у Дунайского. Я слышал, что на папке с его личным делом стоит гриф командующего космическим флотом, и доступ к этим документам могут получить только офицеры высшего руководящего состава.

Старпома нередко отправляли служить под началом молодого капитана. Это делалось для того, чтобы неопытный офицер, взявший на себя заботы руководителя межзвездной экспедиции, прошел стажеровку у Дунайского. Виктор Викторович менял корабли, переходил из одного коллектива в другой, и похоже, уже смирился с ролью опытного наставника.

- Так! – многозначительно сказал старпом, - Надо сейчас же найти капитана и выяснить, что за бедлам тут творится. Пойдем, Веня.

Я послушно последовал за ним. Мы прошли инженерную рубку, стабилизационный отсек и поднялись на один уровень выше, воспользовавшись лифтом. Как только мы покинули кабину, Дунайский насторожился и сбавил темп.

Небольшое квадратное помещение, отделенное от других металлическими дверями, было укоплектовано всевозможным навигационным оборудованием: радарным комплексом, экранами, системами корреляционного анализа. Я в этом мало, что понимал, поэтому не стал заострять внимание на технике. Меня потрясло другое - здесь никого не было, хотя в этой комнате всегда кто-то должен находиться. Если навигационная рубка пустует, значит наш звездолет летит черт знает куда. Дунайский, видимо в этот момент, подумал о том же самом, что и я.

- Ну и дела! – озадаченно произнес старпом, оглядывая помещение. – Кто приказал оставить вахту, а?!

При этом он почему-то посмотрел на меня, будто я знал ответ на этот вопрос. Мне не осталось ничего, кроме как пожать плечами.

Дунайский выругался и поманил меня за собой – туда, куда простые матросы попадают либо за особые заслуги, или за серъезную провинность – в капитанскую рубку. Старпом провел рукой перед замковым индикатором. Дверь поддалась влево и быстро скрылась в стене. Я пошел за ним и спустя мгновение услышал чей-то мягкий бас. Кто-то весело напевал:

На старпома вдруг нашел ступор. Дунайский обалдело вытаращился на молодого русоволосого человека в синем мундире с позолоченными нашивками на груди. Ошибиться было невозможно. Мы видели перед собой капитана. Он сидел в своем кресле, с совершенно беззаботным видом и, положив ноги на штурвал, как-то странно управлял звездолетом. Он делал упор то на одну ногу, то на другую, и в итоге получалось так, что корабль плавно вело из стороны в сторону.

Я взглянул на старпома, ожидая его реакции на такую картину, и заметил, как лицо Дунайского стало быстро наливаться пунцовой краской.

- КАПИТАН! Что это значит, черт меня дери?! Где штурман? Куда все подевались? – Виктор Викторович чуть было не сорвался на крик.

Капитан перестал двигать ногами, резко повернул голову в нашу сторону и грозно нахмурился. Я сделал шаг за спину Дунайского. Когда старший офицер злится, лучше ему не показываться на глаза. Это – самое главное правило матроса-звездолетчика.

- Кто такие? Что здесь делаете? – сердито рявкнул капитан.

- ЧТО?! – старпом дернулся на месте, словно от удара, и сжал кулаки. – Кто такие?! Я – ваш старший помощник!!! Забыли как меня зовут?

- Пошли вон отсюда! – скомандовал капитан и вернулся к прежнему занятию. Он сложил руки на груди и запел, как ни в чем не бывало:

- Виктор Викторович, - сказал я. – Разрешите обратиться.

Дунайский молчал и не сводил глаз с капитана. Мне показалось, что старпом готов накинуться на него и грубым физическим способом освежить ему память.

- По-моему, капитан не в себе, Виктор Викторович, - сказал я. – Не делайте глупостей, пожалуйста.

Дунайский сделал вид, что меня не слышит. Он подошел к капитану и произнес:

- Капитан! В связи с нынешней ситуацией, которая кажется мне критической, я вынужден временно отстранить вас от командования.

- Что ты сказал? – капитан опустил ноги и зло уставился на старпома.

- Надо вернуть людей на рабочие места и вывести корабль на прежний курс, - спокойно ответил Дунайский. – Мне придется взять на себя ваши обязанности и в корне изменить ситуацию, пока это еще не поздно сделать.

- Негодяй! Это же бунт на корабле! – заорал капитан и бросился на старпома с кулаками.

Дунайский не растерялся, видимо ожидал подобных действий со стороны старшего по званию. Старпом сделал шаг в сторону, пропуская мимо выпад капитана, и тюкнул его ребром ладони по затылку. Прием получился молниеносным. Капитан рухнул к моим ногам и остался лежать на полу. Скорее всего, отрубился.

- Певец хренов! Штурман, мля! – хмуро сказал Дунайский и посмотрел на меня. – Займись им, Веня! Найди что-нибудь и свяжи, да покрепче! И кляп в рот не забудь!

- Может после этого капитана оттащить в изолятор? – предложил я.

- Неплохая идея, - одобрил старпом. – Разрешаю. Действуй!

Пока я возился возле капитана, старпом обратился к главному компьютеру. Дунайского интересовало странное поведение старшего офицера, а также причина, по которой члены экипажа не выполняют свои обязанности. Компьютер ответил на запрос Виктора Викторовича мягким женским голосом и сообщил, что почти все люди ведут себя необычно. Оказалось, что приказ о прекращении дежурств никто не отдавал. Все просто покинули свои места и разбрелись по кораблю кто куда. Компьютер отметил гиперсексуальную активность женской части экипажа, а так же предупредил о агрессивном поведении мужчин. И с тем и с другим мы уже успели столкнуться. Дунайский чудом избежал страстных женских обьятий, а чуть погодя вырубил озверевшего капитана прямо на моих глазах.

Я долго думал, чем бы связать руководителя нашей межзвездной экспедиции, и в конце концов нашел верное средство. Вскрыл герметичный шкафчик, где лежала аптечка, достал из нее бинт-фиксатор и стал спешно обматывать им руки и ноги капитана. Это я здорово придумал! Такой бинт частенько используется в самых крайних случаях, особенно когда постарадавший истекает кровью. Специальный синтетический материал накладывается универсальной повязкой на рану, при соприкосновении с кожей выделяет обезболивающее и антисептик. Благо, в нашем случае бинт использовался не по прямому назначению, а в качестве основного сдерживающего средства. Я бы с удовольствием поменял его на смирительную рубашку, но таковой на нашем корабле не было, да и быть не могло.

В аптечке нашелся и кляп. Я взял запечатанный кусок ваты и сунул его в рот капитану. Залепил пластырем так, чтобы не вывалился. После этого я с трудом приподнял бесчувственного офицера и взвалил его себе на плечи. Капитан оказался тяжелым. Я дотащил его до изолятора, запер в камере и вернулся назад.

- Молодец, Веня! Хвалю! – сказал старпом, когда я вошел в капитанскую рубку.

- Служу человечеству! – выпалил я и мигом вытянулся по струнке.

- Хорошо служишь, матрос, - сказал Дунайский. – Настоящий звездолетчик.

Я промолчал. Старпом сидел в капитанском кресле с серъезным видом и стучал кулаком по неподвижному штурвалу.

- В общем так, Вениамин, - сказал Виктор Викторович после небольшой паузы. – Хочу ввести тебя в курс дела. Пока ты разбирался с капитаном, я выслушал подробный доклад компьютера и пришел к неутешительному выводу. Если мы в ближайшее время не вправим мозги всем, кто имеет непосредственное отношение к управлению звездолетом, то уж точно пролетим мимо Земли. Наш корабль уже отклонился от прежнего курса на пятьсот шестьдесят тысяч километров из-за беззалаберных действий капитана. Компьютер не смог разобраться должным образом в ситуации, точно проанализировать неадекватное поведение людей и принять правильного решения. Поэтому капитан без особых помех взял на себя управление и поиграл в штурмана. Хорошо, что мы вмешались вовремя. Мне даже страшно думать о последствиях, если бы этого не случилось.

- А что здесь происходит, Виктор Викторович? – спросил я.

- Картинку с космогоническим явлением на экран! – скомандовал Дунайский, обращаясь к компьютеру.

Из приборной панели штурмана выполз большой тонкий монитор, на экране которого я тут же увидел снимок облака синего цвета. У него была не слишком густая плотность – кое-где проглядывали далекие звезды.

- Что это?

- Пылевое облако радиусом в десять километров, - сказал Дунайский. – Мы прошли его четыре часа назад. Компьютер не смог идентифицировать частицы пыли. Каким бы не было вещество, из которого состоит облако, науке оно неизвестно, иначе мы получили бы более точный ответ. Что скажешь?

- Ну, даже не знаю, - озадаченно произнес я. – Насколько мне известно - такие облака могут формироваться из чего угодно. На многих газовых гигантах, например, облака состоят из серной кислоты.

- Поблизости нет планет, - вставил старпом. – Ближайшая к нам звезда – Процион-А из созвездия Малого Пса! И она находится в одинадцати с половиной световых лет от нашей солнечной системы! Здесь нет ничего, Веня! Откуда появится облаку?

- Ну вы и вопросы задаете, Виктор Викторович, - удивился я.

- Хочешь мою версию? – предложил Дунайский. – Только не смейся!

Я кивнул.

- Возможно, мы пролетели через прах гигантского инопланетного корабля! – сказал старпом и пристально посмотрел на меня. – Я понимаю, что эта версия из разряда неправдоподобных, но попробуй представить. Корабль мог взорваться, стать облаком пыли. Такое могло произойти! С инопланетянами мы еще не сталкивались, но догадываемся об их существовании, причем в последнее время в пользу этого свидетельствует очень много фактов. Я допускаю возможность того, что облако каким-то образом воздействовало на сознание нашего экипажа. Может, частицы космической пыли излучают мощные пси-волны, или еще что-нибудь – то, чего мы не знаем.

- Тогда почему мы остались в своем уме? – полюбопытствовал я.

- Это самый интересный вопрос, Веня. Если мы сможем докопаться до причины сумасшествия экипажа и выяснить почему именно нам удалось остаться прежними, то появится хороший шанс вернуть все на свои места! Давай будем реалистами. Для благополучного возвращения домой нам нужен как минимум один здравомыслящий навигатор, расчетчик, штурман и оператор систем охлаждения двигателей.

- Очень сомневаюсь в том, что мы найдем специалистов в нормальном состоянии.

- Нам придется в течение часа обойти отсеки, чтобы окончательно убедиться в том, что все люди сошли с ума, - сказал старпом. – Времени очень мало. За час компьютер вернет корабль на прежний курс и дойдет до лимитной точки траектории, которая заложена ему в память. Потом двигатели перестанут работать, поскольку температура в их блоках достигнет критического уровня. Если к этому моменту к работе не подключиться оператор систем охлаждения, компьютер остановит движки, чтобы те остывали сами. Сколько в таком случае мы простоим на месте? День? Неделю? Месяц? А ведь еще нужно расчитать следующий отрезок курса, сделать необходимые реперные метки на звездной карте и подготовить корабль для сверхсветового прыжка!

- Мда... – печально вздохнул я. – Попали мы, Виктор Викторович.

- Не вешай нос, матрос! – ухмыльнулся старпом. – Сейчас возьмем оружие и прогуляемся по корабельным отсекам. Посмотрим, что там творится.

- А зачем нам оружие? – удивился я.

- На крайний случай, - обьяснил Дунайский. – Самый крайний.

Мне не осталось ничего, кроме как следовать приказу старшего. Я прекрасно понимал его опасения. Мы могли встретиться с людьми, от которых можно было ожидать чего угодно.

Дунайский нашел в капитанской рубке компактбокс с оружием. Он передал мне офицерский бласт, взял себе точно такой же и сразу переключил маленький тумблер на рукоятке в состояние импульсного режима. Я последовал его примеру. Никто из нас не хотел стрелять по своим боевыми лучами. Уж лучше временный паралич от импульса, чем дюймовая дырка в теле.