Город Волшебников утопал в зелени. Причудливые дома веселили взор. Один был похож на розу и, как сотни роз, благоухал. Другой напоминал паровоз, у него даже дым шёл из трубы.

Городской фонтан в центре города мог внезапно начать извергать не воду, а огонь. У голубей, кружившихся над городом, в клювиках появлялись цветы, и на прохожих вдруг сыпался дождь лепестков. Облака иногда превращались в мирно пасущихся на небе овечек…

Хорошо жилось в городе Волшебников.

Однажды по улицам этого города шёл почтальон. Он нёс очень важное письмо, обращённое ко всем жителям города Волшебников. Но как только почтальон свернул на улицу, где жили волшебники, любившие превращать предметы в птиц и зверей, важное письмо превратилось в воробышка. Это какой-то волшебник невзначай глянул на сумку почтальона.

Воробей расправил крылышки и, весело чирикая, улетел.

Поэтому жители города так и не узнали о важном письме, которое пришло от волшебника Альмагера…

Ещё когда город Волшебников только создавали, Альмагер не захотел жить в шумном городе, а поселился отдельно – высоко-высоко в горах, где никто не мешал ему заниматься своими волшебными делами.

Заглядывая в будущее, он узнал, что в город Волшебников должна прийти беда. А придёт эта беда под личностью простого человека в соломенной шляпе.

В центральной части города стоял дом. Он вроде бы ничем не отличался от других домов – тоже состоял из облаков и Пепси-колы, но жители других домов, проходя мимо него, возмущённо перешёптывались. «Какой нахал! – говорил один волшебник другому. – Совсем нас не уважает!»

«Может быть, он даже затевает что-нибудь противоволшебное!» – отвечал ему собеседник.

И было чему возмущаться – ведь в этом доме жил Упс – самый молодой и ещё несмышлёный Маг и Волшебник. Едва оказавшись в городе, он сразу же наделал всяких дел, не поддающихся осмыслению волшебным умом. Например, вместо того, чтобы взять – щёлкнуть пальцами – и наколдовать себе полполяны цветов, он долго и терпеливо выращивал около своего дома растения из крохотных семечек. Или ещё, он влюбился в обыкновенную земную королеву – причём немолоденькую, – вместо того, чтобы писать оды и стихи феям, русалкам и колдуньям. Зато все волшебные дела он делал спустя рукава. Начинал колдовать одно, потом мысли у него путались – он перескакивал на другое, и в результате получал что-то совсем третье.

Например, вместо супа он мог наколдовать себе живого бычка (потому что ему было жалко убивать его на мясо), компот с фрикадельками из грибов, и всё это (включая бычка) было полито шоколадным соусом. В общем – все волшебники так смеялись над ним и его бычком (который, кстати, поселился на кухне, научился говорить и выбрал себе имя – Пантелеймон), что несчастному Упсу пришлось завесить окна туманом и даже перевести все часы в доме на пять минут назад (на случай, если он что-то натворит, чтобы было время всё исправить).

…И вот однажды Упс увидел около своей клумбы человека – тот разглядывал цветы мандрагоры и папоротника (те как раз цвели).

Человек был одет скромно и просто, как одеваются умные образованные люди. Из-под огромной соломенной шляпы торчали непослушные огненные завихрюшки волос, которые ослепительно блестели на солнце.

Упс, увидев незнакомца за окном, забыл про все свои колдовские дела, волновавшие его раньше, и удивлённо уставился на человека.

– Ха-ха, – посмеивался незнакомец, глядя на Упса. – Вы ещё не поняли, с кем имеете дело?

– Нет! – просто ответил Волшебник.

– Я Карколам, – прогремел голос незнакомца, – и пришёл, чтобы уничтожить город Волшебников. А спасти его сможешь только ты! Если, конечно, захочешь… Ха-ха-ха!

Упс не понимал слов странного человека. «Зачем он говорит мне всё это?» – думал он.

И тут ему захотелось посмеяться над этим странным созданием, и Упс решил наколдовать чего-нибудь. Он задумал превратить этого зазнайку в жабо… Но из этого у него ничего не получилось… Тут бы Упсу следовало задуматься – почему так? И если бы он задумался, то сразу бы понял, что соломенная шляпа у человека на голове – не такая уж простая: взгляды Волшебников разбиваются об неё, как об экран или шлем. И поэтому никакое волшебство не действовало на этого человека.

Но вместо этого Упс просто растерялся. Как же так? Его колдовство не действует?.. Во второй раз он попытался превратить Карколама в секс-бомбу, но опять ничего не вышло… Тот только посмеивался.

– Позвольте-позвольте, уважаемый коллега, – вдруг появилась из окошка голова Пантелеймона с очками на носу, – вы хотите сказать, что собираетесь уничтожить город Волшебников. Но зачем? С точки зрения закона распределения энергии во Вселенной, вы не сможете один победить всех. И главнейший фактор – зачем?

– Да! – обрадовался Упс такой неожиданной поддержке своего друга, – действительно, зачем?

На что незнакомый волшебник рассмеялся.

– Когда я был маленьким и глупым, – начал рассказывать он, – взрослые дядьки и тётьки, и даже мои родители (и особенно прадудушка), говорили мне: «Ты не можешь быть самым сильным! Ты не можешь быть самым главным! Ты должен учиться дружбе и любви! Ты не сможешь один!». Но я знал, что они ошибаются. И решил доказать им это. Я МОГУ быть главным! МОГУ быть самым сильным! Так что всю свою жизнь я готовился к сегодняшнему дню! Теперь я ЗНАЮ, что смогу всех победить! И сделаю это непременно. Если только…

– Если только что? – снова перебил Пантелеймон. – Любезнейший, а знаете ли вы, что сказал бы по вашему поводу великий психоаналитик Зигмунд Фрейд?..

– Знаю-знаю… – засмеялся Карколам, – потому что он-то и был моим внебрачным прадудушкой и не раз говорил со мной.

– Вот как? Извините, я вас перебил, продолжайте, – и бычок отступил в тень дома.

– Только ты, Упс, сможешь предотвратить реки крови и толпы призраков – свежих и неудовлетворённых…

– Как?! – воскликнул Упс.

– У тебя есть кое-что, что нужно мне… – загадочным тоном зашептал Карколам, – одна вещица…– и странный гость медленно исчез.

…Утро следующего дня началось с того, что человек в соломенной шляпе таинственными и совершенно беззвучными шагами направлялся по не менее таинственным улицам города Волшебников к ещё более таинственному дому… Навевавший на жителей города только ужасные воспоминания, этот дом уже давно не пользовался спросом. Давно сюда никто не заходил.

Карколам подошёл совсем близко и щёлкнул пальцами – дверь тут же отворилась. Человек переступил порог и тут же пропал в тишине этого дома.

Загадочным и таинственным дом считали потому, что раньше там жил фиолетовый Колдун. Натворив много глупостей в городе Волшебников, он внезапно исчез. И лишь некоторые из волшебников знали, что теперь в этом доме живёт Таинственный Дух, который охраняет волшебный Магнит. Этот Магнит имеет два полюса – Полюс Добра и Полюс Зла. Им можно управлять, как хочешь, если только сможешь пройти через могучую дверь и победить Духа…

Одно из заданий Карколам уже выполнил, что будет дальше – не знал никто…

Дух возник словно из ниоткуда, вдруг слабым черноватым туманом проявившись в пыли дома. Он преградил Карколаму путь и уже разинул рот, чтобы дыхнуть на него пламенем. Но Карколам забормотал про себя волшебное заклинание, которое долгие годы искал по всему миру и наконец добыл под пытками у одного из монахов дальнего Даосского монастыря. И Дух остановился.

– Кто тут? – спросил Дух, присматриваясь к незваному гостю раскалёнными угольками глазниц.

– Это я – Зло! – грозно ответил Карколам. – Я вернулось в этот город! Принимай меня!

– Хозяин… – расчувствованно протянул Дух и хотел было полезть обниматься, потому что долгие годы страдал от одиночества, но Карколам жестом руки остановил его.

– Не сейчас, – сказал он, – сперва давай-ка я немножко тут обживусь…

…На следующее утро всех Волшебников в городе ждал сюрприз – старый заброшенный дом Колдуна за одну ночь превратился в огромный, до самых облаков, Замок. Он весь был увит плющом и паутиной, а верхушки его шпилей чесали тучкам брюшки.

Главнейшина Города, едва только проснувшись, сразу же побежал к своему начальнику по шкале Волшебства – Добрейшине Города. К сожалению, Добрейшина не мог говорить, но он был замечательным Волшебником, и вдвоём они ничего не боялись. Затем Главы Города направились к Замку.

Карколам уже ждал их у входа, попивая из стакана свою утреннюю порцию крови невинной жертвы.

– А-а, явились? – произнёс он с небольшой издевкой. – А я-то уж заждался.

– Что ты здесь делаешь? – обратился к нему Главнейшина. – Ты поселился в нашем городе, минуя волшебный таможенный контроль и эМаграционную службу! Немедленно пропишись!

– Э-э, как бы не так! – засмеялся Карколам. – Теперь я буду жить в этом доме, портить воздух в вашем Городе, управлять волшебным Магнитом и повелевать всем вашим мирком! Вчера ночью, после большой стирки, я переставил стрелку Магнита на «Совершенное Зло», и постепенно весь ваш город станет всё больше и больше погружаться в него! Пока вы все не станете чёрными подонками типа меня!

– Какой ужас! – изумился Главнейшина. – У тебя, должно быть, было несчастное детство!

– Да, правильно, спасибо, что заметили, – улыбнулся Карколам. – А теперь я скажу вам моё единственное условие для того, чтобы я вернул Магниту его прежний полюс, «Умеренно Добрый», навсегда покинул вас и уже никогда больше не появлялся в этих местах.

Главы Города переглянулись.

– Говори! – произнесли они в один голос, но только Добрейшина говорил мысленно.

– Мне не хватает одной вещицы, чтобы стать совершенным! – медленно растягивая слова, произнёс человек в шляпе. – Это – любовь! Я не умею любить никого, даже, к сожалению, самого себя. Мне всё ещё кажется, что я мерзкий и противный, такой же, как и вы все – жалкие людишки. Я хочу научиться Любви! И так уж получилось, что единственный, кто умеет любить хоть чуть-чуть, да ещё обладает волшебной силой, – это ваш недотепкуватый Упс. Так вот – мне нужно его сердце! Я съем его – и научусь всему, что умел он! Заставьте его отдать мне своё Сердце – и я навсегда покину ваш Город. Только не убивайте его – он сам, с великой Любовью, должен предложить мне полакомиться собой!

Тем временем Упс, ещё ничего не зная, лишь изредка ловил себя на мысли о том, что же он должен сделать, чтобы город Волшебников остался живым и невредимым. Он и представить себе не мог, что этот странный человек, так неожиданно появившийся ещё вчера у его дома, хочет получить его же сердце. Упс занимался чем попало, лишь бы не сидеть без дела, – он наколдовал себе целую кучу роз и пытался сплести из них веночек, когда в дверь постучали… Ещё не зная, кто стоит на противоположной стороне, Упс придумывал, чего бы такого сотворить. И вдруг к нему пришла гениальная мысль – он наколдует через порог невидимую нить, чтобы гость перецепился через неё и упал на пушистый мягкий кактус. Щелкнув пальцами, он со спокойной душой направился к двери. И как же он удивился, увидев на пороге Добрейшину и Главнейшину. Упс хотел было переколдовать свою пакость, но было поздно – Добрейшина, перецепившись за нитку, уже летел… Упс отвернулся в сторону, чтобы никто не увидел, как он покраснел. Сами Главы Города нагрянули к нему и вдруг… как он мог…

Но он успокоился уже тогда, когда Добрейшина, громко шлепнувшись в другом конце комнаты… ничего не сказал.

Нужно было приступать к делу, и Главнейшина не знал, с чего начать. Он мялся на одном месте и не мог сказать ни слова. Но начинать всё равно когда-то было надо, и поэтому Главнейшина, так ничего и не придумав, решил действовать кривым путём.

– Ты помнишь Колдуна Царграза, который жил в нашем городе? – обратился он к Упсу.

Упс, удивлённо хлопая глазами, молчал.

– Сегодня мы нашли его завещание! Он оставил его перед тем, как покинул город Волшебников.

Упс немного запоздало тихо сказал:

– Помню!

– В этом завещании Колдун завещает тебе всё его имущество… Представляешь, не кому-нибудь, а именно тебе! – Упс ничего не понимал, а Главнейшина продолжил: – Ты станешь самым волшебнутым…

– Но… как… – хотел было вставить снова Упс, но Главнейшина перебил его.

– Ты станешь могущественным… И сможешь делать всё, что захочешь… Тебе нужно только переселиться в его таинственный и заколдованный дом!

Упс не знал, что ему говорить – ему совсем не хотелось переселяться в этот заброшенный замок. Там было противно… Но он ничего не успел придумать, поскольку увидел вдруг странную сцену – Добрейшина гневно смотрел на Главнейшину, мычал и крутил пальцем у виска.

«Странно, – подумал Упс, – что-то ему не нравится».

Но Добрейшина мычал всё сильнее, потому что Главнейшина не понимал, он даже начал пускать пузыри изо рта. Так что Упсу стало жутко интересно – что же он хочет сказать.

– Говори! – произнёс он и щёлкнул пальцами…

– Глупый, тупой, вислоухий кретин… – сразу же послышались слова из уст Добрейшины, и Упсу даже стало жалко, что он расколдовал Главу Города.

– О чудо! – закричал Главнейшина и полез к Добрейшине обниматься. – Ты можешь говорить! Ни один Волшебник не мог излечить тебя, даже я!

Упс очень удивился – он не знал, что Добрейшина немой. Думал, что просто молчаливый.

– Спасибо тебе, Упс! – и они оба пожали ему руки.

Но когда первые «слюни» закончились и Волшебники разговорились, Добрейшина вдруг снова вернулся к теме их прихода.

– Миленький Упсик-пупсик, – ласково произнёс он своим новым голосом. – То, что ты смог расколдовать меня, говорит о твоей огромной волшебной силе. Даже не знаю, откуда она у тебя. Я как раз говорил моему коллеге, как он не прав, что обманывает тебя… Но, – Добрейшина явно чего-то недоговаривал, – но… на тебя наша единственная надежда! Только ты сможешь избавить город Волшебников от тьмы и разрушения, – пойди к Карколаму в старый дом, поговори с ним – может быть, ты чего-нибудь придумаешь?..

«Но ведь я ничего не знаю!» – думал про себя Упс, но в душе он был рад возможности во всем разобраться, и поэтому спросил:

– А можно взять с собой Пантелеймона и говорящие цветы?

– Конечно! – в один голос закричали Главы Города.

Тем временем город Волшебников стал уже почти полностью подвластен Карколаму… Его злые силы постепенно распространились на всех жителей города. Полюс Зла на волшебном магните действовал очень быстро и перестроил всю жизнь в этом прекрасном месте. Необъяснимая тяжесть повисла над городом.

Один Волшебник хотел сделать себе холодильник, а вместо этого наслал на весь город снежную метель среди лета. Конечно, огромные сугробы быстро растаяли на солнце, но некоторые горожане, которые попали под снежный буран в легких рубашках и сандалиях, простудились.

Появилось и ещё множество других несуразностей: то из крана вместо воды лилось молоко, то покупатели, купив в молочном магазине бидон молока, дома неожиданно обнаруживали в нём воду.

Волшебники приуныли и, благодаря всё тому же Карколаму, могли заниматься лишь простыми человеческими делами: для чудес не хватало полёта души. А ведь это тоже опасно – не заниматься любимым делом. Волшебники могли разучиться совершать чудеса.

Теперь спокойно можно было ходить по улицам города: никто никого ни во что не превращал. Жизнь стала пресной и скучной. А ведь стоит завестись скуке в каком-нибудь укромном уголке, как глядишь, она, точно паутина, заплетёт весь дом от пола до потолка, весь город от мостовых до крыш.

Кроме того, Волшебники совсем разленились. Некоторые не вставали со своих кроватей вовсе: так глубоко проникла в них лень. Другие в унынии сидели по углам своих квартир, подперев головы кулаками и учились думать. На улицах почти не было прохожих.

Лишь Карколам прохаживался по улицам города, потирая руки…

Город Волшебников погибал…

Единственным, кто не чувствовал на себе влияния Полюса Зла, был Упс. Он как раз стоял перед входом в старый дом и мялся. Ему ужасно не хотелось переступать этот порог – весь во мху и тараканах. Непонятно, чем они там питались…

Упс растерянно посмотрел на Пантелеймона, а тот ему в ответ пожал своими бычьими плечами. Отправляясь в дорогу, которая длилась почти триста шагов, бычок оделся в самый лучший костюм, повязал галстук и собрал свой элегантный дерматиновый чемодан. Подумать только – а ведь ещё совсем недавно он мог стать обыкновенным супом!

Говорящие цветы, выглядывая из-за пазухи Упсовой рубахи, напуганными и доверчивыми глазками смотрели в лицо Упса. Не выдержав напряжения, одна из фиалок вцепилась бархатными лепестками в воротник своего хозяина и закричала: «Не надо туда ходить! Там зло – ты же видишь! Упсик, миленький, посади нас прямо здесь – перед порогом – не неси в дом! Пусть мы лучше замёрзнем первой же холодной ночью, чем будем жить под этими чёрными сводами. Моё цветное сердце не выдержит, если ты станешь злым!».

Но Упс улыбнулся ей и, чтобы утешить, наколдовал ей солнечного зайчика. Фиалочка всхлипнула, но тут же про всё позабыла и увлеклась своим новым знакомым.

Дверь отворилась со страшным скрипом. Упс, путаясь в бахроме паутины, сделал шаг-другой вглубь коридора. Половицы скрипели, особенно под тяжёлым Пантелеймоном, умно, но трусливо спрятавшимся за спиной хозяина. Упс сглотнул страшный ком в горле и быстренько его переварил – стало немножко легче.

Вдруг! Кто-то ущипнул его за нос!..

Как раз тут-то и дало о себе знать всё то, что таилось сейчас в душе Упса. Он бешено завопил и ринулся обратно ко входу, сбив при этом (непонятно как) громилу-Пантелеймона.

Тот со всех четырёх копыт плюхнулся на пол и от испуга потерял сознание.

Упс выбежал на улицу и, тяжело дыша, оглянулся по сторонам. Дверь тут же сама захлопнулась. Только теперь вспомнил Упсик про своего друга. Но, увы, дверь была заперта, а его любименький Пантелеймончик находился сейчас именно за ней.

Своим волшебством Упс попытался открыть дверь и ещё много всяких разностей сделать, лишь бы как-то проникнуть обратно внутрь дома, хотя ему этого и не очень сильно хотелось, – но Пантелеймон! У него, конечно, ничего не получалось (как и всякий раз, когда это было нужно). И вдруг, к счастью, Упс увидел большую щель под дверью. И гениальная мысль тут же пришла ему в голову: «Я сделаю себя совсем маленьким и проникну в замок через эту щель». Но, немного поразмыслив, Упс изменил своё решение: «Лучше я сделаю «малютку» из Пантелеймона». – Сам он не горел желанием попасть в дом.

Щёлкнув пальцами, Упс присел на корточки и позвал Пантелеймона. Бычок, очнувшись, услышал голос хозяина и, не понимая, почему всё так изменилось, направился к свету, проникающему сквозь щель под дверью. Он-то, несчастный, думал, что это самый настоящий выход.

Спокойно пройдя под дверью, Пантелеймон очутился на улице и тут же врезался в огромную гору. «Откуда ты здесь? – подумал бычок. – Мне кажется, или же я действительно раньше где-то уже видел её?»

Упс с радостью протянул руки к своему другу, и тут... из-за двери вдруг появились ещё две крошки – это были Карколам и Дух. Они грозно размахивали кулаками, но ничего не могли сделать – чары Упса в очередной раз оказались неправильными и нечаянно «захватили» Колдунчика в соломенной шляпе и Духа – защитника Дома! Упс смотрел на них и не знал, что ему говорить – радоваться или извиняться. Карколам не понравился ему ещё при первой встрече, но он совсем не хотел делать ему ничего плохого.

– Упс... – застеснялся он и заколупал носочком туфли шоколадную мостовую. – Извините, пожалуйста. Я, в общем-то, не хотел...

Но для того, чтобы расслышать ответы превращённых, ему пришлось взять их на ладошку – голоса их стали совсем тихонькими.

– Это возмутительно! – кричал Пантелеймон. – Это оскорбление унижает меня, как либидо, индивидуума и полноценную личность! Что бы сказал по этому поводу Ницше?!

– Как ты посмел мочь меня заколдовать! – вторил ему крохотка-Карколам, сотрясая кулачочками. – А ну немедленно преврати меня обратно! Как я смогу съесть тебя таким маленьким ротиком?!

– А я? Я – самый грозный Дух во всех галактиках и в этом городе! И кого я смогу теперь испугать? Козявочек и трёхмесячных Дроздофил?

Упс, совсем бордовый от смущения, только пожимал плечами и всё пытался вспомнить то злополучное заклинание, которое привело к таким ужасающим последствиям. Он щёлкнул пальцами... – и... у него ничего не получалось! И во второй раз, и в третий! Он просто-напрасто не мог вспомнить необычное заклинание с такой громадной ошибкой – это Полюс Зла лишил его возможности вспоминать.

Но попробуйте объясните это Карколаму! Тот был в ярости и ругался такими словами, что некоторые из них даже состояли из нескольких предложений. Упс и не знал, что такие бывают.

– Ну, я же не знал, что в доме был кто-то ещё... – стал оправдываться он.

– Как это не знал, если пришёл?! – возмущался Колдунчик. – Главнейшина что, – не сказал тебе?

– О чём? О завещании?..

– О каком-таком, трам-тарарам, завещании? О сердце! О своём, трах-тибидох, боксель-мопсик, сердце, полном, бух-турубух, любви!

«Я, кажется, не произносил заклинание, лишающее ума», – подумал про себя Упс, а вслух только непонимающе посмотрел на Карколама.

– Ох уж эти мне, олвэйс бьютифул, Главнейшина и Добрейшина, – опять выругался маленький Колдунчик и потом стал объяснять Упсу: – На самом деле, я пришёл сюда и поселился в этом доме только ради тебя. Я хотел съесть твоё сердце...

– Да? – изумился Упс. – А зачем? Почему бы тебе было не наколдовать себе, скажем, кролятины или ливерной колбасы и не поесть их?

– Ну какой же ты всё-таки глупый! Я хотел съесть твоё сердце, чтобы научиться любви. У меня есть всё, кроме любви!

– Здорово! – обрадовался Упс. – Любовь – это очень хорошо... наверное... Честно говоря, я и сам не знаю, что это такое!.. Не вижу между нами в этом деле никакой разницы...

– Как?! – только и смог из себя выдавить Карколам, захлебываясь от возмущения. И как ни старался Карколам, но это маленькое слово прозвучало так тихо, что Упс почти не обратил на него никакого внимания.

– Ура! – вдруг бешено закричал он.

– Что? Что? Что? – поочередно задали вопрос Пантелеймон, Дух и Карколам, удобно разместившиеся на ладони Упса.

– Вспомнил... Я вспомнил то волшебное заклинание, которое может вернуть вас в нормальный вид, – возбуждённо кричал Упс.

– Ну так чего же ты ждёшь? – возмутился Пантелеймон. – Немедленно преврати меня в нормального быка!

– Нет уж, сначала вы успокойтесь, глубокоуважаемый синьор. А то я что-то не очень хочу, чтобы из меня сейчас получилась отбивная.

Но вдруг с ладошки послышался ещё один голос – это кричал Карколам:

– Как звучит твоё полное имя? Что-то мне начинает казаться, что я нашел не того Упса! В тебе любовью и не пахнет!

– Правильно, я ведь ещё раньше сказал тебе об этом, – спокойно ответил Упс, – а моё полное имя звучит так (он выпрямился и пригладил волосы на голове): Упсарин Упса!

– Ну вот, так я и знал! Мне ведь нужен Упс с совершенно другой фамилией.

– Слушай, твоя постоянная болтовня про любовь начинает заинтересовывать меня! Ты помнишь, где живёт этот твой Упс с другой фамилией? Отведи меня туда. Может быть, я научусь любить, и тогда я вас сразу превращу в нормальных: Карколама, Пантелеймона и Духа.

– Да как ты смеешь ставить мне условия?! Ведь я самый грозный колдун... – кричал что есть силы маленький Карколамчик, – да я сейчас... я сейчас,.. – но вдруг он опомнился и замолчал, сглотнув слюну, выделившуюся у него из-за сильного возмущения. Что он сейчас может? Да, собственно, ничего! С таким громилой Упсом ему, конечно же, было не справиться!

– Ну так что, ты помнишь, где живёт твой Упс, который умеет любить? – не обращая никакого внимания на крики Карколама, спросил он.

Тут на Карколама нахлынула новая волна возмущения и ярости. Собравшись со всеми силами и набрав в лёгкие как можно больше воздуха, он снова закричал:

– Ты и вправду такой тупой? Или только притворяешься?.. Да если бы я точно помнил, где живёт Упс, который мне нужен, я бы, наверное, не приходил к тебе, а сразу пошёл бы к нему!

– Боже мой, какой же ты только говорливый, – обратился Упс к Карколамчику. – Не знаешь! Так и скажи! А то рассказывает мне тут целую повесть! Я вот подумал и, знаешь, до чего додумался?

– До чего же это твоя тупая башка смогла додуматься?! – снова начал возмущаться маленький колдун.

А Упс гордо произнёс:

– Я думаю, что Упс, который умеет любить, должен жить в городе Любви! Вот!

Карколам и вправду замолчал и впал в раздумья, отчего сильно напомнил Пантелеймону его идола и идеала – внебрачного прадудушку Карколама, Зигмунда Фрейда.

А Упс тем временем смотрел как можно более в сторону. Но не потому, что что-то там увидел, а для того, чтобы скрыть лицо. Оно сейчас было краснее самого варёного на свете рака или самого спелого на свете помидора, и если бы Карколам посмотрел на него сейчас – он непременно бы догадался, что Упс врёт и ему стыдно. На самом деле Упс вовсе не был таким уж глупым, как все думали. Едва услышав про любовь и сердце – он сразу же понял ситуацию и еле сдержался, чтобы не расплакаться. Расплакаться не от страха, а от жалости к глупышке Карколаму – самому грозному и несчастному на свете колдуну. «Как же можно жить совсем без любви?» – подумал про себя Упс и твёрдо решил помочь Колдунчику. Но как это сделать?

«Во-первых, – решил Упс, – нужно убедить его, что я – это не я! Иначе он не станет меня слушать, а просто сожрёт живьём! Во-вторых, необходимо поскорее забрать его из нашего бедного города!.. Но как всё это сделать?..»

…И тут, едва Карколам засомневался в фамилии Упса, как на того нашло творческое озарение, и он уже знал, что делать. Хотя для этого ему пришлось наврать всем своим друзьям про себя (настоящая фамилия Упса была вовсе не Упсарин, а Анахатик) и про город Любви, которого, должно быть, вовсе не существовало на свете. Про то, что Упс врёт, знала только одна из фиалочек – самая капризная и нежная, – она догадалась об этом по изменившемуся биению его сердца, к которому была прижата. Она решила промолчать, потому что любила своего друга и не хотела ему вредить.

Но вскоре Упсу удалось справиться со стыдом и краснотой и стать просто розовеньким, а Карколам выпал из своих раздумий.

– Ну что ж, – миролюбиво проговорил он. – На этот раз ты действительно прав! И нам нужно отыскать этот город Любви. Но как же мы туда доберёмся, такие маленькие? Расколдуй нас!

– Не могу. Боюсь, что вы разорвёте меня на хлебные крошки от гнева, – вздохнул Упс, – да ещё оставите меня здесь. А я тоже хочу в город Любви! Клянись… ну чем?.. своей шляпой, что возьмёшь меня с собой! Тогда я тебя расколдую!..

Карколам поперхнулся. Клясться своей шляпой?! Да ведь это же самое ценное, что у него есть! Но если рассказать тайну шляпы этому недотёпе, – он сразу же заберёт её у него – беззащитной козявочки – злого колдуна! Пришлось делать вид, что шляпа ничего не значит…

– Хорошо, – мрачно пробубонел он и стащил с головы своё сокровище, думая, кому бы её поручить (уговор города Волшебников был таков, что если ты чем-то клянёшься, то отдаёшь эту вещь на хранение до исполнения клятвы).

Карколамчик оглядел своих компаньонов: Дух совсем впал в меланхолию и жалел сейчас только о том, что он бесплотный и потому не может оборвать свою жизнь петлёй, ядом и рыбьим жиром – ему Карколам не мог доверять. Упса он недолюбливал – тот был для него просто обузой. Оставался только Пантелеймон. Ему-то, тяжело вздохнув, Карколам и протянул свою миленькую соломенную, переливающуюся золотом колосьев шляпку.

– Клянуся…

После чего Упс щёлкнул пальцами, и все трое превратились в настоящих себя… Только вот головы их оказались не на местах. Например, посмотрев вниз, Дух вдруг увидел у себя руки и ноги. А Карколам еле-еле успел бычьими копытами подхватить падающую в обморок голову Пантелеймона, под которым оказался только туман и дым призрака. После второго смущённого щелчка и заклинания вся тройка превратилась почему-то в трёх мушкетеров (Упс как раз недавно их читал), потом – в трёхголового дракона, который, рыдая и ползая на зелёных коленях, умолял Упса вернуться хотя бы к первому варианту. В общем – получилось всё только с седьмого раза, что, кстати, было для молодого волшебника рекордом – раньше прежде двадцатой попытки об удаче можно было и не думать!

Едва придя в себя, они тут же тронулись в путь. По словам Упса, город Любви находился где-то на востоке, поэтому они спросили дорогу у Солнышка и отправились за ним следом – оно как раз собиралось на восток. Впереди всех шёл Упс, поддерживая рукой любопытных фиалочек и думая, как бы ему выкрутиться из сложившейся ситуации, как объяснить Карколаму, что такое Любовь, и как бы окончательно не завраться. Дальше шагал Пантелеймон с чемоданом в копыте и в соломенной шляпе. Шаг в шаг за ним, не спуская глаз со своего магического атрибута, шёл Колдун. И в хвосте плёлся Дух, вздыхая да охая, что он, дескать, не создан для кочевой жизни.

Первые три дня пути пролетели незаметно – они шли, любовались красотой гор и полей, останавливались на ночлег. А потом случилась катастрофа!

Хотя снаружи она не выглядела как катастрофа, а имела голубые бархатистые глаза с длинными белёсыми ресницами, шелковистую гладкую шёрстку и стройную (по мнению знатока-Пантелеймона) фигуру.

Белая ангелоподобная Коровица лежала на животе прямо посреди благоуханного цветочного луга, болтая копытцами в воздухе, и глаза её неотрывно смотрели на Пантелеймона и на его такую аппетитную, как на её вкус, шляпку…

У Пантелеймона отняло дар речи. Так на него не смотрел никто и никогда. Он кокетливо захлопал глазками и ещё более кокетливо вздёрнул хвостиком. По его мнению, Коровица была просто идеальной во всех отношениях, это было само совершенство. И бычок, как говорится, влюбился с первого взгляда.

Так называемая «катастрофа» медленно, не отводя при этом своих очаровательных глаз от Пантелеймона, а если быть точнее, то от его соломенной шляпы, подняла голову. Затем, видно было, что это ей удавалось с трудом, оторвала от земли своё роскошное тело. Не спеша она подошла к остановившейся неподалёку троице. Бычок тут же, решив, что Коровицу не интересует никто, кроме него, вышел вперёд. На его бычьем лице сияла широченная улыбка… А «катастрофа» со спокойным видом обошла вокруг него несколько раз и, не вымолвив при этом ни единого слова, остановилась.

Так как Пантелеймон был интеллигентным молодым быком, он тут же снял с головы шляпу и поклонился.

…Их взгляды встретились… И, может быть, произошло бы то… что…

Но вдруг, совершенно не в тему, словно из какого-то прекрасного далёка, прозвучал голос Упса. Для Пантелеймона это было хуже удара кирпичом по голове.

– Глубокоуважаемая синьора! Гм-гм! Не подскажете ли вы. Гм-гм! Где находится город Любви? – пытаясь быть как можно вежливее, спросил Упс.

Коровица медленно перевела свой недоумлённый взгляд на Упса. Этого Пантелеймон вынести не смог, он с кулаками накинулся на своего хозяина.

– Как ты мог? Ты что, не видел?

– Чего? – изумлённо, не понимая, что он такого сделал, дрожащим голосом спросил он у Пантелеймона.

– Я… я… Я уже почти нашёл свой город Любви, а ты… как ты всё-таки мог?! А ещё другом называешься! У меня был такой шанс… это моя первая и, может, последняя любовь! Эх ты! – с этими словами рыдающий Пантелеймон постепенно удалялся…

– Я? – только и смог вымолвить Упс.

Коровица, всё это время тупо наблюдавшая за их спором, всё так же спокойно посмотрела на Упса и пошла за Пантелеймоном… а может быть, за шляпой?..

У Упса от горя подкашивались ноги, и в глазах прорезались слёзы. Чем он так сильно обидел своего лучшего друга?!

– Пантелеймончик, миленький, прости меня! – закричал он, рванувшись вдогонку за бычком. – Я больше не буду! Я даже сам поведу её под венец! Только прости меня!

Наблюдавшего всю эту душетрепещущую сцену Карколама едва не стошнило от противности. «Фу, все эти охи-вздохи… Какая гадость!» – И он вместе с Духом устроился у обочины играть в подкидного бурлака.

А Упс тем временем догнал бычка, заливавшегося слезами.

– Ну, миленький Пантелеймончик, объясни мне, дураку, что я не так сказал! – умолял он.

– Ты! Ты!.. Конечно, ты не знаешь этого Закона, ведь это Закон всех коров и бычков… – стал, срываясь на слёзы, объяснять его друг, заходя всё дальше и дальше на луг. – … Взгляни на неё! – Упс покорно обернулся и посмотрел в бархатистые пустенькие глазоньки Коровицы. – Сейчас она, подобно неандертальцу, смотрит на меня всего лишь как на привлекательного (я надеюсь) самца, в глазах её неведенье! Думаешь, я сам не вижу этого?! – и, словно в подтверждение этих жестоких слов, Коровица глуповастенько проблеяла елейно-медоточивым голоском: «Муки-муки». – Но Закон гласит, – продолжал Пантелеймон свою вдохновенную речь: – Если волшебный одухотворённый бычок полюбит простую Коровицу и одарит её частичкой своей души – она сможет расцвести подобно весенней розе и подняться на его ступень эволюции! И вот – когда душа моя уже готова была распахнуться и вкусить сладостных крыльев Любви… когда сердце моё, готовое выскочить из груди, уже почти поделилось надвое, чтобы вторую половину поместить в её грудь… Ты! Ты! Ты остановил всю эту магию своими тривиальными вопросиками! Как мне теперь жить недовлюблённому?! О, горе, горе на мою бычью голову!

Остолбенелый Упс уже давно стоял с раскрытым ртом – как он мог так плохо знать своего друга? И он попытался как-то его утешить.

– Пантелеймончик! А может быть, ты просто попробуешь ещё раз?

– Великий китайский мудрец Мао-цзы рёк: «Вторая попытка не стоит и пережёванного клевера!» – гордо отпарировал бычок, но в глазах его зажёгся интерес. Он остановился и ласково посмотрел на Коровицу. Та, увидев, что незнакомый бычок милостив к ней, робко приблизилась, косясь на его шляпу. Увы, её терзали далеко не такие возвышенные чувства! Коровица испытывала к Пантелеймону чисто гастрономический интерес – вы представляете, как приятно должна была пахнуть для её чувствительных ноздрей волшебная соломенная шляпа?!

Приблизившись, она скромно покосилась на шляпу и спросила:

– Му-му? Му-му-му?

– Конечно, – галантно ответил Пантелеймон и широким жестом преподнёс ей шляпу в подарок, ни на секунду не усомнившись в правильности своего поступка. У Упса не хватило духу вмешаться и навредить Пантелеймону во второй раз.

Мелкими жевательными движениями умяв постепенно всю шляпу, Коровица снова стала равнодушной и тяжело повалилась на траву.

– О, прекраснейшее создание! – обратился к ней Пантелеймон. – Ваши глаза пьянят и расщепляют меня на атомы! – Коровица приподняла мордочку, и взгляд её стал чуть более осознанным. А Пантелеймон между тем продолжал: – Я готов был бы бросить всё – бросить свои поиски Истины и города Любви ради счастья пастись с вами на одном лужку. Этот лужок – такая прелесть!

– Да?.. – приподнимаясь, спросила Коровица, и Пантелеймон понял, что нельзя останавливаться.

– Вы для меня – весь мир со всеми его чудесами и загадками! Ради вас я готов отказаться от него и преподнести не то что чужую шляпу, – нет! – всю Вселенную бросить к вашим копытам!

Коровица встала. Из её глаз текли слёзы.

– Ах, дорогой! – исполненным благодарности голосом произнесла Коровица, и Упс понял, что чудо свершилось. – Мне ещё никто не говорил таких лестных слов!

И тут произошло то, чего не мог ожидать никто из близстоящих и наблюдавших всю эту картину: Пантелеймон вдруг со всех своих четырёх копыт рухнул в обморок!

Не дошедший до такого состояния, но, видимо, не менее ошарашенный, чем сам Пантелеймон, Упс даже рот разинул – то ли от удивления, то ли от любопытства, то ли ещё от чего! Во-первых, для него было огромной загадкой, кто смог научить разговаривать обыкновенную корову? А тут ещё на тебе – корова (да ещё не какая-нибудь, а говорящая) да ещё и так далеко от города выдающихся Волшебников. Нет, это не могло оставить его мысли в покое.

Во-вторых, эта «катастрофа» сорвала им всё путешествие. Остановила их, понимаете ли, на полпути, да ещё и довела до такого состояния бедного Пантелеймончика.

В-третьих, она съела шляпу Карколама, а ведь та служила клятвой. Что теперь будет?

И он осторожненько перевёл взгляд на Карколама. Из ушей у того клубами валил пар, а из ноздрей вырывалось пламя. Его глаза метали молнии, а руки были сжаты в кулаки. Но во всём остальном он выглядел вполне спокойно, и Упс не заметил в нём ничего ненормального.

– Карколаша, – так миролюбиво обратился он к Колдуну, что того аж передёрнуло, – не думай в такую минуту о тряпках! Да и шляпа была совсем старой! Я наколдую тебе новую! Посмотри лучше на нашего друга! В каком он состоянии!

Карколам, онемев от такой наивности, перевёл взгляд на бычка.

– Ну, чего вы стоите, – возмутилась Корова, – принесите воды, что ли. Надо же как-то этого вашего «Ромео» из комы вывести.

Все трое сорвались с места, но в один и тот же миг остановились. Где искать воду? Куда идти?

Пока они размышляли на эту тему, бедный измученный бычок очнулся сам по себе. Его слегка затуманённый взгляд обвёл всех окружающих, а бледные губы прошептали:

– Прощайте! Прощайте все – мой любименький и такой надоедливый Упсик-Пупсик, без меня тебе будет легче. – После этих слов у ошарашенного Упса по щеке скатилась прозрачная слеза. – Прощай, Карколам, и никогда не забывай меня и своего внебрачного прадудушку – Зигмунда Фрейда! – Карколам, вечно грубый и неуязвимый, отвернулся и тоже смахнул слезу.

С Духом Пантелеймон попрощаться не успел. Его тяжёлая голова снова грохнулась на землю, а глаза закрылись.

– Пантелеймончик, миленький, прости! Прости мне всё, что я сделал не так! Ты был для меня…

– Ну, может, хватит нюни распускать! – вставила своё мнение Корова. – Неужели вы, все трое, не понимаете… Этот бык хочет, чтобы вы поскорее уходили отсюда. Что за народ эти бескопытные… Всё им нужно объяснять, рассказывать, – продолжала бурчать себе под нос Коровица.

– Да неужели вы ещё до сих пор ничего не поняли? – неожиданно для всех сказал Пантелеймон. – Мы ведь шли на поиски города Любви. Ну так я его нашёл… Я остаюсь здесь!!!

Затем была немая сцена, из которой первым вышел, как ни странно, Карколам, проявивший чудеса понимания и терпения. Ему пришлось утешать и оттягивать рыдающего Упса от блаженствующего тела Пантелеймона, который даже не слышал их со своих розовых облаков. Глаза Коровицы сияли для него небесным счастьем.

Оставив влюблённого Пантелеймона на растерзание своему счастью, они продолжили путь. Упс постоянно вспоминал своего друга и надоел Карколаму до такой степени, что тот даже пригрозил его выгнать:

– Если ты сейчас же не прекратишь свои россказни о вашей счастливой жизни вдвоём, которые я и так знаю уже тридцать раз, то я тебя оставлю тут и убегу! Кстати, твой драгоценный Пантелеймон сожрал мою волшебную шляпу, и наш договор теперь расторгнут…

– Нет, ты не посмеешь бросить меня, – взмолился Упс, – не жалей о своей шляпе – если ты найдёшь Любовь, тебе эта пропажа покажется малепусенькой-малепусенькой, как микроскопическая козявочка…

Короче, он так плакал, что даже каменное сердце Карколама не выдержало – он решил до города Любви идти с Упсом вместе. К тому же – вдвоём с молчаливым и постоянно вздыхающим о чём-то своём Духом ему было бы скучно…

На следующую ночь они остановились в лесу. Он был очень густым и страшновастым. Карколаму, всё ещё утешающему Упса, пришлось наколдовать целых пятнадцать костров вокруг места, где они остановились, и распустить над лесом фейерверк, чтобы тоскующему волшебнику не было так страшно.

Время шло, всхлипы Упса прекратились, потому что не мог же он рыдать вечно, и он оглядел своих компаньонов. Карколам бегал от костра к костру, подбрасывая в них волшебной силы вместо дров, а Дух мечтательными угольками глаз смотрел на звёзды.

– Завидую я твоему бычку, – произнёс он, обращаясь к Упсу. – Я вот не могу предаться своей любви...

– Чему завидуешь? – грустно спросил волшебник. – Найдёшь себе какую-нибудь Привиденицу, тоже бросишь всех, женишься, расплодитесь почкованием, дети тебя бросят…

– Да нет, – прервал его Дух, – я совсем не про то говорю. Однажды была одна Душица, но теперь это меня не интересует... Я всегда любил звёзды… Даже когда жил в городе Волшебников – я целыми ночами сквозь щёлочку в оконной раме смотрел на звёзды. И не мог насмотреться. Они тянут меня к себе… Знаешь, что происходит, когда Дух взлетает к звёздам?

– Что?

– Он взрывается в небе и превращается в звёздную пыль. Это так красиво…

– Но это же похоже на смерть, – удивился Упс. – Ты что, любишь свою смерть?

– Да, – грустно вздохнул Дух, – и чем дольше я живу, тем больше я её люблю. Ты забываешь, что я не живой, и смерть для меня – вовсе не такое уж горе. Для меня это избавление. Но я не могу уйти и стать сияющей звёздной пылью… или кометой… или новой звездой… или метеором… или космическим обломком… или…

– Я понял-понял, – прервал его Упс, – но почему ты не можешь уйти?

В это время вернулся запыхавшийся Карколам и присел к костру, но Дух, словно не замечая его, продолжил свою речь:

– Потому что я такой могущественный. Я могу помогать своему хозяину – тому, кому служу. И ни один хозяин не может отпустить меня и лишить себя всех тех благ, что я ему приношу…

– Много же ты мне благ приносишь! – буркнул себе под нос Карколам, осознавая, что речь сейчас идёт именно о нём. Поразмыслив немного про себя, он встал и громко объявил:

– Считай, что ты нашёл хорошего хозяина, который может исполнить твою мечту! Я отпускаю тебя!

Но на лице Духа не засияла счастливая улыбка, и он не запрыгал от радости, чего ожидали и Карколам, и Упс. Всё так же грустно всматриваясь в звёздные небеса, Дух спокойно ответил:

– Всё не так-то просто… Есть ещё одно но…

– Ну что, что ещё тебе мешает? – не выдержал Карколам, перебив задумчивого Духа.

– Я очень привык к вам… И не могу вот так вот взять и улететь. Я ведь буду очень скучать, и тогда жизнь на небесах не покажется мне ни капельки лучше этой, земной жизни. А зачем тогда что-то менять?!

– А мы можем как-нибудь тебе помочь? – спросил удивлённый словами Духа Упс.

– Не знаю… – только и смог из себя выдавить Дух.

Не находя слов, все трое погрузились в раздумья…

И вдруг Упса осенило:

– Я знаю! Знаю, как мы сможем решить эту проблему!

Карколам, а особенно Дух, внимательно уставились на Упса.

– Ведь мы – Волшебники – можем почти всё! Совершить какое-то чудо для нас – пустяк!

– Ну ладно, хватит восхваляться, – вмешался Карколам, – говори, что придумал.

– Если ты, действительно, будешь скучать за нами, то я могу сделать так, чтобы ты с небес мог всегда наблюдать за нами. Мы будем всегда вместе, и тогда, может быть, тебе не придётся скучать?!

Дух радостно посмотрел на Упса, потом перевёл свой счастливый взгляд на своего хозяина – Карколама и неожиданно для обоих окончательно растаял.

Карколам и Упс переглянулись, и вдруг весь лес озарило красивое сияние. Путешественники подняли головы и увидели, что множество огоньков рассыпалось по тёмной глади. А потом откуда-то издалека послышался знакомый голос:

– Спасибо! Я никогда вас не забуду!

Упс немедленно встал в полный рост и произнёс заклинание, о котором обещал:

На золотистом небе,

В синеве,

Огнём мечты гори!

И всем мирам и

Бесконечной мгле

Огонь любви

Дари, дари!

Ты растворишься в синеве,

Сверкая и любя,

Не будет разницы тебе –

Ты в небе или я…

Услышав заклинание, Карколам подскочил на месте и воскликнул:

– Заклинание Любви! Ты его знаешь? Откуда?! Даже я такого не знаю! Ты обманул меня, мерзавец! Ты, наверное, хорошо знаешь того Упса, раз знаешь это заклинание! Ты у него учился?!

Застигнутый врасплох с душой нараспашку, Упс даже не знал, что ему сказать. И единственное, что он мог придумать, – новая ложь. Но едва ему в голову приходила подходящая мысль, как он тут же чувствовал, как его разгоревшееся сердце остывает, а из памяти уходят слова Заклинания. Упс понял, что прочитал его сейчас в последний раз! «Если ты хочешь оставаться в живых и лгать – значит, у тебя не будет Любви… Даже той, что осталась…», – произнёс кто-то ему прямо в седрце тихим печальным голосом. Скорее всего это была его совесть. «С каждой новой ложью ты всё больше отказываешься от того, что должен совершить! Любовь должна подсказывать тебе, что делать с Карколамом, – слушайся её!»

Но было уже поздно – словно из-под воды Упс слышал собственный голос – слова лжи уже были произнесены:

– … и тот Упс научил меня одному из своих заклинаний. Как раз этому… Так что понимаешь, Карколам, это заклинание не моё, а его!

Поверил Карколам или нет – неизвестно, но только он успокоился. Ах, если бы он знал, какую огромную цену заплатил Упс за эти слова. Но сам Волшебник, безусловно, знал и решил действовать быстрее – пока у него ещё есть на это силы.

– Видишь, Карколамчик, теперь мы оба потеряли по другу, – произнёс он.

– Дух не был мне другом! – тут же перебил его Колдун.

– Конечно, был! Ведь он даже не хотел улетать на небо, если там не будет тебя!

– Глупости всё это, не понимаю… – продолжал упираться Карколам, но Упс заметил, как тот тайком опять смахнул слезу.

– Да-да-да! – настаивал Волшебник. – И ты даже по-своему любил его!

– Любил?!! Да ты в своём уме?! Вспомни, что я ищу! Город Любви! Значит – её у меня нет!

– Она есть у всех… Во всяком случае так говорил тот Упс. И её не нужно искать. Ты только мог забыть – какова она на вкус. Вот вспомни своё детство. Когда твой прадудушка Зигмунд Фрейд брал тебя на коленки и угукал с тобой, разве ты ничего не любил?

Чуть задумавшись, Колдун тихо ответил:

– Я всегда любил Истину, которой нигде не было. Даже в моём прадудушке. Поэтому я возненавидел всех! Вот, думаю, может быть, она есть в любви?.. Но лучше – пойдём дальше. Уже рассвет!

И они пошли по широкой дороге прямо навстречу солнцу. Оба молчали, каждый задумался о чём-то своём.

Вдруг вдалеке одна за другой стали появляться крыши высоких домов. И вскоре Карколам с Упсом остановились перед красивыми золотыми воротами, на которых было написано солнечными лучами: «Город Любви».

– Мы нашли его! – с какой-то необъяснимой надеждой проговорил Карколам и посмотрел на Упса. – Ну что, вперёд!

– Послушай, Карколам, за всё наше путешествие ты стал для меня настоящим другом… даже больше, и я просто должен сказать тебе правду!

– Потом расскажешь. Скорее пойдём, найдём Упса, который научит нас любить, мы ведь за этим пришли сюда!

– В этом и есть правда! Карколам, я и есть тот самый Упс! Я обманывал всё это время тебя.

– Что-то я не понимаю, – удивился Карколам.

– Упс, которого ты искал всё это время, – это я!

– Ты?! – Карколам чуть не упал. Оказывается, прадудушка так и не научил его разбираться в людях!

Видя, что несчастный Колдун вот-вот расплачется, Упс подошёл к нему и погладил его по голове:

– Ты опоздал, Карколамушка, всего-навсего на трижды три тысячи лет! Трижды три тысячи лет назад всё было иначе.

– Трижды! Три! Тысячи! Лет! Ты такой старый?!

Упс только улыбнулся. Лицо его выглядело не больше чем на 20. Карколам не верил своим глазам – ведь он так всегда презирал этого малявочного болванчика.

– Боюсь, что да, – Упс вздохнул. – Трижды три тысячи лет назад я действительно умел Любить. И таких, как я, было много. Для того, чтобы чувствовать Любовь, вовсе не надо было строить города с такими красивыми воротами. Мы жили по всему белому свету. А потом всё поменялось…

Карколам, пораженный, смотрел Упсу в глаза, и ему всё больше казалось, что он никогда прежде не видел того Упса, что стоял теперь перед ним. Он не мог ничего сказать, потому что ему всё время хотелось назвать волшебника на «Вы».

Спина Упса сейчас выпрямилась, а глаза смотрели прямо и чуть печально. Видимо, тайна, которую он рассказывал сейчас, была слишком старой.

– …Однажды к нам пришёл один колдун и привёл с собой сына. Оба они дышали ненавистью, а глаза их горели злобой. Видно было, сколько зла у них за плечами.

Этот колдун подошёл прямо ко мне и, поклонившись, попросил научить его сына Любви. И в эту минуту в сердце ко мне закралась гордость – Я должен был учить сына низкого колдуна тому, чего он был явно недостоин. И я высокомерно ему отказал! Я, который думал, что умею любить всех!

И с того самого дня я больше не ощущал этого чувства. Я не мог Любить, хоть и старался вести себя так, словно могу это делать. Я делал добро и заботился обо всех, но скорее по старой памяти. Этого было мало…

А через век-другой ко мне стали подходить люди – или волшебники, или колдуны – и все почему-то хотели найти Любовь. Я уже не мог им её показать, но должен был их учить, помогать им увидеть её не во мне, но в себе! Я много раз видел их просветлевшие Любовью лица, не имея возможности почувствовать то же самое самому… Это и было моим проклятием. Не зря твои гадания указали на меня – я мог бы научить тебя Любви, но только не тогда, когда ты съешь моё сердце – оно омертвелое, и ты ничего там не найдёшь! Ты должен открыть Любовь в себе…

Я уже очень старый, Карколам, и вдобавок чары мои оборачиваются всегда посмешищем – это мне урок за гордость. Перед тем как уйти из города Волшебников мне оставалось только 3 души до тысячи, которых я должен был бы научить Любви. Выходит, что ты последний – и проклятье с меня будет снято.

Поэтому мы зависим друг от друга. Ты думаешь, что должен съесть моё сердце – и обретёшь Любовь, а я думаю, что если ты отпустишь меня – то лишь тогда сможешь её найти и поможешь мне. Но я не стану сопротивляться, если ты захочешь меня убить, чтобы воспользоваться моими внутренностями. Я же слишком устал, чтобы искать дальше…

Пауза затянулась. Затем Упс произнёс, опустив глаза:

– Вижу, что ты уже почти решил! И не виню тебя! Но даже если ты это сделаешь – помни, что у тебя за плечами тоже есть ошибки и тебе тоже придётся их исправлять – сейчас или 3х3 тысячи лет, как мне. Или ещё дольше. Учти, что Главнейшина и Старейшина решили не переводить стрелки волшебного Магнита на «Добро». Я даже отсюда это чувствую. Ты погрузил во Зло весь город Волшебников и должен будешь за это отвечать!

– Тем лучше, – сквозь зубы процедил Карколам. – Ещё немножко зла им не помешает!

– Ну что же... – Упс опять посмотрел на него, – но не говори после этого, что ты Любишь Истину. Я открыл тебе Истину, а ты оттолкнул её ради лжи.

Карколама словно громом поразила эта фраза: «Как это – «Я не люблю Истину?! А для чего же тогда мне Любовь, если не ради Истины…»

В душе его было смятение…

В голове его непрерывно, одна за другой, стали проплывать картины из жизни. Сколько лет понадобилось ему и сколько сил он истратил ради того, чтобы однажды найти этого Упса. И что теперь?!

Перед ним стоит обыкновенный, ничуть не хуже, не лучше всякого другого волшебника, Упс.

А ведь за всё это время, хоть и на самую малость, но Упс тоже стал для Карколама другом. Как ни старался Колдун остановить это чувство, но с каждым днём его сердце всё больше и больше открывалось Упсу. И как же теперь быть?! Что делать?!

Его раздумья прервал неожиданный голос Упса, как будто тот читал все его мысли:

– Тебе решать…

Эти слова как раз и стали главными… Карколам не выдержал. Его за многие годы наполнившееся злостью и ненавистью сердце растаяло.

– Я не знаю, что сказать… Прости меня, прости за всё.

– Мне не за что прощать тебя, – с улыбкой на лице сказал Упс, – мне ты не сделал ничего плохого.

– Но что же мне делать… – взволнованно проговорил Карколам.

– Ты нанёс рану городу Волшебников и теперь сам должен всё исправить и поставить на свои места. Прежде всего ты должен остановить Зло, которое исходит из Волшебного Магнита.

– Но как?!

Карколам действительно был растерян. «Что делать? Как можно остановить Зло?» Ведь даже если он вернётся в город Волшебников и сам, своими руками переставит стрелки Магнита, то от этого мало что изменится. Появится лишь Добро, но Зло ведь всё равно никуда не денется. Оно уже наверняка завладело всеми и всем, что есть в Волшебном городе. Оно есть, оно будет… и вряд ли он сможет как-то помешать этому.

– Возвращайся в город Волшебников, не дай им стать колдунами… – слова Упса доносились до Карколама, словно откуда-то издалека. И с каждым словом он всё меньше и меньше понимал их смысл.

– А как же город Любви? Ведь мы уже нашли его! Подумать только, мы стоим у самого порога… Ещё шаг – и мы станем счастливы… – неожиданно и для Упса, и для самого себя произнёс Карколам, но тут же остановился, потому что Упс перебил его:

– Бывает так, что чтобы сделать такой вот, казалось бы, маленький шажок навстречу счастью, нужно пройти всю жизнь, а то и не один десяток жизней. Подумай, что изменится, если ты сейчас зайдёшь в эти ворота?.. Возвращайся в город Волшебников и всё исправь. Я уверен, что любовь сама найдёт тебя, когда придёт время.

И Карколам, тепло посмотрев напоследок в глаза Упса, повернулся к воротам спиной и принялся произносить заклинание, которое должно было превратить его в ковёр-самолёт, чтобы быстрее добраться назад в город Волшебников. История Упса так подействовала на него, что он твёрдо решил изменить свою жизнь и исправить все свои предыдущие ошибки. «Если Истина в том, что я был не прав, то я пойду за Истиной! Любой ценой», – твёрдо решил он.

А затем, когда со скоростью сплетни (а это сумасшедшая скорость!) он прилетел в город Волшебников, то, что он там увидел, не понравилось бы даже Людоеду!

Волшебники совсем перестали творить чудеса и, чтобы как-то убить своё скучное время, стали ходить на работу. Время обиженно тянулось и больше не разговаривало с ними. Волшебничихи вместо того, чтобы украшать жизнь, стали усложнять её, а птицы и звери, видя, что их язык теперь никто не понимает, перебрались в леса. Город Волшебников совсем погиб!

Но Карколам, не отчаиваясь, тут же полетел к своему старому дому, где поселились Добрейшина и Главнейшина. Те сидели за столом и считали бумагу. Магнит стоял в другой комнате никому не нужный, и Карколаму ничего не стоило пробраться туда. Он посмотрел на сверкающие грани волшебного камня, и ему в последний раз стало страшно – ведь теперь должна будет измениться и его собственная жизнь. Но он задумался лишь на мгновение, а в следующее – уже поворачивал Магнит.

Первыми, кто почувствовал на себе его действие, были, конечно же, Добрейшина и Главнейшина. Они тут же с проклятьями ворвались в комнату, но что они теперь могли сделать?! Карколам сказал ругающемуся Добрейшине: «Помолчите», и он снова онемел, а Главнейшина, совершенно разучившийся колдовать, стал тыкать ему в руки бумажки и обещать дать их ещё много-много. Карколам усмехнулся. Ко всему, бумажки были даже не такими красивыми, как фантики.

Он наложил на Магнит защитное волшебство и спокойно вышел на улицу. Главнейшина семенил за ним, обливаясь слезами.

– Господинчик Карколамчик, вы ведь и сами злой, правда? Злой-презлой! Вспомните об этом!

«Будьте добры!» – молча вставил Добрейшина.

– Я уже не злой! – обиделся Карколам. – Вы вешаете на меня штемпель! Я теперь просто правдивый. И если правда будет злой – я тоже стану злым. Но сейчас правда добрая.

Главнейшине нечего было ответить, потому что он не понимал языка, на котором говорил Карколам, и он просто подобру-поздорову убрался, забирая с собой хнычущего Добрейшину.

А потом потекли годы. Волшебники очень долго не хотели подчиняться силе Волшебного Магнита и вспоминать, кто они такие, но всё-таки по природе своей они все были существами мягкими и чувствительными, и как-то раз один из них, пряча глаза от прохожих, наколдовал одной своей грустной приятельнице букет незабудок. Она ахнула и, не помня себя, наколдовала ему в ответ связку бубликов и некрупного жирафа с алым бантом на шее. Карколаму это очень понравилось, потому что до сих пор все учились колдовать вещи полезные и нужные. Но такое чудо всем понравилось. Волшебники всё чаще и чаще стали пробовать свои силы, и вскоре всё произошедшее стало им уже казаться дурным сном. Одному лишь Карколаму было не стыдно вспоминать о своём прошлом.

А однажды во сне ему приснился Упс – он смотрел на своего последнего ученика с тёплой-тёплой улыбкой, которая делала его похожим на солнце или на доброе небо. Проснувшись, Карколам сразу же понял, что проклятье с Упса теперь снято, и он приходил попрощаться.

Все волшебники видели точно такой же сон и решили отпраздновать этот день… Они устроили настоящий фейерверк. Он рассыпался над счастливым городом мириадами разноцветных огней. Откуда им взяться? Не задавайте таких вопросов, ведь это же город Волшебников. А никто так не любит веселиться, как добрые волшебники.

Они даже зажгли над городом своё собственное солнце, так им не хотелось, чтобы этот радостный день кончался. Солнце, не забывая ни о ком, каждым своим лучиком освещало дома и улицы, скамейки и деревья. И волшебники, наполненные радостью, поднимались вверх, словно воздушные шарики. Они цеплялись друг за дружку и летели всё выше и выше к своему солнцу, которое совершенно не было страшным, а наоборот, манило и притягивало. Когда волшебники приземлились на солнце, они поняли, почему их так тянуло сюда. Солнце оказалось огромным-преогромным тортом. Наевшись, волшебники потяжелели и принялись спускаться вниз.

Когда Солнце было съедено волшебниками без остатка, конечно, наступила ночь. Но это была хорошая ночь. Потому что за ней следом шёл самый обычный день, по которому все уже так соскучились.

Один лишь Карколам в это время сидел на невысоком шоколадном холме и смотрел на звёздное небо – ведь волшебники могут смотреть на звёздное небо даже днём – если закроют глаза. Он пытался найти глазами своего друга – Духа и рассказать ему про свою радость – что он понял, наконец, где искать Истину, которую он так любит. Но все звёздочки были так похожи. Только голубые казались снежинками, а желтые – песчинками. Все они мигали и переливались, и Карколаму вдруг стало очень-очень радостно.

«Какая разница, с какой из этих звёзд смотрит на меня мой старый друг, если все они так прекрасны?!

Приятно знать, что с неба на тебя всё время кто-то смотрит!.. Особенно если не стыдно поднять туда глаза и отыскать этот взгляд!»