И только мы втроем никак не заснем. Что там, ни молния и ни гром тревожат нас. У них свое занятие, у нас свое. У них свой свет, у нас свой. У них свои слезы, у нас свои.

Обхватив ее за талию, прижимаю к нему, оставляя на его теле следы ее ногтей. Следы, понятные только мне. Еще немножко терпения, и потом я брошу ее, изрежу, будто скальпелем, его тело до неузнаваемости, и, наконец-то, взгляну в окно. Где гром и молния. Слово и взгляд.

Она подмигнет мне: «Ну что, закончили ваши оргии?».

Я взгляну на стол: на брошенную ручку, изорванную в клочья, исписанную четким почерком страницу блокнота и подмигну ей: «Да. Нам было хорошо, хотя и бестолково. Впрочем. Как всегда».

Занавешу шторы, разглажу улыбку, похлопаю по попе подушку, завернусь по самую макушку в теплое и зимой, и летом одеяло, закрою затертые до дыр веки, прижмусь щекой к заботливо взбитой попе и увижу свой самый любимый сон.

А она еще пару раз заглянет в окошко, но глаз моих не увидит, поймет, что я уже сплю и что им уже тоже пора. Туда, где кто-то еще не спит, с нетерпением смотрит в окно. Спокойной ночи, чужая муза.