раскрутив тебя против оси,
хохоча переросшей вакханкой,
я поглажу себя по лицу
с невозможным желанием знать
то, что ты научился просить,
то, что я научилась под страхом
быть последней на этом весу,
закрывать на прошенья глаза.

ветер хочет слепить идеал,
идеал – он похожий на покер,
ты удачлив и любишь коньяк,
я удаче рисую лицо.
комбинация марка рояль
музыкант, ты нуждаешься в проке,
проком жадно считаешь меня,
получая удар – как не сон.

я ищу твою спину рукой,
не найдя, покупаю и трачу.
ветер смог ослепить нас двоих
и слепить двуфигурную плоть.
на лице твоем терпкий покой,
на моем – как могло быть иначе –
тоже терпкий покой от любви –
невозможности нас расколоть,

проколоть обобщенностью лбы,
отколоть друг от друга затылки.
янусоида в двух плоскостях,
обреченная вычесть из нас
равномерную вечность судьбы
друг без друга, два зубья от вилки.
на лице твоем – знаю, что страх,
не имею и права не знать.

комбинация тонкость уют
пара связанных, пусть и неравных.
пара взращенных в этом ветру,
что слепил и мгновенно истлел.
коль убьют, то, конечно, убьют
оба тела единой отравой.
я лицо твое снегом натру,
чтоб мое мне казалось светлей.

я стараюсь смотреть в зеркала,
только чем амальгама заплатит,
если Янус – отнюдь не Нарцисс,
чья любовь отразима в воде.
я тебе слишком часто лгала,
вспомни! вспомни… я в шелковом платье,
я смотрю на тебя через сны,
улыбаясь грядущей беде.

два лица, ни единой спины,
я беспомощно все повторяю
и беспомощно тешу вину.
ветер, спи. я уже не смогу.
янусоидой испещрены,
представляем друг друга реальней,
в зеркала голубые взглянув
и рукою дотронувшись губ.