— Да, мадам. Мы обещаем вас доставить в Мексику за два часа и не по частям. — Кен на мгновение отключил телефон и повернулся к первому пилоту: — Джим, ты видал остроумную? Звонит среди ночи, просит, чтобы взяли на этот рейс, да ещё доставили одним куском. — И тут же опять прилип губами к микрофону: — Нет, мэм, мы не можем доставить вас в том же состоянии: за время полёта вы постареете на два часа четырнадцать минут... Я догадался, что вы понимаете шутки. Обычно мы не шутим с клиентами, особенно, когда нам звонят после часа ночи. Клиентов у нас? Раз в двадцать больше, чем мы способны принять. Поэтому даже с праздничной скидкой наши билеты втрое дороже, чем на первоклассных сверхзвуковых лайнерах. Нет, мадам, вот это как раз не шутка. Это действительно самолёт атлантов, который долгие годы прятали в НАСА. Я сам не знаю, как он работает. Я — простой пилот. Моё дело — нажимать кнопки. Будет лучше, если вы прочтёте об этом у Алгунда Эбома или Петера Белтинга. Что? Вы не любите фантастику? Я тоже. Но самолёт, тем не менее, летает. Правда, он не может уходить слишком далеко от энергетических точек, да и скорость все-таки поменьше, чем у истребителей в эскадрильях нашей доблестной авиации. Собственно, поэтому в НАСА потеряли к нему интерес и отдали нам. Да, разумеется! До Мексики мы вас домчим быстрее любого пассажирского лайнера.

Нет, мэм, Атлантида — это не только возле Испании. В настоящее время обнаружено более двадцати энергетических точек, указывающих на то, что атланты селились по всему миру. Один из примеров — цивилизация Майя. Мэм, у Вас ещё много вопросов? А то меня другие клиенты ждут. Почему у нас много клиентов? Я не думаю, что их привлекает только экзотика. Летаем мы все-таки быстрее, чем гражданская авиация, причем не между аэропортами, а между военными базами, что экономит нашим пассажирам уйму времени на проверки и регистрацию. Да, мадам, это наш первый гражданский рейс после испытательного цикла. Надёжность? Как у всех. Да, спасибо. Всего доброго. — Кен с облегчением бросил телефон на рычаг и откинулся на спинку кресла.

— Слушай, Кен, группу для рейса мы уже набрали, какого чёрта ты ещё устраиваешь этот театр с последними билетами? — Джим, расстегнул верхнюю пуговицу: рубашка оказалась маловатой для его накачанной шеи.

— Чем больше шума будет вокруг этого самолёта, тем дороже мы продадим билеты на следующий рейс.

Кортни не жалел, что стал писателем. Подружки уходили одна за другой, не в силах смириться со скромным житьём-бытьём. Редакторы, устав отгонять его от дверей, молча брали рукописи и, не дожидаясь, пока он уйдёт, бросали в урны. Ёжик на голове превратился из чёрного в пепельный, единственная, когда-то приличная рубашка, отпраздновала четверть века, а он всё ещё надеялся наступить на хвост этой неуловимой чертовке-славе.

Кортни почесал колючую макушку. Придумали же название — ёжик. К этой стрижке Кортни привык ещё в армии. Надо было там оставаться. Подрывником. У него неплохо получались мины-сюрпризы. Подбросишь такой безобидный, на первый взгляд, термос какому-нибудь вражескому полковнику, тот наливает в него горячий кофе, включая этим часовой механизм, потом берёт с собой в бронетранспортёр и трясёт пару часов на пыльных дорогах. За два часа тряски кофе полностью смешивается с активизирующим агентом, бум!!! — бронетранспортёр со всем содержимым разлетается в клочья.

Славу Кортни всё-таки догнал. Может быть, поздновато. Но как зашевелились все эти подружки, когда его напечатали первый раз! А после того, как ему заказали роман, подписав чек-аванс больше, чем на два миллиона, его телефон не умолкал — все бывшие пассии по пять раз напомнили, как щедро дарили они ему молодость и как любят его до сих пор. Всё-таки зря подписали чек на предъявителя, да ещё сообщили об этом в местной газете.

Теперь даже Кортни Тейлор, именно та, которая, сбегая от него в объятия более удачливого журналюги, утащила с собой занавески с кухонных окон, требовала отступные.

Познакомились они весной. Кортни оказалась его полной тёзкой, редкостной жадиной и мерзавкой. Его это вначале забавляло, а потом... Потом он втюрился в неё по-настоящему. Она же спала с редакторами всех издательств штата, чтобы доказать Кортни его никчемность. Пожалуй, она добилась своего, теперь её имя, кроме бешенства, ничего в нём не вызывало.

Несмотря на то, что в рекламе говорилось о мистическом происхождении самолёта, пассажиры были удивлены его необычными формами и отсутствием заправщиков.

— Наш самолёт успешно прошёл все испытания, — пояснял второй пилот Кен, — тем не менее, давайте рассматривать рейс как экспериментальный. Предвижу ваш вопрос, как ЭТО работает. Итак, на земле находятся источники особой энергии, построенные атлантами около девяти тысяч лет назад, а по бокам фюзеляжа нашего самолёта установлены приёмники, преобразующие эту энергию в механическую. Благодаря чему через два часа вы будете пить пиво в Мексике. А теперь пристегните ремни и счастливого нам полёта.

— Погодите, — высокий старик поднялся со своего места. — Я — бывший пилот. Я пять лет летал над Кореей и два года над Камбоджей. Обдурить меня вам не удастся. Вы взяли обычный транспортный самолёт, заправили его до нашего появления, навешали по сторонам ничего не значащие железки и...

— Транспортные самолёты никогда не летали со сверхзвуковой скоростью, сэр. Даже над Камбоджей.

Пассажиры засмеялись, зашикали на старика.

— Однако, чтобы полностью развеять ваши сомнения... — продолжил Кен. Он подошёл к кабине пилотов и распахнул настежь дверь.

Присутствующие ахнули — они увидели в проёме огромную полупрозрачную сферу, по которой бегал луч. Первый пилот водил по сфере рукой, а луч двигался следом, периодически выбрасывая столбики непонятных значков.

Пассажиры зашумели и принялись пристёгивать ремни. Ещё через двадцать минут самолёт прошил низкие облака и взял курс на юг. Кен, в виду отсутствия стюардессы, сам разнёс по салону комплекс-обеды из французского ресторана, а когда пассажиры, насытившись, развалились на широченных сидениях, убрал посуду.

Красивая темноволосая женщина, позвякивая рубиновыми виноградинами серёжек, кутала колени в плед и делала вид, что смотрит в иллюминатор. На самом деле, гораздо больше её занимало отражение аристократичного мужчины, сидящего неподалёку. Видимо, он заметил, что за ним наблюдают, и подошёл сам.

— Мадам скучает?

— Мадам скучает, — повторила она его фразу с интонацией, приглашающей к беседе.

— Вы не знаете, — голос у мужчины был низкий, с хрипотцой, как у Голливудских любовников, — почему у них столько свободных мест? На этот рейс стремились попасть сотни людей, а в салоне — чуть больше двух десятков пассажиров.

— Самолёт небольшой. Ну продали бы они все тридцать-сорок мест — и сидели бы мы с вами друг у друга на коленях. Зато, если они сумеют доказать, что их рейсы не только самые экзотичные, но и самые комфортабельные на континенте, цены на следующий вояж возрастут втрое.

— Вы заставляете меня жалеть о том, что они не продали все билеты. — Мужчина усмехнулся и смахнул невидимую пушинку с лацкана своего поблёскивающего пиджака. Но в отношении бизнеса вы, безусловно, правы. Извините, но, мне кажется, я видел вас на Christmas party у Джо Малино, а ваш бизнес-подход к делу говорит мне, что вы работаете топ-менеджером в одном из его банков.

— Я имею несчастье быть его женой.

— Отчего же несчастье? Статус королевы такой империи может сделать счастливым кого угодно, — красавец-аристократ скептически усмехнулся, словно не веря собственным словам.

— Всё под контролем у мужа. В его монархии, будучи пешкой, я изображаю ферзя.

— Хм, — уже совсем откровенно улыбнулся ее собеседник. — Все мы ходим под богом.

— Возможно, он тоже, — прошептала она.

Мужчине показалось, что миссис Малино сопроводила свои слова гримаской, причём более многозначительной, чем ей хотелось.

— Именно это я и планировал услышать. — Он что-то ковырнул в пуговице на рукаве пиджака, резким движением выдернул из неё горящую спираль, и в следующее мгновение шея женщины оказалась перерезанной до позвоночника. Мужчина коснулся её ещё тёплых губ, прикрыл удивлённо распахнутые веки, накрыл пледом до самого носа и пересел на свободное место.

Однако воспользоваться одиночеством ему не удалось. Тут же к нему подсел типичный торговый агент, постоянно наматывающий на палец волосёнки на лысоватой голове.

— Вот попробуйте мне доказать, что этот самолёт не самый заурядный транспортный... — начал он.

— Извините, — невежливо остановил его мужчина в костюме, — я занят, — и, видя, что агент не собирается уходить, он добавил уже другим тоном: — Tы, гнида, отползёшь сам или хочешь, чтоб тебя отнесли?

— Это моё место! — заволновался тот. — Кто ты такой, чтоб командовать? — Агент достал из кармана цветастый платок, очевидно, собираясь вытереть не вовремя вспотевший лоб. — А впрочем, свободных кресел хватает, могу и пересесть.

Он неловко поднялся, поскользнулся и упал на аристократа.

— Ох! Пардон! Извините!

Сидевший в кресле ничего не ответил. Его глаза с подозрительной неподвижностью смотрели прямо вперёд. Из ноздри заструилась чёрная струйка крови.

Агент покосился по сторонам, вытер мужчине кровь своим платком, потом бросил платок к нему на колени. Оглянулся ещё раз, стянул с рук резиновые перчатки и бросил их поверх платка. Затем выдвинул откидной столик, закрыв им следы преступления, и включил перед ним телевизор. Теперь со стороны казалось, что мужчина-аристократ любуется прелестями очередной кинозвезды.

— Ну, Кен, вот это класс! Как он это сделал? — пилоты из кабины с помощью видеокамер, установленных над каждым сиденьем, наблюдали за происходящим в салоне. — Кен, ты занимался сбором материалов. За что эти ребята так друг друга гнобят? — Джим, первый пилот, никак не мог прийти в себя от увиденного.

— Да, как всегда, за деньги. Дама, которую грохнул парень в костюме, известная бездельница. Она жена одного из самых крутых воротил в Нью Йорке и, почти не скрываясь, тратит его миллионы с кавалерами. В последнее время у несчастного рогоносца возникли подозрения, что красотка вообще хочет от него избавиться и завладеть всеми капиталами. Тогда он нанял профи, того самого, который отпилил ей голову. Выяснилось, красотка действительно общается с мелким киллером, и если бы на её мужа не держали зуб все журналисты мира, приговор последовал бы незамедлительно. Но воротила решил отвести от себя подозрения и скомандовал грохнуть жёнушку во время путешествия к очередному воздыхателю. Что ты и наблюдал.

— Ясно. Впрочем, нет, Кен, не совсем: за что тогда он скомандовал грохнуть профи?

— Он не скомандовал, — Кен задумчиво упёр палец в подбородок. — Я думаю это пожелание весёлой жёнушки: ухайдокать того, кто убьёт её. Мелкий киллер, с которым она общалась, был совсем не мелким. Его подлинное лицо не видел никто. То, что ты сейчас зришь на мониторе, — результат уникальных способностей гримироваться. А как работает этот парень, ты видел сам.

— Да-а, а по виду — жалкий торгаш.

— Вот-вот. Быть незаметным у всех на глазах — это его стиль. Но нам, Джим, за него заплатили денежки из совсем другой организации. Замечу, что остальные пассажиры не лучше. Вон, тот седой старик, который бывший пилот, достал свою невестку обещаниями лишить наследства за наркоту, а сам эту наркоту и поставляет. Думаю, он и сейчас летит в Мексику за очередной партией. А там сидит один из братьев скототорговцев. Маньяк, насилует школьниц по ночам, а потом откупается деньгами семьи.

— Кен, а кто та симпатюля, во втором ряду?

— Знаменитая писательница, Кортни Тейлор. С ней что-то не совсем понятно. Но с кем из них может все ясно? Вот, скажем, та уродина с тридцать второго места...

— Не отвлекайся. Так что эта Кортни? — Джим упрямо ткнул пальцем в монитор.

— Кортни получила двухмиллионный гонорар за книгу. А её сожительница сразу поняла, что она сумеет распорядиться деньгами гораздо лучше, и вышла на меня, — Кен ввёл пароль, и на мониторе засветился список. — Вот, за Кортни Тейлор мы отхватили четыреста тысяч кредиток.

— Вместо пятисот.

— Так эта стерва, её сожительница, феноменально торгуется! Вот кого надо нам в партнёры — из горла вырвет.

— Чёрт с ним, — Джим ещё раз покосился на список. — А эта Кортни, получается - лесбиянка?

— Выходит, что так. Хотя чёрт их, писателей, знает?

— Верно. Сколько же мы отгребли? — Джим опять покосился на монитор Кена.

— После расчётов с Ларри Ромео, командиром базы, и с разными службами за аренду и подготовку самолёта у нас останется миллионов шесть, то есть по три на брата. Очень даже неплохо.

— Очень неплохо, — согласился Джим. Поэтому давай завершать операцию, через пять минут мы будем над джунглями зоны Кобо. Проверь, все ли пассажиры на местах.

Кен пододвинул к себе плоскую панель с горящими точками и включил видео. Экран одного из мониторов поделился на множество участков с лицами отдыхающих пассажиров. Под ними загорелись зелёные точки.

Джим перевёл на свой монитор изображение торговца и провёл пальцем над лицом, увеличив его раза в три.

— Джим, а зачем ты выделил этого парня? — Кен махнул головой на монитор.

— Просто любопытно.

— Ты всё равно ничего не увидишь, говорю тебе, это — пластический грим. Ладно, дело твоё. У меня всё готово, — отрапортовал Кен.

— Вот и проверим, увижу или нет, — Джим нажал кнопку с надписью “ввод”.

Иглы, вмонтированные в каждое пассажирское сиденье, устремились вверх, неся на себе хорошую порцию “зомби” — одного из последних военных изобретений, превращающих солдат на время боя в послушных исполнителей.

Кен вышел в салон, подошёл к ближайшему пассажиру, проверил действие препарата и согласился с бытующим в армии мнением, что в последнее время военные химики сделали огромный шаг вперёд. Потом построил пассажиров гуськом и повёл их в бомбовой отсек.

Оттуда по внутренней сети он связался с Джимом.

— Давай открывай люк. Процентов на тридцать будет достаточно. Только медленно, а то я тут не нашёл страховочный пояс. Без него меня унесёт.

По команде Кена пассажиры-зомби молча прыгали в ночь. Джунгли вряд ли позволят долететь их телам до земли, а значит висеть им где-нибудь на вершинах деревьев. Последним прыгнул дед, бывший пилот.

Этот дед, летавший над Камбоджей, был на правильном пути, но разоблачить их не сумел бы всё равно. Дело даже не в том, что, бывшие военные лётчики Джим и Кен арендовали для своей цели не транспортник, а списанный бомбардировщик, летавший намного быстрей. В самолёте было установлено множество элементов, ненавязчиво говоривших о “странностях” летательного аппарата. Кен, не пожалел потратить больше полумиллиона на сооружение интерактивной сферы, голографических проекторов, благодаря которым сидения вдруг начинали “двигаться”, и целой кучи фиктивных приборов.

Идея о том, чтобы помочь наследникам и прочим желающим за круглую сумму ускорить переход “любимых” родственников в мир иной, принадлежала Джиму, но Кен раскрутил её до коммерческого уровня, внёс элемент мистического флёра, позволявшего замести следы.

— Эй, Джим, готово. Можно закрывать люк.

После операции, по договорённости с командиром одной из авиабаз, самолёт приземлится и исчезнет. А осчастливленным родственникам сообщат, что летательный аппарат не долетел. Устраивать расследование они не станут — не в их интересах. Всё чисто.

— Эй, Кен, у тебя кофе есть? — динамики исторгли неунывающий голос Джима.

— Да, прямо перед моим сидением термос.

— Ни фига себе — термос, целое произведение искусства. Где ты взял?

— Да поклонник этой писательницы, Кортни, передал, перед отлётом. Она забыла взять. А я подумал, что вещь красивая, ей уже всё равно не пригодится, и оставил себе, — Кену приходилось перекрикивать гул моторов; в этой секции звукоизоляции не было.

— А вдруг это бомба, — Джим засмеялся.

— Конечно, бомба, — ухмыльнулся Кен, — будто я бомб за жизнь не видел. Но на всякий случай я откручивал у термоса дно.

— И?

— Пей на здоровье и не дури голову. Давай закрывай люк. Все посылки отправлены на землю. Я возвращаюсь.

— Знаешь, Кен, получается, эта Кортни не совсем лесби была, раз у неё поклонник нашёлся.

— Может быть. Я же говорю, кто их, писателей, знает. — Кен попробовал открыть дверь в салон, но её заклинило.

— Джим, тут дверь из бомбового отсека заело. Попробуй открыть снаружи.

— Да дверь в порядке, Кен. Просто я подумал, что шесть миллионов на одного делятся лучше, чем на двух. Извини. Ничего личного. Бизнес есть бизнес.

Крышки бомболюков распахнулись полностью.

— Джим! Что ты делаешь? Я же столько для нас сделал! Пощади. Можешь забирать мою часть, но пощадииии...

Поток воздуха ударил Кена в лицо и перевернул ногами вверх. Сколько раз за пятнадцать лет службы ему приходилось вот так нырять в ночь над джунглями на парашюте? Полста? Пожалуй, больше. Сейчас он досчитает до тридцати и рванёт кольцо. Можно было открыть парашют раньше, Джим всё равно в темноте его не увидит, но наверху слишком холодно.

Рассчитано всё верно. Кен и раньше сомневался в Джиме, а устроив перед отлётом настоящий обыск, и, не найдя в бомбовом отсеке страховочных поясов, он понял, что задумал партнёр. Пришлось заранее спрятать в отсеке парашют, и, пока пассажиры прыгали в люк, Кен успел его надеть.

И этот несчастный писатель с его тупой бомбой вычислился сразу. Воспользовавшись тем, что его бывшая пассия и он — полные тёзки, парень посадил её в самолёт по своему билету. Догадался, наверное, что нынешняя сожительница его заказала, вот и решил спрятаться. Но Кена не проведёшь. Через компьютер военного ведомства он лично проверял биографии каждого из пассажиров. Там же прочёл про бомбы-термосы в исполнении тогда ещё будущего писателя; по расчётам Кена расписное произведение Кортни взорвётся с минуты на минуту прямо перед носом у подсчитывающего барыши Джима.

Ладно, пора дёргать кольцо. Кен пошарил по груди. Кольца не было. Только обрезок шнура, конец которого спрятался глубоко под ремнями. Запасной парашют тоже не хотел открываться. Холодея, Кен увидел, что клапан пришит металлическими стяжками намертво и без плоскогубцев тут не обойтись. Джим оказался не так прост и тоже подготовился тоже. Мозг лихорадочно заметался в поисках решения, но его не было.

В этот момент горизонт осветила вспышка, и до Кена докатился грохот взрыва. На мгновение ему показалось, что воздух пахнет кофе. И тогда он улыбнулся, покорно сложил руки на груди и продолжил падение к земле.