Возвращались мы как-то из дозора с левого фланга, а лето выдалось необычайно засушливое даже по местным меркам. И тут диво-дивное: тучки набежали и дождик стал накрапывать. Там место одно было – арка под железнодорожной насыпью, мы сразу быстренько туда, решили переждать. А дождик всё пуще да сильнее.

Вдруг ловлю себя на странном ощущении: вроде не каплет сверху, сухо, но откуда-то возникло и постепенно разрастается чувство неудобства что ли. Отмахнулся сначала, неохота было под дождь лезть и шлёпать до заставы, постепенно намокая. А неудобство это из эдакой микроскопической занозы в.., хм, спине, уже – с неошкуренный черенок лопаты и «свербит». А потом как-то вдруг резко – рывком, понял, будто накрыло волной, горячей почти как кипяток, что будет здесь совсем скоро уже что-то огромное такое, запредельно ужасное, (отчего волосы на голове дыбом встают и шевелятся), идущее прямиком из бездонных, аспидно-чёрных глубин генной памяти, доставшейся от тысяч и тысяч поколений удачливых предков. Некий, как принято говорить – «доисторический» ужас, когда страстно желается сделаться размером с... молекулу, а того лучше – с нейтрон электронный какой. И ежели вот прям сейчас мы не рванём из-под арки в темпе иноходи бешенного тушкана, то самым лучшим выходом останется только лишь мужественно застрелиться..., если успеешь.

Я инструктору службы собак обсказал всё, а ему тоже, как и мне было несколько минут назад, неохота под дождь лезть.

-Вон, - говорит, - смотри на Барса: лежит себе, даже не шелохнётся, а ты тут мне втира...

Я ему:

-Серый, вот те Егерем клянусь, мотать надо отсюда!!!

А сам думаю: вот если сейчас он откажется, я Барса вырублю, потом – его и отволоку их по очереди подальше, а там пусть оба на меня обижаются, переживу как-нибудь. Видимо у меня в лице что-то такое мелькнуло, сержант как-то подобрался весь и, помедлив, кивнул, мол, пошли. Барс на меня с такой неприязнью глянул, что я несмотря на то, что совсем не до смеха было, чуть не расхохотался.

Идём, дождь всё сильнее, уже в ливень переходит. Серёга меня материт вполголоса, что-то там про «усравшегося вдруг, с разбегу да на ровном месте». Я представил, как такое может быть «а натюрель» и меня на нервное хихиканье пробивать стало всё отчётливей. Молчаливый, обычно «немногословный» Барс, непривычно часто взлаивает. Небось на своём тоже меня всякими красочными эпитетами награждает вкупе с разнообразными не затертыми сравнениями. А мне хорошо так, легко, были бы крылышки за плечами, взлетел бы наверное белым зябликом.

Почти до заставы дошли, когда вдруг «колокол» затрезвонил. Серый, как старший наряда, с МТТ (микро-телефонная трубка) был, потому рысцой припустил до ближайшего «гнезда», втыкается. Говорит:

-Чего растрезвонились как на пожар?

А из трубки, (даже я, стоящий не так чтобы очень близко, услышал), заполошный такой, радостный крик дежурного связиста Саньки Кирзы:

-Таищ Первый, они живые, ЖИВЫЕ!!!

Полуоглохший Серый держит трубку на отлёте и смотрит на меня совершенно круглыми глазами. Оказалось, что на левом фланге сель сошёл!

(Это, если кто не знает – грязевой поток, навроде жидкого бетона, идущий со склона горы со скоростью курьерского поезда. То есть убежать фиг получится. Попал под него и всё – счастливо всем оставаться, пишите письма мелким почерком. А сель, как только скорость, набранную при сходе со склона, потеряет, в минуты схватывается в монолит.)

На заставу о сходе селя сообщил местный обвальщик, с левого стыкового по МТТ и добавил, прежде чем связь прервалась, что дозор, как раз где-то там должен быть. Братаны рассказывали потом: Кляча побелел весь и приказал связисту попробовать «колоколом» нас вызвать на связь. И тут вдруг Серый «втыкается»! Они там, на «Пайке», орали все от радости и обнимались: и офицеры, и солдаты. БРАТЬЯ – ЖИВЫ-Е-Е-Е!!!

Я как вспомню, стыдно признаться, глаза всегда влагой застилать начинает.

Кляча нас радостно обматерил «везучими сукиными котами» и приказал бегом на заставу, так как весь личный состав «Пайки», за исключением обоих смен ЧГ, которым на Правый идти этой ночью, и резерва, выезжает на Левый, потому что добрая половина левого фланга «системы» «встала».

Приехали туда по объездной тыловой дороге на «66-м». Серый, как увидел, что под аркой теперь можно будет проходить почти касаясь свода вытянутой вверх рукой, (а раньше можно было стоя на слоне легко пройти и не задеть ничем), так и сел, где стоял. Мне самому поплохело, как подумал, что было бы, если бы мы остались или просто подзадержались, решая лезть под дождь или ну его, в тайгу, мокнуть-то и – переждать. Тут бы и остались, замурованные заживо.

То-то археологи далёкого будущего потом чесали бы затылки, что это за народ странный такой здесь обитал давным-давно: одеты одинаково, ржавые железяки какие-то и непонятный зверь не шибко крупного формата с ними.

... – Коллега! Я всё понимаю, вашу радость, да – это настоящая сенсация, но аккуратней с кисточкой обращайтесь! Да-да, я говорю про череп того из двоих, который с необычайно толстой лобной костью, что ближе к скелету этого загадочного зверя, явно одомашненного... Не спорьте – вон остатки ошейника, да именно ошейника! Ли Ли, Юнь Вей и Тань Ю Ша, девочки мои, лаборанточки, прекратите шмыгать носом и рыдать! Ещё попортите сенсационную находку потоками ваших горючих слё.. Что вы там чирикаете навзрыд? Воины?! О, благословенный Мао, ну конечно!!! Я – старый, тупой осёл! Неужели легендарные «зелёные егеря»?!! Которыми до сих пор у нас детей пугают: не будешь слушаться, придёт «зелёный егерь» и заберёт тебя с собой! Сам помню, боялся в раннем детстве до неконтролируемого поноса. О них же никаких достоверных свидетельств не сохранилось, только устные предания, которые на ночь глядя лучше не рассказывать. Так вот вы какие были... А вы не ухмыляйтесь, профессор Сунь Фуй Вчай! Скажите лучше, как россиянин россиянину: кто мне тут давеча мозги... клепал, что это амазонки, ась? Мужской скелет от женского не отличить!!! Да вы, душа моя, теперь ходячим анекдотом станете в академических кругах!...

Что-то в подобном роде.

Там ещё кое-что из ряда вон было.

У нас как раз новую «систему» поставили и ворота установили не как раньше, деревянные, а солидные такие, металлические. Засов – в полтора пальца всего толщиной – из блестящего, нержавеющего какого-то секретного сплава. Спецы, что эту «систему» налаживали, с ухмылками предлагали попробовать этот засов распилить на части ножовкой по металлу. Когда никто из нас, чувствуя явный подвох, не поддался на провокации и подначки гражданских, они сознались, что перепилить вообще-то можно... за пару суток непрерывного шорканья ножовкой!

Так вот, приехали мы на Левый к воротам, а их... нет на месте – грязевой массой продавило в сторону Аракса на добрый десяток-полтора метров. И что само поразительное: засов лишь слегка погнулся, но не раскрылся и ворота лежат себе целёхоньки с закрытыми створками, будто некий великан аккуратненько положил их на земь. Если бы не «ахиллесова пята» любых, прочнейших вроде бы дверей – петли, то ворота наверняка бы устояли. А так петли вырвало «с мясом». Мы пребывали в крайнем изумлении: ничего себе сплавчик – не пилится и такое исполинское давление селевого потока выдержал!

Многие, и я в том числе, посчитали, что это нам с Серёгой и Барсом просто повезло, но после этого случая, меня за глаза стали звать, хе-хе, Скалкер. Это навроде Сталкера, только пограничного. Считалось, что такому сам Егерь, оказал личное расположение – «осенил» его своей любимой скалкой по башке. И теперь этого «стукнутого» надо слушаться беспрекословно и немедленно, без всяких там дурацких «а почему, а зачем» выполнять чего он скажет, если жизнь дорога.

Ну что с погранцов взять? Суеверия пограничные, глупости всякие.