Недавно я приобрел DVD-диск с квартирным концертом Майка Науменко… Качество записи вполне соответствовало убогости обстановки в комнате, в которой происходило общение легендарного рок-артиста с поклонниками. Но все это, в сочетании с простенькой шестиструнной гитарой (которая категорически не хотела поддаваться настройке) и уставшими глазами Майка, спрятанными за темными стеклами очков, служило лишь декорацией к его творчеству, впитавшему в себя коммунальный дух «совковой» дей-ствительности. Как только пальцы коснулись струн, и в их грязном звучании стала вырисовываться мело-дия подпольного хита «Пригородный блюз», человек минуту до этого с какой-то юношеской застенчиво-стью знакомившийся с публикой, вдруг преобразился и на экране появился тот самый Майк, который надол-го определил историю отечественного рока. Движение головы как взмахи дирижерской палочки руководили невидимым оркестром, разместившимся где-то глубоко прямо под сердцем. Голос, далекий от стандартов, определяющих величину певческого таланта, выхватывал из текста как клочья мяса слова «самогон», «денег нет», «хочется курить»… И я поймал себя на мысли, что уже не различаю выцветших обоев и некоего подо-бия мебели, на фоне которых происходит это действо. Разум находится где-то там, рядом с Венечкой и всей этой веселой компанией, измеряющей емкость своего бытия в литрах, куплетах и тактах. Хочется угостить их сигаретой, подсесть к ним поближе и, приняв во внутрь жгучую жидкость разделить с ними их беспеч-ность и легкость восприятия жизни, так не свойственные нам. Но вот песня завершилась на финальном ак-корде, и ладонь упала на струны, приглушив их медный голос и одновременно поставив авторскую точку в конце произведения. Пауза.… И передо мною вновь возникает образ очкарика-интеллигента, которому как-то неловко за произнесенное вслух слово «чувиха». Аура бесконечного веселья, созданная пронесшимся как пригородная электричка задорным рок-н-роллом, показалась мне лишь слоем грима на лице Пьеро. Это чувство усиливается после прослушивания песен «Старые раны» и «Ода ванной комнате». Они напоминают исповедь, обращенную к.… Нет, не к слушателям, от них он отгородился темными очками и сценическим клише звезды рок-н-ролла из обрывков статей и фоторепортажей, случайно долетевших до гранитных бере-гов «Северной Пальмиры». Это исповедь перед самим собой, перед Михаилом Науменко, живущим по ту сторону зеркального стекла. Если вспомнить о трагической судьбе этого поэта и музыканта, то строчки пе-сен воспринимаются как предсмертные записки.

И вот композиция, ставшая кульминацией творческого пути Майка – «Уездный город N». В купле-тах, как в колоде карт перемешаны литературные персонажи и реальные исторические личности, которые предстают в неожиданных для себя ролях. Песня очень длинная, поэтому у автора достаточно времени, что-бы втянуть зрителя в водоворот событий, происходящих внутри созданной им модели современного обще-ства. Город, населенный исключительно знаменитостями, на поверку оказывается рядовым захудалым мес-течком на окраине империи. Обычные бытовые проблемы, будоражащие любого среднестатистического горожанина, при участии приглашенных звезд обретают форму драматургии. Ломая стереотипы, Майк раз-дает своим героям маски и в новом контексте известные всем и каждому имена и фамилии начинают зву-чать как прозвища обитателей воровского квартала.

Диск, совершив последний виток, замер в DVD-проигрывателе…. Сидя перед потухшим экраном, я подумал, что прекрасное и настоящее всегда где-то рядом. Оно может обитать в тех же унылых стенах, в которых мы заточаем свои жизни, и быть вполне осязаемым. Оно не требует ни подтанцовок, ни цветных огней, ни многотонной рекламы…. А потом как выстрел сознание пронзила другая мысль: Как же давно с нами нет Майка!