Привилегия Сильнейших

Армия меридийцев медленно приближалась к Макону. Начинался второй день пути. Огненные Рыцари медленно шли по лесной дороге. Тяжеленная броня их была сложена на телеги, каждую тащили две лошади. Вслед за снаряжением катились повозки с раненными, которых, вопреки ожиданий Диагораса, оказалось немало. Сам король возлегал на ложе из алых плащей в отдельной повозке, крытой тканью. Небесное светило уже начало сове шествие по бирюзовым небесам, и переход вновь превратился для меридийцев в пытку. Ветер не мог протиснуться сквозь деревья и вокруг свирепствовал зной.

Мило возглавлял кортеж. Генерал шел, опустив голову. Глаза его уверенно смотрели вперед, но разум и сердце томились в сомнениях. «Король выполнил приказ богини ценой своей жизни! Но она не наградила верного слугу, и сейчас он доживает последние мгновения и ничто не в силах ему помочь. Кроме нее. Но она медлит…»

После стремительной победы меридийцы в точности исполнили повеления Гекаты. Фанатичная преданность вере не позволила им ослушаться священных слов, и, соединившись с остальными, участники Лионского сражения отправились навстречу неизвестности, уверенно ступая по незнакомой земле.

Наконец Геката вняла мольбам своего народа: лес кончился, и дорога вышла на крестьянские поля. Огибая небольшие строения, она серой змеей скользнула между огородами и в конце уперлась в большие ворота, по бокам сжатые двумя башнями. Это был Макон.

Мило с упоением вдохнул, остановился и раскинул руки. Ветер пробежался по его раскаленной коже и с шумом нырнул в листву. Постояв немного, меридиец подошел к лошади, достал из тюка кожаную фляжку и сделал несколько глотков. Затем он вылил остатки себе на голову. Бросив флягу поверх седла, генерал направился в долину.

Странная тишина царила вокруг. Не было ни души. Ветер перекатывал по выжженной траве клубы пепла и едкий белесый дым. От некоторых домов остались только груды обугленных бревен; некоторые еще тлели. Иногда на дороге попадались отрубленные конечности, иногда лужи почерневшей крови. Порой встречались трупы настолько обезображенные, что едва верилось, будто они заколоты оружием. Но нигде не было следов борьбы: ни щитов, ни оружия, ни стрел… Воины Огненной Богини недоверчиво осматривались, и зрелище наталкивало на мысль, что в городе похожая ситуация. Но фигурки часовых, шагавших по городской стене, говорили обратное, и рыцари продолжали путь.

Завернув за угол очередного полуразрушенного дома, Мило резко остановился и, сморщившись от отвращения, отвернул голову. Трава на десятки метров вокруг была черна от крови; вдоль дороги тянулась вереница кольев с насажанными на них телами; недалеко стояло несколько деревянных бочек, доверху наполненных головами. Около разломанной деревянной пристройки высилась целая гора человеческих останков. От этого места исходило невероятное зловоние; рои мух окутывали гниющие куски, наполняя воздух отвратительным жужжанием. Несколько человек висели на ветвях громадного дерева, росшего около дома, их руки были связаны за спиной, а животы вспороты; остатки их внутренностей валялись внизу. Мило сделал несколько шагов назад, затем отвернулся и откашлялся. К горлу подступил ком, голова закружилась, он оперся на спину лошади и глубоко вдохнул. Ветер дул в спину, что дало время оправиться.

Лошади не хотели идти сквозь такую вонь, да и сам Мило особого рвения не испытывал, поэтому меридийцам пришлось огибать место бойни, протаскивая повозки по рыхлой земле.

Перед воротами армия огненной богини остановилась. Навстречу генералу вышел грязный копейщик. Он оглядел прибывших, затем поклонился и отошел в сторону.

Огненные Рыцари вошли в город. Всюду, куда ни кинь взор, толпились люди. Простецы, облаченные в лохмотья, с вилами и плотницкими топорами. Многие сидели прямо на камнях, некоторые латали доспехи, другие топтались около куч оружия, подбирая себе по вкусу, иные просто слонялись. Лишь иногда серди сброда попадались воины, одетые в крепкие кожанки, со щитами и копьями. В Маконе царила обстановка затянувшегося привала, когда воины вынуждены все время прибывать в боевой готовности, но как долго продлиться бездействие никому не известно. Появление громадных, обнаженных по пояс людей, звон повозок и ржание лошадей, привлекли всеобщее внимание. Огненные Рыцари шагали по главной улице сопровождаемые сотнями глаз. О чем молчала разномастная рвань, оставалось только догадываться.

Как только последний меридиец перешагнул городскую границу, Мило остановился и завертел головой, осматривая плотно прилегающие друг к другу здания. На лице генерала застыла гримаса недоумения. «Разве можно это назвать войском великой Гекаты? Приказ исполнен, но того, кто назвал себя Мефистофелем, поблизости нет». Через некоторое время Мило начал сожалеть, что позволил себе и рыцарям войти в город без брони и оружия. Все происходящее сильно напоминало ловушку.

Стоявшие плечом к плечу воины, прямо напротив Мило, лениво расступились и вперед вышла девушка с темными как ночь волосами и пронзительным взглядом. На ней был серый наряд похожий на рясу, но на служительницу какого-либо бога она, все же, не походила. Окинув взглядом прибывшую армию, юное создание смело зашагало навстречу генералу, не сводя с него глаз.

Мило не почувствовал страха или же наоборот злобы, но какое-то непонятное ощущение, все же полоснуло бесстрашное сердце, когда девушка подошла буквально вплотную.

Чтобы видеть глаза Огненного Рыцаря, ей пришлось запрокинуть голову.

Приветствую тебя храбрый Мило, мой господин желает говорить с тобой немедленно, он ждет в доме, в конце улицы. Ступай сейчас, я же позабочусь о том, чтобы воины получили хорошую пищу и место для отдыха. Мы заночуем здесь. - Жанна почти пропела эти слова, пристально вглядываясь в нависающее лицо меридийца. Несмотря на томный голос и расточаемую магическую энергию, в глазах генерала она увидела недоверие.

Кто твой господин и почему он не вышел поприветствовать меня лично, раз желает говорить со мной? - Сухо поинтересовался Мило.

Мой господин - Мефистофель, и сейчас он желает исполнить данное им обещание. Он держит слово и высоко ценит честь. Ты и твой король, Диагорас, вы получите все ответы.

Мило задумался.

Слова демоницы почти рассеяли сомнение. Она в точности знала о разговоре, как с богиней, так и с Мефистофелем, значит, была на служении либо у самой Гекаты, либо у посланника. Хотя слово «честь» и не вязалось со всплывшими в памяти картинами изуродованных трупов, недалеко от города, генерал допустил, что Мефистофель к этому отношения не имеет. Ненадолго воцарилось молчание.

Меридиец еще раз окинул взглядом это странное сборище, затем шепнул оказавшемуся за спиной Леонидасу, чтобы тот пригнал повозку с королем. Затем обратился к Жанне:

Король ранен. Наши лекари сделали все, что смогли, но раны слишком тяжелые, он умирает… - Он хотел добавить про Гекату, но не решился.

Вот как… - Жанна удивленно опустила глаза.

Он вряд ли переживет эту ночь, - скорбно произнес Леонидас, приподняв серую ткань, наброшенную на деревянный каркас на манер шатра.

Диагорас лежал весь покрытый крупными каплями пота, раны его опять начали кровоточить, и на алой ткани образовалось темное пятно. Он тяжело дышал, иногда вздрагивая всем телом, глаза были немного приоткрыты, посиневшие губы шевелились.

Жанна прищурилась. Король был в одном шаге от гибели и помочь ему, как думали меридийцы, могла лишь Огненная Богиня. Демоница пристально смотрела на искаженное страданиями лицо Диагораса. Жалости, к своему удивлению, она не испытывала. Она знала, что способна прекратить его мучения, но было еще рано. Секундная слабость могла испортить многодневные старания, которыми создавалась хрупкая иллюзия. Хмыкнув, Жанна вновь задрала голову и заявила:

Отнесите короля в ближайший дом, скоро все будет в порядке. - Сказав это, она резко развернулась и, не дожидаясь ответа, вновь исчезла в толпе воинов, за все это время не издавших почти ни звука.

Проводив взглядом загадочную девушку, Мило еще немного постоял, вперив взгляд в грязное колесо телеги, затем взглянул на Леонидаса, как бы спрашивая, что он думает по поводу всего произошедшего и сказанного. Командир тяжелых мечников, поймав взгляд генерала, недоуменно скривил губы и приподнял плечи.

Полагаю, нам лучше сделать так, как сказала девушка. - Неуверенно произнес Леонидас, поняв, что Мило не устраивает его первый ответ.

Помоги мне, чего встал?!

Скинув на пыльные камни тяжелую ткань, воины медленно обступили раненого короля и принялись пробираться руками под его тело. Они старались взять его так, чтобы он остался неподвижен: Мило по локоть просунул руки под спину Диагораса, и стал осторожно приподнимать торс, Леонидас обхватил ноги короля и следил за тем, чтобы тело оставалось ровным. Кровь, покрывавшая кожу, сильно затрудняла перенос. Хоть вес Диагораса не волновал ни Мило, ни Леонидаса, их мускулы вздулись так, будто они тащили целую гору.

Двое ближайших воинов подскочили к драгоценной ноше и подхватили начинавшее провисать тело. Направились к небольшому одноэтажному дому. Остальное войско Огненной Богини, затаив дыхание, наблюдало, как, оставляя красный извилистый след на серых камнях, тело Диагораса приближалось к невысокой конструкции, и, вскоре, пропало в пасти его дверей.

Глядя в закатившиеся глаза Диагораса, Мило чувствовал, как в глубине души обретает силу страшный зверь. Он уже проснулся, и шепот его звучал все громче и громче, опутывая разум липкой паутиной безумия. Мило оправился от парализующей неуверенности и начал чувствовать всю нелепость происходящего и свою беспомощность что-либо исправить. Он ощущал себя бездушной марионеткой, чей кукловод умело дергает ниточки и ликует, предчувствуя кровавый финал великолепно поставленного спектакля.

В голове Мило шел ожесточенный бой. Гнев с плеча громил любой довод огромным молотом, в котором слились недоверие, тщеславие и жажда крови. Одно за другим хрупкие оправдания с треском разлетались под яростным натиском. И, казалось, все - решение принято, но в последнее мгновение из праха предыдущих возрождался один единственный довод, одна мысль, которая ловким уколом, но в самое уязвимое место, разила яростный поток - и генерал колебался. Впервые в жизни он колебался так долго.

Мило не заметил, как они вошли в дом, не заметил, как поднимали громадное тело по узкой лестнице, он вообще не замечал окружающий мир, сейчас он прибывал в собственном. Находился между двумя враждующими сторонами души и испытывал невыносимые муки, не в силах решиться.

Как только тело Диагораса грузно рухнуло на невысокую кровать, генерал вырвал себя из глубин сознания и уставился на короля.

- Оставьте меня, я должен проститься… - Мило зашел к изголовью и опустившись на колени, упер лоб в сжатые кулаки.

- Но ведь девчонка сказала… - начал возражать Леонидас.

- Я слышал, что сказала девчонка! - голос генерала громыхнул по комнате, отчего трое воинов вздрогнули. - Как я не старался поверить, все говорит о том, что это ловушка! Король умирает, будто ты сам не видишь?! Иди и сообщи воинам: пусть готовятся к бою… Жестокому бою… И будь готов сам.

- Да, генерал, - хором ответили рыцари, и направились к выходу.

- Но, прежде чем уйдешь… - Мило поднял глаза на капитана, - я хочу знать, что ты думаешь…

- Не смею тебе указывать, но шанс, пусть даже такой незначительный, нам надлежит использовать. Хотя я в него не верю. - Леонидас развернулся и вышел. Две небольшие капли сверкнули на солнце и, скользнув по щекам, сорвались с подбородка.

- Благодарю… - еле шевеля губами, прошептал Мило и прижался лбом к мокрым волосам Диагораса.

- Генерал стиснул зубы и зарычал. Слезы гулко стучали по деревянному полу, мускулы дрожали от злости и отчаянья. Хотелось кричать, но он знал, что это не поможет. Никакие силы, казалось, не способны потушить это пламя, и оно беспощадно жгло Мило изнутри.

- Прости владыка… - Мило резко выдохнул и зажмурился.

Позволь мне, Бесстрашный Мило, - нежный женский голос раздался почти вплотную к уху меридийца, так, что он даже почувствовал теплое дыхание.

- Молись своему богу дитя, ибо скоро ты с ним встретишься, - ледяным голосом произнес генерал, чувствуя, как вскипает внутри звериная ярость.

С силой сжав кисть, коснувшуюся плеча, Мило развернулся, чтобы следующим движением вырвать наглой девчонке сердце, но вместо этого рванулся назад, и, сделав несколько неуверенных шагов, рухнул на колено и уперся подбородком в грудь. Самое ужасное опасение последних мгновений притворялось в жизнь, и никаких оправданий уже не было!

- Прости, богиня… я.

- Молчи… тебе не за что просить прощения, молчи… - девушка положила указательный палец на дрожащие губы генерала и улыбнулась, - молчи.

Словно завороженный Мило смотрел, как богиня подошла к телу Диагораса и плавно опустилась на колени. Она была великолепна! Генерал замер как мраморное изваяние, мускулы не повиновались более разуму, грудь сдавило, словно стальным обручем. Меридийцу показалось, что он уже никогда не сможет вздохнуть. Пусть! Для того чтобы жить, ему достаточно просто смотреть на нее. Мило готов был броситься к ней в ноги и окропить их слезами восхищения.

Девушка шептала слова на языке неведомом меридийцу; одна рука ее находилась на животе у короля, вторая покрывала лоб. С каждой секундой шепот становился громче, и Мило казалось, что она произносит несколько слов одновременно. Странное эхо усердно повторяло их и, если бы генерал вдруг ослеп, то вполне мог бы поверить, что вокруг шепчутся несколько человек. Сказав последнее слово громким и четким голосом, Геката резко встала, рванув руки вверх. Тело Диагораса, изогнувшись в дугу, словно привязанное невидимыми нитями, поднялось и зависло над кроватью. По мощным мускулам короля пробежала сильная судорога, пальцы сжались в кулаки, глаза закатились, громадная грудь задрожала, многочисленные раны пролились кровью. Диагорас застонал. Сделав несколько шагов назад, девушка опять что-то громко сказала, и, повинуясь этой непонятной команде, струи ярко-желтого пламени сорвались с кончиков тонких пальцев и с шипением вонзились в окровавленное тело. Король вздрогнул и зарычал, не то от боли, не то от напряжения. Мускулы натянули кожу с такой силой, что казалось еще немного, и она лопнет. Быстро кружась вокруг, огненные змеи опутывали Диагораса, превращая в сияющий кокон. От невероятного жара, кровать, на которой лежал король, сгорела; пол и стена вокруг украсились переливающимися ярко-красными кругами. Все помещение заволокло серым дымом, едкий запах жженого дерева заколол ноздри. Мило с немым ужасом наблюдал, как в пульсирующем, рокочущем пламени исчезают последние куски бронзовой кожи. Он прилагал неимоверные усилия, чтобы подняться, но заполнившая комнату энергия не давала даже шевельнуться. Богиня с силой сжала кулаки, руки задрожали от напряжения; зажмурилась и слегка присела. Объятое огнем тело крутанулось и оказалось прямо напротив, все еще вися в воздухе. Вокруг образовался ореол ослепительно яркого света, настолько яркого, что Мило взвыл от боли и, зажмурившись, отвернув голову. Через мгновение свет померк, и казалось, пылающий силуэт втягивал в себя силу богини, высасывал из нее жизнь, чтобы возродить собственную. Теперь стонала уже сама Геката. Извилистые потоки света, напоминавшие клубы тумана, медленно струились из ее кожи, будто кто-то сдувал золотую пыль. Они описывали небольшие круги и исчезали, утопая в огненных потоках. Наконец по дрожащей поверхности пошли сильные волны, и огонь начал медленно освобождать Диагораса из плена. Пламя судорожно вздымалось, словно не желая подчиняться, тонкие струйки вновь и вновь пытались поглотить уже освободившиеся руки и ноги короля, но, несмотря на все усилия, огненный зверь медленно исчезал, затягиваемый в бездну королевских глаз. Как только последняя капля растворилась в черных зрачках, Диагорас упал на колени и испустил вопль, наполнивший помещение, как подземная река, ворвавшаяся через пробитую стену пещеры. От мощи этого голоса затрещали стены. Все вокруг стало расползаться по сторонам, отступая под натиском столь невероятной силы. Тело короля светилось изнутри зловещим красным огнем, и казалось, что зверь на мгновение плененный, вот-вот вырвется. Но Диагорас держался. Одной рукой упершись в пол, он пытался встать, но бушующая внутри сила не желала сдаваться так быстро, и снова и снова он падал на колени. Внезапно вздрогнул, голова откинулась назад, грудь вздулась и затряслась. Красное сияние стало заметно ярче, и король закричал вновь, но уже от боли. Он проигрывал борьбу, и глаза вновь вспыхнули желтым огнем, но теперь пламя причиняло невозможные страдания. Диагорас оскалился и с силой провел по лицу руками, как бы желая содрать кожу вместе с расползающимися струями огня, но это не помогло, и он бессильно опустился на колени. Еще одно мгновение и Диагорас превратился бы в пепел, но Огненная Богиня вовремя вмешалась. Собрав остатки сил, она приподнялась и положила руку на лоб меридийцу. Как только ее пальцы коснулись кожи, раздался пронзительный скрежет и Диагорас, словно отброшенный мощным толчком, отлетел и ударился об стену.

Все кончено. Да здравствует король.

Почувствовав, что тело вновь в его власти, Мило вскочил и в мгновение очутившись около Гекаты, принялся помогать подняться, бережно придерживая под руку. Богиня была полностью истощена. Генерал давно уже оставил попытки объяснить происходящие, и сейчас прибывал в замешательстве: он не знал, что делать, но бездействовать не мог. Выпустив нежную руку из своих огромных лап, он кинулся помочь королю. Но тот не выглядел беспомощным, и генерал замер.

Диагорас медленно, но без труда поднялся и заглянул в растерянные глаза Мило. Раны на теле полностью исчезли, он был спокоен и взгляд сиял твердой уверенностью, несмотря на то, что всего несколько минут назад смерть торжествовала, приветствуя голубую кровь в своей обители. Немного постояв, он еле заметно приподнял уголки губ, и, скользнув глазами по задымленному помещению, уставился на Гекату. Но теперь король смотрел на нее уже не как на богиню. В глазах пропал трепетный блеск истинного восхищения, когда душа готова вырваться наружу, когда хочется говорить, но язык рождает лишь невнятное бормотание. Теперь он видел в ней ровню.

Девушка окинула меридийцев вялым, но довольным взглядом и вышла.

- Благодарю тебя, Аннет - спокойный голос проник в комнату.

- К твоим услугам, Великолепный… - шепот Гекаты скользнул по обугленному дереву, и растворился в сером дыму.

Через мгновение в комнату вошел Мефистофель.

Демон высшего круга сделал короткий шаг навстречу меридийцам.

- Приветствую тебя, Диагорас сын Полидамаса, и тебя, Бесстрашный Мило. Вы желали видеть меня лично, извольте… - демон немного склонил голову, отметив тем самым уважение.

- Мое почтение, Мефистофель, - голос Диагораса звучал необычно твердо. - Да мы желали видеть тебя лично. Ты дал мне слово ответить на все вопросы при нашей следующей встрече. Я желаю говорить немедленно.

- Прошу за мной. Вести беседу здесь не подстать королю… - произнес Мефистофель и вышел.

Мило проводил рассеянным взглядом короля и направился следом. Диагорас говорил и вел себя так, будто присутствовал при всех событиях, находясь в полном здравии, и именно с ним, а не с Мило, разговаривала девушка в монашеском одеянии. Уверенность и спокойствие Диагораса несколько удивляли генерала, но в глубине души он ликовал. Эта громадная фигура, мерно шагавшая впереди, вновь вернула смысл. Теперь он верил, что все идет своим чередом, и если они ввязались в войну, то их обязательно ждет триумф!

Как только Диагорас показался на площади, армия меридийцев взорвалась ликующим воплем.

- Король жив! Да здравствует король! - ревущий голос Леонидаса на мгновение подавил общий шум, и лезвие его меча пронзило небо.

- Сила и честь! - прогремела взволнованная армия, и рыцари, следуя древнему обычаю, обрушили оружие на серые камни. Вложили в эти два удара весь восторг и всю нерастраченную злость. Земля вздрогнула, трещины черными змеями поползли по серым камням.

Диагорас остановился и поднял кулак.

- Мои верные рыцари! Богиня взывала к нам, и мы придем на ее зов! Завтра мы отправляемся на войну! Пусть сила Гекаты наполнит сердца ваши до краев, и пусть огонь ее испепелит сомнение! - Диагорас говорил так, словно они прямо сейчас собирались в последний бой, который надлежит провести яростно и самозабвенно, дабы оставить светлую память. Он пристально наблюдал за рыцарями и чувствовал, как от каждого слова их вера крепнет.

- Слава королю! Слава Диагорасу!

- Слава Диагорасу Божественному!

- Да здравствует Диагорас Божественный!

Многие воины поднимали вверх оружие и восславляли короля, другие просто кричали от восторга. Искренняя, бурлящая радость хлестала через края храбрых и преданных сердец. Армия меридийцев переживала новое рождение. Стоя на краю бездны отчаянья, воины в один миг вознеслись на вершину доблести, и все приобрело новый, священный смысл. Появилась та призрачная цель, которую никто не мог вообразить четко, но без раздумья отдал бы за нее жизнь. Теперь на войну их вел бог.

Рыцари опустились на колени и замерли. Диагорас созерцал свое войско.

Мефистофель наблюдал за происходящим, облокотившись на стену ближайшего дома. Он терпеливо ждал, намеренно позволяя Диагорасу вдоволь насладиться захватившим его чувством. Демон желал полностью увериться в том, что король меридийцев претерпел нужные изменения, ведь та тайна, что он собирался раскрыть, несла в себе страшную силу.

Выдержав продолжительную паузу, король жестом поманил к себе Леонидаса.

Передав капитана и все войско в распоряжение черноволосой красавицы, Диагорас направился вслед за демоном. Мило проследовал за владыкой. Он выглядел спокойным, но взгляд, все же, выдавал чувства. Генерал был встревожен. Шли по узкой улице, изредка заворачивая в какие-то проходы, огибая поваленные телеги, минуя отряды воинов, находившихся повсюду, где не было мусора или обломков. Небольшие, в редких случаях двухэтажные, дома выстраивали извилистый лабиринт, грозивший никогда не кончиться. И если присмотреться, то любой из них вполне подошел бы для беседы, но демон шел, шел и шел.

- К чему эта дорога? Разве не один из этих домов не годиться для разговора? - внезапно спросил Мило.

- Почти весь город занят солдатами… Мы идем в покои достойные короля, или, быть может, ты считаешь, что твой владыка должен терпеть общество простых воинов? - Мефистофель не без удовольствия отметил, что лицо Мило воспылало ярко-красным пламенем стыда.

Диагорас пропустил мимо колкость демона и неловкость генерала. Он шел молча, полностью отдавшись во власть размышлений.

Шагая почти в ногу, три огромные фигуры завернули за угол и вышли на небольшую площадь, раскинувшуюся перед парадным входом большого богатого дома. Здание сильно выделялось из основного ансамбля необычностью архитектуры. Это был не дворец, но, судя по положению дел в остальных частях города, - наилучшее пристанище, действительно достойное принять в свои стены короля. Вдобавок вокруг не было ни одного воина.

***

- Прошу… - Мефистофель указал на два глубоких кресла, стоявших недалеко от трещащего камина, как только меридийцы вошли в просторную, хорошо меблированную комнату. - Вы верно голодны, сейчас Жанна принесет ужин.

- Да было бы хорошо… - медленно произнес Диагорас, хотя взгляд его говорил: мысли короля сейчас совсем не о еде.

- Моя дорогая, эти рыцари устали и голодны… - поднеся указательный палец к губам, проговорил Мефистофель, и широко улыбнулся.

- Да, хозяин, - Жанна поклонилась и исчезла за дверями, также внезапно и бесшумно, как и появилась.

Огненные Рыцари расположились в предложенных демоном креслах; сам Мефистофель поставил еще одно напротив и опустился на обитую зеленым бархатом подушку.

Воцарилось напряженное молчание.

Мило с мольбами в душе ждал начала той самой беседы, ради которой произошли все эти непонятные события. Сам начать генерал не смел, ведь он сидел одесную от короля, а напротив оказался посланник богини, и ни тот, ни другой с разговорами не спешили.

Вскоре появилась Жанна. Она будто парила над полом, неся перед собой поднос с маленькими изогнутыми ножками. На нем покоились три куска жаренного ароматного мяса, большой серебряный кувшин и три кубка. Приблизившись, демоница жадно впилась взглядом в лицо Диагораса. Освещенное оранжевым сиянием камина, оно показалось ей великолепным. Каждая черта, каждый изгиб, сочетались в самую прекрасную картину мужской красоты, которую Жанне доводилось видеть. С момента первой встречи с демоном высшего круга, это чувство легкого головокружения, слабость внизу живота, колкое сердцебиение, стали первыми ощущениями, и она упивалась, смакуя каждое мгновение. О, как же он был красив! Если бы не присутствие Мефистофеля и Мило, она, несомненно, кинулась бы на грудь этого огромного рыцаря и утонула в его объятьях, верно, самых нежных на свете, и уж точно самых желанных. Бушующий вихрь эмоций выразился на лице лишь странной, немного дикой улыбкой, но та энергия, которой Жанна просто сияла, не могла скрыться ни за какими преградами. Диагорас оторвал взгляд от окруженного алым заревом полена и поднял навстречу приближавшейся девушке. Огромные, черные как ночь, глаза сказали ему все, лишь только он заглянул в них. Король ощутил резкий укол под сердцем. Это ощущение было мимолетным, но что-то в душе изменилось навсегда. Словно утонул в бездне двух черных озер, поглотивших его в своих таинственных водах.

Поставив поднос на невысокий круглый столик, демоница поспешила к выходу. На мгновение задержавшись в дверях, вновь взглянула на Диагораса.

- Итак… - начал Мефистофель, когда нежное мясо осталось лишь в воспоминаниях, и бронзовые кубки уже наполнились пряным вином. - Прежде чем спрашивать, готов ли ты, Мило, узнать истину?

- Я? Да… а что ужасного может таить в себе правда? - Генерал искренне удивился такому началу, и чтобы придти в себя ему потребовалось время.

- Ты ошибаешься, Огненный Рыцарь, истина может иметь куда более разрушительную силу, чем многотысячная армия.

- О какой истине ты говоришь? - Мило взглянул на Диагораса, в надежде найти поддержку, но взгляд короля был холоден, и генералу показалось, что тот прекрасно знает о дальнейшем развитии разговора.

- О той, ради которой вы затопили кровью улицы Лиона, и в жертву которой Диагорас принес свою жизнь. - Демон немного наклонился вперед, уперев локти в колени, и заглянул в глаза меридийцу.

- Мы исполняли приказ великой Гекаты, но мы не вправе обсуждать решения богов, и кто наш истинный враг, мы надеялись узнать здесь. - Мило чувствовал легкую дрожь, глядя, как танцует яркое пламя, отражаясь в черных глазах Мефистофеля.

- Что есть бог, Мило? - Демон поставил кубок с вином на стол.

- Боги - бессмертные обитатели огненных глубин и серебристых высот, они покровительствуют людям и награждают верных слуг своей милостью. Боги управляют огнем, водой, землей и воздухом, они всемогущи и справедливы. - Мило вложил в эту фразу все свои знания и всю оставшуюся веру, которая за последние мгновения изрядно истощилась.

- А почему вы служите Гекате?

- Геката покровительствует сильным. Огненная Богиня указывает нам истинный путь и те, кто живет по законам чести и силы, после смерти окажутся возле ее огненного трона, и с радостью примут вечное ей служение.

- А тебя не удивляет, почему боги похожи на людей? - Мефистофель плавно погладил подбородок, не сводя глаз с генерала.

- Боги являются в любом обличии, но их божественность в чудесах, которые они творят. - Неуверенно произнес Мило. Он не мог понять, для чего демон спрашивает об этом.

- Скажи, от кого произошли боги?

Мефистофель прекрасно понимал, что на этот вопрос нет ответа.

Любая религия избегает его любыми способами, стараясь сделать так, чтобы он никогда не возник в умах верующих. Это та губительная брешь, которая рушит самые сложные легенды; самые правдивые сказания превращаются в сказки, потому что тайна происхождения богов ставит под сомнение их всемогущество. Прикоснувшийся к ней войдет в их ряды, и поэтому те, чьему величию принято поклоняться, хранят ее трепетно и терпеливо.

Мило смотрел на ухмыляющееся лицо демона. Смешавшиеся чувства злости и отчаянья подавили волю генерала. Сейчас он был беззащитен перед лицом той самой правды, о которой предупреждал Мефистофель, и эта правда молотом беспощадной неотвратимости обрушилась на него, уничтожая самое ценное, что есть у рыцаря - веру. Его мир угасал, душа умирала. Она лишилась главного источника, источника щедрого и неиссякаемого. Именно из этой бездны Мило черпал живительные силы, когда смысл таял как утренний туман, именно вера была последним оплотом его бытия. Сейчас она была испещрена трещинами, она дрожала и слабла, исчезала. С ней исчезал и сам Мило, от него оставалась лишь оболочка, грубая и пустая.

Когда время теряет свою ценность, когда его власть попрана, и оно не несет более в себе ту разрушительную силу, под натиском которой все, рано или поздно, превращается в тлен, тогда жизнь, лишенная цели, лишенная манящего света бесконечно далекой звезды надежды, превращается в пытку и смерть становится избавлением. Магия своей всемогущей дланью поставила меридийцев вне времени. Она подарила им тела, наделенные мощью, но по злой иронии они неспособны управлять этой энергией в полной мере. В каждом из них сокрыто чутье. Истинное, чистокровное, чутье, которым обладают могущественные демоны высшего круга и грозные архангелы; чутье, которое дает людям право называть себя богами, даря им власть над материей. Надежно скрытое под покровом грубой силы, оно дремлет и ждет. Ждет триумфального пробуждения, когда вырвется из тесной неволи и явит свою мощь.

Для того чтобы пробудить чутье, нужна огромная сила и абсолютные знания. Тайна этого ритуала известна лишь избранным, и посему меридийцы вынуждены влачить жалкое существование, добровольно делая себя рабами. Но рабство это является для них той заветной звездой, той хрупкой иллюзией, которую принято называть надеждой. Они живут и надеются, что живут не напрасно.

Мефистофель потушил эту звезду. Он лишил Мило надежды. И теперь генерал оказался на краю бездны пустого и бессмысленного существования. Ведь Огненная Богиня - лишь вымысел, сказка, в которую поверили, а значит и вся их жизнь - вымысел, все правила и убеждения - суета. Жизнь лишенная смысла стремиться только к смерти. Но даже эта привилегия, увы, недоступна Огненному Рыцарю.

Мило опустил глаза и слушал в треск пожираемых пламенем поленьев. На мгновение ему захотелось оказаться на их месте. Захотелось просто сгореть и забыть про все, оставить все. Ведь что бы не произошло, оно ничего не изменит, а значит, нет смысла барахтаться в этой грязи. Сейчас есть лишь один путь к свободе - смерть, если не от времени, значит от холодной стали. Генерал ухмыльнулся. Он впервые, более чем за тысячу лет, задумался о том, что ждет его за гранью. Он всегда был уверен, что после жизни попадет в царство Гекаты, и там познает смысл бытия, и только теперь, сидя рядом со своим королем и таинственным демоном, он смог осознать, насколько пуста и иллюзорна была его вера. Насколько пуста и бессмысленна любая вера.

Простые люди живут с надеждой и умирают во имя надежды. Если этой надежды нет, то жизнь теряет свое значение, она становиться пустой, ибо все, что происходит, происходит с целью. Как только исчезает цель, исчезает и сама жизнь. Огненная Богиня была убита изящным уколом. Демон не стал спорить с генералом, не стал приводить доводы, убеждать, настаивать, он лишь указал путь, и Мило, не задумываясь, шагнул в бездну. Вместе с Огненной богиней исчезала цель. Вслед за целью исчезал и Мило.

Однако демон был слишком искусен, чтобы позволить всему рухнуть в одно мгновение. Все душевные страдания, что переживал сейчас меридиец, были частью грандиозного плана, который демон безукоризненно исполнял, шаг за шагом приближаясь к триумфальному финалу. Сейчас ему предстояло самое сложное, и он начал опасную игру с уверенностью, присущей лишь ему одному - Мефистофелю Великолепному.

- Позволь я расскажу тебе, откуда появились боги… - демон нарочно сделал паузу, чтобы дать время генералу осознать суть предстоящего повествования.

- Твои речи полны загадок, Мефистофель, и пока они подарили мне лишь боль и смятение. Твоя истина оказалась жестокой... Я не виню тебя в этом, но впредь, я предпочту блуждать в тумане надежд, нежели ясно созерцать пустоту.

- Да, генерал, твое смятение мне понятно, но так ли ужасна эта истина? Всю жизнь ты следовал законам, происхождение которых тебе неведомо. Ты верил и убивал во имя веры. Вера вела тебя по пути силы и чести. Неужели все это ты можешь назвать пустотой?

- Но Огненная Богиня - это миф, иллюзия… - Мило уже вдохнул для того, чтобы излить горечь разочарования, но демон перебил его.

- Отнюдь. Огненная Богиня - это не иллюзия. Она - воплощение твоей веры. Твоей, твоего короля, веры всех меридийцев, веры древней и мудрой. Она воплощение вашего пути, она идеал, к которому вы стремитесь. В ней чудесным образом сочетались величайшая сила и неотразимая красота, она жестока, но справедлива, ее воля непоколебима, но никогда она не поступится честью. Неужели не таким видишь себя ты, Мило Бесстрашный? Неужели, после того, как ты усомнился в существовании Гекаты, как некого Высшего Существа, все, что она олицетворяет, все, что для тебя дорого, а значит и ты сам, и Диагорас, и каждый воин, что сейчас ждет рассвета в бараках - всего лишь пустота и иллюзия?

- Нет, но…

- Я еще не закончил. Ты терзаешься, что теперь нет той, чьему величию вы приносили жертвы, чьей воле вы служили многие столетия, что теперь все бессмысленно, раз после смерти вы не сможете сесть одесную Огненного Трона. Но так ли это? Задумайся, генерал. Желание ли умереть и оказаться в царстве огня привело тебя в эти стены? Этим ли ты был движим, когда бросал факелы в дома Лиона? Позволь я отвечу за тебя: отнюдь не сладость вечного служения делала твердой твою руку, направляя меч против врагов, отнюдь не долг перед волей Гекаты заставлял тебя упиваться мгновениями победы в кровопролитной схватке. Нет. Желание приблизиться, ощутить то могущество, которым обладают боги, но сделать это так, как предписано сильнейшим, - по закону чести. Вот та истина, которой ты страшишься. Желание сравняться с богом, хотя бы на мгновение, наполнило твое сердце уверенностью перед стенами этого города, когда ты вошел в него. Желание прикоснуться к заветной мечте.

- Я никогда не мечтал сравняться богом, ты ошибаешься. Лишь мысль о благе для моего народа, что изольется на него после исполнения воли Гекаты, направляла мое сердце. Жизнь Диагораса зависела от нашей решительности. Его пленили эти свиньи, они осквернили храм Огненной Богини, и получили сполна!

- Но ведь, осквернив храм, они оскорбили не только Гекату. Это вызов, и ты принял его. Закон, по которому живут только боги, или те, кто мечтает поравняться с ними, не позволил тебе поступить иначе. Но лишь те, кто следует ему до конца, в итоге становятся с богами на одну ступень величия. Честь, Мило - это привилегия, но привилегия лишь сильнейших.

- Честь? Но разве не та же честь не позволила воинам Лиона разбежаться по окрестным лесам? Они следовали ей до конца и в награду получили смерть, или же ты считаешь, что приняв бой, они встали на одну ступень с богами?

- Ты бросишься в бой с десятью воинами и победишь. Если ты сделаешь это для забавы, тебя назовут безумцем, но если этим ты отстоишь честь, тебя нарекут храбрецом, и поэты будут восхвалять твою доблесть в стихах. Но как только сила иссякнет в теле, и враг сломит тебя, величие погибнет вместе с тобой, и от божественного сияния останутся только воспоминания былых побед. Мужество следовать своему выбору до конца и сила побеждать делают человека богом в глазах других. Вспомни, как искренне кричали воины, увидев спасенного короля. Диагорас Божественный, ведь так они его назвали?

- Твои слова разумны, но что есть бог? Ты задал мне этот вопрос, но можешь ли ответить на него сам? - Мило чувствовал странное успокоение, захлестнувшее душу. Отчаянье отступило, и на его место пришел интерес. Пустота и бессмысленность более не страшили Огненного Рыцаря, хотя когти сомнения все еще терзали сердце, трепетное предвкушение чего-то великого, притупляло эту боль.

- Я позволю себе начать издалека, и рассказать немного о своем происхождении.

Мефистофель замер в ожидании последнего вопроса, который отделял твердыню убеждений Мило от безоговорочной капитуляции.

- Ты бог?

- Для тех, кто находится за этими стенами - да, для тех, кто внутри - нет.

Вот и все! Твердыня пала! Осталось воздвигнуть на ее руинах новую, и великие меридийцы встанут под знамена Тьмы и будут крушить ее врагов со всем пылом, присущим фанатикам.

- Много тысячелетий назад через эти земли проходил поток энергии, которую наши предки называли «магией». Она таила в себе силы творения и разрушения... - Мефистофель задумался и взглянул на огонь. - Те обрывки истории, что нам удалось сохранить, говорят, что долгое время люди не могли ее чувствовать. Но она имела власть над любой материей и изменяла все, с чем соприкасалась. Время шло, и постепенно чутье стало обычным для многих. Но лишь немногие научились управлять этой энергией и употреблять ее для осуществления своих замыслов. Магия подарила им невероятные возможности: власть над материей. Самые искусные вскоре постигли ничтожную часть изначальной природы магии и научились по своей прихоти рождать свет, или же пленять его, порождая тьму. Это был первый шаг на пути к концу. Упиваясь мгновениями ложного торжества, они не осознавали всю ничтожность этих открытий, воздвигая свои измышления на пьедестал истины. Вскоре, как это обычно для людей, они пали жертвой странного чувства, сокрытого в каждом - жаждой власти. Жаждой повелевать. Тогда и начались первые столкновения. Последователи Света именовали себя ангелами, и самый могущественный из них Михаил открыто объявил, что путь Тьмы ложный. Свет и тьма стали олицетворением новой вражды между величайшими магами, и именно тогда было положено начало той войны, что продолжается... - Демон оборвал фразу и взглянул на меридийца.

- И поныне, - прошептал Мило, не поднимая глаз.

- С момента, когда маги взглянули друг на друга с ненавистью, - Мефистофель глотнул вина и, несколько раз облизав губы, продолжил: - и берет начало история богов. Вести борьбу без армии достаточно тяжело и в этом не было смысла, потому как многие земли наводняли дикари, у которых чутье не развилось достаточно. Маги без труда изучили их языки. Но чтобы заставить встать под знамена, необходимо было утвердиться в величии. Приспешники искали страхи. Вскоре стало очевидно, что нечувствительные не могли постигнуть природу некоторых явлений. Они боялись их и считали проявлением Высших Сил. Эти силы они называли божествами. Изначально боги не имели обличия, но мы вдохнули жизнь в безликих идолов, и из кровавых тиранов они превратились в могучих покровителей. Управление огнем, водой, воздухом и землей, не было для нас чудом и, пользуясь своей силой, мы без труда направляли мечи паломников в нужную сторону. Однако враг не уступал нам в рвении, и количество богов росло. Мы были заняты военными играми, а наши воины превращали их в легенды. Они писали нашу историю на свой манер, делая нас неотъемлемой ее частью.

- Вы? Ты говоришь так, будто сам был участником тех событий. - Вдруг перебил Мило.

- Мы - те, кого принято называть богами. Я не могу точно что-либо утверждать… - Мефистофель опустил глаза. - То, что я говорю сейчас, изложено в книгах, оставшихся в наших твердынях. По причинам, увы, теперь неизвестным мы стали пленниками сосредоточий. - Демон осекся и покрутил в руке блестящий кубок.

- Сосредоточий?

- Да, - протянул Мефистофель. - Так написано. Так наши предки, а может и мы сами, назвали места, где магия ведет себя совершенно иначе. Я не могу это объяснить… - демон взглянул на Мило. Тот выглядел совершенно запутавшимся. - Это странное чувство. Порой все происходящее напоминает мне кошмар. - Мефистофель отпил вина и откинулся на спинку. - Итак. Как я уже говорил, полукровки писали нашу историю на свой манер. Они не знали ни наших целей, ни причин. Однажды… - демон ухмыльнулся, - в книгах не указаны даты. Будто нарочно… Так вот, однажды маги решили встретиться в открытом бою. Они собрали воинов со всех уголков, и повели их к победе. Детали того сражения утеряны навсегда, но последствия его, увы, ощутимы и поныне. Магия жестоко наказала глупцов. Произошел катаклизм, развернувший потоки и вызвавший аномалию, которую и назвали сосредоточиями. Многие погибли, многие исчезли, но те, кто выжил, стали пленниками аномалий. Я не могу сказать, сколько длилось их заточение, я так же не могу сказать, как именно им удалось найти выход.

- Почему?

- Каждый, кто вырвался из плена, потерял память. Еще одна пощечина от силы, с которой мы вздумали играть. - Мефистофель наклонился к столу, взял кувшин и наполнил кубки меридийцев.

- А ваши враги? - Спросил Мило и залпом осушил кубок. Аккуратно проведя пальцами по усам и бороде, Огненный Рыцарь облокотился на спинку.

- И они тоже. Магия таит в себе слишком много загадок и, порой законы, по которым она существует объяснить невозможно. Что бы мы ни делали, какую хитрость бы не предпринимали, все равно сохраняется равновесие. Я помню тот миг, когда впервые открыл глаза. Яркое, почти белое небо и еле заметные волны облаков. Огляделся. Вокруг высокая трава, шевелится на ветру. Прислушался - треск насекомых. То, что я ощущал словами описать невозможно. Какое-то странное удивление, - Мефистофель мечтательно взглянул в потолок, - никогда больше я не испытывал этого чувства. Но, как только я шевельнулся, удивление сменилось тревогой. Приглушенный скрежет металла и хруст тогда заставили сердце биться чаще. Я был в доспехах. В моих доспехах. Каждая линия узора, каждый болт, каждая пластина, казались мне знакомыми. Но никак я не мог вспомнить почему. Я знал свое имя, знал язык, знал, что умею фехтовать, знал все, что знаю сейчас. Но не знал почему. Не помню долго ли я стоял, пытаясь ответить на этот вопрос… - демон замолчал и уставился на кувшин.

- И? - протянул Мило.

- И обернувшись, я увидел Михаила. - Мефистофель поднял взгляд. - Он стоял всего в двадцати шагах. Я помню каждую деталь того мгновения. Взгляд пустых белесых глазниц, развивающиеся на ветру белые волосы. Сияющая броня, копье с широким наконечником. Он стоял и смотрел на меня, а я на него. Мы узнали друг друга. Что-то в глубине настораживало. Потом я услышал голос. Шепот. Кто-то прошептал мое имя. Я огляделся - кроме нас в поле не было никого. Михаил развернулся и зашагал прочь. А я стоял и смотрел. Смотрел ему вслед. Вновь раздался шепот. Как только я сделал шаг, все вокруг в мгновение исчезло. Глухой, но невероятно мощный хлопок сдавил уши, затем вспышка. Тело будто проходило сквозь крепкую паутину, которая ощущалась даже через доспехи. Я открыл глаза уже в библиотеке Твердыни Магов. В шаге стоял Адрамелех, вокруг остальные. Немногим больше года ушло на то, чтобы вспомнить кто мы. Однако утратив причины вражды, мы попытались установить мир. Попытка провалилась.… И война продолжилась, но уже иначе. Сосредоточия изменили нас, сделав уязвимыми. Демоны и ангелы, теперь как вода и огонь. Огонь гаснет, если попадает в воду, но вода высыхает, если попадает в огонь. Магия установила свое равновесие, и мы не в силах его нарушить. После того, как катаклизм повернул поток, люди начали постепенно лишаться чутья. Вскоре они потеряли всё. Великие воины, достойные нести знамена Тьмы и Света остались лишь на страницах хроник. Нечувствительные ослабли, но выросли числом. Так же изменилась их культура. И частью этой культуры были мы. Боги покинули мир, но легенды о них остались, и с течением времени власть человека слабла, а могущество бога росло. Легенды, об огненных дождях, проливаемых магами, о яростных землетрясениях, бушевавших по нашей воле, о кровопролитных сражениях, в которых боги, словно титаны, шагали по земле, сея вокруг смерть и разрушение… Эти легенды заставляли трепетать сердца многих тысяч. Из великого множества в памяти смертных остались лишь самые могущественные. Те, чьи победы воспевались с большим трепетом, чье величие вызывало смиренное восхищение, даже не смотря на то, что ни одного живого свидетеля этой силы не осталось. Но это вновь были лишь идолы. Жрецам приходилось выдумывать все новые и новые легенды, подкармливая страх. Страх, что когда-нибудь боги вновь вернутся и обрушат свой гнев на каждого, кто польстился свободой безбожья. Вскоре божество приобрело тот образ, который сопровождал тебя и твой народ до этого дня. Образ Высшего Существа, которое сочетает в себе все, чем должен быть человек. Люди всячески стремились подражать богам, но они никогда не могли уровняться с ними силой, и поэтому подражание превратилось в служение. Каждый выбирал себе идола по вкусу и черпал в служении оправдание собственной слабости и надежду на скорое величие. Михаил верил, что когда-нибудь ему удастся вторгнуться в сосредоточие Тьмы. Но для этого нужна армия, и он предпринял дерзкий, но очень искусный шаг. В любой религии власть была сосредоточенна у жрецов и правителей. Рабам же отводилась печальнейшая из возможных судеб. Михаил разослал своих полукровок в оплоты самых великих богов, и те начали распространять идею одного, «истинного» бога, который подарит всем рабам спасение. Соблазн был слишком велик и, поправ страх смерти, рабы восстали против своих правителей. У них не было армии для открытого столкновения, однако, их вожди-полукровки своим искусством внушали страх бессильным жрецам, чье величие было взращено на крови, и раз за разом вырывали победу. Полукровки усердно писали легенды, и вера распространялась, словно обильный прилив. Жрецы слишком ценили своих богов и не желали признавать других, однако рабы всюду были одинаковы и с радостью принимали сторону сулившую спасение и власть. В этой религии умело воспевалась слепая вера, основанная на беспрекословном подчинении и страхе ужасной кары, в случае греха. Но главным на что уповал Михаил, была цена. Ведь чтобы заслужить покровительство могущественного бога нужно совершить множество угодных ему деяний, преподносить богатые дары, совершать обильные жертвы. Единый же бог не требовал ничего! Напротив, он призывал отвергнуть земные блага и посвятить себя спасению духа. Он обещал вознаградить земное унижение, коего каждому рабу доставалось сполна, величием небесным, царствием в «раю», месте, где каждый сможет вечно вкушать любые наслаждения. Михаил обещал великое благо всем, кто примет его и отвергнет остальных, кому он сулил величайшие беды и страдания. Его слово - есть истина, его воля - есть закон, его дух - есть жизнь. В отличие от других, он был безлик, являл собой истинную, бесконечную власть, власть о которой человек не мог даже мечтать. Все, кто сомневались или противились, - умирали. После вступления в ряды правоверных, пути назад не было. Это шаг достоин самого наивысшего восхищения. Михаил оказался много более искусным тактиком, нежели Люцифер. Ангелы Михаила исправно следили за полукровками, несшими его слово под личиной пророков. Изысканная ложь ловила отчаявшихся глупцов в свои липкие сети, и мощь правоверных росла. Но, все же, истинное величие, новый бог получил, когда принес своего сына в жертву, тем самым, подарив прощение всему роду человеческому. Этот жест не остался без внимания и сейчас казненный пророк является единственным человекоподобным воплощением бога. Власть же Михаила стала бесконечной. Несмотря ни на что, и у этой веры появились и противники. Но у них не было ни малейшего шанса противостоять ангелам, и любое восстание топилось в крови. Вера распространялась быстрее чумы и вскоре достигла границ, пересечь которые можно лишь с оружием в руках. Тут вмешались мы. Историки умело скрывали наше происхождение и вскоре все, что Михаил именовал «злом» получило реальное воплощение. С тех пор и поныне путь света - истина, путь тьмы - забвение. Всюду, где воинство Михаила встречало сопротивление, возникала легенда, которая лишь разжигала ненависть и вдохновляла «христиан» на новые походы. Мы не могли жертвовать воинами, сталкиваясь с армиями фанатиков. Шансы на победу таяли как туман. Остановить рост влияния единого бога нам было не под силу. Единственное, что нам оставалось - ждать.

Однако удача была на нашей стороне. Михаил, уверовав в нерушимость своего превосходства, покинул опустошенные земли, полностью предавшись поиску возможности избавиться от губительной чувствительности. Оставшись без «меча правосудия» некоторые полукровки стали использовать данную им власть в своих целях, бесконечно далеких от блага религии. Этот червь медленно точил сияющий пьедестал Михаила. Как результат вероломства его слуг, появились отступники среди тех, кто принял путь света. Власть, все же, сохранила за собой карающую мощь, и отрекшиеся уничтожались с невероятной жестокостью. Однако как бы ни были жестоки казни, отступников становилось все больше и больше. Они объединялись в тайные общины и присягали темному владыке - непримиримому врагу всемогущего бога. Без контроля Михаила, его религия приобрела очередной вид кровавой тирании. В итоге архангел потерял армию еще до начала сражения. И вот я здесь. Здесь берет начало конец единого божества. Это падение даст жизнь новым, и среди них можешь оказаться и ты, генерал. Встань под знамена Тьмы и приведи свой народ к триумфу и вечной славе.

- Но ты сказал, что полукровка не сможет противостоять мощи чистокровного мага.

Мило ничуть не утомился длинным рассказом демона, напротив, в Огненном Рыцаре вновь вспыхнула звезда, некогда дарившая драгоценный свет надежды. Он понял, что был обманут демоном, и что его набожность искусно использовали для достижения пока неясных целей, но демон вернул надежду и взамен старой иллюзии, он подарил свободу. Величие неразделимо с силой, и теперь генерал чувствовал готовность принять этот дар и вкусить истинную власть. Власть бога.

- О, нет! Тела меридийцев щедро одарены магией и внутри они таят подлинное чутье, способное открыть перед ними всю мощь магической энергии. - Демон знал, что генерал уже в его власти, остался всего один пустяк…

- Кто была та, что являлась мне в облике Гекаты? - Мило колебался. Что-то в глубине души не позволяло ему сбросить с трона Огненную Богиню и занять ее место. Но эта сила слабла, и ей надлежало получить последний, смертельный удар.

- Аннет, ученица Адрамелеха. - Мефистофель откинулся на спинку, подняв вверх руку, и широко улыбнулся.

- Мое почтение, Мило… - мягкий женский голос растворился в потрескивании камина. Аннет на мгновение застыла в дверном проеме, затем, не сводя своих прекрасных голубых глаз с генерала, прошла в комнату и остановилась подле Мефистофеля.

- Я не поблагодарил тебя за спасение, демоница, но я намерен исправить эту ошибку, - задумчиво протянул Диагорас. С момента воскрешения это первые, произнесенные им слова. Ловко поднявшись, он подошел почти вплотную к Аннет, взял ее руку и прильнул губами к бархатистой коже. - Не смею более отягощать вас своим присутствием… - объявил король и, скользнув взглядом по удивленному лицу Мило, направился к двери.

- Ах да, Диагорас… - демоница немного повернула голову в сторону короля, но по-прежнему осталась к нему спиной… - о тебе спрашивала Жанна. Она ждет в комнате этажом выше.

- Что же ей угодно?

- Полагаю, она желает разделить радость твоему воскрешению. - Прошептала Аннет. - Но будь осторожен, она не так беззащитна, как может показаться.

- Не будем терять время, моя дорогая, - Мефистофель движением плеч скинул одеяние и выпрямился.

- Встань, Мило, - властно приказала демоница.

- Чутье, скрытое в глубине твоего тела, слишком ненасытное, чтобы, после его пробуждения, Аннет смогла самостоятельно утолить многовековую жажду. Возвращая себе жизнь, Диагорас почти отнял оную у своей спасительницы, я не намерен более рисковать жизнью столь искусного и могущественного мага. - Снизошел до объяснения демон высшего круга, заметив тревожное недоверие в глазах генерала. - Встань.

- Мило повиновался.

- Демоница рывком освободила руки из объятий мантии, подошла к генералу и положила ладони ему на плечи. Несколько мгновений она молча смотрела ему в глаза, затем губы ее слегка дрогнули, и Мило услышал знакомый шепот, который словно скрытный хищник пополз одновременно со всех углов.

Генерал почувствовал, что медленно поднимается. Энергия, исходившая от демоницы пульсирующими потоками, пронзала его тело, но вместо боли он ощущал пьянящее спокойствие, постепенно превращающееся в головокружение. Шепот становился громче, но Мило уже с трудом удерживался на границе сияющей пропасти забытья. Внезапно огонь в камине резко подался вперед, и, будто выплеснувшись из сосуда, разлился по полу сияющими ярко-желтыми потоками. Они стали медленно подбираться к ногам Мило. Десятки голосов, словно хор необъятной мощи, гремели в его голове все громче и громче, сердце с каждым ударом грозило разорвать грудь, мускулы дрожали от напряжения, но разум уже утратил над ними свою власть. Страх, перерастающий в необъятный ужас, ледяными когтями рвал душу на мелкие кусочки… и вдруг… все стихло. Мило в последний раз вырвался из забвения. Взглянув на Мефистофеля, он заметил, как судороги невероятного напряжения терзают мускулы демона, заметил, как проступили капли пота на лбу демоницы. Спустив взгляд, он заметил как струи шипящего пламени неторопливо пожирают его тело. Затем, внезапный удар, резкая, жгучая боль во всем теле, и он уже парит в пустоте, обретая необъяснимое, но прелестное чувство свободы.

***

Золотое солнце безжалостно испепеляло остатки сумрака, затаившегося в самых далеких углах лабиринта домов. Свет и тепло нового дня плавно разливались вокруг, бережно окутывая опустошенные земли. Природа медленно пробуждалась.

Ветер неуверенно шевелил черные волосы короля меридийцев, застывшего на террасе, словно статуя грозного божества. Диагорас оперся на невысокую ограду, заставив ее заскрипеть под весом своего тела, закрыл глаза и с силой вдохнул утреннюю свежесть. Король наслаждался: мощь струилась в жилах, дух был свободен, впервые почти за тысячу лет. Разум сбросил оковы и впервые позволил себе насладиться упоительностью собственного величия. От теплых дуновений разгорающегося утра по мускулам пробегала сладостная дрожь. Тело томилось легкой усталостью, но усталость эта, непонятным образом, наполняла его энергией. Тряхнув головой, Диагорас сомкнул руки на затылке и выгнул спину.

В этом положении его застала появившаяся на террасе Жанна. Она осторожно шагнула в сторону короля, аккуратно сжимая края белой накидки, скрывавшей ее прелестное тело. Доблестный сын Полидамаса представал пред взором юной демоницы во всем великолепии природной красоты, чье сияние не было омрачено материей.

Услышав мягкие шаги, Диагорас развернулся и вонзил плотоядный взгляд в приближающуюся демоницу.

- Мой неутомимый король… - протянула Жанна, остановившись в шаге от Огненного рыцаря… - этот миг поистине ужасен, ибо он головокружительно сладостен, но никогда более не повториться.

- В нашем распоряжении вечность, мы еще не раз насладимся сладостными мгновениями, - король шагнул навстречу и слегка обхватил любовницу.

- Не забывай Диагорас, впереди нас ждет война, и сейчас я искренне сожалею, что нам некому помолиться за ее исход. - Жанна приподнялась, встав почти на пальцы, и еле слышно прошептала: - а что чувствуешь ты?

- Мощь… - он приподнял демоницу, и поцеловал. - …Молись мне Жанна, или же я не достоин? - выпустив стройное тело, Диагорас широко улыбнулся и встал в позу атлета, натягивающего невидимый лук.

- С радостью, мой бог…

- Я, видимо, самый изощренный мерзавец, что когда-либо ступал на эти земли, раз вынужден нарушать миг столь сладостного наслаждения. - Виновато разведя руками, объявил появившийся в проеме, открывающем путь из комнаты на террасу, Мефистофель. - Но, моя дорогая Жанна, я должен беседовать с Диагорасом наедине.

- Изволь, господин, - учтиво буркнула демоница и, покрепче схватив края одеяния, поспешила в дом.

- Я рад, что бремя величия не сломило твой дух, Диагорас, но есть важная деталь, о которой нам следует говорить особо… - начал демон высшего круга, скользя оценивающим взглядом по статной фигуре короля, по-прежнему прибывавшего в наряде борца-олимпийца.

Сам Зевс позавидовал бы сложению этого гиганта! Мощная шея, плавно охваченная по сторонам массивным мускулами; покатые плечи, идеально продолжающие шейную дугу; руки с потрясающей точеной мускулатурой; огромная грудь; талия, при взгляде на которую казалось, что столь могучий торс вот-вот сорвется со столь ненадежной опоры; невероятная спина, издалека придававшая туловищу вид перевернутой пирамиды; длинные, изящные ноги с мускулатурой, которой не может похвастаться даже боевой конь, все это являло картину пленительной красоты. Мефистофель замер, и некоторое время молча созерцал короля меридийцев, получая утонченное удовольствие.

Сполна насладившись зрелищем мужеской стати, демон продолжил:

- Я полагаю, ты знаешь, какой вопрос меня тревожит?

- Моя армия… точнее с чьим именем на устах она пойдет в бой. В твой бой, демон. - Спокойно произнес Диагорас.

- Отнюдь, ты примешь бой не ради моего триумфа, или триумфа тьмы. Я подарил тебе силу, но употребить ее должен ты сам. И тебе известно, что слава и величие достаются только сильнейшим и обильно орошены кровью врагов.

- Но Михаил мне не враг.

- Неужели? Открой тогда тайну столь уединенного пристанища, что ты выбрал своему народу. Изволь объяснить, чьих слуг ты столь яростно убивал, жаждая отмщения своего бога, чей трон сейчас принадлежит тебе и твоему генералу. Именно Михаил олицетворяет то божество, за которое они так храбро отдавали свои жизни, и именно его слуги загнали твой народ в горы, потому как единый бог не терпит соперничества. Останься в стороне и после того, как падет тьма, настанет твой черед, ведь ты уже выбрал свой путь, отвергнув Михаила в темнице Лиона. Архангел не проповедует прощение, вопреки тому, о чем гласит его религия.

Диагорас внял его словам, и тень сомнения навсегда покинула его сердце.

- Ты говорил с Мило? - немного помолчав, спросил Диагорас.

- Нет. Однако набожность твоего генерала сильно истощилась после недавнего разговора. Он изменился сильней, чем ты полагаешь. - Объявил демон, опередив опасение короля.

- Мы выступаем после полудня?

- Да.

- Все же Огненная Богиня умерла лишь для двоих меридийцев, но в сердцах остальных все еще пылает огонь ее силы. Пусть будет так и далее… - Протянул Диагорас, немного покосившись на демона.

«Умный ход. Хотя я бы не сказал, что удивлен таким решением», - Мефистофель молча ухмыльнулся и направился к выходу.

Накинув приготовленную Жанной рубаху, Диагорас направился вниз, размышляя о том, стоит ли посвящать генерала в подробности его решения. Мило встретил короля у дверей комнаты, в которой состоялось недавние откровение Мефистофеля. Судя по всему, он заночевал прямо там. Хищный взгляд его почерневших глаз показался Диагорасу странным, но других видимых изменений генерал не имел, и король не придал этому особого значения. Если верить демону, то большая часть его новых качеств отводилась разуму.

Прямо около выхода на площадь перед домом, ожидал Леонидас, расположившись между двумя огромными кучами стали и кожи - боевым облачением обоих командиров. Заметив их приближение, он прогремел гордым приветствием.

- Сила и честь! - меч резко вонзился в серые камни, пустив по ним великое множество змееподобных трещин, и наполнил светлую тишину утра колючим звоном.

- Сила и честь! - строго ответили командиры.

- Твой доспех, владыка, мы нашли его в арсенале Лиона около ворот. Вот твой, генерал. - Леонидас указал на кучи и принялся помогать облачаться королю. Мило получил в помощь мечника, который из дома был незаметен и предстал перед взором генерала совершенно неожиданно.

- Меч Гекаты? - Диагорас вопросительно взглянул на капитана, после того, как последняя часть пластинчатого доспеха заняла свое место.

- Воины ждут тебя в центре города, дабы возвратить тебе его, как величайшему из королей. - Леонидас немного поморщился и повел головой в сторону.

- Ты здоров? - заметив гримасу страдания на лице капитана, поинтересовался король.

- Да, я здоров, владыка. Черноволосая девчонка позаботилась о нас… как и говорила… Ее слуги устроили королевский пир, и воины были излишне усердны, совершая возлияния в твою честь, владыка. Вино еще блуждает в их головах… В мой тоже, владыка… виноват, владыка…

- Ты ни в чем не виноват, Леонидас. Вы одержали великую победу, и я искренне сожалею, что не присутствовал там и не разделил с вами свою радость. Но обещаю тебе, что впредь мы вместе будем пировать на руинах вражеских крепостей, и таковых будет множество.

- Благодарю тебя владыка, великая честь выпала нам идти на войну под твоей командой и под защитой великой Гекаты, что по праву выбрала тебя своим чемпионом. - Немного дрожащим от волнения голосом, отчеканил капитан.

- У нас мало времени… - невозмутимо напомнил Мило.

Все четверо двинулись в центр города, наполняя узкие улочки грохотом своих шагов. Мило понял, зачем именно Диагорас упоминал Гекату, и своим молчанием выражал согласие. Роль будущего божества ему была по душе, а терять время на длинные диалоги с каждым воином он не имел ни возможности, ни желания.

Армия терпеливо ожидала появления своего предводителя. Каждый из громадных рыцарей лелеял в душе миг сладостной встречи с королем. Вот, он уже совсем близко! Гулкий стук шагов становился все громче, и, наконец, - взрыв величайшей радости. Нетерпение излилось громоподобным ревом, в который раз оружие уязвило безответные серые камни, и, наконец, в смеренном порыве армия припала на колено, принимая своего повелителя.

По обыкновению опустив голову, Диагорас Божественный медленно приближался, созерцая грозный вид своего воинства. Лицо короля выражало искреннюю гордость, взгляд сиял уверенностью, бесконечная мощь, бушующая в теле, выдавала себя в каждом движении. Чуть позади короля мерно шагал Мило, далее следовали Леонидас и Орсиппос. Как только король остановился, громкий голос Леонидаса приказал принести священное оружие. Через несколько мгновений великолепный меч уже покоился на вытянутых руках Огненного Рыцаря, ожидая продолжения древнего ритуала. Мило взял Меч Гекаты, повернул его лезвие вверх и припал к нему трепетным поцелуем. Затем он встал напротив Диагораса и, дождавшись пока тот опустится на колено, приступил к исполнению древней традиции. Взоры двух рыцарей встретились, и застыли на мгновение, но ситуация не терпела промедления и генерал начал:

- Здесь, перед лицом лучших воинов и великой Гекаты, повелительницы огня, ты, Диагорас сын Полидамаса, величайший из королей, будучи избранным самой богиней и со смиренного согласия твоих верных воинов, приклоняешь колени перед священной волей ее и, как величайшую честь, принимаешь это оружие - знак бесконечного величия, святости и истинности ее силы.

- Клянусь пред всевидящим оком Гекаты, повелительницы огня, жизнью своей и честью Огненного Рыцаря, бесконечно более ценной, нести волю ее в своем сердце и деяниями своими то подтверждать. Клянусь светлой памятью своего отца, великого короля, и честью Огненного Рыцаря, бесконечно более ценной, не искусившись сомнением следовать пути воина, означенного огненным перстом великой богини. - Самозабвенно произнес Диагорас. Слова клятвы звучали из глубины сердца. Он верил в них и собирался неукоснительно им следовать. Одно лишь было ложно: свой путь он назвал означенным великой богиней. Свой и ничей другой.

- Да прибудет с тобой сила и благословение великой Гекаты, Диагорас, сын Полидамаса - король меридийцев. - Мило резко крутанул меч, направив лезвие вниз, и опустился на колено, так, чтобы рукоять оказалась напротив лба Диагораса.

- Сила и честь! - прогремел король, и обхватил священное оружие обеими руками.

Как только его пальцы коснулись холодного железа, вокруг клинка появилось слабое свечение. Казалось, меч вбирает в себя силу, расточаемую королем, и отдает свою, признавая тем самым хозяина. Свет становился ярче, и вскоре клинок сиял, словно раскаленный в печи кузнеца. Диагорас поднял взгляд на воинов, затем медленно встал и несколько раз очертил узор, как бы проверяя готов ли меч повиноваться его воле. Грозное оружие послушно оставляло мерцающие росчерки, рассыпая сотни искорок, на мгновение зависавших в воздухе, и растворявшихся в лучах утреннего солнца. Запрокинув голову, король воздел руку, так, чтобы небесное светило вспыхнуло на острие ослепительно белым пламенем, и обратился к войску:

- Мои воины! Рыцари Огненной Богини! Сейчас я клялся пред оком Гекаты, а сейчас хочу поклясться перед вами. - Диагорас кричал изо всех сил. Слова рвались наружу, и удержать их было невозможно. - Клянусь каждому, кто сейчас стоит на этой площади, готовый исполнить священную волю своей судьбы! Клянусь своей жизнью и честью Огненного Рыцаря, бесконечно более ценной, перед лицом любой опасности быть твердым в своей вере и следовать ей до конца. Клянусь идти этим путем среди достойнейших! Клянусь разделять с вами все страдания на нем уготованные! Клянусь не колеблясь отдать свою жизнь, если то мне им предначертано! Мои воины, я взываю к вам: внемлите моему зову! Доблестные Рыцари Огненной Богини, я приглашаю вас на войну!

Огненное Воинство взорвалось восторженным криком. Слезы катились по щекам многих рыцарей, но никто этого не стыдился, ибо древнейшая клятва короля перед воинами, что сейчас произнес Диагорас, воспевала все то, что было свято и бесценно для каждого из них. Каждый раз, перед тем как вести свое войско в военный поход, король произносил эти слова, олицетворявшие идею всего бытия меридийцев - силу и честь. Он взывал к равным, и они отвечали на его зов. Даже будучи прозревшим, Диагорас не сумел удержать взбунтовавшегося внутри змея, и, глядя, как ликует его армия, пал жертвой его жгучих укусов. Душа излилась обильным потоком. Созерцая забвение, он искренне сожалел, что скинул с себя его путы.

Каждый из Огненных Рыцарей пойдет на войну, вдохновляемый этой силой, что навсегда покинула души короля меридийцев и его генерала. Каждый из них будет черпать в ней спасение, когда страдания сделаются невыносимыми. Каждый из них, вооружившись ей, безрассудно примет бой, в котором погибнет, но погибнет с радостью в сердце и со словами ее мудрости на устах. И сила эта - есть вера.

Только навсегда потеряв ее, два командира, разделивших одну ступень величия, осознали бесконечную ее ценность. Они оставили себе лишь путь, потушив звезду у его конца, и теперь им стала очевидна суть слов Мефистофеля.

***

Утопая в сиянии небесной звезды, меридийцы, во главе с королем, покинули стены Макона и направились на встречу судьбе, в лице Мефистофеля, указавшей путь на Боже. Демон высшего круга вел многочисленную армию порабощенных. Их пестрые отряды быстро плыли вслед за непобедимым войском Огненной Богини. Жанна по-прежнему сопровождала своего спасителя, но теперь все внимание принадлежало великому королю. Переход в Боже прелестная демоница предпочла совершить в обществе Диагораса.

Люцифер терпеливо ждал, приложив нерастраченное усердие своих командиров к обучению затопивших город воинов. Часы напролет порабощенные оттачивали смертельные приемы под наблюдением демонов.

Адрамелех с отрядом Теней отправился навстречу отделившейся от армии англичан группы в, потому как находившийся на пути Руан, являлся великолепно защищенной твердыней, осада которой невозможна для столь малочисленного войска. Стратегическая важность Руана вынудила могущественного темного мага на столь опасный ход.

Во главе остального английского войска, Марк приближался к Амьену. В каждой деревне, что оказывалась на пути, находились добровольцы, и, присоединившись к кровожадной своре, заливали кровью родные селения. Растерзанные трупы и дымящиеся пепелища, как печальное напоминание жестокости души человеческой, оставались после воинов Новой Веры. Их стая была слишком многочисленна, и жители Амьена готовились принять последний бой.

Гийом Святой вел тамплиеров на помощь обреченным жителям, но его воины слишком тяжело вооружены и даже на лошадях их продвижение было слишком медленно. Но встреча, все-таки, неизбежна и Гийом знал это.

Михаил по-прежнему не предпринимал активных действий. Однако его план уже получил конкретное воплощение: под предводительством Гавриила, воинство света расположилось в Дижоне, где предполагало остановить своего врага. Полностью положившись на мощь тамплиеров, архангел оставил Амьен без внимания.