Поэт и странник Николай,
Фронде и ложной славе чуждый,
Дорогу выбравший похуже
И шедший под собачий лай,

Не знавший дома и тепла,
Тщедушный, никому не нужный,
Погибший, как предвидел, в стужу,
Но в сердце не впустивший зла,

Спасибо во первых строках
Тебе от матери России.
Мы верим, что ему по силам
Туда, к тебе, за облака.

После того, как ты ушёл,
Всех захлестнул угар весенний,
Так много было потрясений,
Такой развал произошёл.

Из сёл в большие города
Давно перетекли все соки.
Всё глуше на реке осока,
На огороде – лебеда.

Коза – порядочная сво,
Теперь живёт на огороде
И знать не хочет о народе.
Она - элита. Каково?

Вороне туго, как ты ей
И предрекал. Кормиться нечем.
Всему виной её беспечность
И безразличие людей.

Медведю больше повезло.
Нет, не ослабла страсть к охоте.
Сейчас экзотика в почёте.
Их на сафари понесло.

А воробей несчастный твой
Зимой по-прежнему не пикнет.
Всё терпит, не желает сникнуть,
И Божьей милостью живой.

Как может Русь себя хранит.
Тебя, который не был броским,
Упоминают вместе с Бродским,
Как будто что-то вас роднит.

В твоём музее на виду
Лежат стихи твоей убийцы.
В духовном сумраке клубится
Змея, рождённая в аду.

Ну ладно, ведь не в этих – соль,
Ведь есть Поэты и поэты.
Твои стихи на белом свете
В сердцах рождают стыд и боль.

Повсюду ветер злой проник,
Но путникам всегда не сладко.
Твой памятник сидит на лавке,
И поднят твёрдый воротник.

После ухода твоего
Немало всякого здесь было.
Народ пытались сделать быдлом.
Не получилось ничего.

Руси не сбылся приговор,
Хотя поднимется не скоро,
Но не развалины собора
Людей встречают, а собор.

Всё нестерпимее позор,
Трезвее взгляды, разговоры.
Всё реже песни сельских хоров,
Но чаще в церкви слышен хор.