Чтобы успеть на занятия, Мише приходилось вставать чуть свет, и в освещенное только снегом промозглое зимнее утро, спешить к первой электричке.

Когда ночью выпадал снег, и белое его полотно поутру было едва тронутым, Миша любил выискивать редкие следы еще более раннего прохожего, чем он сам. Чтобы затем ступать по этим следам, ощущая себя одновременно и разведчиком, и беглецом, путающим преследователей. Была у него и собственная то ли игра, то ли теория. Он полагал, что шагая по чужим следам, впитывает силу того, кто прошел до него. О своей теории он обмолвился только брату Тёме, но тот лишь усмехнулся.

Ночью снег шел не переставая. Одинокие, отставшие от стаи снежинки, еще падали, когда Миша выбегал из дому. Парень ужасно торопился, опаздывая на электричку. Та где-то задерживалась, давая Мише фору, и студент как раз успел заскочить в последний вагон вперед закрывающихся дверей.

Отыскав свободное местечко и устроившись поудобнее, Миша отдался на волю сновидений. Однако сон обернулся кошмаром, вцепился мертвой хваткой, не желая отпускать. До тех пор пока незнакомая старушка не вырвала Мишу из тревожных объятий, разбудив его, когда вагон уже опустел.

Мишу знобило и лихорадило. Мучительно болела голова.

*

«Почти 38. Как вчера у Тёмы. Где вы уже подхватили?», - озабоченно выговаривала мать: «А тот еще чуть свет сбежал куда-то. Балбесы».

Тёма вернулся поздно, довольный и неожиданно выздоровевший. Заглянув к брату, он подмигнул тому и сказал: «А твоя теория со следами и впрямь работает!»