Случилось это очень давно, лет через сто или двести после крещения Киевской Руси. К тому времени древнеславянские имена почти исчезли, а людям при крещении уже давали хрестианские имена. Однако в ходу ещё были прозвища и часто у человека было и имя, и прозвище.

Так вот именно тогда в одном селе в центре Киевской Руси жили-были старик со старухой, а село распологалось недалеко от большой дубравы с полянами. Старика по-настоящему звали Иваном, а его жену, старуху звали Марьей. Это были нехорошие люди жадные, завистливые, пакостные, льстивые, злобные и ленивые. Старик к тому же был ещё и очень ехидным, а старуха — злорадной сплетницей.

За эти качества их в селе никто не любил, зато боярин, на землях которого стояло село, за доносы стариков на односельчан назначил старика старостой, то есть сельской властью. Поэтому односельчанам приходилось терпеть доносы, пакости и ехидство старика так же, как и злорадство и сплетни его старухи.

Ехидство старика и злорадство старухи особенно проявлялось в их смехе. Старик всегда смеялся ехидненько: «Хи-хи-хи!» - а старуха злорадно: «Ха-ха-ха!». За это промеж собой люди их так и прозвали — старика Хи-хи-хи, а старуху Ха-ха-ха. Эти прозвища так прилипли к старикам, что люди не всегда могли вспомнить их настоящие имена.

Старик очень любил сине-фиолетовый цвет, а старуха любила ярко-жёлтый.

Поэтому на праздники старик надевал сине-фиолетовую рубаху, а старуха надевала ярко-жёлтый сарафан. В обычные дни они носили, как и все тогда, одежду из отбеленого на солнце домотканого полотна, что позволяло им незаметно подкрасться к людям, подслушать разговор и потом доносить всё боярину. Боярину как любой власти очень нужно было знать, что люди думают. За эти доносы и любил боярин стариков, ведь благодаря доносам он всё знал, что происходит в селе.

Долго пакостили своим односельчанам старик со старухой, так долго, что полностью уверовали в свою безнаказанность потому что всё им сходило с рук благодаря защите боярина. Безнаказанность у подлых людей всегда порождает наглость, так часто происходит с людьми, но всегда это до поры до времени. Полной безнаказанности не бывает, но наглые люди об этом всегда забывают, всегда считают, что их возмездие не коснется.

Сельские праздники в этом селе такие, как на Ивана Купала, всегда проходили на большой поляне в близлежащей дубраве. Однажды на такой праздник пришел совсем посторонний человек. Это был очень сильный и известный в тех местах колдун. Кое-кто из его знакомых давно уже ему жаловались на старика Хи-хи-хи и его старуху Ха-ха-ха и даже просили его их проучить так, чтобы они перестали людям пакостить, да колдуну всё было недосуг. Однако в этот раз кодун был посвободней, откликнулся на эти просьбы и специально заглянул в это село на сельский праздник.

Колдун пришёл, стал недалеко от старика со старухой и начал за ними наблюдать. Старуха Ха-ха-ха сидела на дубовой колоде в стороне от всеобщего веселья в своём праздничном, ярко-жёлтом сарафане, а за её спиной стоял старик Хи-хи-хи в своей праздничной, сине-фиолетовой рубахе. Старик со старухой только и делали, что потешались над всеми в своё удовольствие. И все и у всех всё им было не так. Поэтому и раздавались всё время стариковое, ехидное: «Хи-хи-хи!» - и старухино, злорадное: «Ха-ха-ха!».

Не выдержал колдун и вежливо спрашивает стариков: «Люди добрые, а чего это вы так над всеми насмехаетесь?» - А старик на это грубо отвечает: «Не твоего ума дела, бродяга! Как хотим, так себя и ведём! А будешь лезть со своими вопросами, то скажем боярину и он сразу же тебя в темницу и посадит. Понял?» - «Зря, зря ты со мной так говоришь» - спокойно ответил колдун. «Пошёл прочь отсюда, бродяга!» - в ответ крикнул старик. «Хорошо, я ухожу, но, если вы ещё хоть раз засмеётесь, то я вас накажу. Предупреждаю вас об этом» -ответил колдун и пошёл в лес с поляны.

Старик со старухой переглянулись да победно как засмеются на эти угрозы колдуна: «Хи-хи-хи!» да «Ха-ха-ха!» - А колдуну только это и было нужно. Он знал, что стариков не остановит даже угроза, потому что они были полностью уверены в своей безнаказанности. Просто колдун хотел дать старикам шанс для исправления.

На стариковое ехидное: «Хи-хи-хи!» - и старухино, злорадное: «Ха-ха-ха!» - колдун остановился, повернулся к ним, посмотрел как старик со старухой над ним насмехаются да и говорит: «Я вас предупреждал? Предупреждал! Так что теперь пеняйте на себя!! - Тут колдун наклонился, сорвал с земли одну травинку, выпрямился, взмахнул ею в сторону смеющихся старика со старухой и сказал: «Так будьте же такой же точно травой чтобы я и люди не слышали больше вашего противного смеха, хватит вам насмехаться над людьми!» - тут же лес зашумел при этом, над стариками закружился вихрь и на виду у всех людей старик со старухой превратились в такую же траву, какая была в руке колдуна, только в большую в рост старика.

Трава эта была с зелеными ланцетными листьями, а на стебле цвели соцветия сверху с сине-фиолетовыми прицветниками, как рубаха старика, а ниже с ярко-желтыми цветками, как сарафан старухи. В последний раз раздалось стариковское, ехидное: «Хи-хи-хи!», - старухино, злорадное: «Ха-ха-ха!» - и всё смолкло. И тут же наступила тягостная гнетущая тишина и на поляне, и в лесу, да и колдун исчез так как будто его и вовсе не было.

Люди со страха тут же разбежались. Праздник кончился. Потом приезжали слуги боярина узнать, куда это подевались староста с женой. Однако ничего не добившись поехали восвояси. Позднее через несколько недель боярин назначил нового старосту, но тот очень боялся колдуна и уже не пакостил людям так, как пакостили старик Хи-хи-хи со старухой Ха-ха-ха. Казалось всё успокоилось.

Года три люди обходили ту поляну стороной, а, когда пришли, то обнаружили на этой поляне много такой травы у деревьев и у кустов, в какую превратил колдун подлых стариков, но уже обыкновенного травяного роста. Стали люди вспоминать как звали старика Хи-хи-хи и старуху Ха-ха-ха по-настоящему и не сразу, но всё же вспомнили, что старика звали Иваном, а старуху Марьей. С тех пор эту траву так и называют Иван-да-Марья. И что интересно — плохие качества старика и старухи передались траве. Старик был жадным, подлым, ленивым, льстивым и ехидным, а старуха была злой, жадной, завистливой, злобной и злорадной, - и поэтому, если кто-либо сплетал венок из этой травы и надевал его себе или кому-либо на голову, то у надевшего венок человека проявлялось в характере одно из этих плохих качеств, если и не навсегда, то хотя бы на время. Люди это заметили и поэтому в том селе да и в окресных сёлах никогда не плели венок из этой красивой, но очень нехорошей травы с ядовитыми семенами. Коровы, если наедаются травы Иван-да-Марья, то дают горькое молоко, ну а если люди наедятся семян этой травы, то могут совсем отравится.

Так что лучше из травы Иван-да-Мария не плести венки, не класть их на голову и тем более не глотать её семена, а так же не кормить ею скот.

Так появилось название для этой нехорошей и опасной травы Иван-да-Марья. Второе её название марьянник дубравный. Не зря видно старуха сидела на дубовой колоде. Иногда дикие анютины глазки тоже называют Иван-да-Марья, но это не верно. Дикие анютины глазки не нужно так называть это совсем другой цветок.. Трава Иван-да-Марья и марьянник дубравный это одна и та же трава. И по-латыни они оба называются одинаково Melampyrum nemorosum.