- Почему мне так хочется спать,будто веки стянуты золотой шёлковой нитью, и эту нить Морфей стягивает безжалостно, забирая сознание и понимание вообще....Почему?- худощавый и бледный,как сама старуха-смерть, мальчишка лет пятнадцати воздел свой овеянный неведомым туманом взгляд выцветших лазурных глаз, а после протянул к небу и костлявую руку с выступающими голубыми венами, словно жилами на коре дерева. Тонкие, хрупкие пальцы уцепились за накрахмаленный ворот белоснежной рубахи его друга,поддержававшего парнишку и смотрящего грустным, но в то же время пустым взглядом чёрных,как тьма небытия, глаз. Губы его были сжаты и недвижны, как и лицо,словно принадлежащее статуе из прекрасного мрамора.

- Почему, Марк, почему?..Почему я чувствую холод, словно разливающийся быстрыми ручьями по венам от леденющего сердца,будто готового остановиться?..Оно бьётся всё медленнее...Я слышу его удары...Они последние,да?..Марк..., - на длинных густых ресницах выступили крупные росинки прозрачных слёз, - Марк, я не хочу умирать...Почему?..­

Его друг сидел неподвижно. Тусклые лучи взашедшей на небосклон госпожи ночи, Луны, упали ровным потоком на бледнеющее мраморное лицо. Взгляд опустошался с каждым мигом - ни участия, ни слёз, ни ответа. Гладкая поверхность озера отражала дары Луны, и из-за отблеска вдруг почудилось,что безупречные губы дрогнули.

Мальчик бился в застывших руках, его слёзы бежали по испуганному лицу. Он молил об ответе,цеплялся из последних сил дрожащими руками за рубашку Марка, пытался прижаться к его груди, слышал,что сердце друга бьётся в такт с его собственным - всё медленнее и медленнее...Наконец, поняв, что он больше не может бороться, мальчишка обхватил шею юноши, приподнялся, так,что тела их оказались вплотную друг к другу. Немеючие пальцы проскользнули по вороным кудрям, трепещущие губу зашептали тающим голосом в ухо застывшего собеседника:

- Почему,Марк...

Договорить мальчишка не сумел.Дыхание его перестало ласкать, пальцы перестали дрожать, сердце перестало биться. Марк,всё это время недвижемый, обнял и крепко прижал к себе мальчика,будто тот был жив. Пустой и отрешённый взгляд налился тоской и безумием утраты, из обожённого горькими слезами,хлеставшими из тёмных глаз,горла вырвался стон,подобный раскату грома и рыданью утёса, отколотого от скалы молнией в непогоду.Этот крик пронёсся над безмятежной и мёртвой гладью озера, утонув в разнотравье степи.Глухим рыданиям и мучениям человека, потерявшего самое дорогое в своей жизни на собственных руках, не сумевшего удержать душу своего маленького друга,знавшем,что произойдёт и знавшем, что это неизбежно, внемлила лишь безликая Луна. Марк был несчастен, ведь он так и не сказал,насколько он любил ушедшего парнишку...Он поднялся на ноги, прижимая к себе бездыханное тело и мерными твёрдыми шагами пошёл за дорожкой, будто специально начертанной ночным светилом для Марка на глади озера.Он остановился в нескольких метрах от берега и прошептал в ушко мёртвого ребёнка дрожащим от боли нежным, может, самым нежным на этом свете, голосом:

- Мой мальчик,мой Карл...Я не успел сказать как я люблю тебя..,-безудержные капли слёз упали на бледное тело; голос Марка дрогнул.- Я так и не успел сказать...,- каждое новое слово терзало душу в сотни раз сильнее предыдущего, -..как я любил...своего сына...

Тихая гладь воды, озаряемая призрачными лучами далёкой и холодной Луны, мерцала ровными кругами,пропадавшими друг за другом, пока совсем не исчезли...