в моем карточном домике тепло. но на всякий случай я сижу в шерстяных носках и думаю о лете. мы с ним уже очень давно не виделись. сейчас оно где-то далеко в австралии покупает сувениры для своих знакомых. я надеюсь, что мне оно тоже что-нибудь подарит, хотя расстались мы не слишком хорошо: жаркие дни меня убивали; я так люблю тепло одеваться.

моя горничная аккуратно стирает пыль с глянцевой поверхности карт. она очень осторожна. так осторожна, что можно было бы заподозрить её в изготовлении нитроглицерина. и ей точно вполне под силу пронести сумку с дюжиной яиц по гололёду. влажная тряпка в её руке движется медленно, как поезд перед остановкой на станции. это завораживающее зрелище. мне кажется, я чем-то очень ей обязан, поэтому не перестаю о ней думать, чтобы она не исчезла. но это требует сильного напряжения. мысли прыгают, проворные, как обезьяны, и так же для меня бесполезные. когда-нибудь они станут людьми, если верить Дарвину, но пока что им далеко даже до неандертальцев. это не хаос, но по сравнению с дзен-горничной весь этот цирк - просто детские игры.

она говорит: *мне нужно больше ей платить* - я говорю: *это была моя мысль*. за мгновение до этого я подумал: *мне нужно больше её платить, она хорошо знает свое дело*. хотя, конечно, я ей вовсе ничего не плачу, и она об этом знает. было бы странно отдавать деньги плодам своей фантазии. так что я говорю потом: *я и так хорошо тебе плачу, разве нет?* - и она улыбается, чуть приоткрыв рот, чтобы ответить, а я уже решил для себя, что если она ответит с испанским акцентом, я вернусь к мечтам о теплых летних днях.