Глава – 1 –

Семья Кудряшовых сидела за обеденным столом. На лице мамы играла улыбка, ей явно не терпелось поделиться информацией с мужем и дочкой.

- Ну ладно уж, говори, не томи! – помогая жене, сказал Андрей Михайлович.

- Ну правда, мам, у тебя такой вид, словно мы выиграли десять тысяч в спортлото! – рассмеялась их дочка Света.

- Ну что же. Если вы так хотите…

- А ты сама что же, не хочешь?! – поддел её муж, делая вид, что хочет встать и уйти. Нина, поверив, что муж действительно сейчас уйдёт, вот просто так, недослушав её главной новости, вскочила со своего стула и, опустив руки на плечи мужа, нежно, но настойчиво посадила его на место.

- Всё, всё, всё! Больше я не буду вас мучить, дорогие мои. Итак… В общем, у нас будет пополнение! – торжественно произнесла Нина и чмокнула щёку переставшего улыбаться от неожиданности мужа.

- Так значит, ты… у нас… у нас будет ребёнок?!? – словно очнувшись, радостно крикнул Андрей и, вскочив, обнял жену.

- Мамочка, ты беременная?! Поздравляю!!! - Подбежав к ним и прижавшись к Нине, крикнула Света.

- А кто, кто у тебя... ну, то есть у нас будет, а? Мальчик или девочка? – взволновано спросил папа.

- Я хочу братишку! Такого маленького, такого пухленького бутузика. Все равно собаку вы разрешаете! Ну что, согласны на братишку?! – со смехом спросила Света.

- Ну ты как, отец? Слово за тобой!

- А я что? Я очень даже согласен, дорогие вы мои девчонки. Пусть будет мальчик. А то я всё один да один по дому. А так будет мне помощник!

- Ну и хорошо, значит, решили. А теперь все за стол, будем чай пить.

- Слушай, Нинусик, а ведь у тебя ещё какая-то новость для нас имеется?!

- Ты что, волшебник что ли?! Откуда узнал про вторую новость-то!

- Ох, милая! Мы с тобой почти пятнадцать лет женаты, а ты до сих пор не знаешь, что твой муж волшебник, понымаэшь, да?! Я один чашка кофе браль? Браль! Кофе пиль? Пиль! Гуща оставлял? Оставлял! Этот гуща на блюдце виливаль? Виливаль! По этот чёрный гуща гадаль? Гадаль! Всё гадаль, всё видел! Твой получать на работа одын путовка на одын дэвочка! Этот дэвочка завтра утром на автобус поэдэт далэко в лэс. И там будэт жуть, то эсть жит с другим дэти двэ смэны, понимаешь, да?!

- Ну пап, ты даёшь! Да у тебя просто талант имитатора.

- Подожди, Светик, секундочку! Андрюша, скажи мне, пожалуйста, откуда ты узнал про путёвку?!

- Ну ты чего, Нин?! Даже как-то стыдно слышать от тебя такие вопросы. Я же всё-таки в «конторе» работаю, а не в обувной мастерской! Я всё про этот лагерь разузнал. Место очень красивое. Сам лагерь расположен в старинной усадьбе помещика Ковальского прямо на берегу озера. А какой там лес?! А воздух какой, а природа?!

- Хватит! Я всё поняла, – перебила его Света, вставая со своего места и подходя к маме.- Спасибо, мамусик! – и она чмокнула в щёку Нину. – Спасибо, папусик! – поцеловала Света Андрея.

- А теперь я могу быть свободна?

- Ну, если ты уже всю посуду вымыла, то, конечно, да! Или ты хочешь, чтобы мама одна, в её-то положении, стояла у раковины и, согнув спину, усталыми руками мыла тарелки?! Если тебя такой вариант устраивает, то тогда - конечно, тогда - пожалуйста!

- Слушай, пап, а ты не пробовал книжки писать? Мне кажется, у тебя это очень даже здорово получится! – сказала Света, одевая фартук и собирая чашки со стола в раковину…

В автобусе Света села рядом с Леной Девиной, которую знала по студии живописи при дворце пионеров. Лена была худенькая и невысокая девочка. Но что больше всего в ней нравилось Свете - немногословность. Да, Лена была молчаливая девочка, предпочитающая шумным играм уединение с книгой. А читала она много и везде. Вот и сейчас, сидя рядом со Светой, Лена, словно уйдя в свой настоящий и любимый мир и не реагируя на ребят, которые громко переговаривались в автобусе, читала книгу…

Света, зная особенности характера Лены, не мешала ей, а молча смотрела в окно на пробегающие мимо улицы и дома, машины и деревья. А ребята хором запели "Орлёнка". И Света с радостью подхватила эту песню. Всем было весело и хорошо, ведь они на целых два месяца уезжали из дома в лагерь. А там природа, лес, озеро, зарница, наконец!

А автобус уже мчался по трассе, оставляя за собой город в пелене пыли, поднятой его колёсами, и надежды, надежды ребят вернуться потом домой…

Нет, назад уж никто из них не вернётся. Ну, почти никто…

Глава – 2 –

- Ребята, ребята! Быстренько все выходим из автобуса! – командовала немолодая женщина, которую звали Серафима Николаевна Свич. Она была зам.председателя комитета профсоюзов научно-исследовательского института "Теплоприбор", а летом директором пионерлагеря "Орлёнок". Собственно, директором она была впервые, т.к. это была первая смена в лагере, то есть совершенно первая. Совсем недавно здесь вместо лагеря был сельский склад, а ещё раньше, лет этак сто назад, усадьба графа Ковальского. Но потом склад освободили, помещение отремонтировали и передали в пользование тому самому НИИ "Теплоприбор", который и организовал там лагерь для детей сотрудников. В лагере был один отряд, и детей было всего двадцать человек приблизительно одного возраста от одиннадцати до пятнадцати лет…

- Так, хорошо, молодцы! Выходим, берём свои вещи и строимся по росту, - продолжала Серафима Николаевна.

Пока дети выходили из автобуса и строились в указанном месте, водитель пошел в столовую и пообедал там у тёти Маши. После чего он развернул автобус и выехал из лагеря. Через пять минут он уже ехал по лесной дороге обратно в город. Хотя, сказать честно, особого желания так быстро возвращаться у него не было. Да и куда собственно ему спешить? Завтра суббота – выходной день. Природа здесь – загляденье, и озеро - вот оно, тут! А воздух?! Разве в городе такой чистый и пьянящий воздух?!! "Нет, тут и думать-то не о чем. Решено, остаюсь!" – внутренне поддержал своё решение водитель и, радостно насвистывая какую-то понятную ему одному мелодию, свернул в сторону озера, которое полумесяцем простиралось у бывшей графской усадьбы.

Поставив в пролеске автобус, водитель стал собирать сухие ветки и палки для костра. После чего он достал и багажника удочку и, сев у воды, стал ловить рыбу…

Не прошло и нескольких минут, как поплавок вздрогнул, затем качнулся и тут же застыл… Водитель, взяв удочку в руки, привстал со своего места. В ту же секунду поплавок нырнул под воду и, вынырнув лишь на кончик из воды, быстро поплыл вперёд и вправо. Водитель дёрнул удилищем, подсекая рыбину, и почувствовал: что-то сидит у него на крючке. Дрожащими от волнения руками он стал тянуть на себя леску, поднимая удилище, и тут же из воды выпрыгнула и упала к его ногам небольшая рыбка. Водитель, бережно взяв рыбку в руку, отцепил её с крючка и положил в ведро с водой.

- Пескарик, первый мой сегодня, тоже не плохо! – сказал водитель и, наживив червяка на крючок, забросил удочку…

После построения, Серафима Николаевна толкнула речь минут на двадцать о том, каким должен быть советский ребёнок, особенно пионер и комсомолец. Затем она торжественно объявила:

- А сейчас, дорогие ребята, я познакомлю вас с теми, кто будет мне помогать следить за порядком в лагере и организовывать ваш досуг, а также питание. Чтобы после лагеря вы все вернулись домой полные сил и здоровья, на радость родителям и нам! Итак, ваш воспитатель и моя правая рука – Лидия Михайловна Орлова! Прошу Вас, Лидия Михайловна! – и она указала рукой на высокую и очень худую женщину в очках. Волосы её были аккуратно зачёсаны и собраны на голове в виде небольшой рульки, что в сочетании со строгим выражением лица предполагало, что она, скорее всего, работает в школе.

- Лидия Михайловна работает завучем в двадцать девятой школе.

- Знаем!

- Видели! – стали выкрикивать ребята.

- Ну а если вы знаете, где я работаю, то наверняка вам известны и мои требования к детям и мои принципы, а, Баранов?! Отвечай же, я жду! Мы все ждём, Баранов!

- А чего я? Чуть что - так сразу Баранов!

- Ну?!? Какой мой главный лозунг?!?

- Ваш лозунг, - словно отвечая урок у доски, нехотя произнёс Баранов, - ваш лозунг… "Старание и труд всё перетрут!"

- Вот и молодец э… Как тебя зовут?

- Баранов.

- Нет, по имени?

- Лёша. – Под нос пробурчал мальчик.

- Отлично, Лёша! Я думаю, что мы все с пользой проведём здесь время, правда, ребята?!

- Да, проведём! – ответил нестройных хор детских голосов.

- Нет, так не пойдёт, так я ничего не слышу. А ну, все хором…

- Проведём!!! – ответили дружно ребята, и Лидия Михайловна довольная собой отошла в сторону, победоносно взглянув на директора, которая в свою очередь тоже была довольна, но уже собой, мол, какие кадры подобрала.

- А это ваш вожатый, Дмитрий Сергеевич Кузнецов, прошу вас…

К ней подошёл молодой человек и, посмотрев на ребят, с улыбкой сказал:

- Я не знаю, но мне как-то неловко слышать такое обращение "Дмитрий Сергеевич". Ведь совсем недавно я точно так же, как вы, ездил в пионерские лагеря… У меня к вам ребята большая просьба: если вам не трудно, давайте договоримся, что вы будете называть меня Митя и обращаться ко мне на ты, идёт?!

- Идёт, идёт! Конечно, идёт! – стали радостно выкрикивать ребята.

После Мити была представлена тётя Маша – повар. Она была невысокого роста и очень полная женщина, что, вместе с её замечательной улыбкой, говорило о добром характере этой женщины…

А заканчивал процесс знакомства маленький и хромой старичок Михеич, как он сам попросил его называть. Он был и дворник, и завхоз в одном лице…

После процедуры знакомства воспитательница повела девочек в палату, которая находилась на втором этаже здания, а Митя повёл мальчиков на третий этаж, где под крышей находилась спальня для мальчиков. В комнате стояло двенадцать кроватей, у каждой из них тумбочка. Рядом за стенкой находилась маленькая комната, предназначенная для вожатого, где и разместился Митя. Девочек всего было 8, и поэтому в их комнате было больше места за счёт меньшего числа кроватей.

Через полчаса по команде все вышли на улицу. Построив ребят, Митя сказал:

- Ребята! До обеда чуть больше часа, и я предлагаю немного прогуляться по территории лагеря для ознакомления, а заодно и немного приберём территорию. Ну что, все согласны?! Тогда пошли!

За усадьбой был большой парк. Огромные сосны, посаженные чьей-то умелой рукой, величественно возвышались ровными рядами, создавая некое подобие квадрата, в середине которого по кругу росли липы. Круг этот был около двадцати метров в диаметре, словно большая поляна, в центре которой возвышался огромный камень-валун, непонятно откуда взявшийся посредине парка. Валун этот напоминал кресло со спинкой и подлокотниками. Только кресло это, судя по его размерам, было предназначено для великана. Ребята с интересом рассматривали камень.

- А здесь под травой тоже какая-то каменная плита! Идите сюда! – крикнул одни из мальчиков, и все подошли к нему.

Митя, сев на корточки, отодвинул кусок дёрна, который вскрыл мальчик, и провёл рукой, стряхивая землю с плиты.

- Ребята, здесь, действительно, каменная плита! Так, интересно-интересно! Эх, сейчас бы лопату!

- Так у Михеича есть, точно говорю, я сам видел, сей момент, я мигом! – вскочил одни мальчик и побежал к усадьбе….

Ребята с энтузиазмом принялись снимать дёрн и очищать плиту, которая, к их удивлению, оказалась размером с поляну. Мало того, когда девочки вениками смели с неё остатки земли, все увидели на плите какие-то странные знаки-символы. Их, этих знаков, было двенадцать, причём от каждого к центру шла дорожка-желоб.

- Ну что, ребята, поздравляю вас! Мне кажется, что мы совершили какое-то археологическое открытие. И камень, и плита, безусловно, являются чем-то вроде древнего алтаря. И эти знаки, и рисунки на плите, что-то символизируют. Только вот что, нам с вами не дано узнать.

- А чего тут гадать, тут и так всё ясно! Вот нарисована стая собак, которые гонятся за человеком.

- Нет, это не собаки, это волки!

- Хорошо, пусть будут волки. Здесь они гонятся, а вот тут они сидят по кругу, положив передние лапы на спины людей, которые лежат на земле.

- А здесь волки окружили одного большого и пять маленьких человечков.

- А у меня человек привязан к дереву, а под ним какие-то мухи, что ли?!

- Да, ребята, нам с вами очень повезло! Есть предложение каждый вечер собираться здесь на вечерний костёр у камня. Ну что, согласны?!

- Да!!! – дружно ответили ребята.

- Ну тогда становись!... На обед шагом марш!

Глава – 3 –

Водитель автобуса был доволен собой. Ему за какие-то два часа удалось наловить несколько пескарей, двух окуньков и ёршика, которые уже варились в ведёрке на костре, обещая стать вкусной ухой. Сам же рыбак лежал на подстилке, отдавая своё тело лучам тёплого летнего солнышка. Ему было хорошо и спокойно…

Вдруг совсем рядом хрустнула ветка. Рыбак, приподнявшись на локте, посмотрел в ту сторону. У кустов в нерешительности стояли трое ребят. Судя по одежде и самодельным удочкам, они были местные, из соседней деревни, через которую он проезжал сегодня, по дороге в лагерь.

- Здорово, мужики! – с улыбкой поздоровался водитель.

- Здравствуйте, дяденька! Вы из лагеря будете?

- А вы местные?

- Так вон, деревня-то наша, сразу за лесом!

- Да-да, как же? А! Большие Упыри, помню, помню!

- Да не, не упыри, а Упыри! Во как надо говорить! – влез в разговор самый маленький из ребят, которому на вид было лет пять-шесть.

- Ну что, рыбку пришли половить?

- А-то! А вы, я смотрю, уже и уху варите?!

- Да вот, наловил чуток. Правда одна мелочь, но и то пойдёт!

- Не, тут крупных-то и отродясь не было.

- Ага! Если хотите крупных, то надо с лодки поутру или с вечера, а-то!

- Да у меня и лодки-то нету.

- Так возьмите вон, нашу лодку-то. Видите? Там за кустами!

- Ну спасибо. Раз такое дело, то приходите вечерком сюда, вместе и порыбачим, лады?!

- А-то! Мы сейчас Мурзику наловим, а потом и вечером придём, как договорились…

В столовой ребята расселись за два стола, по десять человек за стол.

За третьим столом сидели директор лагеря, воспитательница и вожатый. На всех столах стояли кастрюли с супом, и дежурный разливал каждому из ребят суп в его тарелку. На второе было картофельное пюре с куском жареной колбасы, а на третье - компот с печеньем…

После обеда ребята разошлись по палатам, потому что начинался тихий час. Света, сняв платье, легла в свою кровать, которая, конечно, была не такой мягкой и удобной, как у неё дома. Да и подушка, словно набитая соломой, жёстко встретила голову девочки.

Но даже все эти неудобства не могли помешать Свете отдыхать и испортить её настроение. Девочка натянула на себя одеяло до самой головы и, закрыв глаза, попыталась уснуть. Но другие девочки не были расположены ко сну и, уже лёжа в постелях, продолжали делиться впечатлениями о лагере и его обитателях.

- Нет, смена выпала неудачная! – деловито сказала Таня Козлова. – Вот в прошлом году я была в "Юном ленинце", что в Красном Бору. Так там нас было четыре отряда, и малышня к нам близко не подходила. А мальчишки?! Вы бы видели, какие там были мальчишки! Не то, что здесь. И мелкота с нами и пацаны мелкие все какие-то…

- Ой, ой, ой! – перебила её Даша Лучко. - Ну вы только послушайте, люди добрые! Нет, я сейчас помру от смеха! "Юный Ленинец" вспомнила, во умора! Так ты ещё вспомни, как всю смену за Санькой Гусевым бегала.

- Кто? Я бегала?!

- Ты, ты, а то кто ж?!

- Да очень-то надо было, вот ещё чего, бегать за ним!

- Может, и не очень надо было, а ты бегала! Это все видели, правда, Люся, а?! – обратилась она к лежащей на соседней кровати Люсе Львовой. Но та не отзывалась. Даша, приподнявшись на кровати, посмотрела на Люсю. Та спала.

- Во даёт. Глядите, спит уже!

- А давайте её пастой намажем?! – предложила Наташа Пескарёва. Всем это предложение понравилось, и девочки приступили к осуществлению своего плана. Правда, что они делали, Света уже не видела, потому что веки её вдруг стали тяжёлыми-тяжёлыми и плотно закрыли глаза. А всё её тело растворилось в постели, которая уже не была такой неудобной. её словно вообще не было, а был только сон, который окутал Свету. Но сон этот был какой-то странный, будто она, Света, сидела в тёмном зале кинотеатра и смотрела его с экрана, как смотрят обычный художественный фильм…

Глава – 4 –

Шёл тысяча восемьсот двадцать шестой год…

- Светлана Андреевна, душа моя, ждём-с тебя, милочка! – увидев дочь, сбегающую по лестнице к столу, сказал Андрей Михайлович Кудряшов, отставной полковник и помещик. Он был хоть и строгого, но да справедливого нрава. И если кто из холопов попадал ему под горячую руку, так Андрей Михайлович мог и плетью пройтись, дав волю настроению. Хотя справедливости ради следует заметить, что так же как быстро он вспыхивал, словно порох на пищали, так же быстро и отходил от гнева своего. Сию особенность барина знали все холопы и сенные, а потому старались не попадаться барину на глаза, когда тот был во гневе. Дочь же свою Андрей Михайлович любил больше всего в этой жизни, даже больше своры своей, в коей было немало собак просто замечательных в окрасе и повадках… Все соседние помещики относились к Андрею Михайловичу с большим уважением, кое исходило из страха внушаемого им поведением и нравом самого Андрея Михайловича…

Но был один помещик, который не боялся Кудряшова, а и демонстрировал прилюдно своё неуважительное отношение к Андрею Михайловичу. Звали помещика того Ковальский Сергей Дмитриевич. Надобно сказать, что и сам Андрей Михайлович, не говоря уже об остальных помещиках в округе, недолюбливал Ковальского. И не столько за вызывающую дерзость, с которой он вёл себя в отношении Андрея Михайловича, сколько за таинственность и те слухи, что окружали и сопровождали имя разорившегося графа Ковальского. А слухи-то ходили страшные. Поговаривали, что сам граф, да и вся его челядь, знавался с нечистой силой и даже был оборотнем и упырём. Может быть, всё это и было лишь слухами, в которые некоторые и не верили, но были и те, кто как на духу рассказывали такие жуткие истории, кои мол приключались с ними во владениях самого графа, что волос вставал дыбом и ужас сковывал движения как и само дыхание…

Был у Ковальского и сын, звали которого Дмитрий Сергеевич. И учился который в ту пору в Петербурге в кадетском училище…

В это утро Андрей Михайлович встал с дурным расположением духа. А дело в том, что он собственно и спал-то от силы часа полтора-два. А началось всё ещё вчера в три часа пополудни, как раз когда Андрей Михайлович осматривал пятерых щенков, что принесла его любимая гончая по кличке Чура. Отобрав двух, остальных он велел утопить, а сам, по обыкновению, хотел принять стопку водки, но вдруг услышал шум во дворе. Держа стопку в руке, он вышел из псарни, и тут же на него чуть не налетел егерь Ионыч, который был настолько взволнован, что ничего не мог выговорить, лишь, словно мельница крыльями, махал руками.

- Ну ты, братец, того! Что шумишь-то, аль случилось что?! – недовольно спросил Андрей Михайлович.

- Там, там, батюшка! Там такое, силов нету пересказать! – дрожа всем телом, выговорил егерь.

- Да ты успокойся уже, ну! На-ка вот выпей-ка водочки, братец! – и Андрей Михайлович протянул Ионычу свою стопку. Ионыч тут же опрокинул стопку и понемногу стал приходить в себя.

- Ну, так что же стряслось?!

- Ой, барин, беда!

- Хватит причитать, как баба, говори, в чём дело?!

- Я барин, как всем известно, леса ваши охраняю. Чтобы значит всё было справно и чисто. Ну а если кто чужой заглянет, то я всегда на охране вашего добра, батюшка, отец родный!

- Ну и?!?

- Так вот! С утреца, по обыкновению, я объезд совершал. Вдруг слышу в кустах, что за молодняком растут, кто-то рычит. Ну я ружьишко-то наизготовку, спешился и тихонько так огляделся. Где-то здесь поблизости, думаю, зверь хоронится. Да и кобылка моя его тоже почуяла, вся задрожала так и на дыбы норовит встать. Ну я не из пужливого десятку и хоть страх овладел мною, всё же дошёл я до кустов тех… Раздвинул их и обомлел: на небольшой полянке лежала молодая крестьянка. Её горло было перегрызено, а вся трава и сарафан залиты кровью. Рядом с крестьянкой сидел огромный волк и пытался прогрызть ей живот, чтобы добраться до внутренностей… Я вскинул ружьё, чтобы выстрелить, но тут он поднял морду и посмотрел на меня. Вот истинный крест, барин, он смотрел на меня человечьими глазами! Ну я малость и оробел. А он, видать, почуяв это, тут же прыгнул в сторону, чтобы сбежать прочь, но я успел выстрелить. Когда дым рассеялся, я увидел на траве следы крови и пошёл по ним. В локтях двадцати он вдруг неожиданно выпрыгнул на меня из кустов. Но я уже успел зарядить ружьё и, слава Богу, был готов. Я выстрелил, и тут же он громко заскулил и упал на землю. И хоть он зверюга и волк, всё ж я решил не дать ему умереть в муках и достал нож. Но как только я подошёл к нему с ножом, о господи, спаси и сохрани! - и он перекрестился. – Он, волк этот самый, стал превращаться в человека!

- Да ты в своём уме-то! – вскричал Андрей Михайлович, гневно сведя брови.

- Вот истинный тебе крест, батюшка Андрей Михайлович! Чтоб не сойти мне с этого места, если приврал хоть крошку!

- Санька! – крикнул Андрей Михайлович.

- Тутачки, барин! – отозвался, словно из-под земли выросший, холоп.

- Собирай всех, слышишь ли меня?!

- Слышу, барин, слышу!

- Понимаешь ли меня?!

- Понимаю, барин, а чего ж не понять-то?!

Через полчаса из имения выехало десять всадников и три телеги с холопами, вооружёнными косами, вилами, цепями и серпами.

- Где?! – спросил Андрей Михайлович егеря, спешившись.

- Так вот оно место-то! Вон за теми кустами как раз и есть.

Все пошли к кустам, за которыми на полянке лежала молодая крестьянка.

- Это Нинка Хлестова! Видать, по ягоды пошла девка-то да во как всё обернулось-то.

- Из чьих будет?

- Так из ваших холопов-то, батюшка, как есть из ваших!

Андрей Михайлович ещё раз взглянул на тело девушки. На вид ей было лет около семнадцати, хотя сейчас трудно было судить об этом, т.к. всё лицо и сарафан были залиты кровью.

- Заберите её! – тихо сказал он и, перешагнув через валявшееся на земле лукошко, прошёл дальше.

- А волк вон тама, барин! – показал рукой егерь. Но Андрей Михайлович и сам уже видел, но не волка, а человека! Да, да! На тропинке лежал голый человек. В его животе зияла большая дыра, из которой высовывались кишки, а глаза, не моргая, смотрели в небо. Лицо его было залито кровью, а изо рта торчали огромные клыки.

- Так это же Гришка, помощник графа Ковальского! – сказал кто-то из слуг. Все, сняв шапки, перекрестились.

- Взять и его в обоз! – скомандовал Андрей Михайлович и пошёл к лошади…

Вернувшись в имение, он разослал вестовых ко всем помещикам, а также в город к мировому судье. В письмах он просил их прибыть завтра к десяти утра в его имение, взяв с собой своих верных и преданных слуг. Ибо дело сие опасно, но и не отлагательно…

Вот почему у Андрея Михайловича в это утро не было настроения. И, ожидая дочь Светлану к завтраку, он мыслями был совершенно в другом месте.

Света села на своё место и хотела уже приступить к трапезе, как вдруг кто-то мягко, но настойчиво стал трясти её за плечо. Света, недовольно поморщившись, попыталась что-то возразить и отстраниться, но тот же кто-то продолжал трясти её, говоря при этом:

- Светка, вставай! Слышишь ты, соня? Просыпайся, кому говорят?! Тихий час уже закончился, и все пошли на улицу!

Света открыла глаза. Над ней стояла Лена Девина.

- Ну слава Богу, проснулась! Пошли, пошли, а то все уже давно ушли, только мы с тобой в спальне остались…

Глава – 5 –

После ужина ребята вместе с Митей пошли на поляну, где, разведя костёр, расселись вокруг него.

- А давайте страшилки рассказывать?! – предложил кто-то из ребят.

- Точно, про покойников, которые выходят из могил и ходят по лесу, и ищут детей и всяких грибников!

- Не, лучше про водяных и леших, у-у-у!

- А я люблю про вампиров там разных, вурдалаков да упырей.

- Это про каких таких упырей, а? Неужто про деревню соседнюю?! – вдруг услышали ребята чей-то голос и кто-то вышел из-за камня. Девочки от неожиданности завизжали, а Митя посветил фонариком в сторону незнакомца. Им оказался Михеич. Ребята, узнав его, дружно рассмеялись успокоившись.

- Так что же вы ребятки хотите знать-то про деревню эту.

- Какую деревню?

- Так вон про ту, ну что за холмом. Да вы через неё-то ехали сюда.

- А причём здесь упыри?

- Ну так ведь она-то так и называется - Большие упыри.

- И что, там действительно вампиры и оборотни живут?

- Ну как сейчас-то я не знаю, врать не буду, а вот раньше, раньше про эту деревню, да и про само поместье-то, ну где лагерь ваш, разное говаривали.

- Ой, Михеич, расскажите, а?!

- Да, да, Михеич, мы вас очень просим, расскажите, пожалуйста.

- Ну что же коль все хотят, так чего уж тут. Я готов и рассказать. Но лишь то что знаю, что сам слышал.

Ребята замерли в ожидании интересного рассказа, а Михеич, закурив папироску, неспеша начал:

- Энта история произошла аккурат сто пятьдесят лет назад вот в этих самых местах. Раньше, надо сказать, тута жило много разных помещиков, и у каждого из них был вот где-то такой дом, значит, который и назывался имение. А ещё каждому помещику принадлежали леса и поля, кому озёра и даже деревня с народом, значится, ага… Вот и тута жил тоже помещик один. Говорили, что он даже чуть ли не граф! И звали его, ну помещика того, Сергей Дмитриевич Ковальский. И деревня эта, ну Большие Упыри, тоже его была, значит. Все в округе боялись помещика этого и людишек его, потому как поговаривали что и сам барин, и людишки его – вампиры и оборотни. Что днём они все люди как люди. Но стоит солнцу сесть и луне выйти, как выть они начинали на луну-то. И у самих клыки вырастают и шерсть. А потом стаей волков рыщут они повсюду. И упаси боже, если какой путник запоздалый к себе в имение возвращается. Тут только и надёжа на добрых коней да на молитву, хотя не каждому и это помогало. Ходили слухи, что барин, Сергей Дмитриевич Ковальский имел в заточении у себя в поместье боле десятка девок разных, коих изредка вызывал к себе в подвал. Но оттуда уж ни одна не возвращалась…

Так вот, соседом у этого барина был помещик Кудряшов Андрей Михайлович, отставной полковник. И была у него дочка Светлана. Девица молодая и красивая.

И однажды поссорились те два барина. Уж и не скажу, что промеж них вышло, да только добра мало. И собрал отставной полковник своих холопов да других помещиков с их людом, и пошли они все к дому графа Ковальского… Пришли, значит как раз, когда обедню звонили. И вышел к ним сам Сергей Дмитриевич Ковальский в гусарском мундире, ну просто красавец мужчина. Вышел и вопрошает: "Что, мол, вас, господа, привело сюда, аль дело какое государственной важности, аль что другое случилось?" А сам так мило улыбается и лишь белую перчаточку в руке теребит. Тут отошёл от всех Андрей Михайлович и отвечает: "Мы, мол, и по своей воле и по делу государственному здесь, ибо пришло время собирать камни и ответить тебе, Сергей Дмитриевич, за дела твои перед богом и народом!" На что Сергей Дмитриевич всё с той же улыбкой отвечал: "Не тебе судить меня и не Богу! А народ быдло, которому надлежит место своё знать! На сём разрешите откланяться господа. Дела, знаете ли, дела!" И он пошёл обратно в дом. Тут все остальные помещики, находясь в страхе немалом, хотели повернуть обратно, по своим поместьям, но Андрей Михайлович остановил их. А сам со своими людьми ворвался в дом …

- Всё Михеич, всё! Пора заканчивать на сегодня, ребятам время спать идти! – под недовольный детский ропот сказал Митя.

- Да, да, да! Пора всем спать! Завтра Михеич продолжит свою историю, ведь правда, Михеич?!

- А-то! Энта история, она ведь длинная…

- И страшная? – с надеждой спросил мальчик.

- И страшная, очень страшная! – ответил Михеич, исчезая в темноте ночи…

Ребята не подвели и пришли до темна. Они принесли с собой крынку молока и немного разной еды.

- Вот молодцы, ребятки! – отпив несколько глотков из крынки и вытирая рукавом губы, сказал водитель.

- А мы вам ещё травки для костра принесли.

- Травки? Какой такой травки, для чего?!

- А вы вот сядьте у костра… Вот так, да. А теперь бросим травку…

Водитель с интересом ждал, что же будет. Закрыв глаза, он сидел у костра и глубоко вдыхал ноздрями воздух. Вдруг он услышал тихий треск, похожий скорей на звук рассыпанных одновременно тысяч мелких шариков. И тут же его ноздри уловили немного сладкий аромат, который мгновенно вошёл в него через ноздри и рот. Какое-то непонятное и новое ощущение овладело им. Словно какая-то неведомая сила старалась вывернуть его как перчатку наизнанку. И он открыл глаза…

То, что он увидел, потрясло его. Потому что всё вокруг изменилось. Всё словно ожило. Деревья, кусты, трава - всё двигалось! Деревья, своими кронами толкая друг друга, о чём-то переговаривались, спорили, а некоторые даже ругались! Кусты жаловались на постоянную сырость от воды. Трава пискляво выражала недовольство всем. Даже вода озера, плескаясь о берег, тоже бурчала что-то…

Вдруг от костра отделились два тёмных пятна, которые, поднявшись над ним где-то на два метра, расправили крылья, и водитель, к своему удивлению, узнал в них тех ребят, что принесли ему еду и молоко. Но ребята эти уже не были похожи на самих себя. Они были похожи скорее на огромных летучих мышей, потому что от их рук к телу шли широкие перепонки-крылья. Глаза их горели красным огнём, а из ртов торчали длинные и острые клыки. Эти дети-мыши стали парить над водителем, норовя скребануть по телу своими острыми и длинными когтями. Плечи и грудь водителя уже были в кровавых бороздах от их когтей. Вдруг прямо за спиной водитель услышал чей-то голос:

- Я, я первый вгрызусь!

Водитель обернулся и увидел прямо перед собой третьего, самого маленького, мальчика. Он, как и его друзья, парил в воздухе помахивая перепонками-крылышками…

Не успел водитель сообразить и заслониться, как вампирёныш с радостным писком вонзил ему в шею свои клыки. Кровь брызнула во все стороны из пробитой артерии. Все три вампирёнка радостно запищали и стали вгрызаться в шею и горло водителя, который из последних сил попытался сбросить их с себя, но, обессиленный, упал на траву…

Это была первая ночь предсказания и первая смерть предсказания, которая вырвалась из истерзанного тела водителя с жутким воплем, метнувшемся в сторону леса, но затем повернувшим и ворвавшимся в открытое окно спальни девочек на втором этаже старой усадьбы, у которой молча стояла Света и смотрела на огромный диск луны, который, как ей казалось, тоже смотрел на неё. Затем девочка легла в свою кровать и закрыла глаза…

Этот жуткий крик совершенно не испугал ребят, многие из которых уже спали. Они не знали и не видели, да и не могли видеть, как где-то там, на противоположном берегу озера, такие же дети, как они, тащат истерзанный труп водителя к большому муравейнику, а затем, раздев его, привязывают к дереву, посадив на муравейник… А уже через час и дети в лагере, и дети в деревне тихо спали в своих кроватях. Каждому из них снился свой сон….

Глава – 6 –

Света проснулась от неприятного ощущения, словно кто-то, присосавшись к её шее, высасывает её энергию. Девочка открыла глаза и обомлела. У её кровати стояла Таня Худакова и каким-то странным взглядом смотрела на Светину шею. Света испугалась, что Таня увидит, что она проснулась и произойдёт что-то ужасное, но Таня словно и не замечала Светы. Она ещё пристальнее стала смотреть на шею девочки, и тут Света почувствовала, что вена, на которую смотрит Таня начинает, пульсируя, раздуваться и, натягивая кожу, пытаться вылезти наружу… Вдруг на подоконник неизвестно откуда прыгнул огромный чёрный кот. Он издал какой-то странный звук, чем-то похожий на слово "не-ль-зя", только очень растянутое. И Таня тут же отвернулась от Светы и пошла к окну. Затем девочка взобралась на подоконник и присела на корточки. Кот, запрыгнув ей на спину, обхватил передними лапками шею девочки, а задними насколько смог спину. Затем он повернул голову и посмотрел на Свету. Да что говорить, он улыбался! Улыбался во всю свою большую, круглую и усатую морду. Вдруг он хитро подмигнул Свете и, как наездник пришпоривает коня, толкнул задними лапами в бока Таню, сказав:

- Пора!

И тут же девочка, словно пружина, резко выпрямилась и, вытянув вверх руки, полетела! Света подбежала к окну, но никого не увидела. Она осмотрелась: ночь была лунная, четко виднелись и приусадебные постройки, и лес, и озеро… Вдруг она услышала странный звук и подняла голову. На уровне третьего этажа парила в воздухе Таня! Словно бабочка, хотя нет, больше это было похоже на полёт стрекозы, только девочка не махала крылышками, а спокойно парила у окна спальни мальчиков. Тут кот что-то сказал девочке, и та залетела в окно… Свете очень хотелось узнать, чем занимается там Таня, но как забраться на третий этаж? И тут она разозлилась на себя, на Таню, на этого наглого кота, наконец. Она даже почувствовала, как гудят её руки и ноги от возбуждения. Взобравшись на подоконник она, так же, как Таня, присела и, зажмурив глаза, прыгнула на улицу, вытянув руки… Прошло несколько секунд, а ощущения что она летит вниз у Светы не было. Наоборот, она явно ощущала, что парит в воздухе.

И тут она решилась и открыла глаза, чуть не закричав от неожиданности и восторга. Она действительно парила в воздухе! Лёгкий ночной ветерок ласкал её тело, играя с ночной рубашкой, развевающейся в его потоках…

Ощущение было неописуемое. Свете хотелось петь, кричать, смеяться. Уже не было страха. Только радость и счастье. Света, словно сидя на вращающемся сиденье, сделала движение правой руки по часовой стрелке, как бы перемещая себя. И действительно развернулась. Затем она повторила то же движение, но левой рукой и уже против часовой стрелки. И конечно, развернулась влево. Девочке очень понравилось перемещаться в воздухе. Но тут она вспомнила про Таню и, словно находясь в лифте, мысленно нажала на кнопку третьего этажа, почувствовав в ту же секунду, что летит вверх. Подлетев к окну, Света встала на подоконник и заглянула в спальню. Ребята тихо спали. У одной из кроватей стояла Таня. Она неотрывно смотрела на спящего мальчика… И вдруг мальчик, не меняя положения, стал подниматься в воздух. Через несколько секунд он уже был на уровне девочки так, что его шея была в каких-то сантиметрах от её лица. Таня продолжала пристально смотреть на мальчика, совершенно не замечая присутствия Светы. А кот наоборот. Как только Света встала на окно, он тут же спрыгнул со спины Тани и в несколько прыжков, подбежал к Свете, сев у её ног на подоконник. Сейчас Света его уже не боялась.

- Я рад, принцесса, что вы почтили нас своим присутствием! – торжественно произнёс он, сделав поклон головой и шаркнув задней лапкой.

- Что здесь происходит? – спросила Света.

- Ничего особенного, о наимудрейшая! Всего лишь плановая подзарядка. У нас, знаете ли, всё как в банке, всё по часам! У меня и бухгалтерия вся в ажуре. Буква к букве, копеечка к копеечке. Вот, пожалуйста. Не желаете ли самолично ознакомиться?! – и он достал неизвестно откуда толстую и пыльную книгу. – Нет, если уж мне не доверяют, то тогда конечно, тогда пожалуйста…

И он стал листать свою книгу. Но Света его уже не слушала. Она с интересом смотрела на происходящее в спальне. А там происходило вот что: на шее мальчика стала вздуваться, пульсируя вена. С каждой секундой она всё увеличивалась и увеличивалась. Казалось, что вот-вот лопнет. Когда вена стала размером с большую сливу и такого же цвета, губы Тани начали вдруг вытягиваться, образуя нечто подобное хоботу, который, коснувшись вены, обхватил её и сам стал пульсировать, словно насос, качая энергию из спящего мальчика…

Света брезгливо поморщилась, что не осталось незамеченным котом, который тут же заискивающе промурлыкал:

- О, если принцесса только пожелает, лучшие источники к вашим услугам! Ну так что, хотите попробовать?

- Пошёл прочь! – громко крикнула Света. И тут же мальчик упал на свою кровать, оттянув при этом губы-хобот Тани, которые с треском лопнули, обрызгав всё кровью. Света хотела ещё пнуть ногою кота, но тот куда-то исчез. Света повернулась лицом к улице и снова шагнула. Но в этот раз она не парила в воздухе, а летела стремительно вниз, всем телом врезавшись в землю и… тут же проснувшись…

Глава – 7 –

Было уже светло, потому что наступило утро. Света сладко потянулась в кровати. Большинство девочек ещё спало. Через несколько минут во дворе затрубил горн сигнал "Подъём"…

После утреннего туалета Митя построил отряд и повёл на завтрак. Света, брезгливо поколупав ложкой блин застывшей манной каши, отодвинула тарелку и взяла стакан компота с булочкой. К манной каше она никогда не испытывала особой симпатии, да ещё к такой густой, а вот компот любила. Да и булочка была свежая и вкусная, с вкраплениями изюма, поэтому Света управилась с ней буквально за минуту и, уже неспеша допивала остатки компота, с интересом наблюдая за тем, как ребята кушают. Гена Быков кушал смешнее всех, словно суслик быстро работая челюстями и бегая глазами по сторонам…. И тут Света увидела странного мальчика, сидящего напротив, лишь чуть в стороне от неё. Странность его заключалась с том, что он был очень бледен и ничего не ел. Света стала внимательно рассматривать его. И тут её словно током ударило, - у мальчика на шее был то ли нарыв, то ли какая-то припухлость размером со сливу и такого же буро-фиолетового цвета… Мальчик не моргая смотрел в одну точку. Вдруг кто-то положил ему руку на плечо и он, вздрогнув, поднял глаза на Свету, и их взгляды встретились. Девочке на секунду показалось, что она, словно влетев через зрачки, попала во внутрь тела его и там, словно в большом мрачном и пустом зале, она увидела его душу, которая в испуге жалась в угол, закрываясь от Светы руками. "Что же это такое? Что происходит, наконец? Или, может быть, всё это было по-настоящему, а не сон как я думала?!" - Света спрашивала сама себя, но ответа не находила. И тут она посмотрела на того, кто положил руку на плечо мальчика. Это была Таня Худакова! Она как-то странно смотрела на Свету. Но в её взгляде не было угрозы, наоборот! Она смотрела скорее заискивающе. Но что более всего поразило Свету, это Танины губы. Они были сильно припухшими и с засохшими кровяными корками… Мальчик покорно поднялся и пошёл за Таней на выход. Больше Света этого мальчика не видела. Да и занявшись делом, которое Митя поручил Свете и ещё нескольким девочкам, она забыла быстро и о мальчике, и о Тане. Лишь перед тихим часом Света случайно услышала как Лидия Михайловна говорила Серафиме Николаевне, что двоих ребят положили в изолятор в связи с плохим самочувствием….

А вечером ребята уже с нетерпением ждали прихода Михеича и продолжения его странного рассказа. Когда уже стемнело и поленья в костре хорошо разгорелись, немного дымя и потрескивая, появился так же неожиданно, как и вчера, Михеич. Он снова закурил папироску, но не спешил начинать.

- Ну же, Михеич! Что там дальше было?!

- Ас?! Чё говоришь-то?

- Я говорю, что там дальше было, ну с этими помещиками-то?

- А! С помещиками? С какими, милок, ещё помещиками?!

- Да как же?! Вы вчера тут нам историю одну рассказывали!

- А, ту что вчерась?! Ну так это конечно это пожалуйста, если хотите! Только напомни мне милок, о чём-то рассказ этот, а?

- Во даёт! Ну был один помещик.

- У него ещё дочка была, Светланой звали.

- Так, так, так….

- И другой был помещик, сосед его, граф Ковальский!

- Точно! Его люди, да и он сам наверное, оборотни и вампиры были! Ну, вспомнили что ли?!

- А, эту историю-то? Ну так это - пожалуйста. Это мы с превеликим удовольствием! Если вы только пожелаете. У меня ведь всё как в банке, буква к букве, копеечка к копеечке! – и тут Михеич как-то странно посмотрел на Свету, которая сидела как раз напротив него. В его взгляде была та кошачья ирония и заискивание.

- Итак, я начинаю, - сказал Михеич и добавил:

- - Если, конечно, королева разрешит?

Хотя вторую часть сказанного им услышала только Света.

- Так вот… Ворвался Андрей Михайлович в дом Сергея Дмитриевича вместе со своими холопами и давай всё крушить да громить… Вы спросите, почему громил он всё в доме-то? Так обидно ему было-то, если не сказать - злобно. Дело в том, что как только в дом он вбежал, так в зале сразу же у стены и увидал Сергея Дмитриевича, который, надо сказать, рассмеялся ему прямо в лицо. Ну, такого оскорбления Андрей Михайлович никому не простил бы, а тут ещё почти враг. В общем выхватил Андрей Михайлович саблю свою и с плеча рубанул ею Сергея Дмитриевича. Как раз по диагонали. Да так удачно, что рассёк его, значит, пополам… Но к великому удивлению Андрея Михайловича и к такому же ужасу холопов его, разрубленный пополам Сергей Дмитриевич не упал замертво, а словно сиамские близнецы, стал махать руками и корчить рожи! Холопы все бросились врассыпную из дома окаянного, лишь взбешённый Андрей Михайлович бегал по дому тому преследуя то одну, то другую часть разрубленного им Сергея Дмитриевича…

Тут Михеич замолчал и, взяв горящую веточку из костра, подкурил новую папироску. Он явно не спешил.

- А дальше, дальше-то что было?

- Дальше? Дальше всё очень просто получилось. Усадьба эта перешла через суд к Андрею Михайловичу, который скоро думать забыл о соседе своём, хотя история эта и для него не прошла бесследно, пить он начал…

Нет, он, конечно, и раньше не бегал от рюмочки-другой, а то и третьей, но сейчас он стал пить с каким-то ожесточением, словно стараясь водкой как можно быстрее уйти от действительности…

- А как же сын? Ну Сергея Дмитриевича сын? Он так и не появился там, что ли?!

- Митя? Дмитрий Сергеевич появился, ещё как появился! Прознав про всё, что стряслось с отцом его, он бросил обучение и вернулся на родину. Но в имении жить он уже не мог, поэтому обитал в одной из своих деревень.

Собрав холопов человек двадцать, молодой барин стал с ними нападать на соседние поместья и просто проезжающих. Причём, коих он грабил, а коих находили обескровленными и растерзанными. Но главной его целью был один лишь человек - Андрей Михайлович Кудряшов. И чтобы воплотить свой план, так сказать, в жизнь, решил он пробраться в дом врага своего. Но не тайно под покровом ночи, а открыто, днём, лишь под чужим именем. Так и сделал… В один из дней приехал в имение отставного полковника Кудряшова сосед его Никонор Фёдорович Свинопасов. Но приехал не один, а с молодым человеком, представив коего за Валерия Брондо - французского писателя, который путешествует по России, собирая свои наблюдения в блокнотик. Андрей Михайлович, рассудив логически, предложил французу погостить у него месяц другой, а заодно и подучить дочь его Светлану французскому языку. И стал жить у него француз. Но не прошло и месяца, как почувствовал он странное и непонятное влечение, которое с каждым днём всё сильнее и сильнее овладевало им к ещё совсем юной Светлане. Ведь он должен был ненавидеть её, дочь врага своего, а он не мог прожить и часа, чтобы не видеть её. Надо сказать, что и девушка испытывала к молодому французу ответные чувства, которые видели все, потому что проступали они у неё на щеках румянцем, как только он появлялся подле неё…

Тут Михеич снова замолчал.

- А дальше?

- А дальше, дальше всё описано у одного мало известного писателя прошлого века, которого звали Александр Сергеевич Пушкин! – вдруг громко сказала Лена Девина. - Почитайте, ребятки, "Дубровского" и тогда узнаете, чем дело кончилось…

- И чем сердце успокоилось! – поддержал её кто-то из ребят, и все дружно засмеялись.

- А точно! И как это я сразу не сообразил, одни к одному с Дубровского содрал. Ну, Михеич, даешь!

- Какого ещё такого Дубровского? Не знаем мы никакого Дубровского! Этот ваш Пушкин у меня содрал! – обиженно ответил Михеич. – Не верите и не надо, только было это, тут и было!

- Ну хорошо, если было, то чем же, по-вашему, всё закончилось?

- Так полюбились они, ну Света и Митя! А отец Светин всё ж прознал по Митю-то правду и хотел его медведем затравить, но зверь дикий сам с испугу помер, как только Митя на него зарычал! Только не буду я вам боле ничего рассказывать. Лишь скажу, что всё это было аккурат сто лет назад. Так что скоро, очень скоро и сами всё узнаете, дайте срок! – и он ушёл в ночь, как и в прошлый раз. А ребята, весело обсуждая, как они поймали Михеича на плагиате, пошли по своим комнатам. Наступила ночь…

Часть – 2 –

Глава – 1 –

Все в лагере спали. Большие каменные часы, что стояли в холле на первом этаже, пробили полночь. Где-то далеко в лесу протяжно завыл волк. Деревья, поскрипывая на ветру корой, словно сожалели, что не могут сойти с места. Всё в природе погрузилось в сон, лишь в кабинете директора лагеря Серафимы Николаевны Свич было светло. Сама Серафима Николаевна стояла у стола, на котором горели пять свечей. Именно они и освещали комнату. Свечи стояли по кругу, а в середине лежала большая и толстая книга. Серафима Николаевна, взяв горсть какого-то порошка, сыпанула им сначала на одну свечу, и та ярко вспыхнула зеленовато-искристым цветом. Затем - на другую, потом ещё на одну и ещё, и ещё. И каждая свеча отвечала ей, вспыхивая своим цветом. Проделывая это, Серафима Николаевна всё время что-то шептала. Когда вспыхнула последняя свеча, свет от всех свечей соединился в некое подобие радуги, создав словно купол над книгой, которая медленно раскрылась.

- Мы собрали все двенадцать,

Дай нам знак, когда нам взяться,

Чтобы их соединить.

Кровь к ногам твоим пролить!

Как предсказано судьбою

Тело юное, младое

Для тебя припасено

И наследнику дано

Будет в час и день познанья.

От тебя лишь указанья

Я прошу, скажи когда

Наша выпадет звезда?

Женщина шептала заклинанье, и с каждым её словом книга начинала всё сильнее и сильнее вибрировать. Когда же Серафима Николаевна произнесла последние слова, всё здание вдруг затряслось, а книга, медленно поднявшись в воздух, открылась сама. И тут же из неё стали, словно светлячки, вылетать буквы. Они летали везде, жужжа, светясь и толкаясь. Вдруг книга издала какой-то странный звук, похожий на щелчок кнута, и в ту же секунду буквы собрались в предложение, прямо перед лицом Серафимы Николаевны, которая вслух прочла: "Пятница 23 июля". И как только она закончила, все буквы с визгом посыпались в книгу, которая тут же закрылась…

Серафима Николаевна устало опустилась на стул. У каждого человека своё предназначение в жизни, своя миссия, своя судьба. Но многие часто не замечают её и проходят мимо. Нет. Они рано или поздно всё равно придут к ней, но это как в биатлоне: за каждый промах штрафной круг. Но человек, видно, так устроен, что не может он видеть очевидное и понимать наипростейшее…

Серафима Николаевна, вопреки всем и всему, своего часа дождалась. Она знала, что рождена с особой миссией, но лишь полгода назад ей открылось предназначение…

Холодным февральским утром Серафима Николаевна проснулась ровно на пять минут раньше, чем зазвонил будильник. Её маленькая комнатка хорошо прогревалась большой, почти во всю стену батареей. Серафима Николаевна встала с постели и, потянувшись, подошла к зеркалу. То, что она в нём увидела, уже лет пятнадцать совершенно не радовало Серафиму Николаевну, потому что оттуда, из зеркала, на неё смотрела старая и некрасивая женщина. Тщательно закрашенные волосы торчали в разные стороны, как у ведьмы.

- Точно, ведьма и есть! – заключила Серафима Николаевна. – Хотя нет. Если бы я была ведьмой, то, конечно, первым долом превратила себя в молодую и красивую женщину!.. Только я, к сожалению, не колдунья… - и тут она замерла, потому что в зеркале увидела конверт, лежащий у её двери. Серафима Николаевна обернулась и подняла его. Это был мятый и испачканный в чернилах конверт с видом Московского Кремля. Серафима Николаевна взяла с бюро очки и прочла надпись: "Серафиме, урожденной Свич лично в руки". Надпись была сделана довольно корявым почерком. Одни буквы были подняты вверх, а другие наоборот, выпадали из слов. "Или пьяница какой-то писал, или ребёнок", – подумала Серафима Николаевна, отрывая краешек конверта и доставая маленький измятый и неровно оторванный листок.

К большому разочарованию женщины на листке было написано всего лишь одно слово "Пора". Серафима Николаевна хотела было выбросить письмо, но как только она скомкала его в руке, листок запищал! Женщина испуганно отбросила его в сторону, и листок, ударившись о шкаф, отлетел на пол. Но не прошло и нескольких секунд, как он с писком, словно мышь, побежал под шкаф. "Нет, надо ехать срочно отдохнуть куда-нибудь. А то так и до белой горячки не далеко, хотя я же не пью?! А она только у алкашей бывает", – подумала Серафима Николаевна и, накинув халат, вышла из комнаты…

Кроме Серафимы Николаевны к коммуналке жили в одной комнате старик алкаш, которого звали все по отчеству Михеич, и семья молодоженов, совсем недавно въехавшие в комнату, которую отписала своей внучке три месяца назад перед смертью старуха.

Серафима Николаевна после утреннего туалета, вскипятила свой чайник и понесла его в свою комнату, чтобы позавтракать. А завтракала она обычно чаем с молоком и печеньем с сыром и маслом.

- Эх! Если бы, всё же, я могла хоть немного колдовать! – грустно думал она, отрешённо глядя на себя в зеркало и откусывая печенье.

- Можешь, милая, можешь! – вдруг услышала она и уронила печенье от неожиданности прямо в чашку с чаем, потому что из зеркала смотрело на неё не её отражение, а большой и толстый кот! Но он не просто смотрел, он разговаривал!

- Я, конечно, извиняюсь, сударыня, но не соблаговолите ли вы разрешить мне продолжить нашу беседу с вашей стороны окна. А то, знаете ли, здесь так дует, а у меня, - и он, посмотрев по сторонам и понизив голос, прошептал: - песок в почках, да! И лапы задние так ломит и ломит, ломит и ломит! Ну так что, вы позволите войти?!

Серафима Николаевна, сделав неуверенный шаг назад, плюхнулась на стул, облив себя при этом кипятком чая, что и привело её в чувство. С диким криком: "А-а-а!!!" она кинулась к двери, но та щёлкнула замком, закрывшись, а висящее на прибитой к двери вешалке пальто, широко развело рукава, словно пытаясь поймать испуганную женщину. Серафима Николаевна, отпрыгнув в сторону от двери, заскочила на кровать и забилась в угол, испуганно дрожа.

- Ну что вы, голубушка, право?! Ну нельзя же так реагировать на, пусть и ранний, приход незнакомого , но безумно симпатичного, такого нежного и милого существа мужского пола. И поверьте, что я смогу вам всё объяснить, дайте только возможность мне зайти к вам, так сказать, в гости!

Серафима Николаевна уже немного пришедшая в себя, но ещё не имеющая возможности говорить, лишь кивнула головой и выдохнула "Да!"

- Вот и чудненько! Тогда не соизволите ли вы, уважаемая Серафима Николаевна, подойти к зеркалу. И не стоит, право, меня бояться, вы же убедились уже, что я совершенно не опасен…

Женщина, встав с кровати, медленно подошла к зеркалу.

- Ну, вы просто умничка! А теперь правой ручкой сделайте круговое движение против часовой стрелки три раза и три раза повторите:

Отражаясь-отражаюсь,

Только сам не изменяюсь,

А кручу, чтобы открыть

То, что там, сюда впустить!

Серафима Николаевна сделала нужное движение рукой и сказала заклинание. И тут же зеркало словно пошло волной и заискрилось. Женщина повторила движение и заклинание. Зеркало ответило ещё большим волнением. Когда же Серафима Николаевна в третий раз повторила, зеркало стало словно воздушный шарик раздуваться, заполняя собой комнату. Женщина в страхе села на пол и попыталась снова закрыться руками от готовящегося раздавить её зеркала. А оно уже заполнило всю комнату и, когда казалось, что вот-вот выдавит оконную раму, оно вдруг с грохотом лопнуло, засыпав комнату и саму Серафиму Николаевну тысячами разноцветных осколков. Но бедная женщина этого уже не видела, потому что она потеряла сознание…

Очнулась женщина от странных звуков, похожих на смесь громкого чавканья и хрюканья. Открыв глаза, она приподнялась с пола и осмотрелась. В комнате, к её удивлению, не было ни одного осколка от зеркала, да и оно само стояло абсолютно целое и невидимое… За столом сидел тот самый кот и с нескрываемым наслаждением пил чай из её, Серафимы Николаевны, чашки, громко чавкая и довольно ахая. Увидев Серафиму Николаевну, кот, радостно приветствуя, замахал левой лапкой:

- Рад, рад вас видеть, голубушка! А я, знаете ли, тут вот без вас чаёк-с пью. Очень люблю напиток этот, просто обожаю! И вам настоятельно рекомендую. Да вы присаживайтесь, право.

Серафима Николаевна села на стул рядом с гостем. Ей очень хотелось дотронуться до него, чтобы проверить, настоящий он или это всё только какое-то психическое расстройство. Тогда нужно срочно обратиться к врачу! И тут кот, продолжая пить чай, держа чашку в правой лапке, левую протянул ей, Серафиме Николаевне.

- Давайте, давайте! И попрошу без лишних фамильярностей. Ну же? Трогайте, трогайте. Не бойтесь, не укушу!

Женщина осторожно коснулась его лапки. Та была мягкая и тёплая.

- А если вы проведёте ручкой чуть выше, то увидите ссадину, что я давеча получил, когда свалился с крыши сарая и довольно таки-сильно, уж вы будьте уверены, стукнул лапку. Да ещё инфлюэнция замучила. В общем, всё как-то, знаете ли, не так. Ох-ох-ох, ты, долюшка, моя ты доля!

Серафима Николаевна с жалостью посмотрела на грустно опустившего голову кота и нежно погладила по голове. Кот мгновенно отреагировал, прижавшись своей мордой к её груди и зарыдав:

- Как, как можно прожить в наше жуткое время такому умному, честному, доброму существу, как вы, уважаемая Серафима Николаевна?! Что, они вас любят? Они вас уважают? Кому-то вы нужны?

И тут женщина, словно отвечая на его вопросы, обняв кота, громко зарыдала. Кот, вытирая платочком ей и себе слёзы, продолжал:

- Но теперь вы не одна! Теперь я с вами. Вы помогли мне, а я помогу вам! Вы же хотите не стареть? Вы же хотите, чтобы у вас было то, о чём вы мечтали?

- Да, хочу! – ещё продолжая плакать, сквозь слёзы ответила женщина.

- Так вот. Теперь всё зависит только от вас.

- Что я должна сделать? – уже не плача спросила она.

- Ничего сложного, уж вы мне поверьте. Во-первых, вы должны добиться передачи усадьбы графа Ковальского под пионерский лагерь для вашего института. Там сейчас колхозный склад. Во-вторых, вам необходимо, уважаемая, постараться, чтобы эти тринадцать деток обязательно посетили ваш лагерь в первую смену, списочек, как говорится, прилагается. И третье - вожатым должен поехать в ту же первую смену Дмитрий Сергеевич Кузнецов. Вот его адрес и все данные… Работа, голубушка, совершенно несложная! И не извольте беспокоиться, я везде и во всём буду вам помогать. Да, чуть не забыл! Мне же, как вы понимаете, нужно тело.

- Что, простите? – непонимающе посмотрела на него Серафима Николаевна.

- Тело, говорю, необходимо. Не думаете же вы, что я смогу разгуливать по улицам города вот в таком, мягко говоря, экстравагантном виде?! Мне бы какое-нибудь тельце. На молодого красавца я, конечно, не претендую, годы, знаете ли, не те. А вот старичка весёленького, одинокого, к примеру, энто мне очень даже хорошо?!

- Так вон, - и Серафима Николаевна показала рукой на стенку. Кот посмотрел в указанном направлении и вопросительно посмотрел на хозяйку:

- Чего изволите?!

- Так Михеич, ну сосед мой. Он как раз то, что вам нужно!

- Михеич? Интересно, интересно… - сказал кот и, соскочив с коленей Серафимы Николаевны, подбежал к стене. Приложив ухо к стене, он стал слушать, что происходит в соседней комнате. Его глаза стали бегать, причём один независимо от другого, а на морде появилась довольная ухмылка.

- Пьёт, подлец, опять пьёт! А как матерится, это просто полёт души! Но так нечестно, я хочу его видеть! – обиженно сложив губки, сказал кот и тут же сунул голову в стену. К великому изумлению Серафимы Николаевны, голова кота легко прошла сквозь стену…

Через несколько секунд кот вернулся, он был явно доволен.

- Прекрасно! Просто прекрасный образец! Решено, беру! Надеюсь, вы мне поможете потом вынести останки?!

- Да я не знаю… - неуверенно ответила хозяйка.

- Вот и чудненько! Да, чуть не забыл! Теперь ваш вопрос. Итак, мы хотим помолодеть и не стареть?!

- Да!

- Нет ничего проще! Вот получите и распишитесь. У нас как в аптеке, всё без обмана.

И он протянул ей небольшую баночку с какой-то зелёной массой. Серафима Николаевна осторожно приняла баночку. На вид эта масса была похожа скорее на какую-то плесень, в которой, к тому же, были видны останки мухи и лягушачья икра. Серафима Николаевна поморщилась.

- Не извольте беспокоиться, состав только натуральные ингридиенты! Да вы положите на лицо слой-то, положите!

Женщина, открыв баночку, опустила в неё указательный палец. Странно, но ей показалось, что мазь живая! Зачерпнув немного крема, она поднесла палец к лицу, но не решалась прикоснуться им к своей коже.

- Ну же, решайтесь!

И она решилась. Как только мазь очутилась на коже лица, она тут же соскочила с пальца и быстро поползла по лицу, оставляя за собой зелёный след… Через минуту всё лицо женщины было словно покрыто зелёной маской, а ещё через минуту сама эта маска вдруг завибрировала и, собравшись в одну большую каплю, упала прямо в баночку, которая тут же сама закрылась крышкой. Серафима Николаевна повернулась к зеркалу, но не решалась открыть глаза. Любопытство всё же преодолело страх, и она решилась… Из зеркала на неё смотрела моложавая женщина. Её пышные каштановые волосы были уложены в модном стиле, тонкие выщипанные брови дугами возвышались над очаровательными карими глазами. Но что самое главное, на её лице не было ни одной морщинки!

- Боже мой, кто это? – удивлённо, но радостно спросила Серафима Николаевна.

- Так кто же как не вы, сударыня! Ну что, принимаете работу? Ах, да! Чуть не забыл! Для такой женщины нужен и соответствующий гардероб! Не соизволите ли вы приоткрыть дверцу вашего шкафа?

Женщина быстро подбежала к шкафу, открыла дверцу и, обомлев, села на стул. В шкафу, вместо её старых платьев, висели три костюма и два таких платья, что любая женщина сошла бы с ума от одного их вида.

- Ну-с, вы довольны, голубушка?

- Да! Очень! Спасибо большое!

- Вот и чудненько! А теперь и мне пора преобразиться, а то, знаете ли, всё котом да котом. И он вошёл в комнату соседа снова через стену…

С тех пор на удивление молодой пары Михеич стал частым гостем у Серафимы Николаевны, чего раньше за ним не водилось.

Глава – 2 –

Серафима Николаевна действовала согласно инструкции, полученной от кота Михеича. Первым делом она добилась разрешения на выделение поместья под пионерский лагерь. На удивление все необходимые бумаги были подписаны довольно быстро. Гораздо сложнее было собрать детей по списку, но и это удалось сделать, благодаря колоссальной работоспособности Серафимы Николаевны. Оставались лишь незначительные формальности и набор штата..

- Я вижу вы, голубушка, светитесь, как новогодняя ёлка. Ну что, всё готово?

- Да! Сегодня поставила последнюю точку, договорившись с Дмитрием Сергеевичем Кузнецовым, нашим будущим вожатым.

- Вот и чудненько! А я, знаете ли, и не сомневался в вас, несравненная Серафима Николаевна, честное благородное слово! Значит! осталось одно маленькое, но очень важное дельце. Нам с вами надо будет съездить в одну деревеньку, да вы её видели, ну когда проезжали через неё в имение.

-Деревня, какая деревня?

-Так ведь совсем небольшая-то деревенька. И название у неё совсем уж чудное - Большие Упыри.

- Но, простите, что мы там будем делать?

- Ну что ж вы так разволновались, несравненная? Приедем, совершим ночью небольшой обрядец и поутру, как говорится, с попутным ветром и домой…

Деревня Большие Упыри располагалась прямо на дороге, ведущей в усадьбу. И дорога эта делила деревню пополам. Добирались туда на такси, которое вызвал Михеич. Причём, вместе с ним и Серафимой Николаевной, после её непродолжительных, но очень убедительных уговоров, согласились ехать и Игорёк с Наташкой, молодые их соседи по коммуналке. "А что? В деревне воздух, это не то что в дымном городе! Тама воздух просто чудо. А Наташке-то в её положении это очень даже необходимо!" – заключил Михеич и выразительно посмотрел не её сильно выступающий живот.

- Ладно, Михеич! Умеешь ты уговаривать, чёрт старый! – рассмеялся Игорь. – Мы, собственно говоря, и не против…

- Вас подождать, мадам?! – томным голосом, явно переигрывая, спросил таксист, когда Серафима Николаевна вместе с компанией вышла в деревне Большие Упыри. Женщина пристально посмотрела на ухмыляющегося таксиста, и в ту же секунду тот почувствовал странные болевые ощущения, словно кто-то накрыл его прозрачным звуконепроницаемым куполом. Водитель хотел что-то сказать, но язык не слушался его. Тогда он решил быстро ехать и хотел было закрыть дверцу машины, но руки не слушались его. Словно всё его тело отказалось повиноваться ему, как-то вот так вдруг взбунтовавшись. А в мозгу сидела только одна мысль, которая словно шилом колола голову, пронизывая всё тело: "Ты её раб! Она твоя госпожа!" И единственное, что слетело, да-да, именно слетело с его губ, потому что он уже не управлял своим телом, было: "Да, госпожа!" И, выйдя из машины, водитель такси присоединился к пассажирам, которые шли в направлении сельсовета. Снег хрустел у них под ногами. На морозе дышалось хорошо, и Игорь с Наташей наслаждались чистотой деревенского воздуха и красотой природы.

- Ого-го, кого я вижу?! – радостно замахав руками, крикнул председатель и, вскочив со стула, подбежал к Михеичу, стал радостно трясти ему руку, повторяя:

- Неужто амнистия мне выпала?! Вот уж я рад, так рад! А-то ведь и не чаял! Ну спасибочки, люди добрые!

- Ладно, ладно, будет тебе, говорю! У тебя-то как, всё готово? – строго осадил его Михеич.

- У меня-то? А-то! Всё готово, все готовы! Как было велено, не извольте беспокоиться. А если позволите, хозяйка, как я понимаю, вы? – и он посмотрел на Серафиму Николаевну. Но, не дождавшись ответа, сам рассудил:

- Конечно, вы, а то кто же?! Тут и думать нечего. А жить вы будете, ну в смысле ночевать, у Кузовихи. Она баба справная, хоть и без мужика. У неё и места вам хватит, да и пацаны ейные вам не помешают. У неё три парня мал мала меньше…

Дом у Кузовихи был большой и, словно баня, сильно протопленный…. Гости, раздевшись, прошли в гостиную. От большого тепла всех быстро разморило.

- А вот я вам ещё чайку-то подолью, а, Наташенька?

- Да, спасибо!

- Чаёк-то мой он из травного сбору: и душистый, и крепкий, и силы дающий, и хвори берущий! Ты больше, больше чайку-то лей. Чтобы девоньку нашу обмыть и напоить!

И она нежно прикоснулась к животу Наташи.

- А откуда вы знаете, что девочка? – растерянно переспросила она.

- А я, милая, всё знаю, всё вижу! А хочешь и ты посмотреть?

- Как это?

- Да очень просто. Хочешь всё увидеть?!

- Да! – нерешительно ответила девушка и с надеждой посмотрела на мужа. Но тот и не обращал на них никакого внимания, потому что с интересом разглядывал каменный рог, который принесли ему дети Кузовихи… Рог был небольшого размера, отшлифованный, с какими-то непонятными надписями и рисунками. Игорь не мог оторваться от него. Сердце его билось радостно и напряжённо, словно боясь, что кто-то может вдруг забрать это счастье из рук Игоря и он не увидит его больше никогда. Он, Игорь, уже не видел и не слышал никого вокруг, словно никого и не было. Лишь он и рог! Рог или рок? Рок, ну конечно же рок! Это именно то, что случается раз в жизни, роковым событием ломая, разрубая всё, что было до этого, безжалостно и хладнокровно освобождаясь от прошлого…

А его жена Наташа тоже словно заворожённая смотрела за тем, что делала Кузовиха. А делала она что-то странное…

Поставив на стол деревянную шкатулку, она достала из неё медную миску, несколько листов бумаги, кисет и больше прозрачное яйцо! Поставив яйцо на стол, женщина разложила листы по кругу так, что яйцо оказалось в середине. Затем, развязав кисет, она достала какую-то сухую травку и положила её в миску.

- Положи руки свои ладонями вверх по сторонам миски, – сказала она Наташе, и та исполнила. Затем Кузовиха, закрыв глаза, стала шептать какое-то заклинание. Наташа смотрела на миску не моргая… Вдруг трава в миске словно шевельнулась и тут же вспыхнула. Причём горела она как-то странно, переливаясь всеми цветами радуги. Но это продолжалось каких-то несколько секунд, а затем травка просто задымила, наполняя комнату странным, но очень приятным и расслабляющим ароматом…

Игорь неотрывно смотрел на рог. "Как я раньше не знал тебя? Как мог жить без тебя? Ходил, дышал, любил – и всё без тебя! Но что есть жизнь без тебя?! Что мне любовь, если она не к тебе?! Только ты, только ты моя жизнь и моя любовь! Ты господин мой! Так повелевай рабом своим, я повинуюсь!" – прошептал Игорь и, упав на колени, поцеловал рог. И тот словно ответил на его слова и поцелуй, мелко задрожав в руках парня, затем стал быстро нагреваться, за несколько секунд раскалившись докрасна. И вдруг зашевелился, вытягиваясь и превращаясь в какое-то странное существо с головой и передними лапами кота, но длинным червеобразным туловищем без задних конечностей. Существо, оголив в страшном оскале ряд длинных и острых зубов, посмотрело на Игоря и, соскользнув с рук его, упало на пол. Затем оно подползло к печке и, отодвинув заслонку, нырнуло в темноту…

Игорь, не медля ни минуты, следом за существом прыгнул в подпечье и куда-то провалился. Летел он долго, несколько раз больно стукнувшись обо что-то, а затем упал на что-то мягкое и потерял сознание…

Очнулся Игорь от неприятного ощущения в носу и в ушах, словно кто-то щекотал его по всему лицу. Открыв глаза, Игорь провёл рукой по лицу и тут же вскрикнул от ужаса, потому что по его лицу, голове, рукам и всему телу ползали сотни, тысячи больших трупных червей сальников! Они просто кишели повсюду. Их белые тельца с чёрными головками, сжимаясь, словно маленькие пружинки, тут же разжимались, преодолевая достаточно быстро намеченный путь…

Игорь, стряхивая червей, стал осматривать место, куда только что упал. Под ногами что-то хрустнуло и парень, достав коробок спичек, зажёг одну. Пламя спички осветило яму, в которую провалился Игорь. Посмотрев под ноги, он тут же отпрыгнул в сторону и испуганно прижался к стене, потому что весь пол ямы был усеян костями и черепами, которые хрустели у него под ногами. Спичка, догорев до пальцев, потухла. "Господи, что же это? Где я, что со мной?!" – подумал Игорь и, подняв голову, закричал вверх:

- По-мо-ги-те, лю-ди!!!

И слова его, словно из пушки, полетели быстро вверх. Туда, к звёздам, которые так ясно были видны ему сквозь шахту колодца… Дрожа всем телом, он сел, прижавшись спиной к стенке, и зажал голову в ладонях… Вдруг ему показалось, что кто-то зовёт его. Игорь прислушался, весь затаившись. Сомнения не было: оттуда, из темноты, кто-то звал его. Игорь снова зажёг спичку. И тут он увидел невысокий лаз-тоннель. Он был настолько низок, что Игорю пришлось встать на четвереньки и ползти. В таком положении светить было просто невозможно, и поэтому передвигался он в полной темноте. И с каждым метром, преодолённым им, голос становился всё ближе и ближе, всё отчетливее и отчётливее.

- Игорёчек, любимый! Где же ты? Мне так плохо без тебя! Я жду тебя, любимый! – уже совсем рядом услышал он, но упёрся головой в что-то деревянное.

- Я здесь, слышишь? Я иду к тебе, родная! – крикнул Игорь и сильно надавил на преграду, которая без особого сопротивления тут же рассыпалась, обдав его голову трухой, и он влетел в какое-то помещение, упав на пол.

- Ну что же вы, право, молодой человек?! Аккуратнее надо, честное слово! Вы же нашу всеми уважаемую Марию Эвклапиевну рассыпали! – услышал Игорь чей-то недовольный голос и обомлел. Рядом с ним стояла настоящая мумия! Нет, одета она было в какое-то старинное платье, а не забинтована, как часто изображают мумии. Но лицо и руки этого практически скелета были обтянуты коричневой и сухой кожей. Дамочка, довольная тем, какой эффект она произвела на Игоря, кокетливо вытянула свои сухие губы, от чего они тут же лопнули, обнажив верхнюю челюсть. Затем игриво тряхнула головой, от чего зазвенели большие старинные серьги в её ушах, и отвернулась от парня. Игорь, медленно привстав, осмотрелся. Место, куда он попал, было, скорее всего, старинным склепом, представлявшим из себя квадратное помещение где-то пять на пять метров, посередине которого на каменном столе лежал кто-то, кого Игорь никак не мог рассмотреть. В каждой из четырёх стен было по нише, а вдоль самих стен стояли странные люди. Хотя и людьми-то их можно было назвать с большой натяжкой. Да, конечно, они были людьми, но когда-то очень-очень давно! А сейчас многие из них походили скорее на скелеты обтянутые кожей. Но среди этих живых мертвецов были и знакомые Игорю лица. У самого стола он увидел Серафиму Николаевну, занятую тем, что давала какие-то советы Кузовихе, которая вместе со своими маленькими сыновьями что-то делала у стола…

Игорь подошёл поближе и обомлел, потому что на столе лежала Наташа, его Наташка! Она пыталась слезть, но сыновья Кузовихи крепко держали её, а сама Кузовиха привязывала к столу её руки и ноги. Одежды на Наташе совсем не было, от чего живот её казался ещё больше. Игорь прыгнул, чтобы освободить жену, но, сделав лишь один шаг, остановился, потому что Серафима Николаевна, вдруг повернувшись, выбросила правую руку в его сторону. И тут же словно какая-то стена выросла перед ним. Игорь бил в неё ногами, стучал кулаками, кричал, но ничего не мог поделать, находясь словно под колпаком. А все, кто был вокруг, смеялись над ним, корча ему рожи и проносясь вокруг него, словно на карусели. А он стоял молча и, в беспомощной злобе сжимая кулаки, молил бога не губить его любимую и дитя его, отдавая за их жизнь свою и жизнь, и душу… И как только он это произнёс, в ту же секунду всё исчезло: и покойники, и склеп. И только он, Игорь, летел куда-то снова, но уже вверх. Летел среди облаков, а затем среди звёзд. Вдруг яркая вспышка ослепила его, и он на мгновение потерял сознание. Открыв глаза, Игорь увидел, что сидит в кресле в каком-то помещении, в котором, кроме того кресла, где сидел Игорь, находились ещё два кресла. Ни окон, ни дверей в этой комнате не было. Не успел Игорь ни о чём подумать, как в комнате погас свет и стало так темно, что он не видел даже собственной руки, которую поднёс к лицу. Вдруг прямо перед ним, как в кинотеатре, прошло изображение. Это был какой-то фильм, вначале которого молодая беременная женщина, сидя на кровати, стонала:

- Ой, мамочка родненькая! Ой-ой-ой, как больно! Петя! Петенька, где ты?! – она то вскрикивала от боли, то тихо плакала. В спальню вбежал муж.

- Что, уже началось?! О, господи, ведь ещё два дня до срока! Да что же делать-то?

- Ой, не знаю, миленький, ой, помру я тут сейчас! Ой-ой-ой-ой-ой!!! – и она, упав спиной на кровать, заголосила. Муж испуганно посмотрел на ноги жены, они и кровать под ней были мокрыми.

- Ты потерпи, потерпи, миленькая! Скорая уже едет. Всё будет хорошо, ведь я с тобой!

Женщина лежала молча с закрытыми глазами. Схватки прекратились, и ей немного полегчало, хотя ещё оставалась тупая боль в пояснице и промежности…

В следующую секунду Игорь не увидел, нет, он ощутил себя младенцем. Ему было достаточно неудобно в этом закрытом пространстве. Ему хотелось выпрямиться, освободиться, выйти отсюда, чтобы наконец-то глотнуть воздуха и увидеть её, маму. И он потянулся всем телом, упёрся ножками во что-то. Но голова его тоже упёрлась, и тут же женщина дёрнулась всем телом, и он почувствовал импульс боли, что исходил от неё. И услышал её голос, вернее стон. Младенец остановился, прислушиваясь. Ему не хотелось причинять боль этой женщине , которая все месяцы их общения была с ним так ласкова. И она, словно почувствовав это, замолчала и вдруг улыбнулась, положив правую руку себе на живот. И младенец тоже улыбнулся ей в ответ…

Вдруг он почувствовал, что препятствие, которое не пускало его голову, стало расходиться, образуя большое отверстие, которое фиксировали какие-то странные приспособления. И он решился. Поджав под себя ножки, он резко их выпрямил и, оттолкнувшись, проскочил головой через отверстие…

И тут же, словно кто-то сильно стукнул его по ушам и ослепил ярким светом. И он закричал громко-громко, оповещая весь мир о своём рождении…

- С мальчиком вас, поздравляю! – показывая ребёнка женщине, сказал врач…

Потом кино шло очень быстро. Кадры жизни сменяли один другой уже по датам.

Вот он сам пошёл, вот ясли, садик, школа. Все поступки - хорошие и плохие - всё, словно в отчёте, проходило перед ним. А он, просматривая их, иногда смеялся, иногда плакал… Вот пошли кадры его теперешней жизни. Работа, Наташа, дом. Вот Серафима Николаевна подошла к ним на кухне и приглашает поехать в деревню на выходные. Они с радостью соглашаются… На этом кино кончилось и погас свет.

- Ну-с, Игорь Петрович, после просмотра вашего досье, можно и поговорить о вашей просьбе и, соответственно, условий её выполнения! – услышал он чей-то голос справа. Но было так темно, что разглядеть говорящего не представлялось никакой возможности.

- Абсолютно с вами согласен, коллега! И я предлагаю начать с самого главного, то есть желания клиента! – послышался чей-то голос слева.

- Ну что же, раз стороны согласны, приступим! Не соблаговолите ли вы, уважаемый Игорь Петрович, изложить нам свою просьбу?!

- Просьбу? – переспросил Игорь, растерявшись, но тут же, взяв себя в руки, спросил:

- А, простите, с кем, собственно говоря, я имею дело?!

- Ну что же, вопрос по существу. Нам действительно следовало в начале представиться. И так, мы ваши ангелы! Я ангел-хранитель, сопровождаю вас от рождения и до, простите, смерти - по правую сторону. А…

- А я ангел-искуситель и сопровождаю вас соответственно по левую сторону! – перебил его сидящий слева.

- Но разве есть ещё кто-то, кроме ангела-хранителя? – удивился Игорь.

- Вот, пожалуйста, чисто обывательская точка зрения! Это у кого-то там пожалуйста, может быть кто угодно и сколько угодно, а у меня ни-ни! Только ангел-хранитель! А как же?! Я ведь ого-го! Я же человек, как говорится с большой буквы! А поступки, мысли? Я говорю, куда их-то девать, а? Кто их-то зафиксирует?!

- Попрошу прекратить давление на объект. Вы, коллега, действуете в нарушение правил. Делаю вам замечание! – перебил его ангел-хранитель.

- Ну что вы, что вы! И в мыслях не держал! Итак… Что вы хотите нам сказать, уважаемый Игорь Петрович?

- А могу я сначала что-то спросить?

- Конечно, всё, что вас интересует, кроме, конечно, тайн небесных! – и оба ангела весело рассмеялись, хлопнув по рукам.

- Я насчёт вас, ангел-искуситель…

- Да-да, я весь внимание!

- Я вот слышал, ну, в смысле, читал, что сатана был когда-то тоже ангел, но потом что-то у него там произошло с Богом, и тот его прогнал…

- Вы практически абсолютно правильно изложили суть проблемы. Я не буду вдаваться в детальный разбор событий, а на доступном вам языке вкратце постараюсь объяснить… Представьте себе коллектив, допустим, людей, который живёт по определённым принципам и правилам. Это, я думаю, вам будет совершенно нетрудно представить?

- Да, представил!

- Прекрасно! А теперь, представьте себе, что живут они так долго, очень долго… И вот однажды один из них говорит главному, ну руководителю, что те принципы, по которым они жили так долго, уже устарели. И что, мол, пора уже что-то менять. А в ответ слышит до боли банальные слова: мол, не тебе решать, как кому жить. Иди и не баламуть народ! Но новатор этот всё не унимался. Ну не хотелось ему жить по-старому! И не хотелось ему, чтобы и народ его жил по-старому. И обратился он тогда к народу своему и сказал: "Почему мы не можем жить так, как хотим? Почему нам указывают, что добро, а что зло? И в чём есть познание правильности происходящего и восприятия оного?!" Но обрушился на него во гневе своём правитель ихний и изгнал его самого и сторонников его оттуда. А сторонников, между прочим, оказалось треть от всех жителей! Но не ушли они далеко, а открыли в том же здании фирму, свою фирму, продолжая общаться с остальными работниками как и раньше. А фирма эта занималась статистикой, наукой, знаете ли, очень даже нужной, если не сказать – необходимой! И увидел всё это главный и задумался. Но долго думать ему не дали, так как сразу же получил он официальное письмо от того самого отлучённого ангела, коего имя было сатана. Так вот, в письме том излагалась просьба-пожелание о предоставлении места работы для его сотрудников у каждой души новорожденной, по левую сторону, ибо слева у человек сердце, а оно и есть эмоции, кои и являются главным скусом… Не ответить на этот запрос он не мог, так как уже предоставил место справа для надзора за душою своему ангелу, прозванному хранителем. И пришлось ему, главному то есть, от безвыходности ситуации отдать место то, ну слева, ангелу-искусителю. И с тех пор мы на пару сопровождаем людей по их жизни. И каждый из нас фиксирует деяния и мысли человека в свою картотеку. Только один фиксирует добрые дела и мысли, а второй, естественно, - недобрые…

- Но зачем вам это? – непонимающе спросил Игорь.

- Так ведь всё очень просто! Если ты бросишь в землю зёрна, а затем польёшь их, они взойдут?

- Думаю, что да.

- Так и мысли ваши с поступками! Совершил добрый поступок, прорастёт зерно это добром. Пожелал кому-то добра - ещё росток вылез из земли. А на стебельке этом колос. Ну а в колосе, как тебе известно, уже десятки зёрен! Понятно тебе сейчас?! То-то!!!

- Только вот как отличить, как распознать добро от зла? Вот это брат уже вопрос серьёзный! – присоединился ангел-хранитель. – Мы можем лишь мягко намекать или корректно советовать, не более того! Главное, ты сам должен определиться и понять, кто ты и зачем ты.

- Ну ты опять начинаешь его загружать! Давай всё таки перейдём к главному.

- Согласен! Итак, к нам поступила ваша мольба-просьба…. Это вы говорили?! – спросил он, указывая на экран, на котором появились новые кадры. Игорь в склепе, кругом ожившие мертвецы, а на столе лежит Наташа, его любимая жена, которую тщательно привязывают Кузовиха и её дети… Вот Игорь, подняв голову вверх кричит: "Господи! Не губи жены моей и дитя, что в ней! А взамен за их жизни я готов отдать свою жизнь и саму душу!" И глаза его наполнены болью и ужасом…

- Ну-с, вы подтверждаете своё желание спасти жену и ребёнка, отдав взамен свою жизнь и душу?

- Согласен! – тихо, но твёрдо, ответил Игорь.

- Я прошу уважаемое собрание предоставить мне слово до вынесения окончательного вердикта, – встрепенулся ангел-искуситель.

- Мы вас слушаем, коллега!

- Итак, что мы видим? Мы видим искреннее желание нашего клиента спасти жену и ребёнка, что, кстати, очень похвально! Но я хотел бы заглянуть не в прошлое, в котором мы и так уже достаточно были. Я хотел бы заглянуть в будущее, на что согласно пункта пятого параграфа номер двадцать три взаимного соглашения сторон я имею полное право.

- Не возражаю! – недовольно сморщившись, ответил ангел-хранитель.

- Итак, будущее! Нет, мы не будем заглядывать далеко, что вы! Мы просмотрим год. Всего лишь один только год, что, кстати, также соответствует данному пункту соглашения…

И тут же на экране Игорь увидел себя вместе с Наташей. Оба радостные и счастливые. Он провожает её в роддом…

Вот он стоит под окнами роддома и радостно машет Наташе цветами, а она почему-то плачет за окном. В её глазах нет радости и счастья, но что же случилось?..

Ответ на этот вопрос даёт следующие кадры. Наташа выходит из роддома одна. Игорь непонимающе смотрит на неё. "Что с ребёнком, он жив?" – спрашивает он. "Да!" – как-то отрешенно отвечает Наташа. "Тогда где же наш ребёнок?" "Он там", - она махнула рукой в сторону соседнего корпуса у роддома. Там находился анатомический музей и лаборатория. "Да что в конце концов здесь происходит?" – уже в отчаянии кричит Игорь. К ним выходит пожилая женщина-врач и, бросив на ходу: "Пойдёмте со мной!" идёт в сторону соседнего корпуса…

Поднявшись на второй этаж, они зашли в какую-то лабораторию. Там у большого аквариума стояло несколько человек в белых халатах. Услышав голос зашедшей докторицы, они молча отошли в стороны. Игорь посмотрел на аквариум и чуть не упал в обморок от увиденного… В аквариуме в какой-то желтоватой жидкости плавало странное существо. Большая круглая голова соединялась с телом короткой и тонкой шейкой. Две ручки были так же коротенькими и трепалыми. А дольше шло круглое туловище, сужающееся внизу. Ног вообще не было! И это существо было их ребёнком!..

Только ватка с нашатырём смогла привести в чувства Игоря с Наташей.

- Я очень сожалею, но это была ваша прощальная встреча! – вынес свой приговор врач в коридоре.

- А как же похоронить? – тихо спросила Наташа.

- Мы бы хотели, если вы, конечно, согласитесь, оставить его у нас…

- Делайте, что хотите! – глядя куда-то через плечо врача, ответил Игорь.

- Ну тогда, если вас не затруднит, подпишите, пожалуйста, вот здесь. Это ваше согласие оставить его у нас…

Тут изображение исчезло, а ангел искуситель продолжил:

- Да, это страшное горе, потерять такого долгожданного ребёнка. Но давайте посмотрим с другого боку. Разве ребёнка они потеряли? Нет! Это было какое-то непонятное существо. А представьте, что оно бы выжило?! Какая тогда жизнь ждала бы этих молодых людей?! И это тот ребёнок, ради которого вы, уважаемый, минуту назад готовы были отдать свою жизнь и душу!!! Но продолжим просмотр. Итак, прошёл месяц…

Экран снова засветился и на нём появилось изображение… Наташа лежит в постели. Она не спит, а с улыбкой смотрит на, о Боже! Рядом с ней стоит голый мужик! Они обмениваются весёлыми фразами, а затем он, откинув одеяло, ложится рядом с ней… Но где же Игорь? Ага, вот он сидит в своем кабинете на очередном ночном дежурстве …

- Что здесь происходит! – вскочив, крикнул Игорь.

- Да, собственно ничего особенного, просто не пройдёт и месяца, уважаемый, как ваша горячо любимая супруга пойдёт по рукам. Или, как там у вас говорят, – сорвётся с цепи!

- Это неправда!

- А что мы только что видели?!

- Это всего лишь единичный случай!

- Единичный?! – с иронией в голосе произнёс ангел-искуситель и щёлкнул пальцами. И тут же снова появилось изображение. На этот раз Наташа была на какой-то чужой квартире с двумя кавказцами. Все трое были пьяны и голые… Затем ангел щёлкнул ещё, и ещё, и ещё раз. И каждый раз Наташа была с разными мужчинами, но занимались они одним и тем же…

- Прекратите, пожалуйста! – простонал Игорь и, опустив голову на грудь, заплакал.

- Что вы от меня хотите? – тихо спросил он.

- Да мы, собственно, ничего и не хотим. Это вы изволили попросить, так сказать. Ну а мы, в связи с неотлагательностью просьбы, лишь ускорили её рассмотрение, без очереди, так сказать!

- Я просил?!

- Ну конечно же! Вы просили оставить жизнь вашей жене и ребёнку, а взамен предлагали свою жизнь и душу.

- Свою жизнь и душу за жену и ребёнка? – тихо переспросил Игорь и поднял голову. В его глазах уже не было слёз. В них уже вообще ничего не было, только пустота.

- Я забираю свою просьбу…

- Но позвольте?! Так нельзя! Мало ли что будет потом?! Это же будет потом, то есть там! Но главное, чтобы вы оставались человеком сейчас, понимаете вы это?! То, что будет потом - это боль, но её можно пережить, пройти, переступить через неё! Но никогда, слышите вы, никогда нельзя переступать через себя, свою душу! Вы же топчите её сейчас! Остановитесь, безумец!

- Да, я безумец, я урод. Во мне уже не осталось ничего человеческого. Я уже не верю в торжество добра. Я вообще уже ни во что не верю! Но если ваше добро такое, если оно позволяет родиться моему ребёнку страшным уродом, а моей любимой женщине стать проституткой, если оно отнимает у меня самое дорогое, ради чего я жил, то зачем оно мне? Зачем мне и сама жизнь среди всего этого торжества справедливости и добра?! Я отказываюсь от своих слов и хочу вернуться обратно в склеп…. И как только он произнёс эти слова, всё вокруг задрожало, затряслось, замычало и захихикало. А он, Игорь, снова полетел куда-то. И летел он стремительно вниз…

Глава – 3 –

В склепе пахло сыростью и мертвечиной. Мертвецы с жадностью смотрели на привязанную к столу Наташу. От страха и холода она вся дрожала. Её взгляд обезумевших от ужаса глаз метался по склепу, ища хоть в ком-то сострадания и помощи. Вдруг она замерла и с надеждой посмотрела налево. Там у стены стоял Игорь. Наташа хотела что-то ему сказать, но её губы лишь беззвучно шевелились. Игорь тоже видел её. Вдруг он отделился от стены и подошёл к ней.

- Помоги мне! – тихо прохрипела Наташа.

- Они хотят забрать нашего ребёнка!

- Я знаю!

- Спаси хоть нашего малыша, умоляю тебя!

- Я за этим и пришёл. Я пришёл, чтобы спасти его и твою душу!

Наташа замолчала. Её дыхание стало равным, а тело перестало трястись в ознобе. Она всё поняла и готовилась к смерти. Игорь тоже не торопился. Он с прощальной нежностью провёл рукой по её волосам и лицу. Его пальцы медленно скользнули по её груди, отчего тело её вздрогнуло и по нему пробежала волна. Затем они опустились на живот и на секунду замерли, словно ожидая сигнала оттуда, изнутри. И он последовал двумя короткими толчками, словно ребёнок подгонял его, говоря: "Ну что же ты медлишь? Мы все ждём, решайся же, ну?!" И Игорь решился. Не снимая свою правую руку с живота Наташи, он левой рукой взял со стола тот самый каменный рог и занёс его над собой…

Рог на две трети вошёл в живот через пупок. И тут же из него фонтаном брызнула кровь. Крик боли и ужаса вырвался из Наташи и стал метаться по склепу, отражаясь от стен его новыми звуками. А фонтан не уменьшался. Уже все, кто был в склепе, были залиты кровью. Упыри радостно прыгали, стараясь успеть сделать хоть несколько глотков свежей крови. Игорь, отойдя в сторону, как в тумане, смотрел на происходящее. И ему казалось, что стены склепа раздвинулись, сделав его просто огромным. Потому что уже у тела Наташи визжало, веселилось и плясало не менее сотни разноголосой нечисти. Вдруг струи фонтана стали слабеть и через минуту кровь уже совсем перестала течь из рога. Все присутствующие с надеждой смотрели на него, но единственное, что осталось, это последняя капля крови, свисающая с рога. Упыри стали медленно подходить к столу, но всех опередил младший сын Кузовихи, который с проворством обезьяны запрыгнул на стол и, вытянув длинный и узкий язык, быстро слизнул её с рога.

- Друзья! – вдруг послышался голос Серафимы Николаевны, и она подошла к столу.

- Друзья! Сегодня мы сделали первый, но весьма уверенный шаг, но он самый важный, самый ответственный! И если мы сможем, а мы обязательно сможем! То тогда скоро, совсем скоро, придёт наше время. Оно придёт вместе с нашим господином, которому мы верны и под землёй, и над землёй! И тогда сотни, тысячи, миллионы душ присоединятся к нам! Ведь тело что? Тело оно ведь так, тлен! – и она, схватив Наташину ногу, резко повернула её вокруг своей оси и сильно дёрнула… Нога с хрустом оторвалась, а Серафима Николаевна, под всеобщее ликование, подняла над собой оторванную ногу…

Игорь Смирнов проснулся от стука в дверь.

- Игорёша? Игорек, ты спишь? – услышал он голос Серафимы Николаевны.

- Что-то случилось, Серафима Николаевна?

- Нет, нет, что ты! Это я просто так решила вот зайти узнать, как вы поживаете, где Наташка-то?

- Так она к маме своей в Псков поехала.

- Ну и правильно это, правильно! У мамы всё ж и рожать-то легче, и помочь есть кому, и приглядеть за ребёночком-то.

- Да, вот мы так и рассудили.

- Ну и хорошо, что так рассудили. Ну а пока ты остался одни, будешь у нас как сын полка, что ли?! В общем, мы с Михеичем над тобой шефство берём, так что быстренько давай мыться и милости просим к нашему столу чай пить!...

Игорь посидел с соседями минут пять и, извинившись, стал собираться на работу. А работал он следователем в районном отделении милиции…

Глава – 4 –

- Привет, Игорёк! Ты это, в общем, ты держись!

- Не понял? А что случилось?!

- Как, ты что же, ещё не знаешь?!

- Да нет же, говорю! Так ты скажешь или будешь в "знаю - не знаю" играть?!

- Не, Игорёк, ты извини, но я не могу. Ты зайти к Семёнычу, он как раз тебя искал!

Загадочный тон дежурного по отделению и его нежелание рассказать что-то, по-видимому, очень важное, разозлили Игоря. Подойдя к кабинету начальника отделения майора Семечева, он постучал в дверь.

- Разрешите?!

- А, Игорёк, заходи, заходи! – Семечев, как-то странно посмотрев на Игоря, указал рукой на стул.

- Садись-ка вот тут. – Сказал он и замолчал, не зная с чего начать.

- Вы меня искали? Что-то случилось?

- Да ты понимаешь… Тут, в общем, вот какое дело … Жену твою нашли…

- Что значит нашли?! Она же в Псков уехала к тёще, то есть к матери своей рожать!

- Уехать уехала, да только вот не доехала.

- Не понял?..

- Нашли её в лесу, лыжники нашли…

Игорь медленно приподнялся со стула и, упёршись руками о стол начальника, посмотрел тому в лицо. Майор, опустив глаза, тихо сказал:

- Умерла она… Убили её… Ты это, ты зайди к Сане Кротову. Он дело это ведёт… Ну там формальности разные… Да ты сам всё знаешь.. И три дня тебе даю. Извини, больше не могу. Сам знаешь, дел выше крыши…

Как он вышел из кабинета, как шёл по коридору, как зашёл к Сане Кротову -ничего этого Игорь не помнил, потому что находился в состоянии аффекта. Лишь голос друга заставил его очнуться:

- Ты держись, Игорек! А я землю рыть буду, но найду эту гниду! Ты это, на-ка прими на грудь, - и он быстро достал из сейфа бутылку водки и стакан. Игорь залпом выпил водку и продолжал молча сидеть.

- Ты меня прости, Игорёша, но ты же знаешь, что я должен опросить родственников, то есть тебя.

- Где её нашли?

- В тридцать километрах от города в лесу, в районе станции Дубровка. Лыжники нашли её тело.

- Я могу прочитать протокол?

- Лучше тебе этого не читать.

- Что с ней сделали?

- Может, ещё по чуть-чуть, а? – и, не дожидаясь ответа, Саня наполнил стакан.

- Давай! – сказал Игорь, ставая пустой стакан на стол.

- Так… Вот… Обнажённый труп, правая нога оторвана…

- Оторвана?..

- Да, я сам видел! Нога оторвана, в животе имеется большое отверстие, через которое у плода и у жертвы была выкачана вся кровь…

- У, сволочи, садисты!

- Ты давай, ты держись, Игорёк! Я тебе, как брату, говорю, найду я эту сволочь. Он сам у меня своё брюхо вспорет и кишки свои жрать будет, обещаю!

- Где искать думаешь?

- Сначала поездных проверю. Тут надо искать человека склонного к садизму…

- Скорее всего медики.

- Почему?

- Ну ты же говоришь, что кровь выкачали, а это только специалист сможет…

- Да, точно!

- Я тоже подключусь, если не возражаешь?!

- О чём ты? Только … Ну ты же знаешь, что запрещается вести дела родных и близких.

- Ну ты же меня не сдашь?

- Обижаешь, Игорёк, обижаешь!..

За неделю Игорь обошёл мединститут, медучилище и психдиспансер. Ему удалось собрать свою картотеку шизофреников и людей, склонных к садизму. Всего набралось пятнадцать человек. Семеро сразу отпали по причине того, что пятеро находились в психушке, а двое на зоне. Оставшаяся восьмёрка была разбита Игорем на три группы. В первую входили четверо шизофреников, стоящие на учёте в психдиспансере и в милиции. Все они неоднократно совершали развратные действия в городском парке, онанируя перед женщинами. Но что их отличало от остальных эксгибиционистов, это то, что они проявляли так же агрессию, когда женщины начинали испуганно кричать, то есть не убегали, а наоборот нападали на женщин…

Во вторую группу вошло трое медиков, два санитара и сторож морга в областной больнице. Они испытывали непреодолимую тягу к покойникам…

А в третью группу вошёл всего одни человек Гоша Голубков, но именно он и привлекал особое внимание Игоря. И чем больше он знакомился с Гошей и его жизнью, тем больше убеждался в правоте своего выбора…

Глава – 5 –

Гоша Голубков никогда не выделялся внешностью. Он всегда и в школе, и в медучилище был самый маленький и самый невзрачный. На него никогда не обращали внимания девушки, в открытую игнорируя Гошу. А он, не решаясь ответить на всеобщее презрение одноклассников, а потом и однокурсников, словно в копилочку собирал свои обиды, записывая их в дневник. Только ему он доверял своё самое сокровенное, свою боль и ненависть, а главное – мечты. А мечтал он о том, как мстит своим обидчикам, всем тем, кто насмехался над ним, тем, кто не считал его за человека. А таких был целый мир. Вот и хотел он отомстить всему миру. За свою внешность, за то, что с семи лет выпали у него все волосы на голове и пришлось родителям доставать Гоше парик. Но парик этот был плохого качества и всё время сползал то в одну сторону, то в другую… Но не только мысленно мстил он, нет! Иногда он вбивал гвозди в скамейку, на которой всё время сидели мерзкие старухи из его дома. А затем он с радостью наблюдал как они орали, вскакивая с лавки. Несколько раз он вставлял лезвия бритвы в детскую горку, а потом с каким-то странным чувством вдыхал запах свежей крови. Именно по причине своего интереса к трупам и анатомии он и пошёл в медучилище на акушера. Но главное, почему он выбрал именно эту специальность, это желание не только видеть обнажённых и беспомощных женщин, но и мстить им всем. Мстить, мстить, мстить. И каждый их вскрик от боли доставлял ему неописуемую радость. А ещё он любил, ну конечно, чтобы никто не видел, надавить новорождённому на родничок или зажать ротик, перекрыв дыхание, пока ребёнок не начнет синеть. После таких процедур у детей обычно начинались разные проблемы, связанные с отклонениями. Каждую такую свою процедуру он записывал в свой дневник. За эти годы он уже исписал три дневника и сейчас вёл четвёртый.

На работе и среди соседей никто не мог сказать ничего плохого о Гоше. Он был настолько безликим, что никто его и не замечал. Иногда ему казалось, что если бы он умер, то никто и не заметил бы этого. Но Гоша жил! Жил назло им всем. Жил и мстил. Мстил и жил местью…

Прошло два месяца после убийства Наташи. Саня Кротов с помощью Игоря нашёл убийцу. Им оказался, как и предполагалось, одни шизик-садист. Он раскололся. Только в показания путался. Но с помощью Сани и Игоря выправился и всё встало на свои места. Суд, учитывая особую жестокость, приговорил его к высшей мере наказания, потому что комиссия признала его вменяемым.. Выйдя из здания суда, Игорь сел на трамвай номер пять и поехал на улицу Рыленкова, где в доме номер двадцать четыре в квартире восемь жил Голубков Георгий, который как раз обедал на кухне яичницей…

Когда позвонили в дверь, Гоша, держа на вилке кусок яичницы, подошёл и спросил:

- Кто там?

- Голубков Георгий здесь живёт?

- Да! А что вам надо?

- Вам письмо заказное, откройте, пожалуйста.

Гоша приоткрыл дверь, но тут же дверь распахнулась, сильно ударив его и отбросив к стене. Гоша сильно стукнулся головой о стену и, сев на пол, закрылся руками. В квартиру вошёл мужчина. Он прикрыл входную дверь и присел на корточки возле Гоши. Затем он нежно провёл ладонью по лысой Гошиной голове и сказал:

- Здравствуй, дружок! Ну вот мы и встретились! Сегодня я расскажу тебе сказку. Сядь поудобнее на своём стуле и слушай!

И незнакомец, схватив Гошу за шиворот, потащил его на кухню. Там он усадил его на табуретку, а сам сел рядом и улыбнулся.

- Итак, сказка. Сказка про одного мальчика, про одного гадкого мальчика. Итак, жил-был мальчик. И был он хороший мальчик, по крайней мере так он сам считал. Но почему-то окружающие люди его не любили. Они просто его не замечали. Вот так и жил наш герой, накапливая, как змея, злобу свою. Но он не просто копил её, нет. Он иногда жалил с наслаждением впрыскивая яд в тело жертвы. И после каждой такой акции делал особые отметки в дневнике своём, мол, с этим в расчёте. Но он был справедливым мальчиком, а поэтому наказывал всех виновных без исключения. И даже его родной отец не ушёл от возмездия за обиду, причинённую мальчику в детстве. Когда папа подсоединял лампу, мальчик неожиданно включил тумблер, и папочка, поражённый током, упал на пол, по дороге стукнувшись головой об угол стола, да так сильно, что практически тут же умер.

- Нет, это неправда, это не я, он сам упал, я не хотел! – вдруг заплакал Гоша.

- Хотел, хотел! Ещё как хотел. А Лена Кирпичёва, а? Такая девушка! Она ведь была первой красавицей в классе, да и в школе, так?! Ну не разглядела она его красоты, да! И надо же было ей попасть рожать именно в ту больницу, где работал наш герой! А когда он её узнал, вот уж и отвёл душу. И что больше всего его заводило, так это что она его даже не узнала! А ведь восемь лет вместе отучились. Ещё на предродовой проверке он сильно надавил несколько раз на живот в районе головки ребёнка, а во время родов так помогал роженице, что у той было множество разрывов не только в районе влагалища, но и вся промежность. В общем, благодаря его стараниям Леночка Кирпичёва стала инвалидом, а ребёночек у неё родился с травмой черепа и через месяц умер, оставив обезумевших от горя родителей. И ушла красота от Леночки, как с белых яблонь дым! …

И тут Гоша резко прыгнул в сторону гостя и попытался ударить его вилкой в шею. Но мужчина увернулся и сильно стукнул Гошу в челюсть. Гоша упал на пол и потерял сознание. Очнувшись, он сел на своё место. Незнакомец всё так же сидел у окна и курил папиросу.

- Что вам от меня нужно?! Вы из милиции?

- Да, я из милиции, но я к вам пришёл по другому поводу.

- Но вы из милиции?! – испуганно произнес Гоша, вытирая рукавом разбитую губу и нос.

- Я же вам сказал, что у меня к вам дело, неужели непонятно?!

Гоша понимающе кивнул головой.

- Так вот. Мне нужны вы, а я нужен вам!

- Простите, а для чего?

- Вы умеете и любите доставлять людям боль. А где боль, там и страх, согласны?

- Да, – уже с интересом ответил Гоша.

- Я предлагаю совместить полезное с приятным. Вам нужна боль, а мне нужен страх.

- Страх? Но как…

- Как его можно собрать, зафиксировать? Вы это имели в виду?!

- Да.

- В том-то всё и дело! Надеюсь, вы как медик и как опытный в этих делах человек согласитесь, что чаще всего убивает не боль, а страх переходящий в ужас. Вот он-то мне и нужен! А что наполняется ужасом, как сосуд вином?

- Глаза! – восторженно выдохнул Гоша. – Глаза! Как я сам до этого не додумался?! Да, но как вы это себе представляете?

- Очень просто. У вас будет своя лаборатория, где вы и будете проводить свои опыты. Ну а пациентов вам буду поставлять я. Так что, согласны?...

Часть – 3 –

Глава – 1 –

Весь лагерь спал. Только Лидия Михайловна Орлова тихо шла по коридору. Обойдя и проверив порядок в комнатах девочек и мальчиков, Лидия Михайловна возвращалась в свою комнату. Заперев дверь, она подошла к окну, чтобы чуть приоткрыть его. На улице стояла тихая летняя ночи. Всё в природе спало. Вдруг Лидия Михайловна обратила внимание, что дверь в подвал, где был склад продуктов, открыта, а из глубины его пробивается тусклый свет. Склад находился в том же корпусе, что и столовая. Лидия Михайловна решительной походкой вышла из комнаты и направилась к соседнему корпусу. Подойдя к складу, она осторожно открыла дверь, которая с каким-то мерзким скрипом отворилась. Лидия Михайловна заглянула внутрь. Ступеньки лестницы, уходящей вниз, слабо освещались каким-то тускло-матовым светом, идущим из глубины подвала. Женщина сделала шаг, входя в подвал, но тут же на улице, откуда-то сзади, раздался хруст сломанной ветки. Лидия Михайловна вздрогнула и обернулась, но никого на пустой площадке не было…

Осторожно ступая по ступенькам, она подошла к двери в мясной склад-холодильник. Дверь была приоткрыта, и именно оттуда шёл луч света вместе с мерзким запахом тухлого мяса. Запах был настолько гадким, что Лидия Михайловна, достав носовой платок, приложила его к лицу, еле сдерживая рвотные позывы. Лидия Михайловна резко открыла дверь и быстро вошла в холодильник…

Посреди помещения сидел на табуретке Михеич, причём тело его и лицо были покрыты инеем, т.к. в холодильнике было достаточно холодно, что Лидия Михайловна почувствовала уже с первых секунд.

- Что это значит, Михеич?! Что вы здесь делаете? И откуда такая вонь? Что, мясо протухло?

- Ась? Я? Что я здеся делаю?! Так я, это, я того тут, значит… Я тута хоронюсь!

- Что?!? От кого же вы тут хоронитесь?

- Так не от кого, а для чего, значит! Хоронюсь, чтобы лучше сохраниться!

- Что за чушь?! А что за вонь здесь?

- Так в этом-то всё и дело. Вы понимаете, дело видите ли в том, что тело моё, не к столу будет сказано, портится, ну в смысле разлагается!

- Вы что, идиот, что ли? Или меня за дуру держите?! Какое тело? Что значит разлагается?!

- А чего вы сразу обзываетесь? – обиженно пробурчал себе под нос Михеич. – Если что непонятно, так спросите. А то чуть что, так сразу обидеть бедного Михеича все норовят! А чего тут непонятного?! Если я говорю, что тело портится, значит, оно таки портится! – и с этими словами он вдруг схватил своей правой рукой за левый рукав рубахи и резко рванул его. Рукав с треском оторвался… И тут Лидия Михайловна увидела оголившуюся руку Михеича и чуть не потеряла сознание, потому что вся рука была в бурых пятнах и язвах.

- Ну, а это что по-вашему? – довольный произведённым эффектом, спросил Михеич. И тут же, схватив одно из поражённых мест на руке, рванул его… Разлагающиеся ткани с треском поддались, и в руке у Михеича остался кусок мяса, с которого капала кровь вперемешку с гноем…

Лидия Михайловна охнув, опустилась на свиную тушу, а Михеич продолжал:

- Вы думаете легко вот так жить, когда ты разваливаешься не по дням, а по часам? Когда от тебя воняет, как от дохлой собаки на мусорной куче? А ты хочешь жить и радоваться жизни?! Вот и приходится искать себе новое тело. А это, знаете ли, вопрос, позволю себе заметить, очень даже щепетильный, уж вы мне поверьте! Ну а к вам, многоуважаемая Лидия Михайловна, я всегда относился с большим уважением, и даже где-то с любовью. Так что придётся пойти на эксперимент. А и что? Почему бы действительно не побывать, что называется, в шкуре женщины? Чтобы видеть и чувствовать мир, как его видит и чувствует женщина, да ещё такая, как вы, Лидия Михайловна?!

Но Лидия Михайловна, не дав ему договорить, вскочила и бросилась к двери, но та вдруг сама закрылась. Женщина стала звать на помощь, сильно барабаня в дверь, но только сломала ноготь и расцарапала руку.

- Ну что вы, голубушка, право?! – с улыбкой успокаивал её Михеич, - Не стоит беспокоиться, ведь это вопрос уже решённый и, как говорится, обжалованию не подлежит. И, я вас очень умоляю, поберегите тело, моё тело! А то вон уже и ноготок сломали, да и рученьку расцарапали. Причём, мой ноготок и мою рученьку!

Лидия Михайловна, обезумев от ужаса, стала метаться по складу. И вдруг она увидела большой металлический крюк для подвешивания туш в холодильнике. Женщина быстро схватила его и, сжав двумя руками, выставила перед собой. Михеич всё с той же улыбкой, медленно подходил к ней.

- Не подходите! Слышите вы, не подходите!

- Ну почему же? Неужели я вам совсем не нравлюсь? Ну конечно, мы университетов не кончали, куды нам-то со свиным рылом да в калашный ряд! – и он, подойдя к ней совсем близко, выставил вперёд левую руку, чтобы схватить крюк. Лидия Михайловна словно саблей, махнула изо всех сил крюком и тот, вонзившись в руку Михеича, с хрустом оторвал её от локтевого сустава. Хруст был настолько громким и страшным, что Лидия Михайловна вздрогнула от неожиданности и, словно очнувшись, отбросила крюк с рукой испуганно от себя. Крюк, звякнув о керамический пол, подпрыгнул и, ударившись о свиную тушу, упал возле неё. Рука же, казалось продолжала жить. Перебирая пальцами, она пыталась ползти к Михеичу, но тяжёлый крюк ей явно мешал. Михеич же, явно шокированный смелостью женщины и результатом её действий, непонимающе смотрел то на неё, то на остаток своей левой руки.

- Ну вы меня просто поражаете, уважаемая Лидия Михайловна! Честно признаюсь, что такого я от вас не ожидал. Вы просто приятно меня удивили, укрепив меня в правильности решения о выборе именно вашего тела. Ну а теперь пора и к делу, знаете ли. Слышите, часы пробили полночь?! Ну как же! Вон волки завыли, земля на могилках дрогнула, словно те, кто лежат в них, тяжело вздохнули. Вон человек, встав на четвереньки, начинает обрастать шерстью, превращаясь в волка. Все они просыпаются, потому что наступает их время, время тёмных сил. И уж тогда держись душа за тело! Страх тебя выманит и заморозит ужасом! И будет человек остаток жизни маяться, ведь, вроде, и с душой он, а не чует её, словно не властен над нею-то. И ночь станет адом для него, каждая ночь! И жизнь станет адом для него. И нет спасения от этого никому и никогда!

И словно в подтверждение его слов отовсюду послышались странные звуки: то ли плачь, то ли мяуканье. И чьи-то тихие голоса стали звать Лидию Михайловну, которая в ужасе сидела на полу, прижавшись спиной к стене склада…

Вдруг Михеич, задрав голову, затрясся всем телом и упал в метре от неё. Продолжая трястись, он делал какие-то странные движения руками, словно пытаясь отогнать от себя кого-то. Вернее только правой рукой, потому что остаток левой руки как-то нелепо дёргался. Головой же Михеич бился о пол с такой силой, что череп не выдержал и раскололся в очередной удар, от чего мозг вылетел наружу, прямо к ногам Лидии Михайловны, которая словно в тумане наблюдала за происходящим.

Вдруг Михеич затих. Тело его, перестав биться, спокойно лежало на полу. В наступившей тишине было слышно , как падали капли крови с разбитого черепа старика на пол… И тут тело его вдруг стало раздуваться. Причём раздувалось оно от ног к голове, вернее, к тому, что от неё осталось. Словно волна катилась по телу. И когда волна эта подошла к горлу, на несколько секунд остановилась, а затем, словно из огромного шприца, прямо на Лидию Михайловну выстрелила мерзкой зеленовато-красной массой, похожей на слизь и ужасно вонючей. Женщина, вскрикнув, стала стараться сбросить с себя её, но масса, словно живая, стала ползти по ней вверх, как огромная улитка-слизень. Ползла она достаточно быстро, оставляя за собой на одежде Лидии Михайловны след из липкой зелёной массы. Женщина всё ещё пыталась её сбросить, но руки её соскальзывали с массы, которая уже ползла по горлу…

Облепив собою лицо Лидии Михайловны, масса на секунду остановилась, а затем, словно засасываемая огромным водоворотом, втянулась с шумом в рот женщины…

Глава – 2 –

- Ребята! Послезавтра у нас родительский день. Что значит "родительский день"? А значит это, что приедут ваши родители и будут смотреть, как вы тут живёте, как отдыхаете и чему научились за это время. Но я надеюсь, что вы не хотите разочаровать ваших родителей?

- Нет, не хотим! – раздались детские голоса.

- А если не хотите, значит, нужно: первое – навести идеальный порядок на территории лагеря. Второе – подготовить праздничный концерт для родителей. Кстати, предлагаю подключить и ребят из соседней деревни, а то они давно просятся к нам. Ну так что, согласны?!

- Да, пусть приходят! – снова ответили ребята.

- Вот и хорошо! А сейчас те, кто участвует в концерте - на репетицию, а остальные на уборку территории.

Речь Серафимы Николаевны ребята восприняли с энтузиазмом. Лидия Михайловна отобрала тринадцать ребят для концерта, а остальные пошли на уборку территории.

Когда артисты расселись на лавки в парке, Лидия Михайловна объявила:

- Ребята! Мы будем делать концерт. Но не обычный со стишками, и танцами, да песнями. Мы будем делать с вами спектакль! То есть театрализованное представление.

- Вот здорово!

- Точно, давайте поставим Шекспира!

- Ага, а ты будешь король Лир?!

- Нет, я буду Отелло, а ты Дездемона! – и мальчик протянул руки к горлу перебившей его девочки. Та испуганно отпрянула, и все дружно рассмеялись.

- Нет, ребята, нет. Мы не будем ставить Шекспира. Мы поставим с вами другую, но не менее интересную пьесу.

- А какую?

- Расскажите, пожалуйста?!

- Хорошо, слушайте… Мы поставим с вами пьесу о прекрасной девушке и не менее прекрасном принце, которые полюбили друг друга. И была у них свадьба. Но свадьба не простая

- А золотая! – со смехом перебил её мальчик.

- Да, да, да! Именно золотая! Потому что после этой свадьбы они смогли владеть всем золотом мира!

- Ну да?! А разве так бывает?

- В сказках всё бывает!

- Бывает и не только в сказках, ребята! – продолжала Лидия Михайловна. – Но чтобы так произошло, на свадьбе они провели определённый ритуал… Итак начнём распределять роли. Принцем будет Митя!

- Я!?!

- Да, Митенька, ты!

- А, может, лучше кого-то из ребят?

- Да, лучше! Лучше возьмите меня! Я, знаете, какого вам принца изображу, ого-го! Только невестой кого угодно, но не Таньку Козлову!

- Это почему же? – недовольно выкрикнула Таня и сурово свела брови.

- Да потому что ты коза! И целоваться с тобой я не буду. У, ме-э-э! – и он изобразил козу. Девочка показала ему язык и, крикнув: "Сам дурак!" - отвернулась.

- Нет, ребята, нет! Принцем будет Митя, это обсуждению не подлежит… Так, теперь о девушке. Девушку будет играть Света Кудряшова.

- Ну, Светка, это другое дело! Со Светкой я согласный и пожениться! – всё не унимался мальчик. Света, покраснев, опустила смущённо глаза.

- Если ты не прекратишь, я тебе дам роль бродячей собаки! – пошутила Лидия Михайловна, и ребята, приняв её шутку, дружно рассмеялись.

- Дальше. Дальше всё очень просто. Вас осталось двенадцать, так?

- Так, так!

- Точно!

- Ровно двенадцать!

- Вот и прекрасно! А теперь посмотрите на плиту, которую вы так хорошо отчистили. Ну, что вы видите?

- Да то, что и раньше. Разные знаки, выдолбленные по кругу.

- Правильно! А какие это знаки?

- Ну разные есть. Вот баран.

- Овен! – поправила Лидия Михайловна.

- А у меня рак!

- А здесь рыбы!

- Ну, теперь догадались? Конечно же, это знаки зодиака!... А теперь, ребятки, станьте-ка каждый у своего знака!

Но ребята непонимающе смотрели на Лидию Михайловну.

- Ну что же здесь непонятного?! Лёша Баранов вот сюда – ты знак тельца. Серёжа Раков, а где твоё место, а?

- Получается здесь?!

- Молодец, место рака! Ну же ребятки, давайте, давайте!

Ребята стали искать свои знаки и становиться возле них. Только несколько человек продолжали стоять на месте.

- Ну а вы что же?

- Так под нас знаков ещё не придумали!

- Не придумали, говоришь! Как твоя фамилия?

- Гирин Саша, а что?

- Ну думай, думай Саша. Гирин, гиря, ну! Гиря – это весы! Иди на своё место. А что у нас делает скорпион своим хвостом?

- Он жалит, Лидия Михайловна!

- Именно что жалит! Тебе понятно, Никита Жалин, где твоё место?

- Понятно!

- Наташа Пескарёва – ты рыба. Даша Лучко – стрелец. Ведь он же стреляет из лука, правда?

- Правда!

- А что тогда делает пожарник? – спросил Игорь Пожарнов.

- Пожарник, Игорёк, льёт воду. Значит ты?..

- Водолей! – радостно крикнул мальчик и побежал на своё место.

- Ну а ты почему загрустил? Ты же Лёша Двойкин?!

- Да.

- Ну думай же, думай!

- Близнецы? – нерешительно произнёс мальчик, но увидев улыбку на лице Лидии Михайловны, радостно побежал на своё место.

- Ну вот, теперь все на местах своих, кроме принца и его девушки. Митя, вы садитесь на камень-трон, а ты, Светочка, пока оставайся там, тебе ещё рано появляться. Ты выйдешь потом, позже… А вот и ребятки из соседней деревни пришли. Молодцы, что не опоздали!..

И действительно на полянку вышли двенадцать ребят. Судя по одежде и внешнему виду, они были действительно местные. Каждый из них подошёл и стал за спиной у ребят из лагеря.

- Прекрасно! А теперь ваша очередь, Митя.

- А что я должен делать?

- Совершенно ничего сложного. Вы должны будете прочесть вот этот текст, – и она протянула ему странный, похожий на старинный свиток, скрученный листок. Митя, сняв с него кольцо-стяжку, развернул листок. Бумага действительно была очень старой и пожелтевшей от времени. На ней красивым почерком было написано следующее:

"Небо и земля, камень и вода, огонь и лёд, жизнь и смерть – всё во власти твоей, господин наш! И приносим мы жертву тебе, уповая на тебя. Чтобы кровь соединилась с кровью, а тело с телом, и душа с душой! Да услышь ты меня, господин наш!!!" – Далее шёл ещё более странный текст, слова которого были написаны русскими буквами, но буквы эти, соединяясь в слова, давали какое-то странное неизвестное звучание, образуя лишь непонятные звуки.

- Что это? – непонимающе глядя на текст, спросил Митя.

- Это ваш текст, Митенька!

- Да, но это не текст, а белиберда какая-то.

- Ну и что, право? Вам-то какое до этого дело? От вас что требуется? Сесть на камушек да прочесть с листочка - вот и вся работа.

- Да, но я совершенно не понимаю смысла…

- А вам, голубчик, и понимать ничего и не нужно!

- А может и вправду кто-то из ребят сыграет эту роль?

- Ну вы и впрямь, уж простите меня, но бестолковый молодой человек! Неужели вам ещё не понятно, что у каждого, кто находится здесь, есть своё предназначение в этом ритуале? И если вас взяли вожатым, если всех этих деток сюда собрали, значит, так нужно!

- Но…

- И никаких но! Вы будете выполнять все мои приказания…

- Вы хотите сказать, что и меня, и всех этих детей вы собрали в лагере специально?!

- Наконец-то вы стали реально воспринимать происходящее.

- Может быть и так, но вы не учли одного! Вы не учли, что я не такой, как вы, и что я откажусь участвовать в ваших делишках!

- Не такой? Да ты наш, слышишь – наш! Да любой ребёнок давно бы уже догадался, что Митя из рассказа Михеича ты и есть!

- Что?!?

- А то! Ты сын Сергея Дмитриевича Ковальского!

- Но, простите, моя фамилия Кузнецов!

- А Кузнецов, Ковальский, Коваль, Ковальчук, Смит – это всё одна и та же фамилия… Ну что, убедительно звучит? И имение это ваше по праву.

- Хорошо, я могу всё это допустить, я только не понимаю, какая связь с тем, что происходило сто пятьдесят лет назад?!

- Вот именно, что сто пятьдесят лет! В самую точку попали, Дмитрий Сергеевич. Потому что раз в сто пятьдесят лет в одну единственную ночь в году можно совершить тот самый обряд. И тогда девочка, наша Светочка, будет той шкатулкой, в которой до поры до времени будет храниться твоя живая вода. А потом придёт срок и появится на свет "ОН", и тогда наступит время - наше время!!!

- Вы хотите сказать, что я должен буду с этой тринадцатилетней девочкой…?

- А что тут такого? Совершенно не вижу ничего странного. Это же вы ради общего дела сделаете, да?!

- Да вы просто сумасшедшая! Вот вам, вот! Получите свой текст! – и он, изорвав на мелкие кусочки листок, бросил их к ногам Лидии Михайловны. Та вытянула правую руку вперёд ладонью вниз. И тут же обрывки листка стали быстро собираться в кучку, а затем, взлетев на метр от земли, закружились, соединяясь снова. Митя с ужасом смотрел, как снова целый листок упал на ладонь Лидии Михайловны.

- Наивный мальчик! Слово вечно! Его нельзя порвать, сжечь, растоптать. А вот человека-то как раз и можно!

- Вы меня не испугаете! Да, вы можете меня убить, но душу свою я вам никогда не отдам, слышите – никогда!!!

- Слова, слова! Но я подожду, до завтра время ещё есть. А сейчас пошли обедать. Я, знаете ли, что-то очень проголодалась! Да, и не вздумайте бежать, местные ребятки не любят, когда их не слушаются, они от этого просто звереют!...

Глава – 3 –

В столовую ребята шли строем, причём впереди шла Лидия Михайловна, а по сторонам и сзади шли местные ребята, словно в охранении. В столовой, когда все расселись, Лидия Михайловна снова обратилась к присутствующим:

- Друзья мои! В связи со сложившимися обстоятельствами наш лагерь переходит на усиленный режим охраны. Это означает, что никто не может покинуть территорию лагеря. Дети, отобранные для спектакля, а также вожатый Митя, до особого распоряжения будут находиться под домашним арестом в своих комнатах. Остальным же предписано продолжать убирать территорию и помогать по кухне тёте Маше. Обеспечение порядка возлагается на ребят из местной деревни… Ну вот, пожалуй, и всё. А сейчас всем приятного аппетита!

Ребята с радостью притупили к еде, т.к. давно уже проголодались. То, что произошло в парке, они восприняли как игру и настоящий театр, вот почему у них не было испуга.

Только Митя ничего не ел. Он с грустью и тревогой смотрел на ребят. "Боже мой! Ведь они даже не представляют, что их ждёт завтра, – думал он. Но в отличие от детей, Митя хорошо понимал, что всё происшедшее в парке - не шутка и не спектакль. Он понимал, что все эти несчастные дети предназначены для жертвоприношения. И тут его взгляд упал на Свету. Девочка с аппетитом кушала борщ. "А она действительно красивая, – подумал Митя. – И фигура не по годам уже сформировавшаяся". Но тут же, испугавшись своих мыслей, он махнул обеими руками, словно отталкивая от себя кого-то. "Ты что! Да как ты можешь так думать?! Она же совсем ещё ребёнок! Прекрати сейчас же!" – крикнул он мысленно сам себе. В нём сейчас находилось два Мити. Один тот, обычный Митя Кузнецов, добрый и интеллигентный молодой человек. А другой - Дмитрий Сергеевич Ковальский, который тихим голосом шептал Мите не в ухо, нет. Он шептал откуда-то изнутри, словно находился у него в мозгу. Но шепот его был тих и приятен. Да и зёрна здравого смысла в словах его явно присутствовали. Причём, говорил он стихами.

"Стекла оконного осколок

Скользит по венам, как он колок,

Но в то же время как умел!

И кровь, пульсируя, струится,

В ней жизнь и смерть твоя таится,

Что ж бледен ты, как будто мел?

Боишься смерти - и напрасно!

Поверь мне, смерть она прекрасна,

Она лишь шаг на рубеже.

Она на все твои вопросы,

Мольбы, желания и слёзы

Найдет ответ в твоей душе.

Отдайся в руки ей беспечно.

Не бойся, верь душа - то вечна.

Войди на этот жизни пир.

Ты слишком глубоко копаешь,

Простое сложным заменяешь,

Познав себя, познаешь мир!

Ты хочешь жить, как вера учит?

Такая жизнь тебе наскучит,

Но я не стану убеждать.

Давай спокойно разберёмся,

Кононов нескольких коснёмся.

Я не давлю, тебе решать!

Вот говорят – люби соседа!

Красавицу иль просто деда.

Неважно, был бы человек.

Ты возлюбить его обязан,

Как будто кровью ты с ним связан.

И эта связь на жизни век.

А ты взгляни с другого края,

Внимательно канон читая:

"Люби других, как и себя!"

Так если ты себя не любишь,

Свою ты душу этим губишь.

Так сделай выбор для себя!

Живя по-старому, ты знаешь,

Что душу этим истязаешь.

Что ж остаётся, согрешить?

Но и грехи, они разнятся,

Как посмотреть, откуда взяться,

Ведь с ними тоже можно жить!

Они в мешочке за плечами,

Всю жизнь тяжёлой ношей с нами.

Ведь каждый грех имеет вес.

И тут понятно без натяжки,

Само убийство – самый тяжкий,

Но виноват, все скажут, Бес!

Эти мысли каждой своей строчкой словно пробивали голову Мити огромными спицами от виска к виску. Митя не помнил, как он вышел из столовой, как пришёл в свою комнату, как лёг на кровать. Он вообще уже ничего не воспринимал из того, что происходило вокруг. Лишь одна мысль стучала в висках его: "Что делать?" Этот вечный вопрос стоял перед ним как нельзя остро и актуально. Но ответа у Мити не было, хотя он точно знал, что необходимо во что бы это ни стало остановить этих тварей и спасти детей. С этими мыслями он и уснул. Уснул сразу, словно провалившись куда-то…

И снился ему страшный сон, словно всё, что говорила Лидия Михайловна, происходило наяву. Он, Митя, сидит на каменном троне, а вокруг, каждый на своем знаке, стоят на коленях дети. На них надеты длинные белые рубахи и головы их опущены. За каждым из детей, положив передние лапы на спину ребёнка, стоит волк. Огромный диск луны ярко освещает поляну. Всё готово к обряду…

Вдруг раздался грохот, что-то посыпалось на Митю, и он проснулся.

От сильного порыва ветра окно резко распахнулось и, ударившись о стену, с грохотом разбилось, осыпав Митю осколками стекла.

Стряхнув с себя осколки, Митя нагнулся и взял с пола один. Это был большой кусок стекла, отколовшийся так, что имел форму ножа с ручкой и длинным лезвием. Митя повертел осколок в руках, а затем положил его под подушку.

Глава – 4 –

Тётя Маша вместе с пятью ребятами, которых отрядили убирать территорию, сидя на кухне, чистила картошку на ужин. Она была озадачена странным выступлением Лидии Михайловны в столовой перед детьми. Да и вообще ей, тёте Маше, уже давно многое в лагере казалось странным. И поведении руководства, да и в самих событиях, что происходили. Вот, например, не далее, как вчера, пошла она на склад за крупой. Открыла дверь, зашла и тут же чуть не упала в обморок, так и сев на ступеньки, потому что в нескольких метрах от неё на мешке с сахаром сидел человек! Причём она его узнала сразу, по кепке. Это был водитель автобуса, что привез детей в лагерь. Его тётя Маша ещё тогда накормила обедом у себя на кухне. Вообще он ей сразу понравился. Весёлый такой мужичок оказался…

- Тьфу ты, чёрт! Чуть разрыв сердца не получила из-за тебя, окаянный! Чего это ты сюда забрался, а? Неужто украсть чего надумал? Так я тебя быстро-то отучу по чужим кладовочкам лазить! Ну, кому говорю, вставай-ка и иди отсюда подобру-поздорову!

Но водитель продолжал сидеть на мешке, не реагируя на требование женщины.

- Ты что, спишь, что ли? – встав со своего места и подходя к нему, спросила она. Но он всё молчал, опустив голову. Тётя Маша, взяв его за плечо, тихонько тряхнула. И тут же он качнулся и голова его откинулась назад, открыв чистый череп, который пустыми глазницами смотрел на тётю Машу, приоткрыв при этом в ухмылке рот. Женщина, издав полукрик-полувой, быстро отпрянула от него, но, споткнувшись о бидон с маслом, неловко упала, сильно стукнувшись о бидон же ногой. Не в силах подняться, она отползала к выходу, издавая лишь гортанный звук, напоминающий вой. И ей было от чего прийти в ужас, ведь перед ней сидел скелет того водителя автобуса, одетый в его же одежду… Но самое страшное было в том, что скелет этот шевелился! Сначала правая его рука медленно согнулась в локте и расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке, а затем он, скелет, повернул голову и, посмотрев на тётю Машу, ещё больше раскрыв рот, улыбнулся и позвал её, поманив указательным пальцем. Женщина в ужасе продолжала карабкаться по ступенькам к двери, а скелет, медленно приподнявшись с мешка, медленно пошёл к ней, покачивая недовольно головой. Лёжа спиной на ступеньках, тётя Маша широкими от ужаса глазами наблюдала за тем, как приближается к ней скелет. Начав задыхаться, она провела рукой по груди в районе шеи и вдруг нащупала рукой крестик. Судорожно зажав его в кулаке, она стала читать молитву. Точно она её не помнила, слишком много времени прошло с тех пор, когда она в последний раз ходила в церковь. А было это ещё в далёком детстве, когда маленькая Машенька жила у бабушки в деревне. Там-то и крестила её в тайне от всех бабка…

Вдруг скелет, задрожав всем телом, упал на пол и рассыпался. Тётя Маша ещё несколько минут сидела на ступеньках, боясь пошевелиться и что скелет опять оживёт. Затем она быстро вскочила и выскочила из склада, но тут же налетела на кого-то всем телом. Испуганно вскрикнув, тётя Маша отпрянула и закрыла лицо руками.

- Что с вами? – услышала она голос Серафимы Николаевны.

- Там, там, там! – трясясь от страха, повторяла тётя Маша, показывая на дверь склада.

- Что, что там?

- Там этот, о господи! Скелет там!

- Что?!? Тётя Маша, а вы случайно не имеете пристрастия к горячительным напиткам?

- А? Вы про водку? Да я бы сейчас и литр не почувствовала, если бы даже и приняла! Вот истинный крест говорю, там скелет водителя. Ну того, что вас с детьми сюда привёз.

- Ну это знаете ли, уже слишком! – серьёзно ответила Серафима Николаевна и подошла к двери. – Скелет, говорите? – и с этими словами она распахнула дверь и вошла вовнутрь. Тётя Маша с опаской заглянула в помещение. Склад как и раньше, был заполнен мешками и коробками с продуктами. Но водителя нигде не было.

- Ну и где же ваш гость?! – уже с иронией сказала Серафима Николаевна. – Вы бы, чем всякие сказки выдумывать, уборочку навели в помещении. А то на это у вас времени как раз и не хватает! – с этими словами она вышла из склада. А тётя Маша ещё долго стояла у мешков, ничего не понимая. Вот и сейчас, чистя картошку, она думала об этом происшествии.

- Ну вы тут заканчивайте, а я пойду принесу масло из холодильника. – сказала она, выходя из кухни. Подойдя к холодильнику, тётя Маша вдруг услышала чьи-то голоса. Она прислушалась…

- Для нас сейчас главное, уважаемая Серафима Николаевна, чтобы к завтрашнему вечеру тринадцать отобранных и Митя были готовы физически и, так сказать, морально!

- Ну за них я как раз таки спокойна, они под охраной упырей. А вот что будем делать с остальными детьми и поварихой?

- А что вас, собственно, беспокоит? Нравственная сторона дела?

- Нет, абсолютно нет! Для меня главное, чтобы обряд прошёл удачно.

- Вот и чудненько! А после обряда те двенадцать пойдут на котлеты, а повариха? Ну а повариха нам их и слепит! Я, знаете ли, очень люблю котлеты.

- По-киевски?

- Нет, по- упырёвски! – и довольные шуткой рассмеялись…

Тётя Маша на ватных ногах вернулась на кухню. Ребята, уже почистив картошку, о чём-то переговаривались.

- Мы закончили, тётя Маша! – встав с лавки сказала девочка. Тётя Маша подошла к ней и, сев на лавку, вдруг заплакала.

- Что с вами? – спросила её девочка и погладила по голове. Женщина, обняв, прижала девочку к себе, тихо говоря сквозь слёзы:

- Уходить надо отсюда нам всем, уходить!

- Куда уходить?

- Да что случилось?

- Беда, беда может произойти большая, если останемся здесь до завтра. Вот только как других вызволить? Их охраняют эти из местных.

- А давайте сначала мы убежим и всё расскажем про лагерь, а потом милиция приедет и всех спасёт?

- Точно, давайте так!

- Хорошо, значит так. Давайте в мешок хлеба и консервов положим.

- Спички и соль, главное, не забыть!

- Можно молока с собой взять…

Собрав всё, что хотели, ребята вместе с тётей Машей вышли из столовой. На их счастье ни у столовой, ни у самого поместья никого не было. Беглецы быстро пошли к воротам и через пять минут были уже на свободе. Теперь вопрос заключался в том, куда идти? Ведь через деревню идти было невозможно, а другого пути они не знали. Посовещавшись, они решили пройти через лес, чтобы выйти к трассе…

Через час пути уставшие дети и повариха решили сделать привал и пообедать. Они нашли хорошее место на полянке у болота, к которому они и вышли.

- Я пойду соберу дров для костра. – Сказал Витя Семшов и пошёл в лес.

Вдруг где-то далеко протяжно завыл волк. Ему ответил другой, но уже ближе. Затем отозвался ещё один уже совсем рядом. Ребята, испуганно озираясь, прижались к поварихе, которая тоже не скрывала своего страха. Вдруг совсем рядом за кустами послышался шорох, и на поляну выбежал небольшой волк. Он оскалился на ребят, словно усмехнувшись с иронией: " Ну вот я вас и нашёл!" Тут же на поляну выбежали ещё несколько волков. Они, встав в линию, стали медленно наступать на ребят. А те также медленно пятились прямо к болоту. И тут один из волков резко прыгнул вперёд и зарычал. И тут же ребята с визгом бросились убегать. Но пробежав метров двадцать, они провалились в топь, которая медленно, но верно, начала их засасывать. И уже через пять минут тина снова сошлась на том месте, где утонули дети…

А тётя Маша, дрожа от страха, смотрела на волков. Она не побежала, как дети, лишь потому, что от ужаса ноги её окаменели. И стояла она посередине полянки, глядя на волков. А волки тоже смотрели на неё. Но они не стояли на месте, а обходили её с двух сторон. И когда круг замкнулся, одни из волков вдруг завыл протяжно и громко. И остальные волки ответили ему. И этот волчий хор несколько секунд разносился по лесу. А затем волки, словно по команде накинулись на женщину. И её крик слился с их рычанием. И летели в разные стороны клочья одежды и куски мяса. И белая кора берёзок окрасилась в красный крап…

Всё это видел Витя Семшов, который, услышав волчий вой, забрался на дерево и оттуда наблюдал за случившимся… Он ещё долго просидел на дереве. Уже давно ушли волки, оставив на полянке растерзанное тело бедной женщины, уже болото успокоилось, переварив свои жертвы, а он всё сидел, боясь слезть. Но именно с дерева Витя увидел дорогу, по которой ехала машина и куда он потом побежал…

Глава – 5 –

Наступило утро пятницы двадцать третьего июля. В столовую на завтрак дети шли опять в сопровождении деревенских. На завтрак была рисовая каша с жареной печенкой.

- Да, ребята. Сегодня у нас очень ответственный день и поэтому праздничный завтрак и обед. Кушайте на здоровье. Печенка свеженькая и очень вкусная, приготовленная по нашему фирменному рецепту, с кровью.

Голос Серафимы Николаевны немного дрожал от волнения. Ребята приступили к еде. Печёнка была действительно свежей и очень вкусно приготовленной. Только немного сладковатая на вкус, но это как раз дело вкуса. Когда все ребята закончили приём пищи, Серафима Николаевна снова обратилась к ним:

- Ну что, понравился завтрак?

- Да!

- Очень!

- Спасибо!

- Ну вот и чудненько. А теперь давайте все вместе, хором скажем большое спасибо нашей дорогой тёте Маше. Ведь именно благодаря ей мы сегодня и кушаем такой замечательный завтрак с её печёнкой!

- Спасибо!!! – хором ответили ребята. И их голоса, слившиеся в это слово, летели через усадьбу и лес, прямо к изуродованному телу бедной женщины, вернее к тому, что от неё осталось. И детское спасибо влетело в её разодранный живот и затихло в нём, в его пустоте, как в пустой бочке…

Митя постоянно думал о предстоящем ритуале, и ему всё больше и больше становилось страшно. Мысли его, словно звери в клетках, то забивались далеко в угол, давая ему немного успокоиться и прийти в себя, то вдруг подскакивали к самой решетке, рыча и в страшном оскале оголяя свои жуткие клыки. И тогда Митя вздрагивал и, бледнея лицом, начинал что-то несвязное шептать, испуганно озираясь по сторонам.

Выйдя из столовой, он пошёл в свою комнату и снова лёг спать. Вот уже более суток он находился в состоянии полусна. Иногда ему даже казалось, что всё происходящее – это только сон. Закрыв глаза, Митя словно провалился куда-то. Да, да, да! Он чётко ощущал это состояние полёта. Он летел вертикально вниз, словно спускался куда-то на совершенно прозрачном лифте, проходя сквозь этажи какого-то странного здания. И на каждом этаже он видел разных людей и существ. И хотя летел он достаточно быстро, Митя мог хорошо рассмотреть их всех…

Сначала он увидел большой зал, в котором сидело множество женщин. Причём совершенно разного возраста, от совсем ещё юных девочек до пожилых. Все они были совершенно разные. Единственное, что их объединяло это то, что у каждой в руках было по младенцу, которые, жутко крича, извивались, словно стараясь вырваться из рук матери. На лицах женщин была явная озабоченность таким поведением ребёнка. И тогда они, женщины-матери, начинали качать на руках своих детей. Причём, делали они это совершенно синхронно. Вдруг женщины начали сжимать детей. Словно сделанные из пластилина, их тельца стали сжиматься, деформируясь и приобретая новые формы. Они становились всё меньше и меньше, пока не стали размером с большую фасолину. И тут женщины, издав страшный крик, сжимали в своих руках эти фасолины. И сквозь пальцы текла ярко-красная кровь. Текла она по запястью к локтю, оставляя за собой бурый след ожога. И кричали женщины, обливаясь слезами. И брали плети, и били себя ими то через правое плечо, то через левое по спине. И от каждого удара этих плетей одежды, треща, лопались. И летели в стороны куски одежд их вместе с кожей и кровью…

Следующий этаж был разделён невысокими перегородками на множество комнат. Митя сверху хорошо видел каждую из них и то, что в них происходило.

В комнатах за огромными столами сидели люди и с наслаждением предавались трапезе. Все они были довольно-таки полными. Большие кресла создавали им дополнительные удобства. Салфетки, закрывающие их шею и грудь, были уже сильно перепачканы жиром, стекающим с подбородков, и едой, выпавшей изо рта. Причём, как и женщины на первом этаже, едоки тоже кушали синхронно. Вдруг взяв в руки булочку, едок уже было поднёс её ко рту, но потом отнёс в сторону и удивлённо посмотрел на неё. Его удивление можно было понять, потому что и булочка не менее удивлённым взглядом смотрела на него. Но тут же удивление в её взгляде сменялось злобой. Булочка жутко заорала и вцепилась зубами в руку едока. Крик её послужил сигналом к действию для остальных продуктов, которые в ту же секунду подскочили к едоку. Одни держали его руки, другие голову, а булочка отдавала чёткие указания. Четыре больших огурца держали рот едока открытым, не давая ему закрыться, а сардельки, словно в темноту тоннеля, запускали выстроившиеся в очередь продукты, которые в шеренгу по два заходили в рот едока… Живот едока стал раздуваться на глазах, причём, неравномерно, а выпуклостями, словно продукты собирались группами в нём. Всё это сопровождалось радостным писком и визгом продуктов, входящих в рот едока. Через несколько секунд казалось, что у едока один огромный живот… Несколько сосисочек, помидоров и огурцов стали прыгать по животу, соревнуясь, кто выше подпрыгнет. И тут на столе поднялся большой баклажан, фаршированный мясом и рисом. Он дал сигнал продуктам, прыгающим на животе, и те отошли в сторону. Баклажан, разбежавшись, прыгнул на живот, с силой ударив его всей своей массой. От удара натянутая, как барабан, кожа живота лопнула. И тут же под радостный визг продуктов в разные стороны полетели уже переваренные и непереваренные продукты вперемешку с кишками и другими внутренностями едока, который полными от ужаса глазами смотрел на разорванный живот…

Третий этаж встретил Митю тихой и приятной музыкой. А ещё он уловил какой-то немного сладкий аромат, вдохнув который , Митя почувствовал лёгкое головокружение и сердце его учащённо забилось. На этом этаже, как и на предыдущем, огромный зал был разбит на множество комнат, в каждой из которых находились мужчина и женщина. Они в такт музыке, неспеша раздевали друг друга, непрерывно лаская. Когда женщина полностью обнажалась, она ложилась на большую, покрытую розовым покрывалом кровать и звала знаком мужчину. Тот, целуя каждый сантиметр её тела, продвигался по нему от ног всё выше и выше… Вдруг музыка изменилась, словно скрипач неожиданно для всех в оркестре, да и для самого себя, резко провёл смычком по струнам скрипки, которая издала протяжный и мерзкий звук. И все остальные инструменты стали издавать такие же гадкие звуки, которые, сливаясь воедино, создавали "нечто", что и мелодией-то назвать было трудно. Но именно это "нечто" и послужило тем толчком, тем сигналом, от которого тело женщины вдруг стало быстро покрываться чёрным и вьющимся волосом и расширяться. Уже не было ни рук, ни ног, ни головы. Лишь заросшая волосом эллипсообразная масса. Мужчина, в ужасе вскрикнув, хотел было отскочить, но эллипс вдруг широко раскрылся, словно огромный рот, из которого вылез длинный язык и, как щупальца, обвив тело мужчины, стал тянуть его в свою огромную зубастую пасть. Мужчина, громко крича, пытался высвободиться, но язык уже сумел затащить его до половины в пасть, которая, как показалось Мите, нагло ухмыляясь, стала неспеша пережевывать кричащего и упирающегося в её губы мужчину…

Ком тошноты подступил к его горлу, и Митя почувствовал, что теряет сознание, снова проваливаясь куда-то…

Глава – 6 -

Как добрался до города и попал в милицию, Витя Семшов не помнил. Его, грязного, в рваной рубахе и рваных штанах, подобрала патрульная машина на окраине города.

Через час на экстренном совещании в областном МВД уже собрались начальники отделов и представители КГБ. Совещание было секретным и необычным, потому что случай, обсуждаемый на нём, был действительно совершенно неординарным…

- Товарищи! – обратился к присутствующим начальник областного МВД генерал Пунин Николай Егорович. – Я собрал вас по очень серьёзному и неотложному делу. В пять часов утра в районе микрорайона Киселёвка патрульной машиной был обнаружен двенадцатилетний мальчик, э-э-э, Витя Семшов. Ребёнок находился в состоянии сильного стресса. После беседы, проведённой с ним специалистом, было выяснено следующее, прошу вас, Николай Ильич! – обратился он к сидящему за столом главврачу областной психиатрической больницы Виктору Николаевичу Смирнову.

- Товарищи! Случай действительно, мягко говоря, странный. То, что поведал нам мальчик, скорее походит на страшную-страшную сказку. И, поверьте, мы бы так ко всему и отнеслись. Ну мало ли чего не напридумает детская фантазия. Но дело, видите ли, в том, что в связи с настойчивостью мальчика нам пришлось прибегнуть к помощи гипнотизёра. И то, что поведал нам ребёнок, находясь в состоянии гипнотического сна, это, знаете ли, у меня нет просто слов…

- Разрешите мне изложить суть дела?! – обратился к генералу майор Сидихин, видя явное замешательство главного психиатра города.

- Давайте, Михаил Михалыч, мы вас слушаем.

- Итак. По результатам показаний свидетеля, взятых у него под воздействием гипноза, удалось установить следующее:

1) В пионерском лагере, расположенном в бывшей усадьбе графа Ковальского, находилось двадцать детей, директор, повар, вожатый, воспитательница и дворник.

2) Директором и воспитательницей , при активной помощи местного населения из деревни Большие Упыри, отобрано тринадцать детей и вожатый для культового обряда с жертвоприношением. Причём, в жертву должны принести двенадцать детей из лагеря.

3) Свидетель Семшов Виктор вместе с поварихой тётей Машей и ещё четырьмя ребятами предприняли попытку побега из лагеря. У болота беглецы были настигнуты стаей волков, которые, загнав детей в болото, утопили их там, а тётю Машу загрызли. Свидетель спасся лишь чудом. Отойдя от них на небольшое расстояние в поисках дров, он услышал волчий вой и залез на дерево. Оттуда он и наблюдал всё происходящее с ребятами и поварихой.

4) Волки, после расправы над ребятами и поварихой, превратились в местных ребят из деревни Большие Упыри и, забрав печень женщины, ушли в сторону лагеря…

- Да вы что, товарищи? Вы и впрямь верите в эти бредни?! – рассмеялся подполковник Сёмин. Он был начальник политотдела МВД области. – Вы ещё чертей припишите! Пацан с перепугу ещё не такого наговорит. А может и не с перепугу. Может решил сбежать из лагеря, но попался патрулю. Вот и навыдумывал всякий бред. А мы, вместо того, чтобы делом заниматься, должны сидеть тут и обсуждать это, с позволения сказать, происшествие…

- Вы, я вижу, Григорий Ильич, материалист у нас.

- Так точно, товарищ генерал!

- Только вот я не разделяю вашего оптимизма по этому вопросу. Мало того, я считаю необходимым срочно создать следственную группу, придав ей полномочия чрезвычайной. И дай бог, чтобы ваши прогнозы оправдались, ведь там, не забудьте, дети! Виктор Иванович, выделите для оцепления ваших ребят, – обратился генерал к полковнику Сидоренко, командиру конвойного полка.

- Я думаю предоставить в ваше распоряжение третий взвод второй роты. Тридцать человек вам достаточно?

- Вполне! Итак, старшим операции назначаю майора Сидихина. От КГБ будут представители?

- Да, товарищ генерал! Если позволите мне войти в оперативную группу, – ответил капитан Кудряшов…

В шестнадцать тридцать колонна вышла из Смоленска в направлении Сафонова, выстроившись на трассе Минск-Москва. Остановившись в километре от деревни Большие Упыри, солдаты выгрузились из машин и цепью пошли в направлении деревни, в которой царила мёртвая тишина. И действительно, в деревне никого не было. Причём, не только отсутствовали все люди, старики, женщины и даже дети, в деревне не было никаких животных! Солнце медленно садилось за горизонт, уходя за верхушки деревьев. Солдаты шли через лес к усадьбе графа Ковальского, в которой находился пионерский лагерь…

Глава – 7 –

Митя проснулся от прикосновения чьих-то рук.

- Просыпайся, просыпайся, мой мальчик! Пора вставать. У тебя сегодня очень ответственный день! – услышал он голос Серафимы Николаевны. Митя открыл глаза. Перед ним стояла Серафима Николаевна и с улыбкой смотрела на него.

- Проснулся? Вот и молодец! А я вот тут тебе костюмчик принесла для нашего представления. А ну-ка примерь, а то не ровен час ещё и мал окажется?! – серьёзно сказала директор, протягивая Мите какой-то свёрток.

- Выйдите, пожалуйста! Мне нужно переодеться, – попросил Митя. Серафима Николаевна с улыбкой посмотрела на юношу и, положив свёрток на тумбочку, вышла из комнаты. Митя, сев на кровати, вскрыл свёрток и достал оттуда широкую белую рубаху. Надев её на себя, он встал с кровати. Рубаха была длинная, почти до пола. Митя уже хотел было её снять, как дверь отворилась и в комнату снова вошла Серафима Николаевна, но уже в сопровождении двоих местных ребят.

- Вот и чудненько. Ну прямо как по тебе шито. А нам идти пора, время пришло, Митенька. Твоё время, наше время!

- Вы идите, а я вас сейчас догоню. Мне только на минуточку, я побриться хочу.

- Ну что же. Побриться - это хорошо. Ты у нас сегодня должен быть чистым и бритым! – с этими словами Серафима Николаевна вышла из комнаты, а за ней и сопровождающие. Митя достал свою электробритву и стал бриться. Брился он обычно один раз в неделю, т.к. рос у него лишь небольшой пушок. Водя бритвой по щеке, Митя быстро откинул подушку и достал оттуда кусок оконного стекла похожий на нож. И тут же сунул его себе под рубаху, спрятав там. Выключив бритву, он положил её на тумбочку и вышел из комнаты. В коридоре его ждали два парня из местных. Митя молча прошёл мимо них к лестнице, чтобы выйти из здания. У центрального входа стояла толпа незнакомых людей и ребята из его отряда. Все дети были одеты в такие же, как у Мити, длинные рубахи. Увидев Митю, ребята подбежали к нему и испуганно спрятались за его спиной, словно ища у него защиты.

- Успокойтесь, успокойтесь, ребята! Всё будет хорошо. Это только игра! – успокоил их Митя.

- Да какая же это игра, если они самые настоящие вампиры! – тихо сказала Таня Козлова.

- Ну что ты? Тебе просто показалось!

- Танька права. Да вы сами посмотрите, какие у них глаза и зубы?! – поддержал девочку Лёша Баранов. Митя всмотрелся в лица людей, стоящих в десяти метрах от него. Они действительно выглядели очень странно. У всех у них были красные глаза и выпирающие клыки. И то, как они смотрели на Митю и его ребят, говорило о многом. Казалось, что ещё секунда, - и вся эта свора набросится на несчастных детей и растерзает их. Но что-то их удерживало. Митя понимал, что они не тронут ни его, ни детей потому, что все они нужны для ритуала, который вот-вот должен был начаться.

- Послушайте, ребята! – собрав ребят вокруг себя, тихо сказал Митя. – У вас есть один лишь шанс спастись.

- У нас? А вы?! Как же вы, Митя?

- Я сделаю то, что должен сделать, для чего и рождён. А вы рождены, чтобы жить, жить и помнить, что хоть зло и богаче, а добро неблагодарно, жить надо честно и по совести.

- Но Митя!

- Не перебивайте! У нас мало времени, а я должен успеть сказать вам самое главное. Первое - ничего не бойтесь, второе – ведите себя так, словно вы во всём им покорны. Третье – как только я дам команду, разбегайтесь все в разные стороны, и да поможет нам Бог!

- Мы комсомольцы, Митя!

- Вы можете быть кем угодно, но если в сердце вашем будет вера, вера в добро, вера в свет, а не тьму, вера в жизнь, а не в смерть - разве это так плохо?

- Нет, это хорошо! Мы всё поняли, спасибо, Митя!

- Будьте счастливы, ребята! – грустно улыбнувшись, сказал Митя и, гордо подняв голову, пошёл в направлении парка. Ребята, взявшись за руки попарно, словно парадным маршем последовали за вожатым. Упыри, удивлённо переглядываясь, в растерянности продолжали стоять у здания, но уже через минуту побежали вслед за детьми….

Подойдя к алтарю, ребята по команде вожатого встали каждый на своё место, а Митя сел на трон. Смеркалось. Вдруг они услышали шум голосов и на поляну вышла толпа упырей с факелами. В свете факелов их лица казались ещё более страшными. Они рассредоточились по кругу, а их дети встали за спинами у ребят. Все явно чего-то ждали… Вдруг к трону подошла Серафима Николаевна и Лидия Михайловна. Они держали за руки Свету, на которой была надета такая же, как и у всех, белая рубаха до земли, но только расшитая какими-то странными рисунками и знаками. Волосы девочки были собраны и уложены сзади, а на лице выделялся яркий макияж. Серафима Николаевна подвела Свету к трону и посадила рядом с Митей. Взгляд у Светы был какой-то странный, словно она находилась в полузабытьи…

- Друзья! Вот и настал наш день, настал наш час! Мы долго ждали его, долго шли к нему, и вот мы у цели! Ты слышишь, Отец, мы у цели!!! – подняв руки к небу, уже прокричала она. И тут же порыв ветра качнул деревья. И зашелестели листья на них, словно перешептывались, говоря друг другу: "Пришло время! Он идёт! Он придёт! И большая туча, полностью закрывающая диск луны, словно повинуясь чьей-то воле, отплыла в сторону. И луна, как большой прожектор, направила свой свет на поляну, осветив её…

- Внесите свитки все и причиндалы! – скомандовала Серафима Николаевна, и тут же откуда-то из темноты появились двое. Один нес свитки, а у второго в руках был большой серебряный поднос старинной работы, на котором лежали кисть, нож с узким лезвием и стояла чаша. По знаку Серафимы Николаевны поднос поставили у трона, а свитки отдали ей.

- Возьми, мой мальчик, эти свитки. В них ключ к свободе, власти, силе! А ты, моё дитя, иди сюда. И на колени встав пред повелителем, покорно ожидай его внимания и милости к тебе в обряде! – обратилась она к Свете. Девочка, встав с трона, отошла от него на метр и, повернувшись лицом к Мите, опустилась перед ним на колени. Дети, стоящие по кругу на знаках зодиака, тоже встали на колени, склонив головы к земле. Местные жители, взявшись за руки, образовали огромный круг. Они стояли, опустив головы, лишь издавая какой-то глухой монотонный звук и мерно покачиваясь в такт этому звуку. Стоящие за спинами детей местные ребята тоже опустились на землю, встав на четвереньки. К каждому из них поочерёдно походила какая-то маленькая старуха. В правой руке она держала глубокое глиняное блюдце, наполненное какой-то дымящейся жидкостью, а в левой руке у неё был сухая ветка какого-то растения. Ветка эта сильно дымила и именно от неё и исходил тот странный, но манящий аромат. Дав сделать три глотка из блюдца, она проводила веткой по телу юноши шепча, что-то одними губами… Когда старуха сделав круг вернулась на свое место, Серафима Николаевна, подняв руки к небу, произнесла:

- Кара, мара, суфа, дун,

Появись скорей горбун!

Ты ключом владеешь к тайне,

Он нам будет обручальным,

Лишь двенадцать принесём

В дар тебе, и он спасён!

Кара, мара, суфа, дун,

Пробил час и твой, колдун!

И все присутствующие стали хором повторять заклинание, вызывая горбуна. И тут же земля задрожала и поднялся ветер. Листья, сорванные ветром с деревьев, стали кружить по поляне в своём страшном танце. Причём, танцоров этих было ровно двенадцать. И каждый из них подлетал к своему юноше и осыпал его, словно накрывая покрывалом из листьев. И когда последний юноша был накрыт, вдруг все они разом затряслись и издали громкий и протяжный вой, задрав головы. Но это были уже не головы людей, это были волки! И вой их по спирали стал быстро подниматься вверх и, словно огромный штопор, врезался в большую чёрную тучу. А та с грохотом раскололась, и из неё вырвалось чёрным вихрем какое-то подобие такой же тучи, только маленькой. И эта туча, вращаясь, словно юла, пронеслась по поляне и остановилась у Серафимы Николаевны. Раздался новый раскат грома, и тут же всё затихло, словно замерло в ожидании, - перед Серафимой Николаевной стоял маленький и горбатый старик. Его лицо было настолько ужасным, что никто не осмеливался даже смотреть на него… Старик что-то произнёс, и тут же каменная плита, на которой находились дети и Митя, словно большая сцена в театре, стала медленно поворачиваться вокруг своей оси. И с каждой секундой вращение это становилось всё быстрее и быстрее. И трон, на котором сидел Митя, вдруг стал подниматься вверх. Волки стояли, задрав головы вверх и положив передние лапы на спины детей. Свитки, вылетев из рук Мити, кружились вокруг него. По небу, из одной тучи в другую, стали вылетать молнии, а та большая туча, что висела над поляной, стала медленно раскрываться, словно приглашая в своё чрево всех участников ритуала…

Вдруг Митя встал с трона и крикнул стоящим внизу:

- Вы хотели меня? Вы думали, что я ваш? Нет, слышите вы, твари бездушные, нет, нет и ещё раз нет!!! Вы никогда не получите мою душу! Бегите, ребята!!! – и с этими словами он выхватил тот осколок стекла, похожий на нож, и с размаху вонзил его себе в грудь… Осколок быстро вошёл в его тело, легко пройдя между рёбер и пробив сердце. Митя пошатнулся, но удержался на ногах, лишь, словно ища опору, выставил руку вперёд. Он хотел ещё что-то сказать, но издал только булькающие звуки. И тут же из его носа и рта хлынула кровь. Митя закашлялся, разбрызгивая её перед собой. Капли крови, падая на каменную плиту, не стекали по ней, а словно на сковородке, раскаленной до огромной температуры, катались шариками, шипя и подпрыгивая. Да и сама плита вдруг стала двигаться рывками, как будто что-то сломалось в её механизме… Новый порыв ветра был настолько сильным, что одно из деревьев наклонилось почти к самой земле, а затем со скрипом выпрямилось, облегчённо вздохнув. Но оно рано успокоилось, потому что следующий порыв ветра был уже совершенно с противоположной стороны. Он, словно злорадствуя, согнул дерево. Раздался страшный треск, сопровождаемый скрипом, и дерево рухнуло прямо на плиту, ударив её свое кроной, которая доходила до самого трона. От этого удара плита сработала, как катапульта, отбросив ребят с противоположной стороны далеко в сторону…

Света повисла на ветви старой липы. От удара о дерево девочка потеряла сознание…

Глава – 8 –

Дав сигнал рассредоточиться, майор Сидихин стал наблюдать за происходящим через прибор ночного видения… Самые худшие предположения оправдались, это действительно напоминало сборище сектантов-сатанистов. Но вот волки?! Уже мистика какая-то!

- На, взгляни, что творят, сволочи! – обратился он к капитану Кудряшову, представляющему КГБ. Андрей стал пристально всматриваться в участников шабаша. "Господи! Только бы она была жива! Только б была жива! Светочка, доченька моя, где же ты, где?!" – думал он. Но никак не мог найти дочку среди присутствующих… Вдруг раздался страшный треск, и с грохотом упало большое дерево прямо на поляну, на которой тут же начался переполох. Именно этой неразберихой и решил воспользоваться майор Сидихин. И по его команде солдаты из оцепления встали и пошли, сужая круг…

А на поляне ребята, по команде Мити, бросились врассыпную. Волки и упыри метались по поляне, словно натыкаясь на какое-то невидимое препятствие, и не в силах его преодолеть, они останавливались резко и начинали злобно шипеть и выть… И тут раздался такой страшный вой, что все застыли как окаменевшие. На вздыбленном краю лопнувшей плиты стоял горбун. Лунный свет падал на его усыпанное бородавками лицо, осветив его так, что теперь все могли рассмотреть его. На голове вообще не было волос, а вся она, как и лицо, была сплошь усыпана бородавками. Огромный рот с множеством длинных и чёрных зубов, длинные и заострённые кверху уши. Совершенно не соответствующие росту руки, которые, казалось, касались земли. И ещё более мерзкие ногти зелёного цвета, загнутые и длинные, как у хищной птицы когти… Горбун ещё раз закричал и показал то место, где стояли майор Сидихин и Андрей. И тут же, как по команде, вся нечисть пошла в их сторону. Оскалив клыки и зубы, к ним приближались упыри и волки.

- Внимание! Вы окружены, предлагаю сдаться! Сопротивление бесполезно. Освободите детей и сдавайтесь! – объявил майор.

Упыри остановились, но тут же волки бросились вперёд, злобно рыча. Раздался выстрел, за ним ещё и ещё. Завыл и заскулил раненый волк. Испуганно вскрикнул кто-то из солдат оцепления и тут же упал на траву, сбитый большим волком, который уже вонзился зубами ему в горло…

Андрей выскочил на поляну. К нему бросился небольшой волк, но Андрей дважды выстрелил, и волк упал бездыханный к его ногам. Андрей пнул его ногой. Волк ещё был жив, но, видимо, пуля попала ему в позвоночник, отчего его и парализовало. Андрей, держа пистолет на изготовку, стал осматривать поляну. Казалось, что никто его не замечал. Он снова посмотрел на подстреленного волка и обомлел. На траве лежал мальчишка лет пятнадцати! На его теле ещё виднелись остатки шерсти, волчьей шерсти. Его руки и ноги дрожали, а сам он, не в силах пошевелиться, тоскливо смотрел своими серыми глазами на Андрея. Вдруг он весь напрягся, его руки и ноги вытянулись, а из приоткрытого рта потекла кровь. Он всё ещё смотрел на Андрея, но взгляд этот был уже мёртвым…

Кругом слышались выстрелы, крики, стоны и рычание. Андрей шёл по этому полю боя с одной целью - найти Свету. Прижавшись спиной к дереву, он ещё раз осмотрел местность. Вдруг ему на голову что-то сверху капнуло. Андрей поднял голову. На ветке дерева над ним висела Света! Андрей, не помня себя от волнения, быстро полез на дерево. Подобравшись к дочери, он сел на ветку и нежно обнял Свету. Девочка была без сознания. От удара о дерево она разбила голову, из раны текла кровь. Андрей прижал Свету к себе и заплакал. Света застонала и открыла глаза. Она посмотрела на Андрея своими чистыми и ясными глазками и, улыбнувшись, тихо сказала:

- Папочка! Я знала, что ты придёшь! Ты ведь не мог не прийти, ведь я очень, очень тебя ждала?! – и она уронила голову ему на колени, снова потеряв сознание…

Со своего места Андрею хорошо было видно всё поле боя. Боль и ужас вперемешку с запахом крови витали в воздухе…

Вдруг к дереву подбежал совсем молоденький солдатик. Он испуганно прижался спиной к могучему стволу полувековой липы, словно ища спасения у неё. А из толпы к нему медленно подходили Серафима Николаевна, Лидия Михайловна и горбун. Солдатик весь трясся от страха.

- Что вам от меня нужно? Не подходите ко мне, я буду кричать! – почти срывающимся голосом прокричал он. Но те только рассмеялись.

- Что нам нужно? Ну вы, молодой человек, меня просто удивляете! Да и что, по-вашему, может быть нужно ещё нестарой женщине от такого юного красавца?! Он ещё спрашивает! – усмехнулась Лидия Михайловна.

- А мне, так и вовсе сущий пустяк нужен! Намаялся я за день, ну впрямь аж взмок. Так что прошу я самую малость - кровушки твоей молодой испить! Неужто не дозволишь? Неужто так и бросишь тут на погибель лютую?! А как же ваши лозунги: "Человек человеку брат" или "Не бросай товарища в беде!" – ухмыльнулся горбун, подойдя уже практически вплотную к солдату.

- Ты, милок, не бойся! Энто только первый раз страшно, когда тебе на шееньке веночку прокусывают. Зато потом, потом ты как птица паришь в облаках. И новые ощущения, и новая жизнь! Лишь пять минут страха, но за ними новый и чудный мир, - по-дружески обняв уже немного успокоившегося солдатика, шептал ему на ухо горбун.

- И всё будет твоим. И земля, и небо, – и он поднял вверх голову, - всё … - успел только произнести горбун, как пуля, вылетевшая из пистолета Андрея, попала ему прямо в лоб. Горбун запнулся на полуслове и, удивлённо посмотрев на Андрея, упал к ногам солдатика. Тот, словно очнувшись, ткнул дулом своего автомата в горбуна и тут же выпустил в него очередь, которая прошила его спину от шеи к ногам, и словно острый нож вспорола горб, из которого, как сжатая пружина, быстро выпрямилось, стало вылезать какое-то странное существо. Оно, словно сбрасывая с себя кожу горбуна, отряхнулось и замерло. От него шёл пар и какой-то мерзкий запах. Внешне оно было похоже на огромную жабу. И действительно, оно не шло, а прыгало, оставляя за собой полосу зелёной слизи на траве. Прыгало оно большими прыжками, но явно не торопясь. Прыгало, направляясь в сторону болота, словно совершенно не замечая происходящей на поляне битвы. Вместе с ним уходили и Серафима Николаевна с Лидией Михайловной. Андрею сверху было хорошо видно, как Серафима Николаевна держа, за лапу жабу одной рукой, а большого чёрного кота другой, заходила в болото, погружаясь в его чёрную воду. И через несколько секунд сомкнулась встревоженная тина на глади болота, словно ставя точку в этой страшной истории. И лишь одно не было понятно Андрею – куда девалась Лидия Михайловна и откуда взялся этот толстый и чёрный кот…

ноябрь – декабрь 2003 года