Завтрак, бутерброды. По паре-тройке каждого вида
(тут все зависит от покрытия).
Паштет, плавленый сыр;
Паста – шоколадно-ореховая, желательно, Nutella.
А вообще, если нет Нутеллы, сойдет и любая другая –
Лишь бы без белых полосок.

Однородность – вот что я люблю, когда речь заходит о шоколадно-ореховой пасте.
Однородность – вот что меня смущает в этом твоем паштете:
Как знать, из какого шлака состоит.

«Не шлака, а шпика», – поправляешь ты меня.
Откусываешь. Затем запиваешь соком из свежевыжатых апельсинов.
Твои окурки в следах твоей помады.
Мои – окрашены шокопастой, кофе и, время от времени, кровью.

Эти потрескавшиеся от холода губы – заебли.
Эти охуевшие от бессонницы глаза – заебли.

Ты не умеешь пользоваться Визином, а потому
Каждое, мать его, утро
Я вынужден держать тебя за глотку одной рукой,
Другой же – раскрывать твои веки настежь и прокапывать.

Полдевятого на часах.
Упаковывая оставшиеся бутерброды в фольгу,
Ты бросаешь редкие взгляды в мою сторону.

Я – пытаюсь припомнить, что в точности сказала ведущая
О «стоимости нефти марки Brent,
Из которой высчитывается цена российской Urals»,
Но в итоге понимаю, что мне нет до этого решительно никакого дела
И застегиваю серый, с вязаными косами, кардиган.