"НЕ ИЩИ ЗВЕРЯ МОЕГО"

Глава – 1 –

Молодой лейтенант-десантник стоял у двери в квартиру номер тридцать три. Дверь была старая, с облезшей местами краской и треснувшим косяком. Внизу, у замочной скважины, было нацарапано: "Витька дурак". Лейтенант присел на корточки и медленно провёл пальцами правой руки по надписи. "Витька дурак!" – тихо произнёс он и улыбнулся. Воспоминания детства и волна ностальгии накрыли его своим нежно-бархатистым покрывалом. И от её прикосновения защемило вдруг сердце и комок подступил к горлу. "Как давно это было?!" – с грустью подумал он и встал. Поправив форму, лейтенант нажал на кнопку звонка, который тут же отозвался громким и дребезжащим, но таким родным голосом из квартиры. За дверью было тихо. Лейтенант снова позвонил и прислушался.

"Иду, иду!" – вдруг услышал он родной и не меняющийся с годами голос.

- Кто там? – спросили из-за двери. Лейтенант хотел было ответить, но от волнения у него перехватило дыхание и он лишь прохрипел что-то невнятное.

- Кто?! Я вас не слышу, говорите, пожалуйста, громче!

- Это я, мама Виктор!

- Кто?!?... Витенька, ты сыночек?! Ой, да что же это я ?! Сейчас, сейчас! Я сейчас открываю! – повторяла взволнованно женщина, открывая замок…

Наконец-то дверь открылась, и лейтенант увидел маленькую седую женщину, которая дрожащими руками поправляла на себе оренбургский пуховый платок.

- Здравствуй, мамочка! – тихо сказал лейтенант и обнял женщину…

Виктор Семшов рос без отца. Так уж вышло, что его мама Инна Николаевна родила Витю не будучи мужней женой. Родила для себя, для смысла жизни. Родила от красавца военного, который постоянно отоваривался в их магазине. Она сама подошла к нему и без обиняков изложила свою просьбу, на что всегда весёлый и улыбчивый капитан вдруг смутился, как школьник, и впервые посмотрел на неё не с иронией, а с каким-то безусловным интересом. Но, ничего не ответив, ушёл. А она потом проплакала всю ночь в подушку. Плакала от обиды на него, на людей, да и на себя - за внешность свою такую неброскую…

А через месяц он пришёл в их магазин с огромным букетом алых роз и в парадной форме. Инна непонимающе смотрела на него своими большими глазами. На её щеках выступил румянец, на фоне которого её многочисленные веснушки слились в два больших пятна на левой и правой щеках.

- Ну чего смотришь, дура?! – с завистью сказала Мария, продавщица из молочного отдела. - Бери коли дают! Эх, и веёт же некоторым. А тут за этим кефиром да сметаной, ну совсем никакой личной жизни! Слышь, командир, а тебе в молочном отделе ничего не надо, а?!

И она демонстративно поправила грудь.

- Я могу вас сегодня проводить после работы? – спросил капитан у Инны.

- Да! – опустив глаза, тихо ответила Инна.

А потом они долго гуляли по городу и говорили, говорили, говорили. И им было хорошо и интересно вместе. И, стоя у двери в свою квартиру, Инна никак не могла открыть замок, потому что дрожали её пальцы…

А потом была ночь, их ночь. И она лежала, усталая и счастливая положив голову ему на грудь и словно растворясь в нём. А он, закурив, вдруг стал рассказывать ей о своей жене и дочерях, которых у него было уже три. О том, как рассказал жене про Инну, про её просьбу, и о том, как потом они долго сидели на кухне, обсуждая сложившуюся ситуацию. И как жена разрешила ему провести эту ночь у Инны… Он говорил ещё долго, но только она, Инна, уже ничего не слышала, потому что ей было хорошо и она была счастлива…

А спустя срок она родила мальчика и назвала его Витей в честь своего деда, как она говорила всем. А может, и в честь отца, на которого Витенька с каждым годом становился всё больше и больше похож….

Глава – 2 –

- Ещё чайку, Витенька?

- Спасибо, мам, но я уже заправил баки под самую горловину. Я это, я пойду чуть прогуляюсь по городу детства. Подышу, как говорится, воздухом отечества, который нам сладок и приятен.

- Так ведь поздно уже и опасно! Разные тут крутятся.

- Да где же поздно? Ещё только восемь вечера. Да ты не бойся, всё будет хорошо. Я к Димке Кошкину только загляну и домой.

- К Диме? К Диме загляни, сынок, поддержи их.

- Поддержать?! А что случилось?

- Как, ты что, не слыхал? Да у нас весь город про это знает, только и разговоров, что про это.

- Да про что, про "это"?!

- Так Юрку ихнего посадили!

- Не понял?! Юрку посадили?!

- Ну, а я тебе что говорю.

- За что?

- Так говорят, он подружку свою убил зверски и изнасиловал, во как!

- Что? Что за бред! Юрка убил и изнасиловал?! Да ты что?!?

-Так я ничего! А что я, сыночек?! Люди говорят. А люди просто так говорить не станут. И потом суд был, следствие.

- Люди!?! Но как же ты, мама?! Ты же Юрку с рождения знаешь. Да они же с Димкой как братья мне! Как же ты можешь такое про них говорить?!

- Так я и не говорю, в общем-то… Но люди…

- Люди?! Следствие?! А мало твоё следствие и твои люди невинных в тридцатые годы посадили да загубили?!

- Что ты, что ты, сыночек?! Да ты успокойся, успокойся. Ты не слушай меня, старую дуру.

Но Виктор уже и не слушал. Быстро одевшись, он выбежал из дома. Димка Кошкин жил в соседнем доме. Взбежав на третий этаж, Виктор позвонил в знакомую дверь. Через несколько секунд щёлкнул замок и дверь открылась. Виктор увидел Марию Ивановну, маму Димки и Юрки. От былой красоты и стати этой женщины годы и беда не оставили и следа. Сейчас перед Виктором стояла ссутулившаяся седая женщина. И если бы Виктор встретил её на улице, то точно бы не узнал и прошёл бы мимо, потому что ничего от той строгой учительницы литературы в ней уже не было. Хотя нет, глаза, глаза не изменились, глаза остались по-прежнему добрыми и красивыми, хотя немного и потускнели…

- Мария Ивановна, здравствуйте! – произнёс Виктор. Женщина, словно не замечая его, смотрела отрешённо куда-то в сторону.

- Мария Ивановна, это я, Витя Семшов, друг Димки! – повторил Виктор.

Услышав имя сына, женщина вздрогнула и, словно очнувшись, подняла на Виктора глаза.

- А, это ты, Витенька! – тихо как-то нараспев произнесла она. А Димочки нет дома, он ещё с работы не пришёл. Вот такие у нас дела…

И она, замолчав, прошла в комнату. Виктор зашёл в квартиру. Здесь ничего не изменилось с тех времён, когда они с Димкой были детьми… Пройдя в зал, Виктор увидел Марию Ивановну, которая сидела у стола, разглаживая руками скатерть и глядя неотрывно на стоящую на столе фотографию. Виктор взял стул и сел рядом. Со фотографии в рамочке на него смотрел, улыбаясь, парнишка лет восемнадцати. Это был Юрка. Виктор взял правую руку женщины и прижал к своим губам.

- А у нас, Витенька, беда. И всё бы ничего, да вот видишь, как было-то: нашего Юрочку в убийцы записали. Говорят, что Юрочка душегуб и насильник! И следствие, мол, было, и суд. А только я не верю, слышите вы, не-ве-рю!!! Мой сын - честный человек! – она вся сжалась, словно пружина.

- Я тоже не верю! Я Юрку знаю с рождения. Да что они все там с ума посходили что ли?

- Ох, Витенька, сейчас всё перевернулось: все понятия, нравы и нормы поведения… Вот я всю жизнь учила детей быть честными и добрыми, справедливыми и достойными. А сейчас кто бы меня саму научил жить и во что верить?!

- Всё будет хорошо, Мария Ивановна, всё обязательно будет хорошо. Я завтра же пойду с Димкой по инстанциям. Мы, я верю, сможем добиться пересмотра дела.

- Правда, сможете?! – с надеждой посмотрев на него, сказала женщина.

- Мы очень постараемся, я вам обещаю! А мы, военные, как вы знаете, слов на ветер не бросаем!

В это время щёлкнул замок и дверь в квартиру открылась.

- Ой, это Димочка пришёл, а я в таком виде! – и она стала быстро вытирать платочком слёзы. – Ты уж не говори ему, что я плакала, а то он очень нервничает потом. Договорились?

- Договорились! – ответил Виктор, вставая. В комнату вошёл Дима. На его усталом лице появилось некое подобие улыбки.

- Витюха, с приездом, бродяга! – и он, подойдя, обнял Виктора. Затем он подошёл к матери и поцеловал её в щёку.

- Ну, а что у нас стол не накрыт по такому случаю?! Ведь не каждый день друзья детства в гости заходят, а?! А ну-ка, мать, погремим посудой да звякнем рюмками!

Мария Ивановна ушла на кухню, а друзья стали доставать из серванта посуду и ставить её на стол.

- Слыхал про нас?

- Слыхал, слыхал! Да как же вы могли допустить?! Чтобы Юрка убил?! Нонсенс какой-то!

- Ты, Витенька, не горячись, не горячись. Ты многого не знаешь, что тут было. Ты вот лучше открой бутылочку да налей-ка нам по рюмашке, а то что-то у меня совсем горло пересохло… Да не в эти, эти малы для нас будут. Возьми вон те, лучше.

- Я-то налью, без проблем, а вот ты, ты мне скажи, почему ничего не сообщил? Ведь вы же мне как братья!

- Вот и выпей, Витюша, за упокой души брата нашего Юрия! – тихо сказал Дима и залпом выпил водку.

- Что?!?

- То, то! Да ты пей, пей, пей, пока мать не пришла. Ей-то говорить не надо, пусть думает, что Юрка живой.

- Да что случилось, ты можешь рассказать толком? – нервно крикнул Виктор осушив свою рюмку и глядя на Диму.

- Что случилось? А я только что из тюрьмы. Вызывали на опознание. Повесился наш Юрка, повесился! Да ты наливай, наливай.

И он, снова выпив, поставил на стол рюмку. – А ведь я ещё третьего дня как виделся с ним. И знаешь, что он мне за полчаса свидания сказал? То-то! А сказал он мне всего четыре слова. Да ты наливай! Экий ты, право, балбес. И что, у нас в армии пить разучились? А я выпью! – и он залпом выпил и хлопнул рюмкой о стол. – Четыре, всего четыре слова.

И Дима, обняв Виктора, зашептал ему на ухо:

– Он мне сказал: "Я не виноват, прощай!" А я не понял. Стал говорить, что всё образуется, что мы будем за него бороться… А он повесился, сегодня утром повесился, в камере повесился и всё, и нет больше Юрки…

- Ой, а вы уже пьёте? Без закуски нельзя пить, ребятки, а то быстро захмелеете! – услышали они голос Марии Ивановны, которая вошла в комнату, неся тарелку с картошкой и квашеной капустой. Поставив тарелки на стол, она с надежной посмотрела на Виктора и впервые за последние месяцы улыбнувшись, сказала, обращаясь к Диме:

- А вот Витенька обещал нам помочь, а что? Его, как военного, обязательно послушают и, даст Бог, Юрочку отпустят, правда, Витенька?

Но Виктор не смог ей ответить. Вместо ответа из его груди лишь вырвался какой-то странный, скорее звериный хрип. И ему вдруг захотелось выть от отчаяния и бессилия...

Глава – 3 –

Хоронили Юрку без музыки и народа. Как сказал участковый: "Чтобы не возникало разного рода эксцессов и стихийных митингов!" Поэтому-то и привезли уже заколоченный гроб из тюрьмы прямо на кладбище, где у одинокой, вырытой в стороне от всех могилки стояли Мария Ивановна с Димкой да Виктор с Инной Николаевной…

- Послушай, ты материалы дела видел?

- Материалы? Какие материалы? Ах, эти! Эти да, эти видел. Следователь давал какие-то листочки, что, мол, Юрка зверски убил свою подружку Свирсову Марину…. А ведь у них любовь была. Я же видел, что он влюблён в эту девочку, да и она в него тоже.

- Тогда что же произошло, чёрт возьми?

- А не знаю я, что произошло, только и свидетель был, который всё видел.

- Свидетель?!

- Ну да. Их же однокурсница, Крапивина Мила.

- И она видела…

- Да, да, видела! Я сам читал её показания. Да ты у Наташки спроси.

- У какой Наташки?

- Вот молодец! Ох, и быстро ты, десантура свою первую любовь позабыл.

- Любовь? Наташка?!? Ну конечно же! Сенникова Наташка. Ты её видел?

- Видел?! Да только благодаря ей я и сумел увидеть дело, да общаться с Юркой. Она же теперь работает в областной прокуратуре.

- Наташка - прокурор?!

- А ты думал! И, между прочим, про тебя интересовалась. Да ты бы её видел, дама , что называется, в самом соку. И не замужем!

- Да пошёл ты. Мне не до этого сейчас. Я хочу во всём разобраться.

- А, всё это пустое. Юрку всё равно уже не вернёшь.

- Юрку не вернёшь, это ты прав. А имя? Честное имя человека, с этим как? Запомни, Димон, и мёртвому спокойнее спится, когда могила его накрыта честным именем, а не плюют на неё все проходящие мимо. И всё на этом. Или слушай мои команды, или отвали от бота и не брызгай дерьмом, которого вокруг и так хватает.

- Всё, всё, всё! Умолкаю и перехожу в полное ваше подчинение, о мой генерал!

- Только старлей. Подхалимов не люблю, хотя и приятно слушать. А теперь приказ номер раз. Помыться, побриться, форма одежды парадная. Пришло время навестить областную прокуратуру…

У двери кабинета номер сто двадцать три висела табличка, на которой было написано: "Следователь Сенникова Н.Н." Дима постучал.

- Войдите! – послышалось из кабинета. Друзья вошли. В небольшой комнате что-то писала за столом молодая женщина в форме с модной стрижкой "Сесон".

- Присаживайтесь! – не отрываясь от записей сказала следователь.

Друзья сели. Виктор почувствовал, как учащённо забилось его сердце и защемило где-то под ложечкой. Наташка, безусловно, изменилась и изменилась в лучшую сторону. Перед ним сидела красивая молодая женщина, а не та девочка с косами и конопушками, как у клоуна около носа. Виктор хотел переменить положение ног, но его сапоги предательски скрипнули. "И на кой чёрт я одел форму?!" – нервно подумал он, но тут же услышал:

- Боже мой, Витька, нужели это ты?! А как идёт тебе форма, ну просто красавец!

- Между прочим, неприлично говорить комплименты одному мужчине в присутствии другого! – сделав обиженное выражение лица, сказал Димка.

- Это женщине нельзя говорить комплименты, если рядом есть ещё женщина. Хотя мне можно! Ну, чего же ты? Ну давай, говори мне комплименты, Витенька. Говори, какая я красивая стала, какая у меня фигура, ну?! Или ты считаешь меня некрасивой?!

- Да нет, что ты! Ты очень даже красивая.

- Правда?

- Правда!

- Правда, правда! – поддержал друга Дима.

- Ну, вот и хорошо, с этим разобрались. Как поживаешь, Витёк? – спросила Наташа, подсев к нему.

- Да я так, у меня всё в норме. Комвзвода после училища получил. А вот лучше ты мне скажи, что у вас тут творится? – уже окончательно придя в себя, пошёл в атаку Виктор.

- Ты про Юрку?

- Да!

- Поверь мне, я всё, что могла, сделала.

- Значит, не всё, если его посадили!

- Да пойми же ты, там был свидетель, которая всё видела.

- А может, она обозналась? Может, что-то перепутала?! Это же не в фантики играть, тут жизнь человека на кону!

- А мы здесь в фантики и не играем! А выполняем свою работу, и поверь мне, хорошо выполняем!

- От вашей работы Юрка в могиле сейчас лежит!

- Ты зачем пришёл?! Ты пришёл за этим, чтобы меня упрекать пришёл?! – голос Наташи дрожал. – Тогда пошёл вон, дурак! – тихо сказала она и, сев за стол, заплакала.

- Ну что ты, Натусик?! Ну правда, ребята, хватит вам уже! Ну ради меня, я прошу! – жалобно стал просить Димка. В этот момент дверь в кабинет распахнулась и вошёл невысокий худощавый мужчина. Он, бесцеремонно оглядев Виктора и Диму, подошёл к Наташе и, скорчив некое подобие улыбки, спросил:

- Вас кто-то обидел, Натали?

- Нет, всё в порядке!

- А почему у нас слёзки? – и он попытался своим носовым платком вытереть её слёзы. Но Наташа резко отстранилась, строго и коротко сказав: "Нет, не надо!" В одну секунду всё в этом человеке стало ненавистно Виктору. И гладкие, словно намазанные чем-то, волосы, зачёсанные назад, и его тонкие губки, и совершенно не мужские маленькие ручки - в общем, абсолютно всё. Виктор сделал движение в его сторону, но Наташа, интуитивно уловив и поняв его намерение, быстро вскочила со своего стула и, взяв сослуживца за локоть, повела к двери, повторяя при этом: "Всё хорошо, у меня всё хорошо! Если будет нужно, я обязательно вас позову, Виктор Иванович!"

- Вот свинья, ещё секунда и я сломал бы ему руку! – зло произнёс Виктор.

- Не свинья, а сморчок!

- Что - сморчок?! Почему сморчок? – непонимающе переспросил Виктор.

- Сморчок? Потому что Сморчок Виктор Иванович - старший следователь прокуратуры. Он, кстати, и вёл дело Юры.

- Наташ, ты это… ты не сердись на меня, ладно?

- Проехали, Витюша, проехали. Хотя мне кажется, что переехало это дело меня, оставив колею от колёс в сердце и душе такую глубокую, что ничего не хочется уже.

- Ну что ты, что ты? Надо держаться, слышишь, надо держаться и пройти через всё это дерьмо! – успокаивал её Виктор. А Наташа положила ему на грудь голову, и так ей было хорошо и спокойно в этот момент, что всю жизнь вот так вот и провела бы у него на груди.

- Ты дашь нам её адрес? – тихо спросил Виктор.

- Чей?

- Да девочки той, ну свидетельницы.

- Витя, а ты точно знаешь, что делаешь?

- Да!

- Ну хорошо, я пойду с вами. Сейчас у меня совещание у шефа, а вот часикам к четырём подходите и пойдём, лады?

- Лады! …

Глава – 4 –

Крапивина Людмила жила на улице Рыленкова. Подойдя к подъезду, в котором жила девушка, Наташа усадила Виктора с Димой на скамеечку.

- Так будет лучше. Я хочу сначала сама с ней переговорить, а потом уж и вас позову, – сказала Наташа и вошла в подъезд. Её не было довольно долго, и друзья уже хотели было идти за ней, как из подъезда вышла Наташа с растерянно-озабоченным выражением лица.

- Ну что? Что она сказала? – спросил, поднимаясь со скамейки, Виктор.

- Она? Она ничего не сказала, потому что её нет дома.

- Ну, конечно же, дело молодое погулять, на танцы сходить! – присоединился к разговору Дима.

- Нет, она не на танцах.

- Так где же, чёрт возьми?! – уже нервно спросил Виктор.

- Она в больнице, - ответила Наташа, и после небольшой паузы добавила: - в психиатрической больнице.

- Где? – переспросил Дима, но Наташа, словно и не слыша его вопроса, продолжала:

- Я разговаривала с её бабушкой. Та рассказала, что с Милой стали происходить странные вещи. Она боялась оставаться одна где бы то ни было, потому что везде ей мерещились какие-то огромные жабы, рвущие на части девушку. В общем, её положили в "Гедеоновку".

- Послушай, Наташ, а ты её видела тогда, во время следствия?

- Да, Витенька, видела.

- И как она тебе показалась?

- Да, в ней было что-то странное. То ли взгляд, то ли сбивчивая речь. Но мы всё это списывали на последствия шока, который она испытала от увиденного.

- Мне очень, понимаешь, очень нужно её видеть! Я уверен, что она что-то видела и говорит гораздо меньше, чем знает.

- Ну что же, моё удостоверение даёт мне право доступа в это учреждение.

- Значит, по коням?!…

К палате, где находилась Крапивина Мила, они подошли в сопровождении главврача больницы Смирнова Виктора Николаевича.

- Интересный, очень интересный случай, знаете ли! – держа руки на уровне груди и потирая одну ладонь о другую, говорил он. – Так, визуально, она абсолютно здорова. И ничего , знаете ли, не сигнализирует о каких-то хоть мало мальских отклонениях. Но стоит солнцу сесть, как она словно превращается. Как будто зверь, что спит в ней весь день, с восходом луны пробуждается и, знаете ли, выходит наружу. И поверьте уж мне, человеку, отдавшему психиатрии без малого сорок лет, это действительно уже не она. Да, да, да! Ни голос, ни взгляд, ни походка. В ней уже нет ничего от той скромной и застенчивой девушки, которой она была всего пять минут назад. Я, знаете ли, хотел уже и в соответствующие органы обратиться, да вы, как говорится , меня опередили.

- Скажите, Виктор Николаевич, а мы можем с ней побеседовать?

- Сейчас - да, конечно. Ведь я же вам уже говорил, что днём она обычная, скромная девушка.

- Тогда пройдёмте, не стоит терять время! – ответила Наташа.

Главврач открыл ключом дверь палаты, и они вошли. В маленьком помещении на кровати сидела худенькая девушка. На её лице не было испуга, а лишь усталость и тоска.

- Здравствуй, Люда! – поздоровался с девушкой главврач.

- Здравствуйте, – тихо ответила девушка.

- Вот тут товарищи хотят с тобой побеседовать, надеюсь, ты не против?

- Пожалуйста, проходите, спрашивайте.

- Здравствуй, Мила, меня зовут Наташа.

- Здравствуйте.

- Расскажи нам ещё раз, пожалуйста, что тогда случилось в колхозе? Что ты видела?

- У нас были танцы, но я ушла рано. Далеко я не ушла, а села на лавочку и смотрела на закат. Вдруг я услышала, что кто-то идёт по дороге в мою сторону. Я испугалась и спряталась в кусты… - девушка замолчала. На её лбу появились капли пота, а руки дрожали.

- Успокойся, успокойся, Людочка, я с тобой. И я никому не позволю тебя обижать, понимаешь?! – тихо, но уверенно произнёс главврач. Мила взглянула на него и продолжала:

- К лавке подошли двое, они, явно, ссорились. Это были Кошкин Юра и Свирсова Марина… Вдруг Марина вскрикнула и упала на землю, и я увидела, как Юра стал рвать на ней одежду. Марина сопротивлялась, но он её не слушал, а наносил удар за ударом…

- Милочка, скажи мне, пожалуйста, ты хочешь побыстрее отсюда выбраться и вылечиться? – спросила её Наташа.

- Да, конечно!

- Тогда ты должна нам помочь, согласна?!

- Да!

- Виктор Николаевич, мне нужна и ваша помощь! – отведя главврача в сторону, обратилась к нему Наташа.

- Слушаю вас.

- Виктор Николаевич, нужно провести с Милой сеанс гипноза. Я знаю, я просто убеждена в том, что её запрограммировали на эту историю. И именно поэтому девочка выдаёт её, как по заученному тексту. А настоящие события, те, что она видела в действительности, из неё выходят после захода солнца. Я прошу вас, вы просто обязаны нам помочь!

- Но, знаете ли, на такого рода опыты нужны санкции соответствующих органов.

- Будет, будет у вас санкция, я вам обещаю!

- Ну, я даже и не знаю, честное слово…

- Решайтесь же, ведь и для вас как для специалиста этот эксперимент, безусловно, должен быть интересен.

- Ну хорошо…

Глава – 5 –

Мила уснула практически сразу после начала сеанса. Наташа дала Виктору Николаевичу листочек со списком вопросов, и тот начал:

- Мила, вы хорошо меня слышите?

- Да! – тихо ответила девушка.

- Вам легко и хорошо, и ничто вас не тревожит. Вы слышите только мой голос и повинуетесь мне. Другие голоса и звуки вас не тревожат. Только мой голос! Мой голос для вас закон! Сейчас я задам вам несколько вопросов, и вы чётко ответите мне на них! Вы слышите меня?!

- Да!

- Мой голос, только мой голос! Мой голос для вас - закон! Опишите мне события того вечера, когда произошло то несчастье… Я жду, отвечайте!

- Это произошло в пятницу вечером…

Юра мне очень нравился, и я завидовала Марине, стараясь хоть как-то привлечь его внимание к себе и понравиться. Но он словно и не замечал меня. Я-то ведь только из-за него в этот несчастный колхоз и поехала. Я даже решила его соблазнить…

В ту пятницу в сельском клубе, как всегда, были танцы. Я заранее купила бутылку яблочного вина, чтобы выпить для храбрости. Юра весь вечер танцевал с Мариной, а я стояла в стороне, никому не нужная, одинокая и несчастная. И с каждой минутой обида, зависть и боль унижения росли во мне, превращаясь в один огромный ком ненависти. А выпитое вино придало мне уверенности… Я знала, какой дорогой они пойдут, и поэтому, уйдя раньше, спряталась в кустах у дороги и ждала их. Но то ли от выпитого вина, то ли от нервного напряжения, но я не заметила, как уснула… Проснулась я, когда большая круглая луна освещала ночное небо. Танцы, конечно, уже давно закончились, и все разошлись. От обиды я заплакала, уткнувшись лицом в траву. Но вдруг я услышала чьи-то голоса. Ко мне кто-то приближался. Их было двое, и они неспеша шли по дорожке в моём направлении. Подойдя к кустам, за которыми спряталась я, они остановились. Теперь в лунном свете я сразу их узнала. Это были Юра и Марина. Они стояли в метре от меня и нагло, без стеснения целовались! Новая, ещё более сильная, чем первая, волна злости и ненависти охватила меня. И когда я уже хотела выскочить из-за кустов, вдруг с противоположной стороны, у дерева, раздался хруст сломанной ветки. Юра с Мариной обернулись, посмотрела туда и я… У дерева на задних лапах стоял, прислонившись спиной к стволу, огромный чёрный кот! Увидев, что его заметили, кот повернул голову и стал насвистывать какую-то мелодию, а правой задней лапкой ковырять землю у корня дерева. Ребята удивлённо смотрели на кота.

- Ничего, ничего! Продолжайте, продолжайте! А я, знаете ли, в общем-то, и ничего не видел! Да и какое, в общем-то, кому дело до вас? Да целуйтесь себе на здоровье! Только вот обидно, что ещё есть некоторые, которым также интересно за вами подглядывать! А я-то что? Я кот. А коты, знаете ли, очень даже любят гулять под луной. А вот кошечки подходящей-то и нет! – кот печально вздохнул. Но тут же, отойдя от дерева, подошёл к кустам и, глядя прямо на меня, поманил к себе лапкой. Мне было очень страшно, но я вышла из-за кустов.

- Мила?! – удивлённо произнёс Юра. – Ты что здесь делаешь?

- А ты что, не понял? – вмешалась Марина. - Она за нами подглядывала! Что, любишь в щелочку поглядывать, извращенка?! – сказала она.

И тут меня словно прорвало:

- Я, я извращенка?! Да ты сама кто?! Сама шлюха, вот ты кто! Со всем курсом переспала, а теперь и Юрку решила захомутать?!

- А это не твоё собачье дело! А коль решила, так и захомутаю, правда Юрочка?! А тебе, уродина, только и остаётся, что за другими подглядывать! Ведь кто на тебя позарится?!

- Ой, девочки, только не надо ссориться! – подскочив и встав между нами, сказал кот. – "Ведь у каждого свой вкус" - сказал индус и женился на мартышке! Ха-ха-ха. Это, изволите видеть, я пошутил.

- А, собственно, кто вы такой? – словно очнувшись, спросил Юра у кота.

- Я? Кто я такой? – переспрашивал кот.

- Да-да, кто вы такой?!

- Вас интересует имя или вообще?

- Да так, собственно, всё.

- Ну, имён у меня за всю мою многовековую жизнь было, знаете ли, немало. Но к чему вам сейчас это? Ну право, молодой человек, ведь вы же не станете утверждать, что пришли сюда в этот час с такой очаровательной спутницей только для того, чтобы узнать моё имя.

- Да что здесь происходит?! – испуганно крикнула Марина. - Это какое-то сумасшествие: коты не могут разговаривать!

- Ну конечно же, это всего лишь розыгрыш, чей-то глупый розыгрыш! - заключил Юра.

Он первый забежал за кусты в надежде обнаружить там ещё кого-то, но там никого не было.

– Странно, – произнёс он.

- И вовсе нет тут ничего странного, очень даже и обычно, когда коты разговаривают! – обиженно ответил кот. – Да у нас все разговаривают, просто, надо уметь слушать и понимать. Но только я, собственно, не за этим явился сюда, сказав это, кот отошёл чуть в сторону, осмотрел свою шерстку и торжественно произнёс:

- Имею честь пригласить вас, милостивые государи, на празднование юбилея наследника престола!

Затем он повернулся ко мне и, понизив голос, сказал:

- И хотя есть в наличии только два пригласительных билета, вас, мадемуазель, обязуюсь провести на балл как свою знакомую!

- Какой юбилей, какой бал?! – непонимающе спросил Юра и хотел было уйти, но Марина удержала его.

- А почему бы и нет?! Это даже интересно! А кто там будет? – спросила она.

- Все, кого только ни пожелаете! – торжественно ответил кот.

- Только вот беда, костюмчиков-то у нас для такого случая и нет! – не унималась Марина.

- Не извольте беспокоиться, всё будет в лучшем виде! – ответил кот.

- Ну тогда пошли! – сказала Марина и взяла под руку Юру. Тот, наклонив голову, шепнул ей на ухо:

- Это просто безумие! Мало того, что кот разговаривает, так он ещё ведёт нас неизвестно куда!

- А по-моему, прикольно!

- По-моему, тоже! – не оборачиваясь, сказал кот и не спеша пошёл по дороге. Мы последовали за ним. Луна, словно прожектор лучом, освещала нам путь… Выйдя за деревню, мы оказались на деревенском кладбище, но мне почему-то не было страшно… Большинство могил заросли травой и являли собой еле заметные холмики. У восточного входа на кладбище стояла старая и покосившаяся от времени часовня. Входная дверь её была заколочена, а тропинка к ней заросла травой. По всему было видно, что уже много лет люди не заходили в эту часовню. На полусгнившем кресте на крыше сидела большая чёрная ворона. Увидев нас, она трижды каркнула. Кот остановился и громко мяукнул два раза. Ворона кивнула и также дважды каркнула. Кот, обернувшись к Юре с Мариной, сказал:

- Прошу вас, вы можете проходить!

- Но куда? Здесь же нет входа? – непонимающе спросила Марина.

- Вот и замечательно! Там, где нет входа, обязательно должен быть выход! А где есть выход, есть и вход! Идите, идите, я же говорил, что вас уже ждут!

Ребята неуверенно пошли к часовне. Вдруг Юра, наткнувшись на что-то, упал.

- Чёрт возьми, да это же гроб! – испуганно отползая в сторону, произнёс он.

- Всему своё время, молодой человек! – улыбнувшись, промурлыкал кот. - Возьмёт, всех возьмёт, от него никто не уйдёт! Ну да об этом после. А это, видите ли, ваше средство передвижения. Ну, конечно, без современного дизайна да в некоторых местах труха, изволите видеть, сыпется, но в остальном, уж будьте любезны! Да вы присядьте-то, присядьте!

И кот открыл крышку гроба, с которой тут же посыпались мелкие белые черви и труха. Марина закрыла рот руками. почувствовав позыв к тошноте.

- Что? – непонимающе посмотрел на неё кот, - Ах вы об этом?! – и он набрал лапкой из гроба пригоршню червей и поднёс к своей морде. Черви копошились, извиваясь и ползая на его лапке. Кот посмотрел на Марину, весело подмигнул ей и вдруг, высунув язык, слизнул червей с лапки в рот и проглотил их. Марину вырвало, но вместо рвоты из её рта посыпались такие же черви. Причём, их было столько много, что вся трава перед ней казалась усыпанной белыми маленькими макаронами, которые копошились, расползаясь в разные стороны.

- Ну всё, всё, хватит! – подойдя к ней, сказал кот и щёлкнул пальцами. В ту же секунду черви исчезли.

- Ну вот и чудненько. Но пора, пора и к гостям присоединиться, прошу вас! – и он помог Марине сесть в гроб. Юра сел рядом с ней. Затем кот мяукнул, ему ответила ворона, снова каркнув и гроб вдруг, заскользил по земле, словно нож сквозь масло, прошёл через заколоченную дверь часовни. Кот ещё несколько секунд стоял молча, затем повернулся ко мне.

- Ну что ж, а теперь с вами. Итак, что же мне с вами делать?

- Как что? – непонимающе переспросила я.

- А знаете, что? А оставлю-ка я вас свидетелем, а что?! Подружку вашу к праздничному столу, дружка под суд, ну, а вы всё подтвердите.

- Что? Что подтвердить? – начиная нервничать, переспросила я.

- Как что? Да то, голубушка, что небезызвестный вам молодой человек зверски убил небезызвестную вам девушку.

- Зверски убил? Да что вы такое говорите! Да Юрочка, он… он, знаете, какой?!

- Какой?

- Он добрый, чуткий, умный, вот он какой!

- Конечно, конечно! Добрый, умный, чуткий! А не желаете ли посмотреть? Так, чуть-чуть, токмо из любопытства, что наш дорогой, добрый, умный и какой там ещё? Ах да, чуткий, Юрочка сейчас делает?! – и кот многозначительно показал глазами в сторону часовни.

- Это ложь, ложь и клевета!

- Прошу, прошу! – взяв меня за руку, повёл к часовне кот. Его лапка была мягкая и холодная. Подойдя к двери часовни, он, словно двери и вовсе не было, прошёл через неё внутрь, таща и меня за собой. На удивление и я беспрепятственно проникла внутрь. То, что я там увидела, повергло меня в такой ужас, что я в полуобморочном состоянии стала оседать на пол, по которому ползали крысы и мыши. Некоторые из них залезали на меня, чтобы лучше видеть всё происходящее. А одна большая крыса даже подмигнула мне. Голова моя кружилась, и мне казалось, что вот-вот меня вырвет. А у противоположной стены, на прислонённой к ней под углом гранитной плите лежала Марина. На ней уже не было одежды. Руки и ноги её были широко расставлены. Она пыталась вырваться, но её крепко держали за руки и за ноги четыре огромные жабы. Чтобы Марина не кричала, одна из жаб зажимала ей рот своей маленькой и липкой лапкой, слизь с которой стекала по подбородку девушки. А рядом стоял Юра. Его глаза горели каким-то странным, даже страшным огнём. Вдруг шум прекратился и все застыли, словно в оцепенении. И тут из дыры в стене у самого пола вылезло какое-то странное существо. Внешне оно было похоже на маленького человечка не более тридцати сантиметров, словно это был новорожденный. Но только длинные чёрные зубы во все стороны торчали изо рта этого чудовища, да полоса чёрной щетины шла по позвоночнику, образуя небольшой хвост. А на голове было некое подобие маленьких рожков. Все присутствующие молча поклонились ему. Затем Юра повернулся к Марине и поднял правую руку. На ней была надета какая-то странная перчатка, из которой торчали длинные когти. Юра словно ждал сигнала. И вдруг чудовище издало жуткий крик, от которого у меня похолодело всё внутри. В ту же секунду, как по команде, Юра с размаху ударил перчаткой Марину в грудь. Брызги крови полетели во все стороны, а Юра вонзил во вспоротый живот девушки левую руку и через секунду поднял её над собой. Но рука уже не была пустой, в ней была печень Марины. Затем Юра повернулся к чудовищу и отдал ему печень. Чудовище, держа обеими руками печень перед собой, стало отрывать от неё большие куски зубами и с шумом проглатывать. Пока оно занималось трапезой, Юра снова вонзил свои руки девушке в живот. На этот раз он извлёк кишки, которые передал жабам. Те, отпустив уже переставшую сопротивляться Марину, вырывая друг у друга, стали пожирать кишки девушки. Тут я потеряла сознание… Очнулась я утром, лёжа на своей кровати, вернее, меня разбудили девчонки, сказав, что случилась беда и что Марину убили…..

Девушка замолчала, а все присутствующие в палате молча переглянулись. Виктор Николаевич тихо сказал:

- Удивительный случай. Такого в моей практике ещё не было. Что бы пациент и под гипнозом говорил и описывал те странные и непонятные факторы, влияющие на его психику в повседневной жизни. Это, вы знаете, просто чудо какое-то. Но я должен вернуть её, вывести из состояния гипноза. Прошу тишины… Мила, Мила! Вы слышите только мой голос и повинуетесь мне. Другие голоса и звуки вас не в силах потревожить. Только мой голос! Мой голос для вас закон! Сейчас я досчитаю до трёх и на счёте три вы проснётесь… Раз … Два… Три! Вы просыпаетесь! – чётко сказал Виктор Николаевич, но Мила не прореагировала.

Наташа удивлённо посмотрела на главврача, но на лице его тоже читалось непонимание.

- Мила, мой голос для вас закон! Только мой голос! – повторил врач. - Сейчас я досчитаю до трёх и вы проснётесь! Раз… Два… Три!!! Вы просыпаетесь! Вы проснулись!!! – прокричал он, но девушка не реагировала. Она продолжала тихо и спокойно спать.

- Знаете что, вы идите, а я ею сам займусь. Такое бывает, да, да! Ни чего страшного, всякое бывает! – немного растерянно произнёс он.

Посетители встали и вышли из палаты…

Глава – 6 –

Виктор Николаевич вышел в коридор. Осмотревшись, он увидел сидящую за столом дежурного Свету Машнову. Она о чём-то весело разговаривала с дежурным санитаром.

- Светочка, извините, можно вас потревожить на минуточку? – обратился к девушке главврач. Медсестра тут же встала из-за стола и быстро пошла к палате, у которой стоял Виктор Николаевич. На её лице уже на было улыбки, а скорее смущение, закреплённое румянцем.

- А вы, молодой человек, если то вас, конечно, не затруднит, сделали бы обход этажа, как и положено дежурному по инструкции! – строго сказал главврач. Санитар с нескрываемым недовольством отошёл от стола и, не спеша, пошёл по коридору в противоположном от Виктора Николаевича направлении…

- Мне нужна ваша помощь, Светочка. Дело в том, что я проводил с пациенткой сеанс гипноза, но вот вывести её из этого состояния что-то никак не получается. Я вас очень прошу, голубушка, если вас не затруднит, побудьте подле неё, пока я свяжусь с профессором Прудкиным.

- Да, да, конечно, Виктор Николаевич, я всё сделаю.

- Вот и чудненько! – ответил главврач и вышел из палаты, а медсестра села на кровать рядом со спящей девушкой…

В этой обволакивающей тишине Света не заметила, как заснула. И приснился ей страшный сон, будто стоит она, прижавшись спиной к стене, в маленькой комнате, а с потолка по паутине спускается огромный паук. Вот он уже спустился до уровня её головы, и их разделяет какой-то метр. Паук злится, шипит и щёлкает челюстями. Его кривые и колючие лапки тянутся в сторону Светы, но это ему не помогает, потому что он висит слишком далеко. И тогда паук начинает раскачиваться. Паутина с мерзким скрипом, словно маятник в старых и несмазанных часах, начинает ходить вперёд-назад, вперёд-назад. И с каждым разом всё ближе и ближе к лицу девушки. Света хочет выбежать из комнаты, но её тело словно приклеено к стене. А паук радостно пищит и потирает лапки. Ещё, ещё, ещё ближе… Вот он, на очередном взмахе, уже в каких-то считанных сантиметрах от её лица. Света в ужасе зажмурилась и в ту же секунду почувствовала, как что-то мягкое и мохнатое прижалось к её лицу, уцепившись за него множеством колючих ножек. Девушка закричала и попыталась сбросить с себя эту мерзость, но не смогла пошевелить ни одной рукой. А паук, неспеша перебирая лапками, опускался по её лицу ко рту. Света тихонько приоткрыла глаза и оцепенела от ужаса… В сантиметре от её глаз на неё смотрели глаза паука, который на секунду остановился и с интересом разглядывал лицо девушки. Но буквально тут же Света почувствовала, как его мерзкие и колючие лапки раскрывают ей рот, пытаясь проникнуть вовнутрь. Девушка попыталась сжать зубы и услышала хруст перекушенной лапки. Паук громко и страшно запищал и вонзился своими острыми челюстями девушке в нос. От чего та так же громко закричала. И в ту же секунду паук быстро нырнул ей в рот… Свет попыталась выплюнуть его, но паук уверенно вползал в горло девушки, заполняя его своим большим и мохнатым телом. Задыхаясь Света, дёрнулась всем телом и потеряла сознание… Но тут же новое ощущение, но уже приятное, ощущение прикосновения чьих-то сильных рук заставило её вздрогнуть и проснуться… Света открыла глаза. Рядом сидел тот самый дежурный санитар и, обнимая её, расстёгивал халат.

- Ты что, Серёжа? – испуганно спросила девушка, пытаясь убрать его руку из под халата.

- А что? – делая вид, что не понимает, переспросил санитар, продолжая шарить у неё под халатом.

- Я не хочу, не надо! Оставь меня, пожалуйста, как тебе не стыдно?! – продолжая бороться с парнем, протестовала девушка. Наконец, ей удалось вырваться и она вскочила с кровати.

- Как же тебе не стыдно? Я всё Виктору Николаевичу расскажу! – поправляя причёску и застёгивая халат, сказала Света. Она вышла из палаты и пошла в туалет, чтобы привести себя в порядок у зеркала, а санитар Серёжа остался сидеть на койке рядом с больной девушкой.

- Дура, идиотка недоделанная! Строит из себя девочку, а сама, наверное, долбится с главврачом! – ругался Сергей. Ему было обидно, что так скучно проходит его дежурство. Он посмотрел на часы.

- О, блин! Уже двенадцать, а я ещё ни в одном глазу, – зло выкрикнул он и поднялся с постели, но тут же, обернувшись, посмотрел на сидящую больную девушку. "А что?!" – подумал он и тихонько выглянул в коридор. Там никого не было. Да и собственно на этаже, кроме него да Светки, никого и быть то не могло. Только они как дежурные сторожили ночной покой больных. Сергей подошёл к девушке и стал расстегивать её пижаму. Беспомощность девушки возбуждала его очень сильно.

- Вот так, вот хорошо, вот молодец какая! – шептал он, снимая с неё рубаху и пытаясь положить на кровать..

- Ну что же ты всё молчишь? Ну, хоть поцелуй меня, моя нежная и слабоумная шлюшка?! – шептал он на ухо девушке. И вдруг её губы коснулись его губ. Сомнений не было, она его целовала! Причём целовала, засасывая его губы в свой рот. Ему уже становилось больно от этого поцелуя, но он не мог никак оторваться от неё. Схватив обеими руками девушку за волосы, санитар резко рванул её голову от себя и тут же издал крик боли, потому что весь рот его был залит кровью, а оторванные губы его торчали изо рта улыбающейся девушки. В бешенной злобе Сергей бросился к больной, но та, перехватив его руку, резким движением сломала её в локте. Санитар взвыл и упал на пол, а девушка встала с кровати. Прикрываясь несломанной рукой, санитар пытался выползти из палаты, что-то мыча полным кровью ртом. Девушка неспеша подошла к нему и, нагнувшись, сняла с пояса связку ключей. Затем она наклонила своё лицо к перекошенному от страха и боли лицу санитара и спросила:

- Ты знаешь, что даёт настоящую свободу? А? – причём голос её был скорее голосом зрелого мужчины, чем молодой девушки. Санитар замотал головой.

- Не знаешь?! Так я тебе помогу, открою тайные знания! Слушай же. Настоящую свободу может дать только смерть!!! – и с этими словами она резко дёрнула и повернула голову несчастного в сторону. Раздался хруст переломанных позвонков, и тело санитара обмякло. Затем девушка наклонилась над ним, и стала делать какие-то движения руками, и что-то шептать… И тут тело санитара дрогнуло, словно волна прокатилась по нему, и затем оно стало медленно подниматься. Он стоял перед девушкой, чуть покачиваясь. Сквозь чуть приоткрытые веки его глаза смотрели куда-то вверх, а из груди исходил какой-то булькающий хрип.

- Иди и помоги своей знакомой, а я освобожу всех остальных! – дала команду девушка и вышла из палаты. За ней следом вышел, медленно переставляя ноги, санитар…

Света, после того как привела себя в порядок, зашла в кабинку туалета. Видимо, на нервной почве её желудок, словно пульсируя, говорил: "Пора на горшок!" Света сидела на унитазе и пустым взглядом смотрела на белую дверь кабинки. Вдруг она услышала, что кто-то вошёл в туалет. Шаги приближались, но шаги эти были какие-то странные, шаркающие. "Кто же это может быть?" – подумала девушка. И тут же в щелку между дверью и полом она увидел знакомые кроссовки. Это были кроссовки Серёжи санитара. Он как раз сегодня показывал их Свете, хвастаясь, что купил за сотню на рынке. Только сейчас его кроссовки были уже не чисто белые, а перемазанные кровью. "С ним что-то случилось!" – подумала девушка и крикнула:

- Серёжа, это ты?! С тобой что-то случилось? Тебе плохо?

Но он ничего не ответил, лишь издав странный булькающий звук. Света, оправив халат, открыла дверце кабинки и тут же в ужасе отшатнулась, сев на унитаз. Перед дверью, действительно, стоял Серёжа, но весь в крови. Его правая рука, сломанная в локтевом суставе, была вывернута назад, а рот без губ улыбался ей страшным оскалом. Да и сама голова была как-то странно повёрнута в бок.

- Я пришёл дать тебе свободу! – прохрипел парень и сделал шаг в кабинку… Света закричала, и выставив вперёд ноги, резко толкнула Сергея ими. Удар пришёлся в живот, и санитар отлетел в сторону. Падая на пол, Сергей сильно ударился вывернутой правой рукой о пол, отчего рука эта с хрустом оторвалась и висела теперь на локте лишь на узкой полоске кожи. Сергей удивлённо посмотрел на почти оторванную руку и, взяв её левой рукой, резко дёрнул. Затем он медленно приподнялся и встал. Держа в левой руке правую, как дубинку, санитар стал снова приближаться к девушке, которая, сидя на унитазе, беззвучно плакала…

А Мила, уже освободив из камер-палат обитателей буйного отделения и собрав их в коридоре, произносила речь:

- Братья и сёстры! Настал наш час, час расплаты и свободы. Свободы для нас и расплаты для тех, кто считал нас безумными! Разве безумны мы, если видим то, что им не дано видеть?! Разве безумны мы? Мы, для которых нет ни религий, ни власти государства?! Так кто из нас более свободен?! Кто из нас действительно полностью распоряжается своими мыслями и душами?!" Но они пытаются приравнять нас с ними. Сделать из нас таких же послушных рабов души и тела, религий и государств, как они сами! И поэтому травят нас этими мерзкими таблетками, ломая наши души и тела! Но день искупления настал! Теперь наш день, наше время! Так идите же, братья и сёстры, и несите в их мир правду нашего мира! А какова она, правда нашего мира?

- Настоящую свободу может дать только смерть!!! – хором ответили больные.

- Так выполним своё предназначение, отворим врата в мир свободы духа и тела и приведём в него всякого, ибо нет на земле нашей ни единой души и ни единого тела, для кого закрыты врата сии! Каждый достоин, но не каждый способен. Так поможем им!

- Поможем, поможем, поможем!!! – повторили все собравшиеся, и пошли следом за идущей впереди Милой…

Через час были заняты все четыре этажа здания, которое уже напоминало скорее живодёрню, а не лечебное заведение. Повсюду валялись руки, ноги, головы и просто растерзанные тела больных и персонала. Пол был залит кровью так, то покрыла она его слоем сантиметров в пять, не меньше. Некоторые буйные не просто убивали своих жертв, но и поедали их внутренности…

Когда машина главврача больницы Виктора Николаевича Смирнова, подъехала к воротам и посигналила, никто ворота не открыл.

- Странно. Да что они там, уснули что ли? Ну, я им покажу, знаете ли! – недовольно выругался Виктор Николаевич.

Ему было очень неудобно перед профессором Прудкиным, которого ему всё же удалось уговорить приехать и проконсульрировать ту самую больную девушку Милу, которая никак не выходила из состояния гипноза. Посигналив ещё несколько раз, Виктор Николаевич вышел из машины и подошёл к калитке. Только сейчас, когда он был на улице, Виктор Николаевич услышал странные звуки, доносившиеся со стороны больничного корпуса и внутреннего двора. В щелку калитки он увидел, как по двору мечутся одни люди, а за ними другие, которые норовят их поймать. Вдруг к калитке то-то подошёл.

- Это вы, Авдеич? – узнав сторожа, позвал главврач. Авдеич подошёл к калитке и так же через щёлку зашептал:

- Ой, батюшка, ой спаси, родненький! Вырвались душегубы, вырвались паразиты!

- Да что ты говоришь? Что случилось?!

- Так, убёгли больные ваши, дураки, значит. Все как есть убёгли! А теперя рыщут тута, да ищут, кого ещё загубить ни за что, ни про что!

- Так, что же ты ждёшь, немедленно открой мне калитку!

- Сейчас, батюшка, сейчас, родненький! – перебирая трясущимися пальцами ключи на связке, ответил сторож.

- Сейчас, сейча-а-а-а-ас! – повторил он, вдруг перейдя на крик, напоминающий вой, и, дёрнувшись всем телом, прижался к калитке. Теперь он только повторял: "А-а-а-а-а!" – и каждый раз, произнося эту букву, он дёргался судорожно всем телом, да из его полуоткрытого рта, так же пульсируя, вырывалась пенистая кровь. Затем сторож стал медленно оседать и упал на землю. В его спине торчали вилы, а рядом стояла пожилая женщина в больничной пижаме и с растрёпанными волосами. Она тупо смотрела на мёртвого сторожа и улыбалась. Главврач в ужасе отпрянул от калитки и стал, пятясь, отходить к машине. А больная стала пытаться повернуть ключ в замке, чтобы открыть калитку. Виктор Николаевич, отступая, зацепился за что-то и упал. В это время калитка отворилась, и несколько больных выскочили на улицу и стали обступать Виктора Николаевича. Но вдруг они остановились и, покорно опустив головы, вернулись на территорию больницы, словно повинуясь чьей-то могущественной воле. Виктор Николаевич быстро заскочил в машину и защёлкнул замки на дверцах.

- Боже мой! Боже мой, что произошло! Это же просто катастрофа, катастрофа, катастрофа! – твердил Виктор Николаевич, сжимая дрожащими руками руль. – Надо срочно сообщить в милицию, Игорь Львович, срочно! – обратился он к профессору, но тот не ответил. Виктор Николаевич дотронулся до его плеча, и тут же голова профессора упала прямо ему на колени. Виктор Николаевич вскрикнул и попытался отстраниться, но сильно нажал на газ и сцепление… Он не видел, как обезглавленное тело профессора нажало на ручку переключения передач, и машина с визгом рванув с места, ударилась о тяжёлые стальные ворота больницы. От этого удара вылетел через лобовое стекло Виктор Николаевич и со страшной силой ударился головой в те же самые ворота. И голова его, расплющенная, вошла в тело его, которое, ещё несколько раз качнувшись, вернулось обратно на сиденье водителя…

Так и остались сидеть в машине этой, уже объятой пламенем, два обезглавленных друга, два врача, два светила…

Глава – 7 –

- Ну, и как вам рассказ нашей красавицы? – спросил Дима, нарезая колбасу за кухонным столом в квартире у Наташи.

- Да ты тоньше, тоньше режь! Колбаса должна быть нарезана тонкими пластинками, а не настругана ломтями!

- А ты лучше бы, чем советы давать, присоединялся к процессу.

- И присоединюсь.

- Вот, вот, присоединяйся! А то ишь ты, привык там у себя в армии над бедными солдатиками измываться. То то ему не так, то это. А самому слабо лучок-то пошинковать?

- Приступаю!

- Вот за это хвалю.

- А девица, действительно, странная. И рассказ её … Не знаю, но что-то тут не так. Хотя под гипнозом человек, обычно, говорит только правду.

- И что ты этим хочешь сказать, а?! Что, по-твоему, Юрка вместе с какими-то жабами убил девчонку, чтобы накормить её печенью какого-то уродца? Ты ещё скажи, что веришь в говорящих котов?! Ну скажи, веришь, да?!

- Я же сказал, что не знаю, но разобраться в этом деле нам необходимо.

- А вот и я, мальчики! – вдруг услышали они Наташин голос и обернулись.

В коридоре стояла Наташа. На ней было светлоголубое платье и такие же голубенькие туфли. Если сказать в двух словах, она была прекрасна.

- Натуся, ты просто королева красоты. У меня нет слов! – восторженно произнёс Дима. Виктор молча смотрел на Наташу, не в силах произнести ни единого слова.

- О, да вы тут уже и сами управляетесь?! Молодцы, молодцы! – улыбнувшись, сказала Наташа, пройдя на кухню.

- И где же были мои глазоньки, куда они смотрели-то раньше, когда такая красота вот тут под боком, так сказать! – продолжал Дима. - Всё, всё, всё! Решено, женюсь! Хватит ходить в бобылях! – весело сказал он и посмотрел на Виктора. Но увидев, как тот смотрит на Наташу, тут же добавил:

- Хотя нет, не женюсь. А то ещё вызовут на дуэль да застрелят в самом расцвете сил. Ты только посмотри на него, да это ж вылитый Отелло! А я, знаете ли, на роль Дездемоны не гожусь. В общем, я отпускаю тебя, Наталья, ты свободна!

- О благодарю тебя, мой господин! – поддержав его игру, ответила Наташа.

- Вить, а я тебе нравлюсь? – вдруг спросила она.

- Да, очень! – ответил Виктор.

- Вот и чудненько! – подытожил Дима. – Значит, не зря мы всё-таки встретились. Значит, будем жить! – и он торжественно понёс тарелку с нарезанной колбасой в зал на стол…

- Понимаешь, Витюша, то что сказала эта девочка, ни один судья даже слушать не станет. Коты, жабы, чудовища, это всё хорошо, но для нас только факты и ещё раз факты, вот что основа основ.

- Значит, будем собирать факты.

-Какие? Где?

- Любые и везде. А, главное, я считаю необходимо ехать туда, на место, как вы говорите, преступления, в колхоз тот самый.

- И что ты там будешь делать, кого искать? Кота или, может быть, жаб?!

- Да, хоть самого дьявола, если понадобятся его свидетельские показания! А больше и говорить на эту тему не хочу.

- Это верно, чего говорить-то?! Давай лучше выпьем! – тут же встрепенулся Дима. Он уже был хорошо выпивши и кемарил, опустив голову на грудь. Друзья выпили, и Виктор уложил Диму на диван, а Наташа накрыла его пледом…

А потом они ещё долго сидели, молча глядя друг на друга. И он провёл рукой по её волосам, а она поцеловала ему руку… Эта ночь была их ночью, ночью любви и познания, ночью счастья и ожидания…

Дима спал на спине с широко открытым ртом и разбросав руки.

- Димон, пора вставать, нас ждут великие дела и завтрак на кухне! – пытался разбудить друга Виктор, но Дима не просыпался. Тогда Виктор тряхнул его за плечи, но и это не дало нужного результата, что подтолкнуло Виктора к более решительным действиям. Он одной рукой зажал рот Димы, а пальцами другой ноздри. На этот манёвр Дима прореагировал тут же, издав характерные звуки: "Эп-эп-эп!" тряся головой, он вскочил и сел над диване.

- А? Что? Где?! – непонимающе повторял он, крутя в разные стороны головой и пытаясь отдышаться.

- Я говорю: "Завтракать пора, соня!"

- Слава Богу, это ты, Витёк! – вдруг радостно воскликнул Дима. - Спасибо тебе, спасибо большое!

- Да за что спасибо-то? – непонимающе переспросил Виктор.

- Да сон мне приснился, понимаешь ли, что я лошадь…

- Кто?! …

-Ну лошадь, белая лошадь. И всё бы хорошо, все меня любят, лелеют, холят… Так нет же, захотелось моему хозяину свести меня с жеребцом, ну в смысле, чтобы жеребёночка, значит, сделать. И привели его ко мне в загон. А он здоровенный, весь чёрный, ну в смысле, вороной. И, вроде бы, как должен он мне понравиться, потому как я кобыла, да только хоть я и кобыла, а всё ж я, это я! И хоть сон это всё, да только такой явный, что я аж своей кожей почувствовал те мурашки, что пробежали по кобыле, ну как бы по мне, когда она, то есть я, его инструмент увидела! Витюха, как говорится, гаси свет! Это ж не инструмент а, точно говорю, орудие пыток! А он, гад, чует мой трепет и боязнь и ржет так нагло, пошло и нахально! Ну, я, конечно, убегать, да споймали меня быстро и уже не отпускали конюхи значит.

- Слышь, Димон, ты вкратце можешь сказать, надругались над тобой или нет?

- Нет, не успели, изверги, проклятые, ты помог! – гордо подняв голову, ответил Димка.

- Я? Ты чё, и меня в этот бордель всунул?! Ну, спасибо, дружище, удружил!

- Нет, что ты, тебя там не было. Просто ты меня вовремя разбудил. Можно сказать, в сантиметре от бесчестия! А где Натуся?

- Она завтрак готовит.

- А, так вы это? Ну ты её … Ну ты понимаешь!

- Слушай, Димуля, я тебя, как брата, люблю и, как брата прошу…

- И не говори, всё понял, всё ж не из дебилов. Поздравляю, желаю счастья и любви…

- Ребята, завтракать живо! – раздался голос Наташи из кухни.

- Идём, идём! Я только через туалет и ванную, если позволите?! – отозвался Дима и закрылся в туалете…

Наташа просто светилась от счастья.

- Значит, так, мальчики! – сказала она, намазывая кусок хлеба маслом. – Я сейчас иду на работу и буду очень стараться уговорить начальство дать мне недельку отпуска за свой счёт!

- Ну, я думаю, мы счёт этот разделим на троих? – делая серьёзный вид, сказал Дима.

- Сразу видно джентельмена, хвалю! – улыбнулась ему Наташа.

- Рад стараться, товарищи командиры!

- Это хорошо, что рад стараться. Стараться вам придётся в эти дни много. Итак, я на работу, а ваша задача - подготовиться к экспедиции. Это возложим на Витеньку, как кадрового военного.

- Слышь, Витёк, я говорю: "Как хорошо, что женщин в армию не берут".

- А ты знаешь почему?

- Не-а?!

- Так, ведь они команду "ложись!" неправильно выполняют, – ответил Виктор, и они оба рассмеялись…

Глава – 8 –

Друзья гуляли по городу уже несколько часов. Спускаясь от центра к Днепру, они остановились возле Успенского собора.

- Да, красота! – восторженно произнёс Виктор.

- Хочешь зайти?

- Да я, собственно, никогда не ходил в церьковь-то.

- То было раньше, а теперь и времена изменились, и люди. Вон, кто был первым атеистом и партийцем, сейчас так же рьяно крестится. Они как флюгера. Не важно, откуда ветер дует, мы со всех сторон одинаковые, уж будьте любезны!

- Но мы-то не такие!

- Конечно, конечно! Но я же не предлагаю тебе стоять тут и креститься, а всего лишь зайти вовнутрь да посмотреть на красоту, как в музее.

- Ладно, уговорил, - ответил Виктор и они стали подниматься по ступенькам к собору. На ступеньках у самого входа сидели старухи: они явно просили милостыню, хотя и смотрели на всех входящих с опаской. Виктор быстро раздал мелочь и хотел было уже войти в храм, как кто-то потянул его за брючину. Виктор посмотрел вниз. У самых его ног сидел на грязной и рваной подушечке такой же грязный и оборванный калека. У него не было ни рук, ни ног, только обрубки до локтей вместо рук да такие же культяшки вместо ног. Нос его был словно вдавлен в лицо, и изо рта торчало всего несколько гнилых зубов… Этот калека, держа штанину Виктора обрубками рук, смотрел не него своими полуслепыми выцветшими глазами. Странное чувство охватило Виктора, словно он знал этого человека.

- Кто ты? – тихо спросил Виктор.

- Ты! – словно эхо отозвался калека.

- Я?!? – непонимающе произнёс Виктор.

- Да! – так же тихо ответил калека.

- Я могу тебе чем-то помочь?

- Помоги себе!

- Чем?

- Ты на правильном пути, только сможешь ли дойти? Но я здесь чтобы помочь , хоть меняет ставки ночь. Ты решенья не меняй, только всем не доверяй, кто понравится сначала, как бы речь их не звучала. Да возьми-ка оберёг, чтоб как пёс тебя стерёг, охраняя от беды. Вот и всё, теперь иди!

С этими словами калека наклонил голову и снял со своей шеи маленький серебряный крестик на верёвочке. Виктор взял крестик и вошёл в храм.

Он всё повторял за Димой. И крестился, и зажигал и ставил свечку, но делал он это автоматически, потому что постоянно думал о калеке…

Когда они вышли из храма калеки на улице не было. Виктор осмотрелся, но нигде его не увидел.

- Бабушка, а где тот калека, что сидел около вас ну где-то полчаса назад? – спросил Виктор одну из старушек.

- Ась, что? Калека?! Да ты чегой-то, милок? У нас тут отродясь никаких калек и не бывало! Ишь ты, калеку какого-то придумал. Ты бы лучше копеечку на богоугодное дело пожертвовал! … Вот и спасибо, миленький, дай Бог тебе здоровья, терпения и мужества. Ведь сколь тебе предстоит ещё пройти. Сколько боли вытерпеть , сколько друзей потерять. Но ведь оно уж и есть такое счастье наше, что даётся нам как дар божий неожиданно. Но также неожиданно и исчезает, словно песок с ладони! Но только найдя не радуйся, а потеряв не плачь, всё от бога! А калека что? Калека ведь не тот , кто убог телом, калека тот, кто душою убог! Ну иди с Богом, она тебя уже ищет.

- Кто она? – непонимающе переспросил Виктор.

- Так любовь твоя, вчера тобою найденная, большая, но не долгая…

- Витёк, ну ты где?! – вдруг раздался окрик Димки, и Виктор обернулся.

- Я сейчас, минутку подожди! – ответил он и снова повернулся к старушке, но её уже не было. Виктор недоумевающее смотрел по сторонам, но так и не мог понять куда исчезли и калека, и бабка. И только два голубя кружили над куполами собора, словно охраняя его от беды…

- Слышь, Витёк, ты что, тебе нездоровится? – спросил приятеля Дима, когда Виктор подошёл к нему.

- Нет, а с чего ты решил?

- Да так, просто странно как-то…

- Да что, что странно?!?

- Ну, понимаешь, это действительно выглядит, мягко говоря странно, со стороны, когда человек, то есть ты, вдруг останавливается и начинает сам с собой разговаривать!

- Что значит "сам с собой"?!

- А то, милок, и значит, что сам с собой! Да ещё и монетку бросил, вон она светится в лучиках солнышка.

- Да нет же, говорю тебе, разговаривал сначала с калекой, а затем с бабкой.

- Ну да, конечно, конечно, а я тем временем вёл беседу с матушкой Екатериной. А чего тут такого?!

- Слушай, кончай подкалывать, а то ведь и не долго схлопотать!

- Всё, всё, всё! Умолкаю как рыба об лёд! Ладно, не сердись, дружище. Пойдём-ка лучше проведаем нашу очаровательную Натали.

- Стой! А откуда же у меня тогда вот это?! – и Виктор, разжав кулак, показал засушенную травинку.

- Нет, Витёк, тебе срочно нужно отдохнуть!

- Да, наверное может быть, может быть… Наверное, ты прав…- растерянно пробормотал Виктор и, догнав Диму, пошёл с ним к зданию областной прокуратуры…

- Разрешите, товарищ прокурор?!

- А, мальчики, заходите, заходите. Очень хорошо, что вы пришли! Насчёт отпуска я договорилась, но сейчас не об этом. Я тут вот что подумала, если допустить, что мы имеем дело с какой-то магией, с потусторонними силами, или ещё с чем-то непонятным и неизученным, нам нужен специалист по этому профилю.

- Чё к бабке пойдём, что ли? Или цыганку попросим карты разложить?! – с иронией спросил Дима.

- Если понадобится, я готов хоть к самому чёрту в преисподнюю спуститься и его там за усы подёргать! – ответил Виктор.

- Никуда спускаться не нужно. А вот разыскать одного человека просто необходимо.

- Имя! Назови имя, сэстра! – с деланным английским акцентом произнёс Дима, но, увидев гневное выражение лица Виктора, тут же сделал ангельское личико и стал смотреть на Наташу взглядом подхалима.

- Его зовут отец Мефодий. В миру он Белкин Игорь Тимофеевич.

- Поп, что ли?! – переспросил Дима.

- Вообще, он очень странный человек, с такой же странной судьбой. Я тут ознакомилась с его делом.

- Он что, сидел?

- Да, было дело.

- А за что, если конечно, это не секрет?!

- Для вас секретов нет. Он получил три года за кражу музейного экспоната.

-Опаньки! Так выходит, что наш батюшка обыкновенный воришка?!

- Не совсем.

- Что значит "не совсем"? Как, простите вас понимать, товарищ следователь? Тут не может быть "не совсем"! Это всё равно что "чуть-чуть беременна!"

- Просто он ночью проник в краеведческий музей и пытался вынести в мешке некоторые предметы из запасника, а также из самого музея.

- Ну вы даёте! За какие-то трухлявые безделушки мужику трёшку впаяли?!

- А ты, Витенька, не горячись, не надо. Он совершил преступление, посягнув на государственную собственность! А в такие игры с государством лучше не играть.

- Ладно, проехали, давай дальше.

- Дальше? А дальше он отбывал наказание в Рославле, но не это главное. Главное то, чем он всю жизнь занимается.

- Ну и чем же?

- А вот именно "этим"! – Наташа многозначительно подняла вверх глаза.

- Хорошо, уговорила! Ну и где же нам его надо искать?

- А его искать не надо, адрес его нахождения известен. Он живёт на улице Краснофлотская, дом два.

- О! Так это же совсем рядом. Ну мы значит рванём к нему?!

- Нет, рванём все вместе, но только после того, как пообедаем. Тут за углом есть очень неплохое кафе, так что я вас приглашаю…

Глава – 9 –

Улица Краснофлотская, прорезая склон холма, уходила вдаль, теряясь в лесопосадке… На этой улице не было больших каменных домов. Ей удалось сохранить свой прежний, довоенный вид. По обе стороны улицы забор к забору размежевался частный сектор одно- и двухэтажными деревянными домиками. Народ здесь жил разный, встречался и лихой люд…

Дом два был у самой лесопосадки. Внешне он походил скорее на старый и обветшалый сарай, чем на дом. Но при всей его запущенности, было в нём что-то таинственное, что-то влекущее и в то же время отталкивающее, пробуждающее в душе непонятный страх и тоску.

Виктор толкнул калитку и вошёл во двор. За ним последовали Дима и Наташей. Двор был чистый, но какой-то странный. Прямо посередине двора стояла огромная деревянная колода, в которую были вогнаны два топора. Причём топоры эти торчали из неё так, что рукоятки их образовывали крест.

- Смотри! Ничего себе, поле чудес! – тихо сказал Димка глядя на огород.

И действительно, огород был более чем странного вида. Нет, на нём всё росло. И морковка, и капуста, и зелень… Только это всё было чёрного цвета! Чёрного, как уголь, словно кто-то специально выкрасил все эти овощи в чёрный цвет. Димка, присев на корточки, дотронулся рукой до ростков укропа. И тут же росток рассыпался в его руке в пепел. Димка, удивлённо потирая пальцами остатки пепла, поднялся и тут же буквально наткнулся на какого-то огромного мужика. От неожиданности Димка вскрикнул и отшатнулся, а мужик грозно сжал кулаки.

- Ты чего, мужик?! - бросился на помощь другу Виктор, но Наташа его остановила.

- Здравствуйте! – улыбнувшись сказала она. - Вы уж извините, что мы прошли на ваш участок без разрешения, но у нас к вам срочное и серьёзное дело, отец Мефодий!

- А я вас уже как недельку поджидаю, - вдруг услышали они чей-то голос и обернулись.

У калитки в чёрном монашеском одеянии стоял худой и высокий мужчина. И хотя он улыбался, было в его взгляде что-то такое, что заставило сердце Наташи забиться с тревогой.

- Да вы проходите, проходите! Я, знаете ли, добрым гостям рад.

- А откуда вы знаете, что мы добрые? – сердито спросил Виктор.

- Так про вас всё прописано. Но неужто мы так и будем на пороге разговаривать?

Отец Мефодий продолжал с улыбкой смотреть на гостей, но, увидев их замешательство и опаску, с которой они смотрели на мужика, напугавшего Диму, добавил:

- Да вы не пугайтесь, это Митька, он хороший и добрая душа, мухи не обидит.

- С таким-то видом?! – немного отойдя от Митьки, недоверчиво сказал Дима.

- Но разве внешность способна заменить душу чистую? Не всё то злато, что блестит. А Митька чист душою, как дитя. И злобе в нём нет места, как и лжи! Но всё же я прошу пройти вас в дом, нам много есть о чём поговорить…

Дом, как и сам его хозяин, имел более чем странный вид. Кругом висели кованые кресты и изделия из металла, имеющие в своем узоре крест, да ещё какие-то непонятные знаки и символы. Даже иконы, которых здесь было предостаточно, были сделаны из железа, и смотрели на чужаков угрюмо глазами-гайками. По всему косяку входной двери была набита железная полоса с выпуклыми крестами. Такие же полосы обрамляли и два окна. Даже печка имела металлическую окантовку. Посреди комнаты стоял большой дубовый стол. Он имел массивные резные ножки и был явно старинной работы.

- А вы присаживайтесь, присаживайтесь! Ночь впереди длинная, разговор долгий, а в ногах, как говорится, правды нет! – сказал хозяин и первым сел во главу стола.

По правую руку от него сел Митька и с таким же неприветливым, как и при знакомстве, взглядом стал смотреть на гостей. Димка, уже окончательно успокоившись, сел рядом с Виктором. Все молчали.

- Ну что же! Начну, пожалуй, я. И так обо всём по порядку. Вы, конечно, слышали о так называемом числе зверя?! – начал отец Мефодий, и не дождавшись ответа продолжил: -

- Это число, как предполагается, шестьсот шестьдесят шесть. Что же это такое? Замечено, что 666 равно сумме первых 36 чисел. А как вам, надеюсь, известно, именно в 36 лет у человека укрощаются страсти и разум обретается.

- Ну это спорно … - попытался вставить Димка, но отец Мефодий, словно и не замечая его высказывания, продолжал:

- Далее… Если взять квадраты семи первых простых чисел, то бишь два, три, пять, семь, одиннадцать, тринадцать и семнадцать, то после сложения оных получим всё то же 666! Но давайте взглянем на всё это с другой стороны, со стороны бинарных систем. Со стороны систем взаимодействия двух противоположностей. Добро-зло, Бог- сатана, порядок-хаос. Всё, всё, что вокруг нас, как и сами мы, и то, что внутри нас, – это и есть грандиозное противостояние Добра и Зла! И если взять целое за сто процентов, то в этом и есть ключ к разгадке числа зверя: ведь 666 – это ничто иное, как процент! Именно, процент! То есть 66,6% - это то, к чему стремится зло, получить 66,6% голосов, если хотите! Душ людских, наконец!!! А что писано в "Апокалипсисе"? Да, там всё расписано! Сначала явится первый зверь – Антихрист! Затем второй – лжепророк. Именно он-то и будет активно агитировать за первого, за Антихриста! Секундочку …. – отец Мефодий закрыл глаза, пытаясь вспомнить цитату. - … и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю…" Но далее ещё чётче, ещё конкретнее: "… и чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле!!!" Идёт борьба за души. И как только Антихрист наберёт свои 66,6% голосов, произойдёт апокалипсис.

- Ну, я думаю, до этого ещё далеко?! – с улыбкой сказал Виктор. – Мы сломаем рогатому шею!

- Меня радует ваш оптимизм. И поверьте, вы рождены для особой миссии, вы её и выполните.

- Да?! А для чего же тогда рождены вы, мои друзья?

- А мы имеем свою миссию, и она в том, чтобы защитить вас и не дать силам тьмы помешать вам!

- Вы? Вы будете защищать меня?! Это уже интересно.

- Постой, Витя! – положив ладонь на руку Виктора, тихо сказала Наташа, - Продолжайте, пожалуйста, отец Мефодий, мы вас слушаем, с большим интересом слушаем!

- Благодарю вас. Итак, Сатана послал своего представителя на землю, причём посылал он его неоднократно. Нет, он не находится на земле постоянно, нет! Лишь его тайные агенты, да! Но с определённой периодичностью он посещает землю, принимая каждый раз первоначально вид большого чёрного кота. А уж потом по необходимости он может стать по виду кем угодно… Я перечитал уйму литературы, я дневал и ночевал в архивах и библиотеках… И я нашёл! Мне удалось составить график его посещений. И знаете что?! В них есть определённая закономерность. Первое – его появления происходят только в дни полнолуний. Второе – он появлялся всегда двадцать третьего числа и подготавливал агентуру к акту, который происходил также двадцать третьего числа! А число двадцать три, как вы знаете, число мистическое, но к нему я вернусь чуть позже… Так вот, я составил график, и вот что вышло: тысяча девятьсот семьдесят шестой год двадцать третьего июля в пятницу в пионерском лагере "Орлёнок" посланник сатаны вместе со своими агентами пытался произвести колдовской ритуал, по которому зачать наследника сатаны… Но, слава Богу, их план не удался… Спаслись только двое детей - это Светлана Кудряшова и Виктор Семшов! – говоря это, отец Мефодий встал со своего места и указал рукой на побледневшего Виктора.

- Да, да, да, это были вы, Виктор! – продолжил отец Мефодий, подойдя к Виктору.

- Это была ваша первая встреча с "ним". Но продолжим.. Июль тысяча девятьсот восемьдесят второго года новое посещение, но старые лица. Снова в центре внимания Светлана Кудряшова. Она со своими друзьями находит крест, имеющий огромную мистическую силу. Посланник не унимается, не оставляет попыток зачать наследника. И в этот раз ему это удаётся! Удаётся, благодаря защите магического креста. И кто же носит этот плод?! Да всё та же Светлана Кудряшова!.. Я шёл за ним след в след. Мне не хватало лишь финального прыжка для удара, чтобы раздавить всю эту нечисть. Но они, почуяв неладное, заперли меня. И надолго потерялся бы их след, если бы не ваш брат, Дима. Ведь детёнышу раз в год нужна свежая кровь для подзарядки. Вот они и выбрали подружку Юры. Ну а дальше вы и сами всё знаете… - отец Мефодий замолчал.

- Как-то странно слышать всё это в наше время электроники и прогресса. Сказки какие-то! – пожал плечами Дима. – Вы ещё про Кощея расскажите!

- Пожалуйста! Кощей – это тот же посланник. А насчёт века электроники, так вспомните, как тот же Кощей узнавал, что где творится?

- Ну, ему-то было совсем просто! Взял тарелочку, пустил по ней яблочко, и всё видишь.

- Совершенно верно! А скажите, эта самая тарелочка вам ничего не напоминает?! А спутниковые антенны как называются?

- Тарелки! – тихо ответил Дима.

- То-то! Спутник находится на орбите, и земля вращается, как яблоко, по его тарелочке! А живая и мёртвая вода?! Это же совсем просто! Что даёт жизнь, что творит новую жизнь? Конечно же, сперма! А в чём нет жизни? Месячные! Сказки, мифы, легенда - всё это наша история, наше прошлое и наше будущее. И от нас с вами зависит, какое оно будет – это будущее…

- Ну что же, если мы должны были встретиться, мы встретились. Но у меня встречный вопрос: "Почему у вас такой более чем странный сад и дом? – спросил Дима. - И какие у вас "у нас дальнейшие планы?"

- Вы видели, что творится у меня на огороде? Всё сгорело. Сгорело за час до вашего прихода, а это знак! Они где-то здесь, они рядом! И не зря Митька так нервничает. А он сегодня с утра места себе не находит! – ответил отец Мефодий, и тут же послышался скрип половицы в сенях.

Наташа вздрогнула и прижалась к Виктору. Отец Мефодий глазами дал знак Митьке, и тот встал. Подойдя к печи, Митька взял большой кованый крест, стоящий у стены, и медленно пошёл в сени.

- Не волнуйтесь, Митька знает, что нужно делать, да и в дом этот им не так-то и легко проникнуть. Я постарался максимально защитить его от сил тьмы. Но если их соберётся тринадцать, и они проведут ритуал шабаша, нам не устоять!

Вдруг словно кто-то огромным молотом сильно стукнул в стену. От этого удара вздрогнули подвешенные под потолок талисманы и обереги. И даже массивный дубовый стол качнулся и снова замер в своём величественном спокойствии. Отец Мефодий, встал со своего места, тихо, но уверенно скомандовал :

- Они переходят в атаку, и нам нужно достойно их встретить! Вы, - он обратился к Наташе, - возьмите на печи в коробке свечи и расставьте их по углам, и окнам, да у двери. Везде, где есть формы подсвечника. А мы с вами, молодые люди, вооружимся вот этим!

И он, открыв сундук, достал из него нечто вроде арбалета. Хотя почему вроде? Это и был самый настоящий арбалет.

- Вот из такой штуки наши предки убивали этих мерзких существ, называемых в разных местах по-разному, именуемых у нас вампирами, оборотнями, упырями.

- Но я слышал, сто их просто так не убьёшь ?! – спросил Дима. – Вроде, нужен или осиновый кол, или серебряная пуля.

- Совершенно верно! Но можно так же использовать и кованые освящённые стрелы, что у нас и имеется в наличии. Надеюсь, что пользоваться этим видом оружия вы сумеете?!

- Без проблем! – ответил Виктор.

- А кто же всё это сделал? Ну, я имею в виду работы по металлу.

- Так всё это и есть Митькина работа. Он ведь кузнец, да какой! В его руках металл оживает.

- Митька-кузнец? Интересно… А я бы, вот если бы не знала, а просто так встретила его на улице, скорее бы решила, что он урка какой-то.

- А это не далеко от истины. Ведь мы с ним в лагере и познакомились…

- Митька сидел?!

- Да, за убийство!

- Ничего себе поворотик! – растерянно пробормотал Дима.

- Послушайте, ребята, это же не смешно! Ну, ладно, свечи там зажечь, ну поговорить, но арбалет - это… арбалет, им же можно убить, а это уже не шутки! – явно нервничая, сказала Наташа.

- Вот и хорошо! Мы их почикаем, а ты нас посадишь! – попытался пошутить Дима, но никто его не поддержал.

- Да, убийство! Но убийство не людей, а тварей поганых! – ответил отец Мефодий.

- Не нам судить их и решать, кто тварь, а кто человек! – настаивала Наташа. Отец Мефодий, отложив в сторону какие-то приспособления, подошёл к Наташе и внимательно посмотрел ей в глаза. Затем от молча сел к столу.

- Вас удивило, что Митька отбывал срок за убийство?! Хорошо, я расскажу вам всё…

Глава – 10 –

Дед Митьки, Афанасий Колюжный, был родом из Смоленской губернии, села Тупино. Революцию Афанасий принял с радостью, как говорится, всей душою. А посему и вступил в ряды отряда товарища Буланова, красного командира. Воевал Афанасий храбро, за что и был в почёте и уважении как у бойцов, так и у командира. В году 1919, как раз в июле месяце, вызвали Афанасия в Ревком и дали направление на работу в ГУБЧЕКА. Это было, безусловное доверие, которое сам Афанасий торжественно обещал оправдать. Работа в ЧК коренным образом отличалась от его прежней службы в красном отряде, где всё было предельно просто: вот он враг, а вот тут наши и нет двух мнений, как говорил командир отряда товарищ Буланов, контру в расход! Но чекистам нужно было сначала вычислить и найти скрытого врага, а уж потом и всё остальное…

А враг маскировался умело. И приходилось чекистам под пытками выбивать признания от врагов революции. Сначала Афанасий сомневался в причастности некоторых и даже верил оным, но очень быстро такие чувства, как жалость и сострадание покинули его душу, и из него, как и из многих других его товарищей, вырвался зверь. И уже именно он, зверь этот, а не сам человек, вершил дела рукой его…

Шли годы, Афанасий стал начальником отдела и семьянином. У него родился сын, которого любил он, Афанасий, больше жизни своей…

Когда у сына родился сын, Афанасий был уверен, что внука назовут в его честь Афанасием, но невестка была категорически против. Она так и сказала мужу:

- Я не хочу, чтобы с именем мой сын принял на себя и судьбу деда. Грехи его, которые не смыть ничем, как только кровью!

И побежала она в ЗАГС и дала имя ребёночку – Дмитрий…

А мальчонка-то был ну как две капли воды похож на деда, что было видно всем. А дед смотрел на малыша, тихо вздыхая, словно вспоминая что-то своё сокровенное, которое-то и выходило из самой глубины его огрубевшей души, только когда он был рядом с внуком…

Умирал Афанасий, как и все изверги, тяжело. Словно душа его металась от одной двери к другой, стуча и прося впустить её, но нигде ей не открывали, а лишь души убиенных и замученных Афанасием людей выходили из тех дверей и молча смотрели на его душу. Но их молчание было страшнее самых страшных укоров и обвинений…

Почувствовав, что ему остались считанные часы, Афанасий попросил позвать к нему внука. Когда двенадцатилетний Митя подошёл к кровати умирающего деда, ему стало страшно. Перед ним лежал страшный, высохший старик. Впалые глаза и щёки, дрожащие губы и длинные костлявые пальцы рук, всё это настолько испугало мальчика, что он хотел было выбежать из комнаты, но ноги его не слушались. Наоборот, ноги его, медленно ступая, несли его тело к умирающему деду. Ужас холодил ребёнку грудь и сердце. Казалось, что старик спит… Вдруг веки его дрогнули и глаза приоткрылось. По губам пробежала волна, за ней ещё одна. Мите показалось, что некое подобие улыбки появилось на лице деда. Как вдруг он услышал тихий голос.

- Слушай меня, внук мой Дмитрий… Я прожил жизнь и прожил не так. Зло, зло, зло! Много, очень много зла принёс я людям. Зла, боли и страданий! Но не прошу я сейчас у тебя покаяния. Не в силах тебе снять грехи дедовы с рода нашего, а род наш проклятый, до седьмого колена проклятый, от меня и до меня проклятый. И не сбросить, не выкупить печать эту…

Дед говорил тихо и медленно, делая большие паузы.

- Но я не хочу, чтобы ты и дети твои жили с этим… Слушай же меня внимательно. Когда я умру, найди в сундуке моём маленькую металлическую коробочку. Ты её не открывай, а выжди момент, когда рядом с гробом не будет никого, да положи коробочку эту под мою подушку… Ты должен это сделать, как бы страшно тебе не было. На кладбище ты не ходи ни в день похорон, а и никогда! Пока все будут на кладбище, достань из сундука моего другую коробочку, ту, что на самом дне лежит. Её откроешь лишь тогда, когда жениться надумаешь. В ней ответ тебе, что делать дальше… Сказав это, старик замолчал, а затем вдруг изогнулся всем телом. На его лице появилась гримаса боли, жуткой боли. Его правая рука приподнялась. И высохший, длинный указательный палец показал куда-то в сторону окна своим длинным и жёлтым ногтем. Митя повернулся к окну и обмер - с улицы через окно на него смотрела огромная летучая мышь. Она скалила свои мелкие зубки и дышала прямо на оконное стекло. Митя вскрикнул и выбежал из комнаты. Уже в дверях он обернулся и увидел, как мышь, сидя на груди деда, широко раскрыла своими лапками ему рот, из которого серым облачком вылетело что-то похожее на человека, только прозрачного и грустного. А мышь с радостным визгом схватила это облачко за горло зубами и, взмахнув крыльями, улетела на улицу сквозь стену…

Уже прошло два дня, как дед умер, но Митя так и не положил коробочку в гроб, как просил его сделать дед. Нет, он не забыл, просто… Просто ему было очень страшно. Один раз он выбрал момент, когда никого не было у гроба, и подошёл к нему. Дед лежал в чёрном костюме, сложив руки на груди… Митя подошёл к изголовью так близко, что смог хорошо разглядеть лицо деда. Да, это был дед, его дед, но что-то было в лице покойника чужое, что-то страшное и отпугивающее. Кожа сухой плёнкой обтягивала череп… Митя дрожащей рукой, поднёс коробочку к подушке. Оставалось всего лишь приподнять подушку вместе с головой деда и подложить под неё коробочку. Но это было самое страшное – дотронуться до гроба. Капли холодного пота катились по его лицу, Митя весь дрожал. Вдруг прямо за его спиной скрипнула половица. Мальчик вздрогнул и обернулся. Позади никого не было, и Митя быстро выбежал из комнаты… Уснул Митя сразу, словно мама, выключив свет в его комнате, вместе с ним выключила и его подсознание… Сон был коротким, но страшным. Во сне Митя вдруг оказался в каком-то подвале, в одной из камер, где проходил допрос… На табуретке сидел большой человек. У него были длинные волосы и такая же большая, как он сам, борода. Его лицо и тело были истерзаны. Даже лицом назвать это было трудно. Это было сплошное кровавое месиво. Его большие и сильные руки беспомощно висели вдоль тела. Лампа светила ему прямо в лицо, но это уже не мешало его выколотым и вытекшим глазам. Лишь брови удивлённо изгибались над пустыми окровавленными глазницами… У стола стояли два человека. Один жадно курил, переводя дух, а другой разливал по стаканам водку. Митя сразу его узнал – это был его дед Афанасий.

- У, сука поповская, все руки об него разбил, а ему всё нипочём! – возмущался тот, что курил.

- Ну ничего, ничего! Щас примем для сугрева и опять продолжим душевный разговор! – ответил дед. – Что, батюшка, а? Продолжим, говорю?! Значит, заговоры плетёшь супротив народа?!

Губы несчастного дрогнули, он пытался что-то сказать. Дед, выпив свою водку, подошёл к священнику.

- Ну что, что ты хочешь мне сказать? Неужто признаёшься?! Что? Не слышу! Громче, громче, гнида поповская! Небось, у себя в церкви орал так, что окрест было слышно?! – дед схватил несчастного за волосы.

- Чист я в деяниях и помыслах своих перед народом! Ибо народ наш мученик и есть соль земли! – еле выговорил разбитыми губами священник.

Глаза деда зло прищурились.

- Соль земли, говоришь?! – сквозь зубы сказал он. - Так я дам тебе соли, много соли! Ты ещё умолять меня будешь, в ногах валяться будешь, чтобы я тебя пристрелил! Слышь, Санёк, а ну-ка сбегай-ка к ребятам в караулку да принеси нам соли!

- Соли?! Какой соли, ик?! – пьяно икнув , переспросил напарник.

- Так, обычной соли-то, Санёк, обычной. Мяска я хочу засолить на чёрный день

- Тогда и чесночку надоть, без чесночку никак нельзя, ведь он и силу, и дух придаёт!

- Значит, и чесночку прихвати, а как же. Будем всё делать, как учили! – улыбнулся дед.

Напарник, покачиваясь, вышел, а дед снова подошёл к священнику. Тот тихо постанывал. Многие прошли через эту камеру, и все у деда ломались, признавая свою вину. И только этот священник никак не сдавался. И его неуступчивость просто бесила Афанасия. Вдруг он увидел маленький крестик, прилипший к телу священника. Протянув руку, Афанасий дотронулся до крестика, колупнув его ногтем. Но тот словно врос в тело. Афанасий ещё сильнее колупнул, но крестик не поддавался. И это просто взбесило его. Подскочив к столу, Афанасий схватил лежащий на нём нож и повернулся к священнику.

- А я говорю, будет по-моему! – скорее прошипел Афанасий и стал вырезать крест из тела несчастного.

Кровь залила его руки и лицо, но он уже ничего не замечал… Очнулся Афанасий, когда увидел стоящего в дверях напарника. Тот удивлённо смотрел на Афанасия, держа в руках пакетик с солью и чесноком.

- Чё ты?! – непонимающе спросил напарник, глядя на кровавый крест в руке у Афанасия.

- Что? А?! А, это ты?! Принес?

- А то!

- Ну давай, давай!

- А где мясо-то, что солить-то будем?

- А ты чё, не понял?

- Не-а!

- Так вот оно, вишь сколько. Ну что, нам с тобой хватит? – и Афанасий показал на священника.

- Да ты что, что ты! – испуганно замахал руками напарник.

- Ну и пшёл отседы, чистоплюй хренов. Я и сам без тебя справлюсь!

И Афанасий, взяв из рук напарника пачку с солью, подошёл к священнику.

- Соль земли говоришь? – зло повторил он и, взяв щепотку соли, посыпал ею рану несчастного, который, дрогнув всем телом, вдруг замер и напрягся.

- Хочешь сказать, что ты сильнее меня? Что душа твоя сильна, да?! А я докажу, что ты дерьмо, дерьмо, дерьмо! – уже кричал Афанасий, посыпая солью священника со всех сторон, но священник не реагировал.

И вдруг Афанасий повернулся к стене и посмотрел на Митю. Он смотрел почти в упор, не моргая. У мальчика похолодело всё внутри от страха. А дед, сделав жалобное выражение лица, вдруг заговорил с ним:

- Что же ты медлишь? Завтра последний день. Если не положишь коробочку, быть беде! Не будет тогда покоя ни мне, ни вам в жизни. Помни об этом, внучек. У тебя совсем мало времени. Иди сейчас и положи коробочку!..

Последние слова деда Митя еле расслышал и видение вместе с дедом, камерой и священником погрузилось и растворилось в тумане…

От стука в окно Митя проснулся и сел на кровати. В комнате было темно. На полу на матрасе спал дядя Коля, приехавший из Воронежа проводить деда в последний путь. Дядя Коля сильно храпел. Он спал на спине и каждый раз, всхрапывая, открывал широко рот. В полумраке еле освещённой лунным светом комнаты дядя Коля казался тоже мертвецом, только храпящим мертвецом. Митя аккуратно, чтобы не наступить на дядю Колю, слез с кровати и вышел из комнаты. В зале спали родители. Митя прошёл в туалет. После чего он зашёл в ванную и достал из тайника под ванной завернутую в тряпочку дедову коробочку…

Дверь в комнату деда была приоткрыта, и Митя заглянул. На столе в большом обитом красной материей гробу лежал дед. За окном лил дождь и шумел ветер. Деревья, изгибаясь под его напором, били ветвями о стекло окна, словно пытаясь ухватиться, чтобы заглянуть внутрь, в комнату, где лежал в гробу дед…

Митя медленно подошёл к гробу и встал за изголовьем. Дрожа всем телом, он дотронулся до подушечки под головой деда, она была твёрдой, словно набита какими-то опилками, или песком. Митя аккуратно приподнял подушечку левой рукой, а правой быстро сунул под неё коробочку, которая тут же словно провалилась куда-то… У двери Митя обернулся и взглянул на деда. Сухие губы покойника растянулись в некоем подобии улыбки…

Шло время. Митя вырос, отслужил в армии и познакомился с очень милой девушкой по имени Алёна. И вот они решили пожениться. Свадьбу назначили на пятнадцатое сентября. Мите купили новый красивый костюм. Митя не ходил, он словно летал на крыльях в ожидании назначенной даты свадьбы. И вот наступил вечер четырнадцатого сентября. Митя с родителями сели ужинать. Отец налил всем по рюмочке.

- Ну что, сынок, чтобы твоя семейная жизнь была счастливой и безоблачной, в любви и, как говорится, в радости. Жаль только вот, что дед наш не дожил до этого праздника, жаль! – сказал отец и выпил залпом свою рюмку.

- Да! Ну, будем здоровы, – ответил Митя и тоже выпил… Они ещё долго сидели с отцом и говорили о разном. А затем Митя ушёл к себе в комнату и лёг спать. Но уснуть он не мог никак. Что-то мешало ему, что-то будило его, будоража странными мыслями его мозг…

И вдруг чья-то тень отделилась от стены и, плывя над полом, приблизилась к нему. Митя сжал кулаки. Он мало чего боялся в жизни, потому что был сильным и смелым.

- Кто здесь? – тихо спросил Митя, но ответа не последовало.

И тут он вгляделся повнимательней в гостя и …. обмер. Перед ним стоял его дед! Дед Афанасий! Вернее его привидение, в форме полупрозрачного облака.

- Зачем ты пришёл? – спросил Митя.

- Ты завтра женишься! – тихо ответило привидение.

- Да, женюсь! Но откуда ты.., хотя, конечно.

- Пришло время тебе открыть мою коробочку. Ту, что оставил я тебе с условием.

- Коробочку? – непонимающе переспросил Митя, - Какую коробочку? У меня нет никакой коробочки!

- Ты забыл, ты всё забыл, Митя! Ты забыл своё обещание!

- О господи! Да когда всё это было?! Сто лет уже прошло с того времени. Я и не помню, где она лежит, если, конечно, ещё цела твоя коробочка!

- Пойдём со мной, я тебе покажу место, где ты её тогда спрятал.

- О нет! Уже поздно, завтра у меня торжественный день, и я должен выспаться. Знаешь что? Давай как-нибудь потом, а?! Давай запишем это в план на будущее?!

- Будущего может не быть, как ты этого не понимаешь?! Я нарушаю все правила и законы, прихожу сюда, а он видите ли не хочет! Завтра? Да нет у тебя завтра, понимаешь, нет! А теперь собирайся и пошли, у нас очень мало времени. Я жду тебя на улице…

Ночь была тихой и тёплой. Митя шёл в сторону гаражей с явно недовольным видом. Впереди него плыло странное облако по форме напоминающее человека. Остановившись у большого дерева, Митя стал копать землю. Лопата легко входила в грунт. Вдруг она звякнула, ударившись обо что-то. Митя, отложив лопату, стал аккуратно разгребать землю руками…

Коробка была большая, металлическая, зелёного цвета. Митя внимательно её осмотрел. Она была закрыта на замок. Митя поддел крышку коробки лопатой, и та, звякнув, открылась. К большому Митиному удивлению в коробке была лишь небольшая тетрадка да маленькая коробочка. Митя открыл тетрадку. В ней была только одна запись на полстранички, и это было обращение деда к нему. Митя прочёл:

"Внук. Я прожил жизнь не человека, но зверя, чем и обрёк весь наш род на страдания. Но я не хочу тебе участи такой. И хоть напоследок, но всё же хочу помочь людям, тебе. Снять проклятие с вас не в моих силах, но дать тебе то, что поможет распознать зверя, я в силах и вправе. Но прежде чем ты откроешь эту коробочку, ты должен дать клятву, что будешь бороться со злом и зверем, порождающим его всегда и везде, в каком бы обличии он ни был. Ты должен решиться. Твоё слово как печать скрепит наш договор".

Митя задумался, но уже через несколько секунд его лицо стало серьёзным и он тихо, но чётко сказал: "Да!" И в ту же секунду тетрадка, словно чьей-то невидимой рукой вырванная, взлетела в воздух и, переливаясь тысячью огней, растворилась в нём. А Митя достал коробочку и приоткрыл её. Там лежал маленький серебряный крестик. Митя взял его в руку. Крестик был необычный. Спереди серебряный, а сзади обклеен кожей…

После свадьбы молодожены стали жить в комнате Алёны в коммуналке. Комната эта досталась Алёне от бабушки. И хоть была небольшой, а всё же лучше, чем жить вместе с Митиными родителями. Так они решили. Ну, а как решили, так и сделали. В коммуналке было всего три комнаты. В одной жили Митя с Алёной, в соседней баба Нюра, а в третьей Игорь Сергеевич и Вероника Петровна - очень милая пара пенсионеров. Соседи приняли Митю очень радушно, можно сказать как родного. Да и Митя не оставался в долгу, если там починить что или просто помочь. В общем, с его появлением в доме всё перестало ломаться и воцарился порядок…

Шло время, и Алёна однажды объявила Мите, что беременна. Митя был просто счастлив. Ещё бы, скоро он станет отцом! А через срок Алёна родила мальчика! И счастливый отец брал своими большими руками сына и, нежно покачивая, напевал ему песенку. А малыш смотрел на Митю своими большими карими глазками и с улыбкой засыпал…

- Слышь, Алён, я чего говорю-то?! Жалко-то мальчонку в ясли-то, а?! А я всё равно вроде как одна дома-то, так и посижу уж с мальчонкой-то! – предложила однажды баба Нюра Алёне на кухне.

- Спасибо, баба Нюра, мы подумаем! – ответила Алёна.

Вечером, когда вернулся с работы Митя, Алёна рассказала ему про разговор с соседкой.

- Ну а чего? Может, действительно так будет лучше? – хлебая щи, ответил тот.

- Не знаю я, что-то меня беспокоит.

- О чём ты, не понял?

- Да понимаешь, я знаю бабу Нюру всего два года, но вот бабушка перед смертью меня предостерегала от неё.

- А чего? Она продукты из холодильника ворует что ли?!

- Нет, она ничего не ворует, да только говорят, что она ведьма! – перейдя на шёпот, ответила Алёна.

- Ну да, точно колдунья! Если так по внешности судить, так половина женщин или ведьмы, или колдуньи. Да только выбора-то у нас и нет. А она сама помощь предлагает.

- Ну что ж. Ты мужчина, тебе и решать.

- Вот и чудненько! – с улыбкой ответил Митя и поцеловал жену в лоб. Ему льстило, что жена так чтит его и повинуется…

Глава – 11 –

Шло время. Митя с Алёной работали до позднего вечера и возвращались усталыми домой. Единственное, что хоть как-то им помогало, так это то, что сыночек был под присмотром бабы Нюры. Вечерами, когда родители забирали малыша, тот почти всё время спал, не доставляя им особых хлопот. Митю это радовало, а вот Алёна выглядела озабоченной. Первым делом она разворачивала ребёнка и внимательно осматривала его тельце. Однажды она позвала Митю.

- Что случилось, Алёнушка?!

- Посмотри, вот видишь на шейке?

- Что на шейке? Где?!

- Да вот, под правым ушком!

- Ну вижу, пятнышко какое-то.

- Это не какое-то пятнышко, это родимое пятнышко!

- Ну и что?!

- Да как же! Ведь его раньше не было!

- Ну, мало ли…

- И ведёт себя сыночек странно, особенно, когда я его кормлю грудью.

- Что значит странно?

- Не могу я этого объяснить, но только чувствую, с ним что-то не то!

- Ты просто устаёшь очень на работе, вот тебе и мерещится всякая ерунда. Всё будет хорошо, вот увидишь!

И Митя, поцеловав жену, ушёл в ванную. Алёна, сев у трюмо, стала расплетать косу. Малыш тихо спал в кроватке за её спиной. Вдруг Алёна вздрогнула от неожиданности. Ей показалось, что сыночек, сидя в кроватке, смотрит на неё! Алена обернулась, а затем, быстро встав, подошла к младенцу. Тот тихо лежал в кроватке. Но он уже не спал, а смотрел на Алёну своими большими глазами. И на лице его, как показалось Алёне, было некое подобие усмешки.

- Проснулся, мой хороший! Проснулся, мой маленький! – с улыбкой сказала Алёна, беря сына на руки.

- А вот мамочка нас сейчас покормит! Ну-ка, открывай ротик!

И Алёна, достав грудь, стала водить соском по губам ребёнка, но тот не реагировал, продолжая держать рот закрытым.

- Ну что ты, что ты, малыш? Ну давай, давай, мой хороший! Ну, открывай-ка ротик! Молочко у мамочки вкусное, полезное! – продолжала Алена, но младенец, сжав губки, зло смотрел на неё.

- Господи! Да что с тобой? Ты не заболел, случайно?! – уже почти плача сказала Алёна.

И вдруг ребёнок рассмеялся. Смех был негромкий, но ужасно неприятный, скрипуче-свистящий. Но, что самое страшное - засмеявшись, младенец оголил два ряда чёрных и мелких зубов! Алена вскрикнула и хотела отстранить от себя ребёнка, но тот цепко ухватился за её грудь своими маленькими ручонками. Его пальчики вонзились острыми коготками в тело матери. Алена вскрикнула от боли и ужаса. А рёбенок, продолжая хрипло смеяться и оскалив зубы, тянулся к её соску. Алёна старалась оттянуть его от себя, но вместе с младенцем она тянула и свою грудь. На забрызганном кровью лице Алёны застыла гримаса ужаса, потому что младенцу удалось таки дотянуться губами до её соска, который с шумом втянулся в рот ребёнка. Алёна громко вскрикнула и … проснулась. Рядом, похрапывая, спал Митя. Алёна встала и подошла к кроватке сына. Ребёнок, безмятежно разбросав ручки, тихо спал. Алена поправила одеяльце на нём и пошла на кухню попить воды. А в спину ей смотрел со злой ухмылкой её ребёнок - её боль, её судьба…

Утром у Алёны поднялась температура и она осталась дома.

- Ничего, ничего! Мне что? Мне как раз и всё равно, что за одним смотреть, что за двумя. А ты, Митенька, иди на работу спокойно, я за твоими пригляжу, уж будь спокоен! – провожая Митю в дверях сказала баба Нюра…

У Алёны был жар. Её тело бросало то в жар, то в холод и трясло всячески. И поэтому спала она почти всё время… Однажды раз придя в себя и открыв глаза, Алёна увидела подле себя бабу Нюру. Та внимательно смотрела в лицо Алёны.

- А, проснулась?! Вот и чудненько! Нака вот выпей моего отвару-то. Он силы необычайной и такой же пользы! Да ты пей, милая, не сумневайся! – приговаривала баба Нюра, поднося ко рту Алёны чашку с какой-то жидкостью…

Странный запах и вкус ощутила Алёна, когда капли этой жидкости попали на её сухие губы… Сделав два глотка Алёна снова, уронив голову на мокрую от пота подушку, провалилась куда-то…

Её тело, словно по спирали, полетело быстро-быстро по какому-то тоннелю, навстречу свету и очень приятной мелодии. И когда до этого самого света осталось совсем немного, вдруг словно чьи-то мягкие, но сильные руки схватили её и спрятали в какой-то тёмной нише. Тут же свет и музыка прекратились, и лишь чей-то мерзкий, скрипучий хохот огласил нишу… Алёна зажмурилась, но когда открыла глаза, увидела снова свою комнату, себя, лежащей на кровати, да бабу Нюру, сидящую за столом и играющую в карты. Причём играла она в карты с маленьким сынишкой Алёны!..

Алёна попыталась сесть на кровати, и это ей легко удалось.

- А, проснулась, голуба моя?! – не оборачиваясь в сторону Алёны, сказала баба Нюра. – А мы вот а решили с маленьким пулечку расписать. И на тебя раздали, да твои пока спят. Так что ты, уж будь любезна, матушка, присоединяйся к нам! Нам бы ещё и четвёртого для полного комплекта. Может, порекомендуешь кого, а?

- Что здесь происходит, кто вы?!

- Вот те на, своих не узнаёт! – вставая со своего места, ответила баба Нюра. Она присела на кровать рядом с Алёной и посмотрела в упор ей в глаза. – А мы ведь, милая, тепереча, как говорится, одной крови, одного поля ягодки!

- Что за чушь?! Какой крови, какие ягодки? Да вы просто обыкновенная колдунья!

- Ну что ты, что ты! Какая же я обыкновенная?!? И вовсе я не обыкновенная!!! Я великая колдунья!!! – уже прокричала баба Нюра, взлетая с кровати.

Теперь она уже парила возле Алёны, которая, обезумев от страха, вся дрожала, сидя на кровати. А колдунья стала кружиться по комнате, словно поддерживаемая воздушным потоком…

Алёна чувствовала, как страх её проходит, сменяясь искренним любопытством и интересом. Ей уже самой захотелось взмыть в воздух и полететь, как птице, над всей этой суетой и проблемами. Она привстала и … стала медленно подниматься в воздух к колдунье, которая уже с улыбкой, перестав кружиться, смотрела на Алёну. Через секунду к ним присоединился и малыш. И они втроём стали кружить под потолком, произнося изредка странные и непонятные слова-заклинания…

- Ты знаешь, я была абсолютно неправа в отношении бабы Нюры. Она просто замечательный человек, и она мне как родная!

- Ну вот видишь, а ты боялась. Я же говорил, что всё образуется! – с улыбкой ответил Митя, и повернувшись на бок попытался уснуть. Это ему удалось почти сразу…

Сон был странный, будто он, Митя, стоит один посреди пустыни. Вокруг песок и лишь под его ногами сухая, потрескавшаяся земля. Такой маленький пятачок - метра два в диаметре. Солнце нещадно палит, и очень хочется пить. Митя берёт флягу, но из неё вместо воды сыпется песок…

Вдруг всё вокруг словно начинает вибрировать и трястись. И тут же из трещин в земле начинают выползать всякие гады, змеи, скорпионы, пауки и прочая нечисть. И все они стараются заползти под одежду Мити. Ему страшно, он громко кричит, пытаясь их сбросить с одежды, но обнаруживает, что на нём нет уже одежды, а твари эти лезут ему под кожу, вгрызаясь в его тело…

Вдруг издалека показалось облако. Оно летело над пустыней совсем низко, почти касаясь песка. Приблизившись к Мите, оно остановилось в нескольких метрах от него и стало принимать очертания человека. Это был дед, Митин дед!

- Ты снова забыл мой завет?! – тихо спросил он.

- О чём ты?

- Талисман, что я оставил тебе, где он?! Ты забыл про него, и вот что случилось!

- Я не понимаю, о чём ты?!

- Если хочешь сохранить душу свою - не жены и дитя, коих души уже ты потерял - но свою, так сейчас же иди в отчий дом, да найди то, что имеет силу над злом! Не медли, слышишь, не медли! Это последняя наша встреча, прощай!

И не успел дед закончить свои слова, как песчаный бархан стал с рычанием подниматься за его спиной, принимая черты зверя страшного и свирепого. И схватил зверь этот деда пастью своей поперёк тела, вонзив огромные клыки в него, и проглотил его с рыком ужасным…

Митя в ужасе отшатнулся и наступил на что-то мягкое. Это "что-то" дико завизжав, подпрыгнуло и впилось Мите в шею справа, своими мелкими, но очень острыми зубками. Митя дёрнулся и проснулся…

Открыв глаза он увидел, что Алёна, наклонившись над ним, целует как-то странно его в шею. Нет, в самом поцелуе вроде ничего странного и не было, но вот выражение её глаз, какое-то злое и чужое, вот что испугало Митю.

- Ты что?! – тихо спросил он.

- Ничего! – так же тихо ответила Алёна. - А что, поцеловать нельзя?!

- Почему, можно! Но не в три часа ночи! – ответил Митя и встал с постели. Его знобило. Выпив рюмку водки, он вернулся в комнату. Алёна уже спала. Митя посмотрел на себя в зеркало и обомлел. На шее, чуть ниже правого уха у него виднелось небольшое родимое пятно, которого ещё вечером не было. Митя быстро подошёл к кроватке сына. Ребёнок тихо спал на спине. Митя нежно приоткрыл одеяльце и посмотрел. На шее у малыша было такое же пятно. Митя сжал кулаки и подошёл к спящей жене. У Алёны справа на шее, было такое же пятно! Митя стал быстро одеваться. Через несколько минут он уже шёл по ночному городу…

Глава – 12 –

Найдя сарай родителей, Митя открыл его и стал рыться в старом дедовом сундуке…

Коробочка, как и раньше, лежала на самом дне. Митя дрожащими руками достал из неё крестик и повесил себе на шею. И в ту же секунду крестик стал словно врастать в грудь Мити и через секунду полностью растворился в ней…

Митя шёл домой. Ночной город был почти пустынен. Вдруг из подворотни прямо под ноги ему выскочил большой чёрный кот.

- У, зараза! – выругался Митя, сплюнув себе под ноги. И тут он посмотрел на сидящего напротив кота и обомлел, потому что у того голова была человеческая! А кот, совершенно не боясь его, вылизывал свою левую лапку, урча от удовольствия. Вдруг Митя почувствовал сильное жжение в груди и посмотрел на то место: из-под кожи словно мигала красным огоньком лампочка, сигнализируя Мите о чём-то. Митя нащупал шнурок и потянул. Крестик, выйдя из-под кожи, повис на шнурке. Митя снял его с шеи и посмотрел на кота. Тот всё еще наводил блеск на свою лапку, но, о чудо! У кота теперь была голова обычная, то есть кошачья! Митя снова надел крестик, и тот тут же исчез под кожей. Теперь уже кот смотрел на него человеческими глазами с человеческой головы! Так вот в чем секрет! Вот что поможет мне, как говорил дед, распознать добро и зло, человека от зверя!" – подумал Митя.

- Вам плохо, гражданин? – вдруг услышал он чей-то голос и обернулся. Рядом стояли два милиционера. Причем тот, кто спрашивал, был нормального вида, а вот его напарник… У него была голова собаки! С клыков капала слюна, а в глазах была холодная и уверенная в себе жестокость.

- Вам плохо? – повторил милиционер, на что Митя еле выдавил из себя:

- Нет, спасибо, всё хорошо. Я просто иду домой.

- А мне он не нравится! – глядя в упор на Митю, сказал, обращаясь к первому, тот, что с собачьей головой. – Я бы его задержал для выяснения!

- Да ладно тебе, пусть идёт, раз домой. Но постарайтесь по ночам не гулять по городу, договорились?

- Да, спасибо! – тихо ответил Митя и нерешительной походкой пошёл прочь. Милиционер закурил, а тот, что с собачьей головой подмигнул коту и кивнул в сторону уходящего Мити. Кот, мяукнув в ответ, побежал следом…

Подойдя к двери в коммуналку, Митя остановился в нерешительности. Дрожащей рукой он достал ключ и вставил его в замочную скважину. Со скрипом ключ повернулся, открыв замок. Митя толкнул дверь и зашёл в полумрак коридора. Держа левую руку на груди в том месте, где находился под кожей крестик, Митя медленно шёл к двери в свою комнату. Из под двери пробивался странный фиолетовый свет. Митя медленно приоткрыл дверь и вошёл. Алёна спала, укрывшись с головой одеялом. Митя присел на краешек кровати и, опустив голову в ладони, тих заплакал. Ему было жалко эту маленькую и любимую женщину, как и их ребёнка, как и самого себя. Всё, всё только из-за меня! – думал он. – Только я во всём виноват! Не послушал Алёнушку и доверился этой ведьме. Но я всё, всё исправлю. Я убью её, а с ней и то зло, что она породила!" - И Митя сжал кулаки. Он встал и хотел было уже идти в комнату соседки, как Алёна дрогнула всем телом и повернулась на бок в его сторону. Одеяло, прикрывавшее её, стало медленно сползать, открывая сначала голову, а затем и всю Алёну… Ужас застыл в глазах Мити. Перед ним лежало настоящее чудовище с туловищем Алёны, но головой ящерицы!!! Алёна сладко потянулась и открыла глаза. Улыбнувшись, она сказала:

- Ты уже встал, милый?! А который час? Неужели я проспала?!

Митя, ни слова не говоря, быстро пошёл к кроватке сына. Сердце его билось с такой силой, что, казалось, сейчас вырвется из груди. Ребёнок, тихо посапывая, спал. Но назвать "это" ребёнком было совсем невзможно. Пушистое кошачье тельце с головой поросёнка!

Митя, отшатнувшись, стал отходить к двери и тут случайно взглянул в зеркало. Но оттуда смотрела не него голова обезьяны! Митя, дрожащей рукой прикоснулся к своей щеке. Но в зеркале его рука коснулась мохнатой щеки обезьяны. И тут, схватив обеими руками голову, он закричал. Закричал, как смертельно раненый зверь и также смертельно опасный… От его крика проснулись соседи и сын, который испуганно заплакал, потирая мохнатыми лапками свои поросячьи глазки. Алёна, вскочив с кровати, сделала движение в его сторону с криком:

- Митенька, что с тобой, родной?! – Но Митя так грозно посмотрел на неё, что Алёна испуганно села на кровать. В этот момент в комнату, приоткрыв дверь, заглянули Игорь Сергеевич и Вероника Петровна. Они в нерешительности стояли в дверях. Но тут Митя услышал знакомый голос:

- Ну, чего встали? Не видите, что ему плохо?! Сейчас, сейчас. Я тебе отвара из травок моих дам, и тебе сразу полегчает! – говорила баба Нюра, заходя в комнату. В руках она держала банку с какой-то зеленовато-мутной жидкостью, а голова её была жабьей, но из бородавок во все стороны извивались десятки маленьких змей. И тут Митя бросился к ней. Он уже не видел и не слышал ничего вокруг. Ему хотелось только одного: убить уничтожить это зло, этого зверя. И он рвал, бил, душил его…

Очнулся Митя уже в милиции, сидя в камере.

- Ну что, я говорил, что ты мне не нравишься! – вдруг услышал он чей-то голос и поднял глаза. У решётки стоял тот самый ночной милиционер. Он злорадно улыбался…

Глава – 13 –

Отец Мефодий замолчал. Он неподвижно сидел и смотрел куда-то в одну точку.

- А познакомились мы с Митей уже на зоне. Когда я его увидел впервые, сразу почувствовал – вот тот человек, с которым меня свела судьба, ибо миссии наши неразрывны, неотделимы одна от другой. Но теперь мы все собрались и ниши заполнены фигурами, так значит, пробил час.

- Но если всё так серьезно, может быть, стоит обратиться в соответствующие органы? – спросил Дима.

- Не будьте так наивны, оглянитесь! Посмотрите вокруг. Неужели вы не видите, что зло кругом, что оно проникло во все сферы.

- Но тогда что же делать? – спросил Виктор.

- Что? Бороться! У нас нет права на отступление. Мы должны уничтожить зверёныша. И если мы этого не сделаем, они победят и тогда конец. Конец всему…

- Да, а не получится с ним так же , как с тем же Кощеем? Ч то смерть его на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, а сундук на дубе?! – усмехнулся Дима.

- Вот именно! Ведь что такое сундук? Замкнутое пространство, замок, заклинание!

- Тогда что такое заяц? – переспросил Дима.

- А заяц олицетворяет всё живое, что движется или живёт на земле. То есть ни одно животное не в силах причинить ему, Кощею, вреда. Вспомните у Киплинга, что говорил Маугли? – "Мы с тобой одной крови, ты и я!"

- Тогда получается, что утка олицетворяет собой всех птиц, которые тоже не могут причинить ему вреда? – уже серьёзно присоединился к разговору Виктор.

- Совершенно верно, всё те же "мы с тобой одной крови!"

- Но яйцо? – спросила Наташа.

- Яйцо – это символ жизни, своего рода магический круг, очерченный для защиты. Причём заметим, что для защиты от зла, сил тьмы! Ну и конечно, игла, хрупкая, но незаметная. Можно сравнить с магическим кристаллом, способным аккумулировать в себе энергию, колоссальную энергию! В нашем случае игла – это кованая стрела.

- Да, но почему ему понадобилось защищаться и от сил тьмы? – спросил Дима.

- Именно потому, что силы тьмы очень активны и агрессивны. И способны разрушить всё на своём пути. Всё зависит от времени, даты и так далее.

- Даты? – удивилась Наташа.

- Именно! Вот, например, я вам рассказывал о числе двадцать три.

- Да, было дело! – ответил Дима.

- Так вот. Например, самые частые числа в Откровении Иоанна Богослова – четыре – животные; семь – грехи; двенадцать – апостолы. А теперь сложим 4+7+12=23! Далее. Каждая 23 волна, которая разбивается о берег, в два раза больше по длине, чем средняя волна. Средний курильщик выкуривает 23 сигареты в день. В среднем за сутки человек совершает 23000 вдохов и выдохов. У человека 23 межпозвонковых хряща. Биоритмический цикл человека составляет тоже 23 дня. Кровь совершает полный оборот в организме за 23 секунды. У человека 46 хромосом – 23 от отца и 23 от матери. В теле 230, а в руке 23 сустава. Далее! В латинском алфавите 23 буквы. W – по счёту двадцать третья. Число 23 каббалический символ завершения. И наконец 2/3=0,666!!! Я думаю, достаточно примеров?!

- Да, убедительно! – прошептал Дима.

В это время в комнату вошёл Митька. Он явно нервничал. Его лицо было бледно. Он молча посмотрел на отца Мефодия.

- Они уже здесь! – сказал отец Мефодий и показал глазами на окно. Все посмотрели в ту сторону, и вдруг в окне появилось чьё-то перекошенное то ли болью, то ли злобой лицо.

- О, Господи! – прошептала Наташа, - Да это же Мила Крапивина!

Виктор подошёл ближе к окну. Теперь он мог лучше разглядеть то, что происходило на улице. А там толпа каких-то странных людей явно собиралась штурмовать дом. Руководила всеми та самая девушка из психбольницы - Мила Крапивина…

- Ну что же, друзья, нам есть чем ответить и дать опор этой нечисти! – сказал отец Мефодий, беря в руки арбалет…

Вдруг в дверь кто-то тихо постучал. Наташа испуганно прижалась к стене. Виктор, взяв в руку топор, подошёл к двери и посмотрел сквозь щелку на улицу. Через секунду он повернулся к друзьям.

- Там этот, ну как его? Там твой товарищ по работе! – растерянно проговорил он, глядя на Наташу.

- Кто? – непонимающе переспросила она. - Какой товарищ по работе?

- Ну этот, что вёл дело Юрки, трюфель, что ли?!

- Сморчок?! – ещё более удивлённо, чем Виктор, произнесла Наташа.

- Точно, сморчок, он самый!

- А что ему надо?

- Вопрос интересный и своевременный. Ну так что, запускать гостя?!

- Я думаю, что мы должны его выслушать! – сказал отец Мефодий. Виктор, быстро открыв дверь, буквально вбросил в комнату следователя, и тут же закрыл дверь на засов…

Виктор Иванович Сморчок, влетев в комнату, упал на пол, сильно стукнувшись головой о стул.

- Ой, как мне больно! – постанывая, пытался он подняться на ноги, но смог только сесть. Потирая рукой ушибленное место, он испуганно смотрел на стоящих в комнате людей. Увидев Наташу, он подполз к ней на четвереньках.

- Наташенька, милая, объясните, наконец, что здесь происходит?! Я же ни в чём не виноват. Наоборот! Я пришёл помочь вам и предупредить, если хотите! – с каждым словом его голос становился всё увереннее и увереннее.

- Ничего не понимаю? – растерянно произнесла Наташа. - О чём вы?

- Да как же? Вы что, даже не в курсе?! Так в городе такое творится! Ваших друзей, прошу прощения, объявили в розыск.

- Ребят в розыск? За что?

- Так, есть версия, что это они совершили тот страшный погром в Гедионовке , несчастных и безумных людей! – Виктор Иванович говорил чётко и даже жёстко. Он уже стоял возле Наташи, заложив руки за спину. В его глазах не осталось и капли того испуга и смятения.

- Что за бред? Какой погром, какие убийства?! – крикнул Дима. – Да, мы там были, но ничего такого не совершали, слышите, вы?!

- Конечно, конечно, вы абсолютно правы. Вы этого действительно не совершали. Но вы слишком далеко зашли в своих поисках истины. Да ещё сошлись с этим попом доморощеным, а это уж, извините, нам совсем ни к чему!

Виктор дёрнулся в сторону следователя, но тот быстрым движением достал из-за спины пистолет и, схватив Наташу за волосы, приставил к её голове дуло пистолета.

- Тихо, тихо, тихо, солдатик! – с мерзкой улыбкой прошипел следователь. – Ты, я надеюсь, не хочешь причинить боль своей подружке? Если кто-то ещё сделает хоть шаг в мою сторону, вот из этой штучки вылетит маленькая пчёлка, которая разделит эту милую головку на две части… Неужели вам не жаль Натали?

Все молча стояли на своих местах. Виктора от следователя отделяло каких-то несколько метров, но это было слишком большое расстояние для прыжка.

- Что тебе нужно, гнида?! – сквозь зубы проговорил Виктор.

- Ну что же вы, право?! Ну не стоит опускаться до оскорблений. Мы же интеллигентные люди.

- Говори свои условия.

- А нет ни каких условий. Всё гораздо проще. Вы объявили нам войну, войну, в которой не может быть ни раненых, ни пленных. Войну, в которой победит только одна сила, наша сила, сила тьмы!!!

- Так ты с ними?!

- Ну не с вами же, право! Ваши принципы и каноны давно устарели, но вы всё равно лезете всюду со своим добром. Суёте его во все дырки, даже не спрашивая, а нужно оно кому? А хочет ли кто-то, чтобы ему делали это ваше добро! – войдя в азарт говорил следователь. Он уже не держал Наташу за волосы, а лишь помогал себе говорить, широко жестикулируя. – Но пробил наш час, пришло наше время. И скоро, очень скоро, мы захватим все страны, всю землю! И всё, всё, всё будет наше! – подняв голову вверх, прокричал он.

И тут же Митька бросился на него… Раздался выстрел, затем хруст ломаемой Митькой руки следователя, его страшный крик… Через несколько секунд всё было кончено. Митька, тяжело дыша, сидел на полу, зажимая рану на ноге, а рядом лежал Виктор Иванович Сморчок, разбросав безвольно в стороны руки и как-то странно изогнув сломанную шею.

- О господи, Митя, вас надо срочно перевязать! – сказала Наташа, глядя на сочащуюся сквозь простреленную штанину кровь.

- Нет, нам нужно уходить! – чётко сказал отец Мефодий. – Митька останется здесь! У каждого, как я уже говорил, своё предназначение.

- Но мы не можем оставить его здесь! Это же верная гибель, чёрт возьми! – подскочив к отцу Мефодию, сказал Дима.

- Да, смерть! Но он готов к этому. И всё! У нас очень мало времени. Возьмите вот эти два рюкзака и сумку.

Отец Мефодий подошёл к печи и нажал на один из кирпичиков. Печка тут же стала смещаться влево, открывая небольшой проход в стене.

- Это подземный ход, и ведёт он до самого Днепра. Зажгите факелы, время не ждёт! – скомандовал отец Мефодий.

Первым пошёл Дима, за ним отец Мефодий и Наташа. Замыкающим шёл Виктор… Вдруг он услышал голос Митьки:

- Виктор! Виктор!

Быстро пробежав те несколько метров, что он успел пройти в тоннеле, Виктор заскочил в комнату. Митька всё ещё сидел на полу.

- Я пришёл, – тихо сказал Виктор, наклоняясь к Митьке.

- Я должен передать тебе вот это, – прошептал Митька, снимая с шеи крестик. - Береги его, и он сбережет тебя! А теперь иди, я знаю, что нужно делать!

Виктор зажал в кулаке крестик и исчез в темноте подземного хода. Сзади раздался шум, Виктор обернулся. Это печка снова становилась на свое место… Через минуту он догнал друзей, и они вместе стали пробираться по подземному ходу к реке… Они не слышали и не видели, как от удара большим бревном упала на пол сорванная с петель дверь, как с визгом радости ворвалась в дом нечисть. Как упал разрубленный могучей рукой Митьки упырь. Как, вытирая забрызганное кровью нечисти лицо, сказал Митька: " Ничего, мы ещё по…" Но не успел договорить, потому что вилы со всего размаху воткнулись ему в спину. И как Митька повернул голову, чтобы посмотреть на того, кто всадил в него вилы, но не успел, потому как острое лезвие заточенной им же, Митькой, не далее как вчера косы в одну секунду отсекло его голову. И та полетела в сторону, вращаясь, как закрученный мяч и уставившись на всех удивлённым и тускнеющим взглядом…

Глава – 14 –

Подземный ход был в виде невысокого тоннеля, и поэтому приходилось идти немного пригнувшись.

- Этот ход был выкопан ещё в шестнадцатом веке! – рассказывал отец Мефодий. – Я ведь не зря дом этот купил. У него ведь история старинная и странная… Сколько воин и бедствий прошло, а он стоит! И город разрушали враги, а он стоит! Потому как освящённый он, дом-то, а святостью своей и нам грешным силы придаёт!

- Господи, ну почему люди не могут жить в мире, почему столько зла и жестокости вокруг?! - спросила Наташа.

- Так всё очень просто – не было бы зла, то не было бы и добра. Ибо всё познаётся в сравнении. Но только наша задача - не дать злу превозмочь добро и размножиться непомерно, нарушив баланс и равновесие! – ответил ей отец Мефодий.

- Ну вот и добрались! – сказал он, отодвигая засов на массивной кованой двери, которая со скрипом медленно отворилась. И тут же поток свежего ночного воздуха хлынул в подземный ход…

Ночь была тёплой, а небо чистым и звёздным. Река, окутанная туманом, словно одеялом, тихо спала, наслаждаясь тишиной и покоем. Отойдя метров пятнадцать по реке вверх, друзья сели в лодку, заранее спрятанную отцом Мифодием в кустах. И по ночной реке разнеслось тихое: "Тух-тух-тух-тух"

Это мотор тянул лодку вверх по течению сквозь туман и ночь, навстречу судьбе…

Наташа проснулась от странного ощущения, словно кто-то в упор смотрит на неё. И взгляд этот, как холодные руки мертвеца, душит её за горло…

Открыв глаза, Наташа приподнялась в лодке, которая тихо качалась на воде. В лодке никого не было, кроме неё, и Наташа решила умыться. Перегнувшись через борт, она хотела зачерпнуть воды, но застыла от ужаса. Со дна, через воду смотрел на неё человеческий череп! Вернее даже не череп, а скорее человеческая голова, заросшая блестящей шерстью. Причём, шерсть эта была и на лице, так что чистыми от неё оставались только глаза и губы. И глаза эти сейчас смотрели на Наташу не моргая. Вдруг рот исказился в подобие улыбки, тут же голова приподнялась, а из-под неё появилось несколько мохнатых ножек, которые, быстро семеня, понесли голову на глубину. Но перед тем как исчезнуть, голова подмигнула Наташе левым глазом и, вытянув губы трубочкой, послала ей поцелуй, который, пройдя сквозь толщу воды, с громким бульком вырвался наружу у самого борта лодки. И тут же Наташа почувствовала мерзкий запах гнилого мяса, и её стошнило…

- Вам плохо? – вдруг раздался чей-то голос, и Наташа вздрогнула от неожиданности. – Давайте, я помогу вам сойти на берег! – сказал отец Мефодий и протянул Наташе руку.

- А где ребята? – спросила Наташа.

- Друзья наши отправились в сельсовет, а мы с вами обождём их вон в той баньке. Вещички мы уже перенесли, покуда вы спали, а теперь время и нам с вами туда перебраться! – голос отца Мифодия был такой тихий и уверенный, что Наташа, успокоившись окончательно, с его помощью выбралась на берег и они пошли к старой баньке, стоящей у самой воды в метрах двадцати от лодки.

- Нам, знаете-ли, необходимо позаботиться о приготовлении пищи, потому как голодные обмороки нам совсем ни к чему. Вы согласны? – пройдя в баньку и доставая из сумки продукты, сказал отец Мефодий. – Я, знаете, грешен. Люблю усладить плоть свою яствами всякими да в количестве непомерном.

- Да, конечно, я сейчас всё приготовлю.

- Вот и чудненько. А я пока достану свою амуницию, доспехи то есть.

- Доспехи? – переспросила Наташа, выкладывая на газету продукты. Отец Мефодий, развязав рюкзак, достал оттуда кольчугу и шлем.

- Вот, вот доспехи мои! Работы коваля Димитрия, коего вы имели честь знать.

- Но для чего? Что вы, собственно, собираетесь с этим делать?!

- Да как же?! Только в этом я и могу сразиться с посланником!

- Посланником? О, Боже! А это ещё кто такой?

- Это тот, кого тьма послала на землю. Это тот, кто меняет лик свой по желанию своему. Это тот, кто несёт зло, творя и порождая его. И это тот, кого мне предначертано остановить! – отец Мефодий, облачась в кольчугу и надев шлем, стоял теперь посреди бани, опёршись на меч. Чем-то он напоминал Дон Кихота. Наташа даже улыбнулась, уловив это странное сходство, но тут же сделала серьёзное выражение лица.

- Здравствуйте, товарищи! – вдруг услышали они чей-то голос и обернулись. У открытой двери стоял молодой милиционер. Наташа испуганно вздрогнула, но на лице у лейтенанта светилась добрая и искренняя улыбка, и девушка успокоилась.

- Разрешите представиться, местный участковый, лейтенант Сизарёв Герман Сергеевич! – и он лихо козырнул.

- А вы, наверное, геологи, да?!

- Ну, в общем-то, в какой-то степени можно сказать и так! – неуверенно ответила Наташа.

- О, это здорово. У нас, уж вы поверьте мне, есть много такого, что и не снилось вашим мудрецам! – с улыбкой сказал лейтенант и довольный приведённой им же самим цитатой, рассмеялся.

- А то ведь я совсем уж соскучился в этой глухомани по общению с людьми образованными, людьми городскими.

- Да, у вас тут благодать! – вступил в разговор отец Мефодий. – Как говорится, тишь да гладь - божья благодать, верно?

- Верно-то оно верно, да только не всё уж так и тишь! – переходя на шепот, заговорил участковый. – Вон не так давно девчонку одну растерзали. Зверски растерзали. Да сам дружок её и растерзал, а то! Такое с ней сделал, что лучше не вспоминать. Я, знаете ли, ведь недавно здесь. Ведь раньше я в Смоленске служил. Но, правда, сержантом, а не лейтенантом. Конечно, город есть город! Правда, и там страхов раз натерпелся. Да вы, наверное, слышали ту историю, ну когда преподаватель института с крыши своего дома прыгнул?! Да об этом потом весь город только и говорил. Так вот именно я, ну, то есть мне, доверили его труп охранять… Нет, в должности и звании повысили, но деревня - это вам не город.

- Что?! Вы были тогда в оцеплении?!

- Не просто в оцеплении, а лично охранял труп покойного преподавателя! – гордо подняв голову, ответил лейтенант. Отец Мефодий порылся в рюкзаке и достал большой кованый крест на крупной цепочке, повесил его себе на шею.

- Наташа, помогите мне, пожалуйста, с этим рюкзаком, – позвал он девушку и, когда та подошла к нему, тихо сказал:

- Это он, я узнал его! Уходите немедленно и постарайтесь найти ваших друзей.

- Не понимаю, кто он? – переспросила Наташа.

- Да, да, да, вы не ошиблись, это действительно я, посланник!!! – вдруг раздался чей-то страшный и громкий, как рык животного голос. Наташа медленно обернулась. Лейтенант трясся всем телом, словно к нему подключили электрический ток. Одежда его, будто срываемая чьей-то невидимой рукой, стала слетать, исчезая в печи. Руки и ноги его двигались хаотично, а кожа на всём теле пошла какими-то странными волнами. Причём каждая новая волна была больше предыдущей… Вдруг раздался страшный треск, и лопнувшая кожа стала сниматься с тела лейтенанта, оголяя его плоть. Но она была не красного цвета, а какая-то чёрная и пупырчатая. Казалось, что тело несчастного уже не принадлежало ему и только обезумевшие от ужаса и боли глаза являлись той тонкой нитью, что соединяла тело его с душою… Упав на пол, участковый весь съёжился, поджав под себя ноги, и снова задрожал. По его телу пробежала волна, оставляя острые, словно зазубрины, и торчащие в разные стороны куски чёрного мяса, которое тут же, затвердев, превратилось в костяной панцирь. Конечности его стали вытягиваться, заостряясь и раздваиваясь на конце. А голова, сначала раздувшись, вросла в плечи, а затем сплюснулась. От плеча к плечу по ней шёл огромный, как у жабы, рот…

Наташа, стоя за спиной отца Мефодия, оцепенев, смотрела за превращением лейтенанта. Отец Мефодий, держа перед собой свой меч, словно крест, за лезвие ручкой вверх, читал какую-то молитву. И тут за окном грянул гром, и молния, ударившая в баньку, прошила её крышу, разорвала стол, в одно мгновение подожгла его. Словно очнувшись, отец Мефодий крикнул Наташе:

- Беги! Найди ребят, они ушли в сельсовет! Нуже, беги, девочка!

Наташа, схватив рюкзак, выскочила из бани…

- Ну что же, пришло время нам сразиться?! – держа двумя руками за рукоятку меч, сказал отец Мефодий.

- Ха-ха-ха! – рассмеялся посланник, вставая во весь рост. Он был чем-то похож на огромную жабу, вернее, на помесь жабы с ящером. – Ты решил со мной тягаться? Ты? Ты! Да нет такой силы, что способна меня победить! И не тебе, смертная душа, на меня идти!

- Да, я смертен, я знаю! И знаю я, что убить тебя не в силах моих. Но остановить, заставить вернуться в ту бездну, откуда ты пришёл - это я смогу, это я должен, ибо это есть моё предназначение.

- Не смеши меня, человек! Что ты можешь? Что в силах твоих?!

- Рано смеёшься! Ведь собрал я по предначертанию людей этих, заполнив ниши и замкнув круг!

- Тогда ты умрёшь! Смертью лютою, смертью страшною! – уже перестав смеяться, ответил посланец.

- Я умереть готов и знаю, что умру. Но умру я, зная, что долг исполнил свой!

- А-а-а!!! – вдруг страшно завыл посланник и выставил вперёд правую лапу, которая тут же стала удлиняться, превращаясь в меч. Левая лапа тоже превратилась в меч, и теперь посланник, выставив перед собой обе лапы-мечи, медленно надвигался на отца Мефодия…

Отбив атаку посланника, отец Мефодий со всей силы рубанул по левой лапе зверя. Тот громко вскрикнул, а из обрубка во все стороны стала брызгать зеленовато-жёлтая кровь его. Отец Мефодий наносил удары один за другим, загоняя зверя в угол. Тот уже как-то вяло сопротивлялся и выглядел каким-то жалким и беспомощным. И вот когда вторая его лапа упала, отрубленная на пол, и отец Мефодий занёс над зверем свой меч, зверь вдруг стал быстро уменьшаться в размерах и превратился в младенца, который, что-то попискивая смотрел на отца Мифодия своими невинными глазами и тянул к нему ручки… Отец Мефодий встал на колени, положив меч у ног, и протянул к ребёнку руки. А в это время левая отрубленная лапа подползла к правой и та, взяв её, как кинжал, поднялась за спиной у отца Мифодия.

- Не бойся, малыш, я тебя не трону! Ну, иди же ко мне, я твой дру… - он не успел закончить фразу, потому что длинный и острый нож вонзился ему в спину. Но нож этот не остановился, а продолжал входить в тело медленно и уверенно, всё приближаясь к сердцу. А в этих чистых глазах ребёнка появилась вдруг какая-то злая ирония и насмешка… Схватил отец Мефодий обеими руками свой крест, что висел у него на груди, и упал всем телом на младенца, вогнав в его тельце свой крест, словно кинжал. И раздался страшный гром, и молнии ударили в баню и подожгли её…

А трясущаяся от страха Наташа стояла рядом и смотрела на горящее здание, но, не выдержав напряжения, упала, потеряв сознание…

Глава – 15 –

- Странно, ни одной живой души?! – удивлённо сказал Дима, когда они с Виктором шли через деревню.

- Да, словно все вымерли. Даже собак не слышно, – ответил Виктор, озираясь по сторонам.

Они шли по центральной улице, которая практически упиралась в сельсовет, за которым красовалось большое здание клуба. Раскаты грома сотрясли землю и небо, словно кто-то бил по ним огромным молотом. И тут же из неба вылетела извилистая молния и вошла в землю, за ней ещё, и ещё одна вонзились старую баньку у реки, которая тут же вспыхнула. Но этого друзья не видели, потому что уже заходили в здание сельского клуба.

- Что за ерунда? – сморщился Дима. - На улице воздух пахнет грозой, а здесь какой-то сыростью да гнилью!

- Да, видно местные аборигены не очень-то следят за чистотой, – поддержал друга Виктор, открывая дверь главного концертного зала…

- Друзья мои! Мы собрались не просто так, мы собрались по поводу! А повод наш достаточно серьёзный и ответственный, потому как борьба наша вечна! С некоторыми из вас мы встречаемся чаще, чем с другими, потому как всё по необходимости и согласно предначертанию.. Но расслабляться нам нельзя, нет, нельзя, потому как они рыщут повсюду и дышат нам, можно сказать, в спины! Да и сейчас я чую, что они где-то рядом, совсем рядом! – голос выступающего с трибуны был хриплым и неприятным, но это ничто по сравнению с его внешностью. Ведь одна треть лица его не имела кожи! То есть, часть щеки, губа и глаз его отсутствовали. Лишь немного желтоватый череп – вместо лица выступающего. Виктор в страхе отшатнулся, но никто из присутствующих в зале не обратил на него никакого внимания. А "народу", если их можно было назвать так, было полно. И все какие-то странные, по одежде и вообще. Некоторые были просто скелеты, но в одежде. А большинство было похоже на выступающего. Одна женщина, сидящая у самой входной двери, держала на руках младенца. Вдруг младенец проснулся и заплакал. Женщина, улыбнувшись, засунула руку в мешок и вынула оттуда маленького поросёнка.

- Ух ты, мой хороший! – чмокнула поросёнка в пятачок женщина и достала длинную и толстую иголку, на конце которой была закреплена трубка, переходящая в соску. Ловким движением женщина всадила иглу в шею поросёнка. Тот взвизгнул и дёрнулся всем тельцем, а по трубке побежала тёмная кровь. Младенец открыл ротик, и мамаша вставила ему соску. Довольно жмурясь и причмокивая, малыш увлечённо сосал кровь, а поросёнок, замедлив свои движения, постепенно засыпал. Его пятачок стал влажным и дрожал…

Виктор с ужасом смотрел на происходящее. Вдруг младенец, перестав сосать, уставился на него, Виктора. Взгляд был тяжёлым и принизывающим, как холодный зимний ветер. Несколько секунд они смотрели друг на друга, всего несколько секунд, но Виктору эти секунды казались часами. И тут младенец вытащил соску изо рта и жестом преложил её Виктору. Тот в ужасе отшатнулся, а ребёнок вдруг громко и хрипло рассмеялся…

Выбежав из клуба, друзья решили вернуться к отцу Мифодию и Наташе, но обнаружили у реки лишь обугленные остатки бани да обгорелый труп отца Мифодия. Наташи нигде не было.

- О, Господи! – вдруг заплакал Дима. – Что же теперь делать? Как же дальше? Где Наташа? Ну что же ты молчишь? Ты же должен знать, что делать! Ты же десантник, мужик, наконец! – кричал сквозь слёзы Дима, опустив голову к коленям.

Он сидел прямо на углях, но ему было сейчас всё равно. А Виктор действительно не знал, что делать. "Уничтожить весь этот гадюшник – это понятно, но как?! Хотя, если взорвать плотину, вода смоет всё село, или как её -деревню Жабино. И всё это надо сделать до полуночи, иначе все эти твари разорвут нас на куски", – Виктор мыслили про себя, анализируя ситуацию.

- Значит так, кончай ныть и слушай сюда. Нас ни кто не заставлял ехать сюда – это раз! Если уж мы здесь, значит, должны выполнить свою миссию - это два! Но ты можешь ещё вернуться, и это всё! – от этих слов Виктора Дима тут же вскочил и, покраснев, грозно посмотрел на друга.

- Мне отсюда обратной дороги нет! А с этими тварями у меня свои счёты, и я поквитаюсь!

- Лады! В общем, план такой: мы зарядим плотину, и ты будешь ждать моей команды, чтобы взорвать её. А я спущусь в гости и навещу этого "наследника", а то некрасиво может получиться, мол, были, а не зашли?! То-то! И держи хвост пистолетом, мы ещё повоюем с тобой, Димон!

- Наше дело правое, победа будет за нами! Рыбам на корм, к чёртовой матери! – Дима говорил уверенно и зло. В его лице уже не было и следа того испуга и растерянности.

Глава – 16 –

Заложив заряды в плотину и проинструктировав Диму, Виктор пошёл к деревенскому кладбищу… Подойдя с восточной стороны, Виктор увидел старую деревянную часовню. Темнело… Лёгкий ветерок нежно щекотал листья берёз, которые, словно сотни маленьких колокольчиков, тихо позванивая, смеялись… У часовни на небольшом холмике стоял старый и пустой гроб. Крышка его валялась неподалёку, но была совсем прогнившей и поросшей мхом.

- А мы, знаете ли, заждались вас, голубчик! – вдруг услышал Виктор чей-то странный голос и обернулся…

Перед ним стоял здоровенный чёрный кот, причём стоял он на задних лапах, облокотившись спиной о берёзу. Мило улыбаясь, кот смотрел на Виктора искренним взглядом.

- Но не будем, не будем терять время. Ведь вы же устали с дороги, а ещё столько дел! Так что прошу, прошу сесть поудобнее да поедем уже… - и кот указал лапкой на гроб.

Виктор аккуратно сел в него, опасаясь, что тот развалится, но гроб оказался достаточно прочным. Кот уселся напротив, поджав задние лапы и согнув их в коленях, а передние положив на них. Он всё так же мило улыбался… И тут гроб дрогнул, а затем медленно поехал, пройдя сквозь стену часовни, словно её и не было. Двигался гроб медленно, что давало возможность Виктору всё рассмотреть по пути…

Ехали они по какому-то подобию тоннеля, который то сворачивал влево, то сворачивал вправо, а то и вовсе, почти вертикально, уходил вниз… Наконец гроб остановился в большой пещере. Пахло сыростью и серой. Виктор вышел из гроба и осмотрелся. На стенах, потолке и даже полу - повсюду были нарисованы какие-то странные сюжеты и знаки. Виктор хотел что-то спросить у кота, но того в пещере не было. Кот исчез!

Вдруг Виктор услышал странные звуки, то ли шлёпающие, то ли хлюпающие. Доносились они откуда-то из глубины пещеры. Не увидев, а скорее почувствовав, что сзади кто-то есть, Виктор резко отпрыгнул в сторону. И в ту же секунду у самого его плеча что-то просвистело, щёлкнув, словно плеть, и так же быстро пролетело обратно… В каком-то метре от него сидела огромная жаба. Она, недовольная своим промахом, укладывала в пасть свой длинный язык, готовясь к очередной атаке. Но на этот раз и Виктор уже был готов. И когда пасть жабы открылась и из неё с характерным звуком вылетел, словно длинная и липучая рука, язык, Виктор резко схватил его левой рукой, а правой рубанул по нему ножом. Пещеру огласил жуткий крик-рёв жабы, которая стала кататься по полу, брызгая во все стороны мерзкой зелёной кровью, льющейся из обрубка языка… Виктор брезгливо отбросил отрезанный язык жабы в сторону и вытер об стену руку.

- Так вот ты как отвечаешь на наше гостеприимство?! – вдруг услышал он голос.

На большом камне, напоминающем трон, сидел наследник. Это "нечто" было такого мерзкого с страшного вида, что у Виктора всё похолодело внутри.

- Я хочу, чтобы ты знал: я пришёл убить тебя и уничтожить всё твоё поганое окружение.

- Да, да, конечно! О, сколько раз слышал я эти слова! Сто? Тысячу? Миллион? И не припомнить! Но ты - да, ты - конечно, ты же у нас ого-го! Вот только спросить напоследок могу я тебя что-то, а?! А как же быть с ней, с твоей милой, а? – и он указал вправо. Виктор посмотрел, и стон вырвался из груди его. У стены стояла Наташа. Её тело было обмотано паутиной, а руки и ноги удерживали своими языками четыре здоровенные жабы. По её телу ползали пауки, прокусывая его и тут же откладывая в ранку яйца. И это родное и любимое тело выглядело, как тело больного оспой, усыпанное огромными белыми волдырями… Тихо застонав, Наташа подняла голову и посмотрела на Виктора. Её губы дрогнули, и она прошептала что-то, но Виктор не расслышал.

- Что? – переспросил он и подошёл поближе.

- Убей меня! – прошептала Наташа и уронила голову. Из её приоткрытого рта посыпались на землю белые черви, которые уже лезли из ушей и носа… Виктор с безумным криком отшатнулся и, выхватив из-за спины узкий и длинный меч, резко рубанул им перед собой. Меч со свистом разрезал воздух, разрубив и двух жаб, державших Наташу слева. Их разделённые пополам тушки шмякнулись на пол, извиваясь и брызгая во все стороны своей вонючей зелёной кровью… Виктор снова изготовился, держа ручку меча двумя руками. Меч был на удивление лёгким, словно и не имел веса. Но самое главное, что он, меч, казалось сам искал противника и тянулся к нему, а Виктору оставалось лишь передать свою силу ему, что он и делал. Вот и сейчас меч вдруг резко рванул вверх, и Виктор почувствовал, что лезвие меча вошло во что-то мягкое. Раздался страшный кошачий вой, и к ногам Виктора упала большая черная мохнатая лапа. А уже со всех сторон к нему лезли, ползли и шли разные твари. И он, уже ничего не видя и не воспринимая, рубил их, стараясь проложить себе дорогу к наследнику, который, бешено вращая своими страшными глазами и оскалив клыки, давал команды своим слугам…

Глава – 17 –

Дима сидел в укромном месте и ждал сигнала от Виктора. Зажав в правой руке коробок спичек, и постоянно покачиваясь, он тихо шептал что-то, похожее на заклинание… Вдруг совсем рядом хрустнула ветка. Дима посмотрел туда. В лунном свете он смог хорошо разглядеть идущих в его сторону людей. Это были двое мужчин и женщина, которая сильно хромала. Сомненья не было: это были вурдалаки. Дима взял в руки арбалет. Целиться было трудно, потому что очень дрожали руки. Дима нажал на курок, и стрела со свистом полетела в сторону незваных гостей, причём казалось, что она сама знала, куда ей лететь. С хрустом войдя в тело вурдалака, стрела вдруг засветилась каким-то сребристым светом, а сам вурдалак, издав страшный крик, упал на колени. Откинув голову, он пытался вытащить стрелу из груди, но едва прикоснулся к ней руками, как тут же кожа на них начала вздуваться и слезать, оголяя кости скелета. Второй вурдалак с жутким выражением лица стал озираться по сторонам, пытаясь найти врага. И тут женщина, громко вскрикнув, показала своим костлявым пальцем в сторону Димы, который уже не прятался, а стоял во весь рост, держа в руках арбалет. Освещаемый луной, он казался каким-то древним рыцарем, защищающим добро от зла.

- Ну идите, идите сюда, сволочи! Ведь вы же меня ищите?! Так я тоже вас ищу! Давно ищу! За Юрку, за всех, кого вы загубили, чья кровь на вас! – Дима снова поднял арбалет, потому что на него надвигался второй вурдалак.

- Получи гадина! – крикнул Дима и нажал на курок…

Но выстрела не последовало. Что-то в спусковом механизме заклинило. Дима в ужасе поднял глаза. В метре от него стоял вурдалак. Его мутные глаза как-то странно смотрели на Диму, а с точащих из приоткрытого рта клыков капала жёлтая слюна. Издав гортанный звук, вурдалак бросился на Диму, сдавив ему горло своими костлявыми пальцами. Дима пытался вырваться, но ногти вурдалака, вонзившись в его шею, проникали всё глубже и глубже. Пытаясь оттолкнуть его, Дима схватил вурдалака за лицо и тут же почувствовал, как кожа того сползает и рвётся под его пальцами. Слабея от боли и усталости, Дима упал на землю вместе с вурдалаком. Пошарив рукой, он нащупал арбалет и приподняв его нажал на курок… На этот раз осечки не было и стрела, в упор пробив грудь вурдалака, вышла из спины. Вурдалак, издав звериный рык, изогнулся и упал на землю рядом с Димой…

У Димы сильно болела шея и кружилась голова. Он провел рукой по шее и нащупал несколько длинных ногтей вурдалака, которые вонзились в неё. Он попытался их вытащить, но ногти, словно ожив, стали быстро продвигаться вглубь тела, исчезая под кожей. "Сейчас бы закурить", – подумал Дима, и тут же страшная мысль кольнула у него в мозгу: "Господи! Да я же потерял спички!" И он стал лихорадочно искать их на земле. "Господи, помоги! Господи помоги! Господи, помоги!" - постоянно твердил он и вдруг увидел коробок. Взяв его в руку, Дима облегчённо вздохнул, и тут же получил сильный удар чем-то острым по левому плечу. От удара его левая рука упала к ногам его, дрожа и перебирая пальцами. Вскрикнув, Дима обернулся. Перед ним с косой в руках и с ухмылкой на лице стояла та женщина, что шла с вурдалаками. Она хрипло рассмеялась и занесла косу. Дима, превозмогая боль, отпрыгнул в сторону. Коса со свистом прошла у его лица. И тут Дима посмотрел ей в лицо и вскрикнул. Перед ним стояла Крапивина Мила! Та самая девушка, которую посещали они в психбольнице и которую видели они у дом отца Мефодия. "Мне бы только успеть поджечь запал!" – думал Дима, отходя к плотине. Он отходил к тому месту, где был заряд. Оставалось нагнуться, чиркнуть спичкой и поджечь бикфордов шнур, но именно это и было самым сложным, ведь одной рукой зажечь спичку….

- Стой, стой, Мила! – вдруг крикнул Дима. - Я знаю, ты хочешь забрать мою жизнь, мою кровь!

- Да, ты как всегда прав! – хрипло ответила Мила.

- Я не буду сопротивляться, ни к чему уж это. Но у меня к тебе просьба.

- Просьба? Какая просьба?!

- Я хочу, чтобы ты меня поджарила. Ведь так гораздо вкусней, не правда ли?

- А что?! В этом что-то есть. Только где я сейчас возьму спички? Да и будешь ли ты гореть хорошо?

- Буду, буду! Да ты можешь облить меня бензином! Вон канистра! И всех делов-то…

Мила испытывающее посмотрела на Диму, но, видя, что он спокойно сел на землю и не собирается бежать, пошла за канистрой…

Почувствовав, что на него льётся бензин, Дима грустно улыбнулся. "Глупо жил, глупо и умираю". – подумал он, но тут же добавил уже вслух:

- Нет, не глупо! Не зря всё это, не зря!

- Что ты там бормочешь? – переспросила Мила, ставя канистру на землю.

- Я говорю - вот спички, – ответил Дима и протянул ей коробок…

Вспыхнувшее пламя, охватившее его тело, высоким столбом взмылось вверх, осветив всю округу и плотину. Горящей рукой, из последних сил, Дима сжал бикфордов шнур, и тот тут же, шипя и искрясь, понес по себе частичку пламени прямо к зарядам. Но этого уже Дима не видел. Его протяжный крик растворился в прозрачном небе вместе с его душой, покинувшей его тело… И раздался взрыв, разорвавший плотину. И хлынула вода, сметая всё на своём пути: дома, сараи, кладбище, часовню…

- Эпилог –

- Здравствуйте, Инна Николаевна.

- Здравствуйте, Мария Ивановна. На рынок собрались?

- Да нет, на кладбище. Надо Юрочке могилку прибрать, да и Димочку поправить. А вы-то как? Что слышно от Виктора?

- Так на Урале он, на строгом режиме. Пять лет дали Витеньке, где же справедливость?! Ведь он ни в чём не виноват…

- Да, никто не виноват, а деток наших не вернуть… Будете писать, привет ему от меня, да от Юрочки с Димочкой. Они тоже велели кланяться!

И не прощаясь, Мария Ивановна пошла на трамвайную остановку. Её маленькое и сутулое тельце в старом поношенном пальтишке казалось маленькой чёрной точкой оттуда, из космоса, откуда смотрели на неё души её сыновей.

А Инна Николаевна собирала гостинцы для сына, чтобы отвезти ему на далёкий Урал, где Виктор, по решению суда, отбывал свой срок….

Февраль-март-апрель 2004 г.