Слепой дождь.

Ближе к вечеру, когда ещё не село солнце, пошёл мелкий дождь. Из земли поднялся многоцветный яркий мост и поплыл к небу. Запутавшись в колючей проволоке натянутой поверх бетонной стены, он остановил своё движение. Пытаясь вырваться из крепкого когтистого железного плена, мост стал рваться вверх. Проволока натянулась до предела, как струна и лопнула яркой вспышкой, издав глухой низкий звук. А мост стал ещё ярче и пошёл вверх, по дуге, через город и дальше, через залив к Аваче, по пути цепляя и карябая своими цветными дорогами-лентами полупрозрачные тусклые облака. Дождь пошёл сильнее

Бобров, Голубев и ещё трое парней возвращались с работ из города. При разгрузке машины с вином отчаянным пацанам удалось стащить с десяток-другой бутылок - "огнетушителей" горячительного напитка. Их содержимое вот уже в течении почти часа весело носилось по артериям, венам и капиллярам юных героев. На гауптвахту "герои" шли пешком. Не боясь ни чёрта на земле, (того, в погонах, который их вел) ни бога в главном штабе флота с большими звездами на плечах, они громко, хором распевали песенки с морской тематикой. Их раскрасневшиеся лица были шутливо-сосредоточены. Матросы по временам чеканили шаг, выкрикивая слова песни.

Есть в море закон - он стар, как Земля,

Открыт неизвестно где,

Если крысы бегут с корабля -

Быть кораблю в беде...

"Чёрт в погонах" всё время пытался успокоить расходившийся морской хор, но безуспешно. Рогатый перебрал все приёмы устного запугивания, начиная с д. б., кончая карцером, трибуналом и, как следствие, расстрелом. Но, когда его горло стало издавать первые сипы вместо привычного командирского сочного рёва, он понял - единственный способ заткнуть проклятых пьяниц - это всемерная трезвость.

-Ну, суки, ля, придём в часть, вы у меня побегаете, в миг весь хмель выветрится! С-сукки, позор-рите меня, ля, перед гражданскими!

...Человек с пистолетом стоял под крыльцом, малодушно прячась от холодного дождя. У него были невероятно широкие плечи и очень малый рост и от этого он казался почти идеально квадратным. Головы почти не было заметно, настолько она казалась маленькой по отношению к массивному туловищу. Фуражка 51 размера медленно поворачивалась, по-видимому следя за каким-то движущимся предметом. Прищуренные глаза оставались практически неподвижными. Они горели огнём неистового скрытого раздражения и злости.

Капитан-лейтенант Громыхайло был горд своей наблюдательностью, непреклонностью, строгостью и редким, почти нечеловеческим обонянием. Время от времени, открывая большой рот с тонкими невидимыми губами, голосом напоминающим бряцанье железом о железо, он грохал:

-Бего-ом, марш!

И через двадцать минут:

-Шагом!

И ещё через двадцать секунд:

-Бегом, ...!

Группа работников, как заводная, то бегом, то шагом топтала жёсткими до деревянности гадами окружность магического круга.

Это продолжалось уже около часа.

-Шагом! - В который раз прогремел офицер. - Ну чё, на, пьянь военно-морская, ля, выветрился у вас хмель из голов?

-Выветрился, выветрился! - Наперебой затараторила группа работников.

-По голосам, на, слышу, что врёте, на! Бео-ом: арш! - И измученная вином и осенней прохладой группа поволочилась чуть быстрее, изображая уже подобие бега.

-Я сказал бегом, ля, на, а не шагом! Не шланговать у меня, а то будете здесь до утра, ля, землю месить! - Грохотал Офицер.

Для Боброва это не было удивительно. За две недели топтания "магического круга", он привык ко многим странностям и особенностям местного уклада. Если бы сейчас Громыхайло приказал есть землю, он бы тоже не удивился, правда, с исполнением данного указания возникли бы проблемы. Сейчас его гораздо больше занимало, что дождь был слеп, как крот и шёл из ниоткуда. Над головою - чистое тёмно-голубое небо с редкими облачками, плывущими где-то в стороне. А радуга из семицветной красавицы, превратилась почему-то в одну широкую, красную полосу-дугу.

Бобров сильно задрав голову высоко вверх, тяжело топал полу разлезшимися флотскими ботинками по мокрой земле. "Не служба, а сплошной сюрреализм,- двусмысленно иронически подумал он,- мистика,- опять какой-то странный знак. Говорила мне бабушка - учи народные приметы."

Ещё через каких-нибудь полчаса с виду почти трезвые головы были построены в один ряд. Шёл дождь.

-Слушать сюда,- проскрипел уставший от бега и холода офицер,- за нарушение, бл.., воинской трудовой дисциплины, то есть за пьянство при исполнении, понимаешь, боевых трудовых обязанностей, объявляю всем головотяпам по пять добавочных суток ареста!

Капитан-лейтенант сделал несколько шагов из-под навеса. Кровавая полоса-дуга медленно расплывшись, растворилась в воздухе.

-Не слышу радостного повизгивания, товарищи матрасы.

-Есть пять суток,- загудела толпа.

-Служу советкому союзу,- ляпнул кто-то и кап-лей*, казалось, пропустил это мимо ушей, но все понимали - вряд ли это так.

На небесах, как в мистическом фильме стали появляться густые облака, быстро затягивая небо. От солнечного света остались только слабые световые брызги. Дождь прозрел.

"Потому как я устал от мелькания ваших синих рож..." - Пробежала по извилине Громыхайло шаловливая мысль.

И он закончил вслух:

-Всем стоять здесь до двадцати двух ноль-ноль. Сейчас,- он быстро посмотрел на часы,- девятнацать тридцать.- И широкая спина быстро поплыла к крыльцу.

-В случае замерзания разрешаю побегать! - Не оборачиваясь, добавил он.

-Но ведь дождь идёт, товарищ капитан-лейтенант, холодно! - Понеслись возгласы надежды к убегающему офицеру, но так и не догнали его - ноги у офицера были быстрые, а дверь, что с грохотом за ним захлопнулась - дубовая.

Некоторое время команда стояла молча. У всех были уставшие успокоенные лица. Ещё через некоторое время плечи матросов начали подниматься к самым ушам. Шок и онемение, вызванные последним приказом военачальника, начали проходить. У команды начиналась мелкая дрожь.

-Похмелье выходит,- выдвинул гипотезу № 1 чей-то голос.

-Нет, просто дождь,- предположил другой голос.

-Можно побегать,- предложил единственное противоядие от холода третий.

-Сколько можно, ноги болят,- застонал четвёртый.

-Эх, сейчас бы по сто грамм,- размечтался первый.

-Алкоголик! - упрекнул его второй.

-А сам-то кто? - заступился за первого третий.

-А кто ПЕРВЫЙ предложил? - заметил первый.

-Молчи вэмэушник, а то...- пригрозил второму третий.

-А-апчхи!! - перебил всех пятый.

-Ага-га-га!!! - рассмеялась вся группа, кроме пятого и четвертого, которых трясло больше других.

-Я хочу домой,- стонал четвёртый.

-Может тебе ещё бабу сисястую...

-Неплохо бы...

-Довольно, господа артисты, утрите свои сопли! На этом акт дрянной пьесы заканчивается,- вставил Голубев.

-Не нойте, как бабы, надо выдержать ещё часа полтора...

Бобров, понуро опустив голову вниз, печально посмотрел на свои многострадальные военно-морские ботинки. "Вот ГАДЫ!" - подумал он. Подняв голову, чуть-чуть качаясь взад-вперёд, он стал монотонно читать сочиняемые на ходу стихи:

-Шёл дождь слепой своей тропой...

-Уже не слепой! - послышался трясущийся голос четвёртого,- если б слепой...

-Да заткнись ты!

-Серёг, сочини что-нибудь высокое,- до странности твёрдым голосом смеясь, попросил его Саша.

Сергей ещё с минуту покачался, наморщил лоб, но его вовсе не стало тошнить импровизированными стихами. Не придумав ничего, он решил вспомнить своё старое стихотворение, положенное на известную флотскую мелодию, оно родилось в его голове ещё после первого похода:

Когда сойдёшь ты на берег желанный,

Как по земле приятен первый шаг!

От воздуха земного будто пьяный,

Со счастливою улыбкой на устах...

Оживший голос летал. Сам автор заметно волновался. И он уже смог бы сказать от чего его больше бьёт дрожь - от холода или...

Виданное ли дело - читать стихи собственного изготовления перед арестантской матросской аудиторией!

А над водой гудок протяжный плачет -

В поход идут другие корабли,

И в мире нет почётнее задачи,

Чем охранять покой родной земли.

"Вот бы мне сейчас гитару, я бы..."

-Моряки, давайте я лучше спою,- предложил он.

Неожиданное предложение было встречено аудиторией рукоплесканием и гиганьем.

Бобров начал потихоньку, скромно петь песни, одну за другой, ему подпевали. С каждой новой песней вокалист распалялся всё больше и больше, в конце концов он начал скакать по плацу, изображая то микрофон, то гитару.

-Я пью до дна ... - кричал он.

-Ты пьёшь одна! - скандировал зал, - пока я в море!

Звезда как-то незаметно, сама собой поднялась над территорией гауптвахты, осветив своим сиянием обшарпанные стены тюрьмы и "колючку" зловеще вьющуюся над ними. И так сияла до тех пор, пока мокрый полуразвалившийся "гад" певца не разъехался совсем и не поскользнулся на мокрой земле. Бобров со всего размаху упал прямо в грязь. Его другу понадобились определённые усилия и угрозы, чтобы пресечь начавшиеся было насмешки из зала.

-Прошу внимания зрителей! - кричал конферансье Голубев,- всякая пошлость отдельных неблагодарных свиней - слушателей - матрацов, будет пресекаться самым решительным и жёстким способом! - И Голубев звонко щёлкнул кулаком по ладони, - дадим нашей звезде ещё немного посиять!

Он повернулся к измазанному грязью солисту, дрожа от холода и энергично продолжил тренировку красноречия:

-Сергей! Все эти песенки, стишки, это хорошо, но, видит бог, народ устал от этих буржуазных штучек, от этих роков и сентиментальных патриотических песенок. Прочитай что-нибудь наше, братское, корефан...

Парни были от холода и безысходности на грани отчаянья и хмель от усталости начинал шуметь в головах с новой силой.

-Ты что против рока?! - удивлённо, тяжело двигающимся языком пробасил до этого всё время молчавший пятый член экипажа.

Его выпад был встречен дружным шиканьем команды.

-Маэстро шутит,- тихо, но с показным сарказмом, выразительно проговорил Сергей, гордо повернув голову к "пятому",- маэстро сам из пурпурной страны*. Концерт продолжается! Следующим номером программы - трагико-сентиментальная проза, представляю...

-А это что ещё за херня? Никогда о таком не слышал!

-Тьфу, Мозгляк ты всегда всё испортишь!

-...художник! - воздев руки к небу сказал поэт,- нарисуй мне солнце, мне... холодно-о...... нарисуй в небе серебряную птицу, которая унесёт меня домой!

На лице Сергея не было ни тени улыбки. То ли слёзы, то ли дождь катились по его юному заросшему мягкой щетиной лицу. На лбу появилась поперечная морщина, взгляд устремился в никуда. Руки его медленно опускались вниз, пальцы сжимались в кулаки. С локтя некстати отвалился прилипший комок грязи.

-Я хочу домой!! - взревел диким голосом импровизатор, вывернув кулаки внешней стороной от себя, когда руки дошли до бёдер.

Короткое эхо, ухнуло один раз и отразившись от стены, завершило монолог: "Домой!"- последний раз повторило оно фразу-плагиат, украденную у "четвёртого" через подставное лицо. Представление завершилось.

Из-за дубовой двери высунулась маленькая голова капитан-лейтенанта Громыхайло.

-Я тя щас отправлю домой! Первым рейсом.

-Это он, тарщ мичман, в часть, говорит, хочет, в море - служить, говорит, хочу! - показывая рукой на Сергея, сказал Саша.

-Вот бараны, ля, ненормальные, - громко ворчал кап-лей, сильно втягивая воздух через ноздри,- оно и видно, как вы протрезвели, до сих пор глаза красные и перегаром прёт, аж за километр! Жрёте больше меня. Завтра я с вами разберусь. А ты, Голубев, зара* будешь учить офицерские звания, я те, на, покажу, ля, мичмана!

Дверь с треском захлопнулась. Если бы она не была дубовой, то развалилась бы.

...В небе, словно услышав крик пяти душ, проявилось красное солнышко и загудела железная серебряная птица.

-Реактивный,- выдвинул гипотезу № 1 чей-то голос.

-Нет, это наш, пассажирский, дембелей везёт, домой, на материк…

 

Книгу можно купить, перейдя по любой из этих ссылок -

http://www.ozon.ru/context/detail/id/8615677/

http://pero-print.ru/node/97

http://my-shop.ru/shop/books/1186109.html?partner=01941,

http://www.flip.kz/catalog?prod=256843

http://www.knigapoisk.ru/book/1636137/