Бобров.

Старослужащий срочной службы Краснознамённого Тихоокеанского Флота матрос Сергей Бобров был страстным любителем игры на гитаре. Каждую свободную и не очень минуту своей нелёгкой службы он посвящал освоению этого хитрого инструмента. Этим же инструментальным вирусом была заражена добрая треть экипажа. Но правда ни у кого это не получалось с таким энтузиазмом, как у Сергея, вследствие чего гитаристы-любители смотрели на него как минимум с обожанием, каждый день ожидая от героя новую песенку, ну или хотя бы какую-нибудь старую, про флот. Добродушный и общительный Бобров никогда не отказывал товарищам в таких просьбах и музыкальные заявки выполнял быстро, ни когда не откладывая их в долгий ящик. Корабельный бард безбоязненно и беспощадно рвал струны, зная что и это умеючи можно делать эффектно. "В экипаже гитаристов - пруд пруди, а мало кого спеть заставишь, боятся что ли чего-то",- Думал он и эта мысль подогревала мальчишескую гордость вокалиста.

-Серёг, а трудно научиться играть на гитаре? - Скулил какой-нибудь "поклонник", мечтающий тоже принести себя в жертву гитарному буму.

-Труднее, чем кататься на скейте,- Снисходительно отвечал ему бард, прижимая любимую к сердцу.

Если и существует душа коллектива, то, несомненно, большой частью этой души был Сергей. В экипаже его уважали все, не исключая и многих офицеров.

Бобров был одним из немногих старослужащих, которые не применяли к молодым матросам рукоприкладство. Многие из них считали за счастье даже просто пообщаться с идолом. Что поделать - в молодом мужском коллективе, с людьми волею судеб оторванными от гражданской жизни, тот кто с гитарой на "ты", ценится превыше всего. Таков закон.

Сегодня, придя со столовой, служитель музы почти по обыкновению уселся на койку, взял в руки шестиструнную подругу и начал бренчать незатейливую музыкальную партию, напевая печальную дворовую песенку о несчастной, конечно же, любви. Вокруг затосковавшего лирика образовался небольшой круг ребят. В основном это были моряки, которым до невероятно далёкого и желанного дома оставалось чуть меньше полгода. Бобров пел печальную песню, которую недавно сочинил простой мичман из их экипажа. Звуки песни с простым не затейливым текстом летали по кубрику*, вовсе не собираясь вырываться наружу...

Впоследствии эта песня стала известной по всей стране...

Море спит после пьяного шторма в прохладной тиши

И дожди выпадают в холодный и дымный газон...

И служитель хромой, поправляя на связке ключи,

Закрывает купальню - окончен купальный сезон...

Заколочен киоск сувениров сырою доской,

Сняты стенды, палатки, уснули давно паруса...

Лишь маяк, как циклоп одноглазый за жёгся тоской

И ему подпевая, шумят вдалеке корабли...

Только двое по пляжу бредут, увязая в песке,

Далеко друг от друга, у самой у кромки воды -

Он несёт её белые туфли в холодной руке

И прибой, словно в сговоре с тайной смывает следы...

-Серёж, кончай тянуть хвоста за кот! Что ли кто-нибудь умер? - Пробасил Олег Оськин, высокий здоровый парень,- Спой нашу, дембельскую, нам команда скоро дни считать будет*!

Простота и бесцеремонность Оськина вызвала взрыв негодования полосатой тусовки, пригревшейся у пламени трёх аккордной песенки. Песня вызывала сильную ностальгию по дому. Оськин ленивым жестом отмахивался от протестующих, всем своим видом давая им понять, что чаша весов не может быть на их стороне. Однако, его оппоненты и не думали сдаваться, невзирая на то, что Оськин был одним из лучших друзей Сергея. Пока шла баталия, Сергей добросовестно допел начатую песню и даже доиграл музыкальный проигрыш и уже взялся за песню заказанную Олегом, а воинствующие стороны всё не унимались. Вдруг, кто-то более внимательный заметил:

-Олег, уже твою песню давно поют, а ты всё споришь!

-Из-за тебя всё прослушали! - Не унималась противоборствующая сторона,- Серёг, давай по новой!

А в воздухе, между тем, летала бессмертная наивная, очень распространённая в советской армии и на флоте самодельная песня о возвращении домой.

Буду пить и гулять,

Буду женщин ласкать

И про службу свою забывать...

Дембеля, дембеля, дембеля...

И куда не взгляни

В эти майские дни,

Всюду пьяные ходят они...

-Матрос Бобров!! - раздался вдруг гром среди чистого неба.

Никто из слушателей и сам певец не могли сразу понять, от какого объекта исходят такие громкие вибрации. Звук гитары, вздрогнув оборвался и поплыл в пустоту, как от предательского выстрела из засады. Не допетые слова слетели с уст, как недокуренная сигарета, которую вечно не удаётся досмолить в условиях тягот и лишений воинской службы. "Опять этот рекс* зам." - недовольно подумал Бобров, медленно, слишком медленно поднимаясь с койки и не выпуская гитару из рук.

-Ко мне!

Сергей, не ответив: "есть!", с видом излишне деланного достоинства, широким жестом положив гитару на кровать, спокойным шагом по проходу, минуя двухэтажные койки, подошёл к капитану третьего ранга Рукомойнику.

-Матрос Бобров по вашему приказанию прибыл! - Сказал Сергей, нарочно приложив руку к пустой голове.

Пилотка его сиротливо торчала из-за пояса, растерянно моргая единственным глазом - красной ленинской звёздочкой.

-Почему в рабочее время сидите на койке?! - Как опытный кузнец, чеканя каждое слово железным молотом голосовых связок, звякнул Рукомойник.

-Но товарищ капитан третьего ранга, никаких команд что-либо делать не поступало и...- вырвалось вдруг у Сергея от растерянности.

-Когда, товарищ матрос, с вами разговаривает старший офицер, вы обязаны отвечать: есть! Так точно! Никак нет! - Резким тоном прервал его заместитель.

-И-и-и-есть! - Прорвалось у матроса сидевшее между сердцем и горлом,- Так точно! Никак нет!

-Что-о? - Болезненно протянул офицер и глаза его почему-то сдвинулись к носу,- Ма-алчать!!

Если бы у Боброва волосы были длиннее, то они бы зашевелились от волны воздуха, изошедшей их лёгких его собеседника, если бы, конечно, они не встали дыбом от ужаса.

Бобров чувствовал, нет - знал, что вот сейчас нужно промолчать или сказать что-то вроде: "виноват тащ..." и всё бы обошлось. Но что-то более могучее, чем морской устав заставило его выкрикнуть совершенно иную фразу, сломавшую позже всю его жизнь:

-Прошу не орать на меня господин офицер, я вам не собака!

В помещении мгновенно воцарилась тишина, той самой категории звучания, которая ничего хорошего не предвещает. Все, кто находился поблизости, быстро бросили свои дела и стали с жадностью наблюдать за необычным поединком. "Что-то сейчас будет,- скороговоркой подумал Бобров, - этот не простит". Лицо и расширенные глаза заместителя, сделались неподвижными, дёргались только тонкие синеватые губы.

-Какой я тебе бл... гос... по... Объявляю вам... трое суток ареста на гауптвахте!

И фраза, сказанная вполголоса в полной тишине, потрясла стены.

Бобров, в свою очередь, выкатил глаза и на его лице изобразилось неподдельное удивление:

-За что тащ капитан…?! Всегда на этих коечках сидели годки...

-Пять суток ареста! - Взвизгнул офицер.

Сердце матроса на мгновение остановилось. Не обращая внимания на эту малоприметную деталь, Бобров попытался что-то сказать в ответ, но все звуки исторгнутые из пресса, пройдя беспрепятственно лёгкие и бронхи, застряли в горле свинцовым грузом. Сердце, словно спохватившись, тяжёлыми и неровными прыжками помчалось по решётке рёбер, тщетно ища выход наружу.

Бобров молча смотрел на своего истязателя.

-Что нужно ответить? - Глухим голосом спросил его капитан третьего ранга.

-И это вся ваша благодарность за мою службу? За четыре автономки за два с половиной года? Я пахал, как волк на износ, без всяких перерывов! - Стараясь держать голос как можно ровнее, ответил Сергей. "Я выгляжу, наверное сейчас жалко и глупо, тьфу! - Думал он,- мне больше ничего не хочется говорить этому..."

Матросу не хотелось больше произносить речь в свою защиту, приводить в пример, как аргументы свои заслуги перед Родиной, а военачальнику не хотелось вспоминать о таких "мелочах". Сейчас на него смотрел коллектив - беспощадный в своих суждениях монстр, смотрели десятки внимательных глаз моряков. Здесь же присутствовало несколько младших офицеров. Он - царь. Человек, якобы, второй величины после командира корабля. Он должен вести начатую линию. Он не может давать спуска этому сопляку, дерзнувшему "нарушать безобразия" да ещё в понедельник, когда весь Тихоокеанский флот не в духе, в том числе и он, заместитель. Он, капитан третьего ранга Рукомойник не ударит лицом в грязь перед всем экипажем. Никогда. Он...

-Если вы не желаете разговаривать по форме, мне придётся написать на вас докладную на имя командира корабля, а сейчас мы с вами пройдём к нему,- медленно проговорил он, роняя слова, как камни.

-Есть пять суток ареста,- Рухнувшим голосом ответил Бобров.

Но неприятной беседы с командиром ему в тот час всё же избежать не удалось.

...Покинув кабинет, он твёрдым шагом прошёл по коридору и вышел на улицу. Там он встретил печальные и сочувствующие глаза своих товарищей.

-Кранты.- Ни к кому не обращаясь, сказал Бобров и достал сигарету.

 

Книгу можно купить, перейдя по любой из этих ссылок -

http://www.ozon.ru/context/detail/id/8615677/

http://pero-print.ru/node/97

http://my-shop.ru/shop/books/1186109.html?partner=01941,

http://www.flip.kz/catalog?prod=256843

http://www.knigapoisk.ru/book/1636137/