(юмор, трагедия)

Холод. Карцер.

В десять часов вечера человек с пистолетом в кобуре и крабом на фуражке, шествуя не спеша по коридору между камерами, трижды прогрохотал такое благозвучное и такое желанное слово:

-Отбой!!

Матросы гурьбой повалились на откинутые от стены деревянные нары. Общая камера была рассчитана на двадцать пять человек. Сейчас их было пятьдесят. О свободном месте не могло быть и речи. Лежали боком впритирку друг к другу.

Матросы спали хорошим здоровым сном мёртвых. Казалось, ничего на свете не смогло бы теперь пробудить их от этого сна. За исключением, конечно, громкого зычного голоса начальника караула, который громыхнёт ещё в шесть ноль-ноль утра.

Но позже выяснилось, что это не совсем так.

Дождь прекратился в полночь. Ещё через час, холод, так долго ожидавший, когда придёт его время, упал сверху на Землю и стал шершавым ледяным языком лизать её мокрое, ещё тёплое тело.

Земле это не понравилось.

Но бежать было некуда. Она съёжилась, перестала дышать и... затвердела. Ещё через час очнулся ото сна Небесный художник. Он забыл куда вчера сунул кисть. Чертыхнувшись, он начал торопливо лить вниз белую краску, пытаясь нарисовать спасительную для Земли тёплую пушистую дорогую шубу. Но из этого ничего не получилось - вышел какой-то дешёвый пуховик. Нужен ли он был Земле? Ведь холод сделал уже своё подлое дело.

Окоченевшие во сне моряки стали просыпаться в половине шестого утра. Некоторые из них, стуча зубами и громко матерясь, приседали и бегали на месте, пытаясь разогреться. На всех была летняя форма одежды. Ночью людей спасло то, что их было больше, чем рассчитано - они спали вплотную к друг другу. В шесть ноль-ноль трясущихся арестантов вывели на холодный плац и построили в колонну по два. Шёл снег. Кругом было белым-бело.

-Всем принять упор лёжа! - ударил железом о железо урод в фуражке.

Ответом были гробовое молчание и неподвижность пятидесяти статуй. Даже дробный стук зубов на мгновение прекратился.

-Скорей бы тебя сменили! - вслух помечтал кто-то из колонны.

Офицер, пробежав глазами по строю, согнул правую руку в локте, давая понять, что в кобуре лежит отнюдь не огурец.

-Кому сказал, упор лёжа, свиньи! Вам бы только чуфанить* на халяву* да харю давить*! Всем отжаться по сто раз!

Людям, синим от холода, совсем не хотелось падать голыми ладонями на лёд.

-Может, сначала побегаем... для сугрева,- неуверенным голосом предложил кто-то из строя.

-Вы у меня щас побегаете, твою мать! - офицер выхватил пистолет из кобуры и выстрелил в воздух.

Организм, длиною полсотни метров, вздрогнув, упал на землю и стал вразнобой отжиматься.

-Каждому отжаться по сто раз! - ещё раз повторил офицер,- Я считаю. Одновременно, вместе! Я сказал, вместе, чтобы легче считать! Раз, два, три...

После испытания льдом продрогшего организма, зарядка продолжилась спасительным бегом по кругу. Тела начали постепенно разогреваться только через довольно продолжительное время.

-Товарищь капитан-лейтенант, шинели! Нужны шинели, зима ведь началась! - кричали на ходу, бегущие по кругу.

-А то у нас вечно - форма номер раз,- пискнул на ходу Мозгляков,- часы, трусы, противогаз!

По бегущей змее человеческих тел, пробежал лёгкий смешок.

-И форма номер восемь - что стырим, то и носим! - Подхватил начатую тему матрос по прозвищу Будильник. Он был единственный на гауптвахте у кого имелись наручные часы.

-Батареи в камере холодные, как лёд! Когда котельную запустят?!

Громыхайло одним выдохом дал исчерпывающий ответ:

-Зима началась только сегодня. И то не официально. То есть приказа о переходе на зимнюю форму одежды от командующего флотом не поступало. А значит, зима для вас не началась! Когда поступит приказ, будете махать лопатами в здешней кочегарке и ходить в шинелях!

-А почему тогда вы сейчас в шинели?! - задал хороший вопрос круг.

-А потому, что это, во-первых, не ваше дело, во-вторых, я отношусь к другому роду войск.

-Как к другому, ведь береговая охрана к флоту относится! - протестовал круг.

-Сапоги*, которые работают во флотилии, тоже к флоту относятся! Так что теперь их не относить к другому роду войск?! - доказывал Громыхайло.

-Да какой ты флот, ты - краснопогонник,- распалялся круг.

-Вэ-вэ-эшник!

Десница Громыхайло медленно стала сгибаться в локте.

-Собака*!

-Рэкс* ёб...й.

-Молчать идиоты.

Эту фразу офицер произнёс тихо. Его глаза судорожно бегали по кругу. Уши офицера, зашевелились, словно он по звуку пытался определить, кто из бунтовщиков был столь дерзок.

-Да здесь полный склад старых шинелей! Давайте нам их, мы же замерзаем!

Громыхайло вынул из кобуры пистолет. Вопросы и протесты, как по команде прекратились.

-Всем построиться! - рявкнул он.

От неподвижного строя огромными клубами валил пар.

-Хотите помёрзнуть? - задал он вопрос.

Но, вместо ожидаемого "нет, товарищ капитан-лейтенант...",он не услышал ничего.

-Бунтуете? Ясно. Всем стоять до... до завтрака!

-До завтрака осталось минус пять минут,- перебил его голос, поднявший первым вопрос о шинелях,- не имеете права по закону... лишать завтрака.

И "голос" показал своё запястье и блестевшие на нём часы.

Громыхайло подошёл к матросу и медленно приставил к его лбу холодный ствол пистолета. По строю пробежал быстрой волной ропот испуга и удивления. Такого ни кто из них не видел никогда.

-Снять часы.

Испуганный матрос по кличке "Будильник" протянул дежурному офицеру свои "командирские".

-Часы, усы, трусы и гюйсы - это святое на флоте. Разрешается носить.- тонким голоском возразил Мозгляков, чем вызвал неуверенный смех матросов, но тут же получил удар кулаком в грудь и опрокинулся на спину.

Громыхайло трясло от злости. В углах его губ появилась пена.

-Сс..., на камбуз* беом - арш!

На камбуз моряки входили в покрытых коркой льда робах. Ёжась и морщась, ели полузамёрзший толчёный картофель, твёрдый ржаной хлеб, пили слегка чем-то подкрашенную несладкую воду. В помещении столовой было три небольших обшарпанных стола. Ножки столов были прибиты к полу. По бокам каждого из столов стояли деревянные скамейки. Кормили людей в несколько заходов. Пока одни завтракали, другие стоя ожидали своей очереди в коридоре. Насладившихся приёмом такой "пищи" отправляли по камерам.

На камбузе царило угрюмое настроение.

-Сегодня кормят дерьмом,- многозначительно произнёс первый стол.

-И вчера тоже,- со знанием дела ответил второй,- всегда.

-Неправда,- засомневался третий,- вчера было полное дерьмо... и деревянная котлета.

-Козлы-ы,- взвыл первый стол.

-Дерьмо, дерьмо, жрать это не возможно,- отвечал второй,- с ума сойдёшь от голода!

-Вестово-ой*!! - протянул кто-то с сарказмом и по столам гулко прокатилась волна не весёлого смеха.- Иди сюда с-сука - упал, отжался! Где этот гарсунщик* ёб...й!

-Когда Громыхало дежурит, всегда - тоска*!

-Он раньше в зоне служил и думает, что он до сих пор там.

-А чё здесь, не тюряга что ли? Да хуже!

Гул нарастал. Загремела посуда. Толчёный картофель кусками полетел на пол и на стены.

-Дать бы чумичкой* по башке, тому кто это всё придумал! - Сказал кто-то и в сердцах врезал поварёшкой по деревянному столу.

-Вассэр*! - громко предупредил чей-то голос,- идёт!

Гул стал уменьшаться.

В помещение столовой ворвались широкие плечи:

-Што за дела такие? А ну-ка всем встать!

Бунтовщики шумно поднялись со своих мест. Скамейки с грохотом повалились на пол.

-Принимать пищу стоя! - Вынес свой приговор караульный офицер. Однако, никто не пошевелился.

-Я сказал, принимать пищу стоя! - нетерпеливо повторил он.

-Рэкс поганый! - В полный голос раздалось гневное.

Офицер, резко развернулся на месте, почти точно попав на звук голоса.

-Што, блин?! Карцер! - отжонглировал он набором слов, смысл которых, тем не менее, всем был ясен.

Его взгляд упёрся в дерзкого смельчака. Громыхайло медленно поднял руку и ткнул в его лицо пальцем, едва не попав в глаз.

-Карцер! - снова выдохнул он.

-Меня зовут не "Карцер", а Бобров,- держа голос ровно, ответил смельчак.

-Ты что,Серёг! - растерянно шепнул ему Голубев. - ведь это не ты...это... Мозгляк сказал!

-Всё!

-Замордую, блин, литератор хренов! - выругался Громыхайло,- ты думаешь я не замечаю, кто больше всех в строю базарит? Ты меня достал!

Как водится, обороняясь, Сергей перешёл в атаку.

-Сначала создайте условия для людей, хотя бы, чтоб можно было выжить, а потом уже наказывайте за протесты!

-А тебя никто не просил сюда попадать, служить надо, а не нарушать!

-Да ты хоть на изнанку вывернись, всё равно хоть раз да отправят сюда! Ходи по одной половице да жопу лижи начальству, тогда может быть и не...

-Так, проследуйте за мной, товарищ матрос! - сделавшись, как осенний закат - чёрно-бардовым, проскрипел капитан.

Карцер в такую мерзкую погоду был совсем некстати.

Сергей стоял в камере босой. Экзекуторы, не открывая дверей, прямо через смотровое окошко лили внутрь ледяную воду. Сергей стоял переминаясь с ноги на ногу, но это совсем не спасало. Ноги ломило от холода и в конце концов они начали неметь. Сначала ему показалось, что нашёлся выход из положения: опираясь руками и ногами в противоположные стены камеры, он вскарабкался чуть выше по стене. Мелкие и острые камни предусмотрительно "вштукатуренные" в стены, больно, в кровь резали ладони и ступни. Через пару минут боль стала нестерпимой, да и мышцы уставали слишком быстро. Сергей со стоном опустился вниз. Этот маневр удалось повторить ещё несколько раз. Воду продолжали лить."Что же вы, сволочи, сколько можно?!",- вертелось у него в голове, когда он, уже плохо чувствуя конечности, в очередной раз вскарабкался на стену. Вскоре он ещё сильнее разодрал кожу на руках и ногах. Спасаться на стене стало уже невозможно. Мелькнула какая-то смутная мысль - обмотать руки и ноги галанкой* и гюйсом* и снова лезть на стену. Мысль эта оказалась слаба и её без труда вытеснили страх и ненависть и быстро переполнили всё сознание. Нижняя часть его ног почти полностью онемела, его мелко трясло. Он стал бешено стучать кулаками по двери.

-Откройте, гады! Ноги онемели, я их не чувствую! Ноги-и!! Я же умру! - кричал он сильно севшим голосом.

Сундук* одетый в длинную шинель, только что сменивший человека с широкими плечами и маленькой головой, вынырнул из своей обогретой конуры, сильно икнул и, сцепив руки на, совсем не военном животе, замер неподвижным изваянием.

-Ра-но,- раздельно произнёс он, увидев, что молодой караульный собирается открыть дверь. Лицо матроса выдавало испуг и растерянность.

-Я... может открою, товарищ мичман, я... пора, у него - ноги,- вибрировал караульный.

В голове у "карася" носились ужасные картины мести, о которых он предостаточно слышал от своих товарищей по оружию. С проштрафившимися караульными срочной службы их командиры поступали самым что ни на есть бесчеловечным, не сказать, свинским образом - их часто садили в камеру с теми же людьми, которых они ещё вчера охраняли с автоматами в руках. И тогда, каково им там было, дайте волю воображению.

...Крик из карцера с просьбой открыть двери, деформировался в сплошной, динамично вылетающий из-за дверей мат и угрозы убить всех без разбора. Не один из объектов мести конкретно указан не был. Молодой караульный напряжённо, как верный пёс вглядывался в глаза замёрзшего на месте хозяина - мичмана и ждал команды. От волнения танцуя на месте, он нечаянно зацепил ногами ведро с водой и опрокинул его. Огромная лужа растеклась по коридору. Караульный виновато взглянул в глаза военачальника.

-Ра-но,- снова бесстрастно прогудел монумент,- не вибрируй, Гвоздиков.

Через минуту Боброва в полубессознательном состоянии депортировали в общую камеру. А монумент вдруг ожил, зашевелился и пошёл в свой маленький тёплый кабинетик с телевизором и телефоном. Но вовсе не затем, чтобы вызвать скорую. А затем, чтобы достать огромный шмат сала, коий регулярно посылает ему "з ридной украйни" любящая мама.

 

Книгу можно купить, перейдя по любой из этих ссылок -

http://www.ozon.ru/context/detail/id/8615677/

http://pero-print.ru/node/97

http://my-shop.ru/shop/books/1186109.html?partner=01941,

http://www.flip.kz/catalog?prod=256843

http://www.knigapoisk.ru/book/1636137/