2

За гору солнышко уходит.

Приходит вечер ожиданий. Минуты медленно плывут. И мысли от ожиданья устают. А тени ожиданий ко мне гурьбой идут…

Идут.

Идут.

Идут…

Желанья, как грибы растут. Вдруг стало ясно: мечты мои несбыточностью пропадут.

Пропадут.

Пропадут.

Пропадут…

Стук в дверь. Я знаю, то гости, никем незваные, ко мне придут.

Встаю из-за стола и к выходу иду.

От одиночества я ухожу. Но тщетно всё. Ни в чём спасенья от него не нахожу.

Вокруг себя хожу.

Хожу.

Хожу.

Хожу….

Здесь всё не так, как этого хотелось и рисовалось утром на стекле. Всё в прошлое ушло…

Песнь оборвалась. Не допелась. Слова померкли вздохом и растворились в синеве. Навек застыли тени на стекле.

Невыносимо стало. Я на волю вышел. Мне показалось, что я её увидел Любовь свою.

И в тот же миг тоска ушла. Она сама себя в себе нашла. Однако воспоминание осталось.

Я жду…

неведомо кого…

Я жду…

неведомо чего…

И только верность сохраняет мне

одиночество моё.

Одиночество….

3

Страшит разлукой ожиданье. Минута год дарит. В тоскливом зимнем небе мечта как сон парит: что день любви наступит….

Но кто-то (его не знаю я) мне будто говорит:

Не найдешь.

Пропадёшь!

На месте ровном упадёшь…

Тогда пойму, как в непогоду лютую, не встретившись со мной

… забудешь ты меня.

Всё также ветер воет. Стрелой лечу домой. Мне кажется – приду в себя и встречусь там с тобой. Единственной. Родной…

Мне стужа дверь откроет - и снова я с тобой….

Одиночество моё.

Одиночество...

3

Умирает ветер на закате дня. Я любви желаю, но с грустью понимаю: я тебя не встречу, на дворе - зима.

Как погоня, быстро промелькнут года. И теперь не будет лета никогда.

Никогда.

Никогда.

Никогда…

Будет грустный сумрак об ушедших днях, в нём забудусь утром в тихих, детских снах.

Сон как жизнь.

Сон – это жизнь…

Но утром – пробуждение. Оно не освобожденье. Оковы.

День пулей пролетает и полночь наступает. Конца смятению не видно и в полночь хочется воды попить. Сверкающим забвения напитком всю жажду жизни утолить.

И всё забыть, того, что никогда на свете не бывало…

Стрела сомнения в душе застряла.

Рука упала.

Звон стекла.

Тут эра недоверия настала.

Ч больше никому не верю….

Жизнь ожиданьем текла, что завтра будет лучше, чем вчера.

Длиннее стали вечера. И ожиданье не закончится моё.

4

Паутину тишины порвёт звонок. Испуг. Дрожь рук, потом спасительный глоток забвенья. Дверь приоткрыл. Непониманием рот открыл, увидев, что в дверях стоял Косматый Парень и еле слышно говорил…

Не мне. Я с улыбкой в стороне стоял, неведомо чего, но ожидал. И тут в себе услышал голос, который меня разволновал.

Всё это было!

Дежа вю!

Косматый Парень завопил:

- Подайте пить... Мне трудно жить. И тут, из ниоткуда, бокал подали. В нём отрава.

Косматый долго-долго молча пил, и, голос, обретя, сказал:

- Прощения не надо. Я выпил не воды – то была отрава.

Потом одним ударом свою тоску дверной проём забил, потом ушел, не попрощавшись.

За яд ничем не отплатил, лишь на тоскующей берёзке он болью дырку просверлил. Потом приник к отверстью раны и позвал всех тех, кого не ждал, а дождь, стуча по спинам крыш,

его молитвы заглушал...

Обрывки голоса я слышу… Мне хочется попить, но жажду нечем утолить. Я пони-маю, что тот Косматый Парень - я….

Таким я был давным - давно…

…. когда хотел любить и жить...

Сейчас хочу забвения испить и позабыть:

Одиночество моё.

Одиночество.

Тишина.

Для души моей нет пророчества.

И во всём одно -

одиночество….

Одиночество моё.

Одиночество…