Раннее утро. Дворец. В королевских покоях смятенье,
Гнев государя сегодня особенно злобен и страшен -
Топает ножками в тапочках, всех обвиняет в измене:
"Заговор! Путч! Революция! Где полицейская стража?"

Бешеный крик разбудил и достал из перин королеву,
Та прибежала и остолбенела: - "Нет, я с тобой тронусь.
Встал ты с постели с которой ноги? Ах, наверное, с левой.
Бегаешь голым, бесстыдник, напялил хотя бы корону."

"В том-то и дело, - речёт ей супружник, а сам чуть не плачет, -
Кануло всё в неизвестность - рубашка, камзол, панталоны...
Если не заговор, не революция - что сие значит?
Видимо, кто-то забрал и одежду, и власть, и корону.

Кстати, куда делся шут? Пусть придёт, рассмешит и утешит.
Вечно в коровнике прячется старый дурак, простофиля.
Живо найдите его, приведите, и пусть он не брешет,
Будто всё утро испытывал новые грабли и вилы."

Паж побежал, но вернулся один, и принёс сообщенье:
"Ваше величество, умер ваш шут, он лежит и не дышит."
"Как это умер? Да как он посмел? Да не будет прощенья!
Я не приказывал, ты перепутал всё, глупый мальчишка!"

Мёртвый дурак возлежал в королевской одежде, в короне.
Видимо, джокер заранее чувствовал - смерть уже близко,
Вот и, решив напоследок, что шутка должна быть коронной,
Он ухитрился и здесь посмеяться в предсмертной записке:

"Здравствуй, мой голый король. Я служил тебе верой и жизнью,
Был наподобие друга, душевной целительной прачкой.
Если бы умер дурак, то никто б не отпраздновал тризну,
Если же умер король, а не шут, кто-нибудь да поплачет."