Однажды я сбегу из этого огромного мегаполиса далеко-далеко. Поселюсь рядом с небольшим городком, где самые высокие здания — колокольни церквей и водонапорные башни, на окраине, у самой опушки.

Заведу маленький уютный дом с окнами, обращёнными в сад и в лес. По утрам ко мне будут заглядывать первые лучи солнца и песни птиц, а вечерами я буду устраиваться с пледом на ступеньках, чтобы полюбоваться огромными яркими звёздами, которых так много, что и не сосчитать. Под козырьком крыши совьют гнездо ласточки, а под крыльцом поселится семейка ежей. Они будут враждовать с кошкой, но особого вреда друг другу не причинят. В сенях потребует положить для себя коврик старый сенбернар, пришедший из ниоткуда и решивший, что здесь ему самое место, а Сонька почему-то не станет возражать, хоть и не любит собак.

Летом я буду собирать и сушить травы, выращивать овощи на маленьком огородике с забором из кустов малины и зарослей крапивы, поливать одну-единственную яблоню и варить борщ и целебные зелья. В лесу найду грибную поляну и каждый вечер буду, тихо ворча на собственную беличью природу, мыть и чистить лисички и белые, заполняя вместительный погреб день за днём.

В доме постоянно будут гости. Владелец книжного магазинчика зайдёт утром, до открытия, принесёт мои заказы и пожалуется, что в городе все так любят книги, что ему придётся поменять свою маленькую симпатичную машинку на газель, чтобы больше влезало. Мы с ним обсудим последний нашумевший роман и сказки Андерсена, а на прощание я подарю ему бутылку вина из одуванчиков.

Потом прибегут дети — есть малину и бродить по лесу, почему-то решив, что возле моего домика можно найти клад и рябину с янтарными ягодами. Они будут играть с Цербером и только-только прозревшими чёрными котятами, а после убегут с гиканьем, оставив после себя запах счастья и приключений.

Вечером у моей двери столкнутся приходской священник и рыжая зеленоглазая девчонка с обгоревшим носом. Я усажу их в уютные кресла под яблоней, принесу свежезаваренного чая, и мы будем долго-долго болтать, наблюдая, как солнце тонет в лесной чаще и как на небе расцветают серебряные цветы. Когда станет уже очень поздно, они уйдут вдвоём, держась за руки и разговаривая о тайнах мира.

Осенью я удвою усилия по заполнению погреба, и почти половину банок с грибами, соленьями и малиновым вареньем буду относить в город, даря друзьям и случайным знакомым. Они будут очень смущаться и отдариваться разноцветными шарфами, пледами и яркими атласными лентами. Последними я украшу дверь и окна, чтобы призраки холода и одиночества, пробуждающиеся в лесу с северными ветрами, обходили мой дом стороной.

Перед самым ноябрём в моём саду запылают свечки в фигурно вырезанных тыквах, а из города приедут большие коробки со сластями для детей. Только ребята почему-то будут больше смотреть не на конфеты (ну что на них смотреть?! сунул в рот и жуй себе), а на оплетённую соломой и лентами метлу, которую я словно случайно оставлю возле печки. Она будет обличающе пахнуть ветром и костром, но я так ни в чём и не признаюсь почемучкам в белых простынях и остроконечных шляпах с широкими полями.

Зимой всё моё внимание захватят полки с книгами, дотягивающиеся до самого потолка, а привезённые из большого города чистые тетради вдруг сами собой станут заполняться стихами и рассказами. И, конечно, рисунками следов, которые я найду в лесу и даже (ох, получит кто-то по длинным серым ушам!) в своём огороде. За окном я повешу кормушку и буду дважды в день сыпать в неё семечки и высушенные в августе яблоки.

Дом наполнится шумом и толкотнёй: пригревшиеся под подаренными пледами персонажи не захотят уходить от меня с последними страницами книг, упрашивая выделить им хоть небольшой уголок в сенях. Придётся постелить матрасы с одеялами повсюду, даже на чердаке и в кухне. Зато по вечерам гости станут рассказывать всё новые и новые истории о своих приключениях, о том, что слышали от попутчиков, а кто-то будет и вовсе придумывать на ходу, безбожно завираясь, но я не стану его одёргивать. Иначе в следующем году он может и не вернуться.

Весной я распахну окна и двери, наполняя комнаты воздухом и радостью. Вытряхну пыль из тяжёлых ковров, проветрю все одеяла и шторы, развесив их на ветках дуба, вымою посуду уже подтаивающим снегом и отнесу в лес остатки орехов и семечек для сестёр-белок. Потом повешу лёгкие прозрачные занавески на окна, постелю на пол смешные полосатые половички, а в старый жестяной чайник с незабудками на боку поставлю букет солнечно-счастливых цветов, отложив совсем немного для лечебного чая.

Весной и мой дом, и я будем ветреными и сумасшедшими, с разлетающимися во все стороны бумагами и мыслями, пахнущими грозами и ландышами, даже если в лесу пока ни тех ни других не видели. Мой спокойный и серьёзный сенбернар вдруг развеселится и будет носиться по лужам, словно щенок, разбрызгивая во все стороны радуги, а кошка вздумает охотиться на солнечных зайчиков, и парочку всё-таки поймает, сдав пленников мне — как хозяйке этого бедлама. Я их, конечно, выпущу, повязав на прощание по яркой зелёной ленточке на куцые хвосты.

Несколько раз в год я буду уезжать на пару недель, и никто так и не узнает, куда. Из этих поездок я не привезу ни путеводителей, ни фотографий, лишь бесконечные тетради на замочках и непонятные кусочки мира — камушки, ракушки, завядшие цветы, упавшие звёзды и исполнившиеся мечты. Только рыжая зеленоглазая девчушка будет хитро жмуриться и почёсывать облупившийся нос, разглядывая мои сокровища, но так ничего и не скажет.

А по средам я буду ходить в самую чащу леса, туда, где над обрывом стоит большой старый дом, к которому боятся приближаться самые отчаянные мальчишки. Вежливо постучавшись, загляну внутрь, тихо-тихо, чтобы не потревожить призраков, пройду по коридорам и отыщу ту единственную комнату, где горит свеча и сидит маленький ребёнок, вцепившись в плюшевого медведя. Он сам очень боится и дома, и леса, поэтому я принесу ему в подарок запах луга, песни жаворонков и венок из полевых трав. Накормив малыша горячими блинами с вареньем, я усажу его на колени и буду рассказывать сказки, пока он не заснёт. Потом положу на кровать, подоткну одеяло и пристрою рядом его верного плюшевого охранника.

Однажды я снова появлюсь в среду и обойду весь дом, но никого не найду. Сложу подарки на старинном чугунном столике в прихожей, расскажу свои сказки запылившемуся портрету дамы в бархатном берете, чтобы ей не было так скучно, и вернусь домой. А к вечеру ко мне в сад прибежит ватага самых настоящих сорванцов. Я буду печь пироги с черноплодкой и «не замечу», что они таскают мои яблоки. Среди них будет маленький мальчик с плюшевым медвежонком. Он будет улыбаться радостнее всех, и в его сердце не будет и капли страха, только песни жаворонка и брызги радуги. Он залезет выше всех, и тонкие ветки выдержат его и помогут спуститься вниз.

Придёт день, и я обязательно убегу туда, в маленький аккуратный домик между городом и лесом, с огородиком, ежами и ласточкиным гнездом. Вот увидите.

Но пока что мой дом здесь, среди небоскрёбов и хрущёвок, среди гула машин и паутины метро, среди пустых слов и ещё более пустых хлопот. В этом городе мало птиц и почти не видно звёзд, его обитатели мусорят себе под ноги и толкаются, забывая извиниться, и всегда-всегда куда-то спешат. Но если я не научусь создавать сказку здесь и сейчас, то не помогут ни яблоня, ни сенбернар, ни даже рыжая зеленоглазая девочка с обгоревшим носом.

В конце концов сказка — это наше сердце, а не дом, забор из малины и упавшие в ладони звёзды. И она всегда с нами.