В тот год жара легла в начале мая. Сдуревшая от зноя аистиха, что вечно с колыбельками летает, подбросила в гнездо на облепихе двум певчим звонким красногрудым птахам случайно черепашее яичко, а водным плоскотелым черепахам подсунула оставшееся, птичье. И срок пришёл, и вылупились дети, мамаши счастливы, ну, как обычно, но в щёлочки глядящие соседи шептали: черепах похож на птичку, и что у птах ребёночек в рубашке, скрывающей всё птичее обличье, что странно он похож на черепашку, но, впрочем, вслух об этом неприлично.
Шли дни, недели. Новостей охапка проникла в прессу на страницы глянца: у черепашки крылья вместо лапок, а у птенца, уж извините, панцирь, что гидрофобия рептилий - нонсенс, что акрофобий быть у птиц не может, что надо изучить семейный кодекс и допросить родителей построже.
Ну, что сказать. Родители любили младенцев, защищали, обучали и ежедневно искренне твердили, что дети их умны необычайно. Младенцы им платили тем же, веря, что всё получится, дай срок и силы, а сил полно. В преддверьи новой эры младенцы пели песню звонко-сипло.
Конец банален, хоть отчасти зыбок. Недавно, проходя аллеей парка, в пруду увидела я красногрудых рыбок, а в кроне липы щебетали черепахи.
|