Война это всегда дело нехорошее. Чаще - необходимое, но оттого не выглядящее лучше.

На заре времен война выглядела следующим образом: океан или лужа на фоне сменяющихся восходов-закатов. Внешне ничего не происходит. Лишь плещутся волны или кипит и булькает лужа. То есть что-то там, в недрах, творится, но что именно - не видно. Время от времени, правда, что-то всплывет из соленых волн, покачается, смердя, на гребнях и снова пойдет ко дну. Или из лужи выползет некое амебообразное существо, поколышется близ и засохнет.

Во времена динозавров война выглядела эпически. Две (или более) горы мяса сшибались на фоне тех же восходов-закатов. Слышался оглушительный топот, хруст костей и хищный рык. Брызгали фонтаны крови, рассыпались окрест обломки зубов и когтей да летели в разные стороны куски плоти. Куски эти, если не исчезали в чьей-нибудь алчущей пасти, непременно встряхивались, выпрастывали из себя необходимые конечности и тайно отползали в сторонку, готовясь начать собственную жизнь.

В эпоху империй война была ярче, масштабней, просясь на полотна и мозаики. Реяли на ветру знамена, штандарты и хоругви, гремели трубы и барабаны, шагали по широким полям когорты, римские «черепахи» и немецкие «свиньи», мчались квадриги и эскадроны, разрывы снарядов усеивали небо дымами. Потом, правда, все смешивалось, яркие доспехи и полевая форма становились серыми от пыли и копоти, кровь смешивалась с грязью, крики «ура» сменялись ором раненных и умирающих.

Когда на земле пройдут еще несколько веков, война будет выглядеть скучно и походить станет даже не на войну вовсе, но на современную инсталляцию модного художника-авангардиста. То есть будут стоять на фоне закатов-рассветов или сменившей их ядерной зимы два совершенно одинаковых стальных куба. Совершенно неподвижно стоять. Стоять от нескольких недель до нескольких лет. Пока из под одного из этих кубов не вытечет лениво лужица какой-нибудь ртути, или же не заискрит радужно другой куб - тут, стало быть, битве конец. Причем будет не ясно, чей же куб одержал победу.

Нынче война идет где-то далеко. Далеко - для большинства. Где-то так же, как и в стародавние времена, одна гора мяса мутузит другую, полыхает огонь, звучат выстрелы, гремят барабаны, мегафоны изрыгают команды и лозунги, заглушающие крики раненных и умирающих. А вот выглядит это для большинства иначе.

Современная война - это современный же плоский и огромный экран-монитор. Говорящие головы в очках и при галстуках на фоне вспышек и трассеров мерным тоном вещают о происходящем. Ползут сбоку зигзаги курсов валют, пестрят цифрами итоги торгов, сигнализируют о баррелях и доу-джонсах. Дикторов и журналистов сменяют политологи и экономисты, кадры штурма уступают место сценам мародерства и расправ над мирными гражданами, реки гуманитарной и военной помощи впадают в озера крови и слез.

Но никогда (или почти никогда) не покажут на экранах лица людей, которые эту войну развязали. Которым она выгодна. Которые только ее и ждали. Которые у себя в кабинетах и схронах пьют бордо с шампанским и водкой, и иногда радостно стреляют в воздух. Но даже если это заинтересованное в войне лицо покажут, ненавязчивый титр поименует его иначе. А то и вовсе лицо будет грамотно прикрыто маской, мозаикой или на худой конец окажется в обрамлении окладистой и благообразной бороды. В неприкрытой же наготе на экранах будут лица жертв, героев и законченных дураков.

Большинство людей желает жить в мире. Редкая женщина будет ратовать за войну: ведь в бой нужно посылать ее сыновей, мужа и брата. Если женщина говорит о необходимости войны, она, скорее всего политик. А то и сама Костлявая с косой. Война нужна горстке умных скотов, алчущих обогащения. Война нужна дуракам, жаждущим власти и тех же денег. Война нужна мрази, скучающей по пыткам и крикам жертв. Война нужна мародерам и ворам.

Впрочем, одно дело украсть часы. Украсть жизнь владельца часов это совсем другое. А если украсть всё имущество жертвы и все средства к существованию, украсть свободу и право на выбор, можно довести человека и до смерти. Так что вор легко может стать убийцей.

Вор есть вор.