Как надоела эта зима. Хотя Майк говорит, что зимой интересней работает фактура природы. Земля мерзнет. Сжимается. И показывает свою истинную, морщинистую моську. Тоже, кстати, странный тип. Мне, например, ничего морщинистого истинным не кажется.

- Попробуй, - Николь протянула мне ложечку с каким-то подозрительным бульканьем, которое она готовила, - нравится?

- Нет, - зачем-то соврал я.

- Ну, и дурак, - меня всегда радовала ее манера ходить дома в моей одежде. Особенно в рубашке. На голое тело.

- Знаю, - и это было так здорово.

……………………………………………………………….....

Я вертел фотоаппарат, всматривался в зрачок видоискателя, пытаясь загнать свет в тот единственный нужный мне угол.

Майк сидел с ногами на подоконнике. Ему все равно, где сидеть. Главное, чтобы с ногами и на видном месте. За полгода он научил меня понимать разницу между диафрагмой и экспозицией, и это есть гуд. Николь сказала: еще немножко, и это принесет мне денег. Это тоже гуд. Но другой.

А пока я не работал. Она снимала мне студию в центре. В доме над продуктовой лавкой. Оттуда постоянно пахло свежей выпечкой и солеными огурцами. Майк приходил так часто, что было уже не понятно, живет он здесь, или как. Но нам это не мешало. Все равно он вечно укуренный. Ляжет себе тихо в сторонке на подоконнике и сопит чего-то. Правда иной раз вскакивает и убегает, сам не зная, куда. Побегает там и возвращается обратно. Иногда с очередным гениальным снимком. Иногда без него. Но всегда с новыми рассуждениями о качестве еды быстрого приготовления. А вообще мы весело жили. Я, Николь, Майк…, и этот. По фамилии Грог. Он тоже приходил периодически так часто, что я успел привыкнуть к нему и не обижаться на его речи. С Майком мы фотокались. С Николь любились. С этим...? С этим тоже вроде не ссорились. Короче, все с ног на голову. И пойди, разберись, куда теперь дальше.

……………………………………………………………………………………….

Дождь лил не переставая. Весна здесь тоже другая. Здесь вообще все другое. Разговариваешь с людьми вроде бы на одном языке, а смотрят на тебя как на иностранца. И к фруктам тут другое отношение. Трепетное какое-то. Я посмотрел в стакан. Виски не осталось. Остался только лед и слезы об его утрате.

- Повторите, пожалуйста, - обожаю виски в дешевых ресторанах. В этих местах он разбавлен, ровно на ваш внешний вид.

Только что вошедший Майк подсел рядом.

- Что пьём? – весело спросил он, для начала опустошив мой стакан до линии старта. Ладно, наплевать.

- Девушка. Повторите еще раз. И залейте, - я кивнул головой в его сторону, - чем-нибудь этого индивида.

Минут семьдесят девять мы болтали ни о чем. Затем Майк предложил продолжить в более приличном месте под названием “Барракуда”. Я испугался уже одного названия. Но он сказал, что там его знают. Я его тоже знал. Поэтому вообще отказался идти наотрез. Он обиделся и ушел. Я снова остался один.

- Повторите, пожалуйста.

Возле извилистой как мысли еврея барной стойки началось какое-то оживление…

Для справки: оживления в дешевых барах непредсказуемы как утреннее лицо малознакомой женщины.

…какой-то пассажир лайнера ”Так победим” самозабвенно наклюкивался сразу из трех бутылок. Зачем? Знал только он. Рядом столпились какие-то люди. Бармену было все равно. Да и мне в принципе тоже. Сегодня Николь в официальной форме сообщила мне о нашем расхождении во взгляде на вид за окном. Так же о том, что я…и все такое.

И еще кучу очень интересных. И совсем. Совсем необидных подробностей места нахождения моего тела в пространстве на ее взгляд…

Короче я ухожу. Все. С меня довольно. Пускай идет к своему этому…по фамилии Грог.

Трыньк мобилы прервал мои наблюдения за алкашом-экстрималом. Звонил мой друг. Хотя не то чтобы друг. А так, скорее приятель.

- Короче есть работа охранника в стрип-баре.

Стриптиз. Сборище глупых, невоспитанных девчонок, с полным отсутствием уважения к общепринятым нормам поведения. Я попытался не обрадоваться.

- Не вопрос.

- Не вопрос, - тупо повторил за мной он, - только слышишь, ты это… к девкам не приставай. Побьют.

Меньше чем через час я сидел в кабинете дивного представителя сексуальных меньшинств по имени Антуан. Он же по совместительству являлся хозяином заведения с интригующим названием “Тсюб”. По прошествии небольшого промежутка времени я узнал расшифровку этого слова и размер своего оклада. Тсюб значит бюст. Только наоборот. Оклад? В моем положении не привередничают. Он решил показать мне место. Мы вышли в коридор.

- Вон там бар. Сзади гримерные. Это выход на сцену. А здесь туалетная, - неожиданно промурлыкал хозяин. Приобнял мой локоть левой рукой и подмигнул. Я насторожился, - вопросы есть?

- Касаемо денег…,

- Ты слышишь? - так же внезапно прервал он, и поднял вверх указательный палец правой руки.

- Нет.

- Точно не слышишь? – Антуан напряженно вглядывался в мое лицо.

- Ну, смотря что...

- Замолчи несносный, - не менее вдруг, но уже куда более томно, прошептал он, - замолчи.

И скрылся. В направлении подсобок. Больше я его никогда не видел. Прозвенел звонок, судя по истошности которого танки были еще не слева, но уже где-то рядом. Из гримерных начали выбегать девушки. Некоторые были совсем раздеты. Некоторые не очень. Те, которые были не очень, двигались более энергично, чем те, которые совсем. Хотя и те, которые совсем, тоже не били лицами по лужам. Я отошел назад. Прислонился к стене. Закурил. Каждая из пробегающих мимо девчонок успевала улыбнуться и подмигнуть. Мигали они клёва. Я понял, что движение коллектива здесь происходит в верном направлении. Затрещал мобильник. Определитель определил Николь. Хорошо, блин ему. Определителю.

- Это ты?

- Ну.

- Ты злой?

- Ну.

- Я тоже.

- Ну.

- Что ну? Скажи, что-нибудь.

- Вот веришь, вообще с тобой говорить не хочу.

- Зачем тогда говоришь?

- Кто я?

- Ты.

- Это ты мне звонишь.

- Да?

- Да.

- А причем тут это?

- Это ты начала.

- Я и закончила.

- Ах, так?!

- Да так.

- Ладно, - я сплюнул на пол, - Не вопрос.

- Иди, - наверное, она тоже. Хотя вряд ли, - домой.

- Ну не знаю, - правый окурок гасим правой ногой.

- Я тебе дома (.) и еще (..). А если придешь в течение двадцати минут, то (…).

Да ну их. Слюни там. Окурки.

- Ты главное это. Не уходи никуда. …цать с половиной минут не уходи.

Уже на вылете я зацепился штаниной за какую-то штуковину и растянулся во весь рост. О_н_а сочувственно посмотрела на меня. Затем рассмеялась. Я лежал на полу, как дурак, но засмеялся ей в ответ. О_н_а еще раз покачала головой, ………….,. Потом я поднялся, и потряс головой отгонная глюк. Или не потряс…

Короче:

Девчонки – всем привет! Антуан брат - так держать!

Улица. Рука. Такси. Дверца. Ух, ты?! ну и рожа!

- В центр.

………………………………………………………………….

Мы валяемся где-то на полу. Одежда где-то рядом с нами.

Давно утро. А еще темно. Скоро ветер начнет подгонять в спину, вталкивая между нами завтра. Станет холодно. Ты заплачешь. Я закурю.

И все будет хорошо.

Даже лучше.

…………………………………………………………………

На спидометре давно за сто. В пустых трассах тоже есть своя прелесть. Влево шел крутой поворот, хотя может быть, бывают и круче. Николь положила голову мне на плечо, Майк о чем-то задумался сзади, а я рулю. Недавно вышел мой первый альбом - да такой, что Майк даже прослезился.

Денег на его выпуск дал этот…по фамилии Грог. Классный мужик. Странный, правда. Заявляется недавно в шесть утра и говорит:

- Ну и что вы себе думаете? – говорит, - вы знаете, о чем я.

А я с бодуна дикого. Вообще не понимаю об чем речь. Мне бы в душ холодный. А он как назло. Давит. Настаивает.

- Нет, вы ответьте!

- Когда мне было шесть лет, у меня была канарейка, - при словах о птице Грог сконфуженно опустил глаза, - Желтенькая такая. Мизерная совсем. Пела жалостливо. Когда мне стукнуло семь, она у меня тоже была. Была и в восемь. Где она сегодня я не знаю. Подозреваю, что перекинулась. За сроком годности. Вот.

Грог ошалело посмотрел на меня. Затем почему-то на мою шею.

- Ах, вы так! - зарычал он вдруг, - так вы значит, да?! Такой вы оказывается. Ноги моей больше здесь не будет.

Выбежал такой встревоженный. Я к холодильнику. Через час приходит. А я уже бодренький. Готов к продолжению дискуссии. Он только пол головы в проем всунул, а я ему:

- Кстати о пернатых.

- Варвар!

И дверью как хлопнет. А потом вернулся и дал денег на альбом. А я их даже не просил. А он все равно дал…

О чем это я? А, да. Этот…Грог. Вдруг, за окном, я снова увидел е_ё. Она стояла в джинсовой куртке с поднятым воротником, стильно выставив ногу вперед. Машину дернуло…, и я увидел...

…серые холодные тона. Морозно-зябкое настроение. Затертые до про-логического отупения стены. Интернационально белые. Больничные.

- Да не дергайся, - врач улыбнулась.

Красивая девушка.

- Язык достань.

Есть в больницах, что-то, по сути, не правильное.

- Штаны сними. Ляг на живот.

Ну что я говорил? Абсурд. Эй, я же мальчик! Какой живот без штанов?

Не люблю уколы.

- Одевайся. Завтра снимем гипс с ноги, - она постучала по нему опустевшим шприцем, и снова улыбнулась, - а на руке еще поносишь. Скоро домой Шумахер.

Потрепала мне волосы и вышла.

Вошел Майк. Как всегда весь драный и с затуманенным взглядом.

За ним Николь. В пальто.

- Я тут принес, - начал, было, он и полез в карман.

- Как ты сегодня? – перебила его Николь. Правильно. Так его, нарика.

- Да никак. Лежу. Одуреваю потихоньку. Домой хочу.

- Врач сказала, что завтра…

- Что завтра? А? Что завтра, Николь?

- Ребята, - попытался улизнуть Майк, - я здесь. Не далёко.

- Ну-ка останься.

- Пускай выйдет, - вступилась за него Николь.

- Стой, я тебе сказал.

Взволнованный Майк скорчил предслезную рожу.

- Видишь, что ты с ним сделал?

Я уезжаю, Николь. Домой. Устал. Да и глупо все.

- С ним всегда, что-то делается.

Останься. Все наладится. Вот увидишь.

- Может я все же выйду?

За окном пошел дождь. Подул ветер. Ударила гроза.

А может, и не ударила.

……………………………………………………………………………………….

Провал последний./Совсем странный

В зале отлета всех объединяет перевеса багажа.

………………………………………………………………….. ………………….

Возле межконтинентальной стойки полуголый, весь в шрамах, мужчина в кожаной юбке, с завидным фанатизмом машет билетом. Группа туристов во фраках и без глаз, требует соблюдения прав человека, да так, что даже у одуревшей от жары собаки в клетке, не хватило справки о прививке, посадочного талона и полголовы.

Шум. Гам. Общая сумятица.

Но чуть левее от всех. Не доходя метров пять до табло прилетов, на три шага правее рядов ожидания, напротив магазина с зеленой витриной, сквозь которую видны отражения и все ирреально, возле бескрайних окон, под которым топчутся нашкодившие Пегасы, небритый Персей обнимал виниловую Галатею. Она тихо плакала, положив свою чудную головку на его плечо. Он достал из нагрудного кармана сигареты. Из бокового джинс спички. Закурил. В этих местах всегда прохладно… вот видишь? я никогда не вру. Посмотри, облака все быстрее сменяют друг друга. Они трутся о небо, стирая с него эскизы Майковских абстракций. И уже почти ничего нет. Ни меня в двадцать. Ни тебя старше. Ни этих людей вокруг нас. Ни Майка. Ни Грога. Ни е_е. Е_е вообще никогда и не было, потому что она это… Ну да не об этом сейчас - надо торопиться. Уже стробит прошлое. Тускнеет будущее. Не видно ни конца. Ни начала…только река и город, названия которых я не помню, но в которые очень хочу и сегодня улетаю.

Но я вернусь. Вернусь ко всем вам, или вы ко мне. Ведь все вы …или нет. Всё я…Может все мы…

Подожди, я путаюсь, задыхаюсь, и наверное, вот-вот снова совру или потеряю сознание…

…и вдруг …,

…неожиданно. Раздастся спасительный щелчок затвора. Сработает вспышка…

И Ей снова, будет около тридцати. Он…………………., улыбнется и поднимет воротник плаща…………………………………………..….Я это точно знаю.