Глава 6.
На заплеванном асфальте блеснула медью денежка. Воровато оглянувшись по сторонам, присел и торопливо принялся выковыривать монетку из трещины. Пятьдесят копеек. Коробок спичек. Обтер монету носовым платком и положив в кошелек, убрал во внутренний карман курточки. Подальше положишь, поближе возьмешь. От ворья и нищих подальше, к сердцу ближе. Мы стали богаче на коробок спичек. А раньше, в детстве, взгляд был устремлен вверх, потом в молодости переместился вдаль к горизонту. А теперь стыдливо пялю глаза в землю. Романтика ушла с молодостью, суровая проза и циничный реализм среднего возраста, тянет взгляд на асфальт. Ищем клад? Боимся поскользнуться и упасть? И это тоже. Хотя давно уже валяемся на грязной земле. Пока фигурально. Пусть нашел мелочь, а приятно. Настроение приподнялось на пятьдесят копеек. Главное никто не заметил, не обратил внимания, как я ковырялся в земле. Найти бы толстый кошелек набитый долларами и моя жизнь покатилась в новом русле. Не купить ли мне лотерейный билет, вдруг улыбнется счастье? Деньги притягивают деньги. И выиграем еще пятьдесят копеек… Почему мне стыдно поднимать с земли, чьи-то потерянные деньги? Бывшие люди – нынешние бомжы, с энтузиазмом лазят по мусорным бочкам, и ничего. Выискивают себе пропитание, возможность приодеться, опохмелится. Они же не с детства приучены лазить по помойкам? Нет. Делая поправку на алкоголизм и учитывая возраст, основная масса бомжей моего поколения. Значит все имеют как минимум среднее образование, техническую или прочую специальность. В школе ходили в октябрятах, пионерах, некоторые в комсомольцах и выскажем крамольную мысль, были партийцами. Наверняка почти все имели семью, детей. Работали на заводах, фабриках. Что заставило опустится до животного уровня, когда смысл жизни свелся к поиску дешевой выпивки? Разве в детстве, юности, мечтой был мусорный бак? Нет. Типично-банальные мечты парней – космонавт, пожарник, моряк, летчик, солдат. Девочки мечтали стать учительницами, воспитательницами, продавщицами. А теперь вместе шаряться по помойкам, забыв о детских мечтах. Я тоже мечтал. Желал в летчики. Летать высоко-высоко. А стал инженером. Никчемным специалистом. Тоже, как и основная масса людей отказался от детской мечты. Житейский прагматизм одержал победу над нереальным романтизмом. - Сынок, зачем тебе идти в летное училище? Вдруг ты сломаешь самолет, упадешь на землю, погибнешь как твой папа. Летчик-испытатель. Твоя мама, не переживет новой трагедии. - Да-да. Но ко времени выбора специальности, мы уже знали, как разбился наш папа. Залетный командировочный не вернулся на запасной аэродром, оставшись в основной семье. Столица Родины – Москва. Ин-же-нер. Ин-жир. Жир. Сынок. С твоей светлой головой лучше идти в инженеры. Твой дядя был инженером, твой дедушка был инженером и твоя мама пусть и учительница, но как сказал великий, революционный писатель, педагог - это инженер человеческих душ. Что-то вы мама путаете, он говорил про писателей, но согласен, в армию, идти не желаю. И с годами проявилась боязнь высоты, тошнота, давление. Вестебюллярный аппарат слабоват. И теперь никоим образом не отличаюсь от бомжей, разница лишь в том, что еще не ползаю по помойкам. Но мы - несостоявшиеся люди. Отказались от детских мечтов. Мечт? Мечтаний. Предатели. Если у человека нет мечты, то остается один шаг до падения в пропасть. А что у нас пропасть? Смерть. Цели нет - пропадает смысл жизни. И уже не суть важно как доживать никчемную судьбишку. Через бутылку алкаша, веревку самоубийцы, или пенсию старика разбитого параличом. Вместо того, чтобы радоваться пятидесяти копеечной находке предаемся унынию. У нас еще будет небо в алмазах. И светлая цель. Красивая, достойная. Возле новопостроенной, ляповатой церквушки, толпился народ. Старухи истово молились и клали поклоны. Несколько грязных нищих тянули немытые ладошки и выставляли напоказ болячки. Расталкивая пузом с золотым крестом, столпившийся возле калитки народ, накрахмаленный священник, неторопливо прошествовал к иномарке, вальяжно кладя кресты на верующих и протягивая холеную ладонь для поцелуев. Старухи и молодки тянули накрашенные губы, торопясь прикоснуться к святому благочестию. Машинально втянул голову в плечи и торопливо протиснулся сквозь толпу, стараясь быть незаметным и невидимым. Тоже зайти, прикоснуться, помолится, причастится? Снять грехи с души? Ему? Новомодному попу каяться в грехах? Ишь, храм отгрохал. Богатый приход. Вокруг полно офисов богатых фирм, бутик-магазинов и прочего элитного, модного, богатого. Пусть буржуйки и господа, замаливают грехи, мне каяться не в чем. Есть он, или нет, мне-то какая разница? Если я его сын, то мне проститься все что сотворю. Если он создал мир, создал меня, то значит в моей воле делать то что желаю и хочу. Кто мне может противостоять? Толпа рабов божьих? Слуг божьих? Раб не может указывать избраннику божьему. А если его нет – то и суда нет. Мне глубоко плевать на ублюдочное общество окружающее меня. Если я никому не нужен, то и мне никто не нужен. Я сам себе сатана и бог. Судья и палач. Существую только я, а окружающее лишь видимость и слышимость. Я вправе принимать и осуществлять свои желания и прихоти, если другие могут. Только они могут в силу своей силы, денег, возможностей, а я буду осуществлять все что захочу в силу своих желаний. Я сам возьму от жизни все. Я сам добьюсь своих целей. Надо мной нет никого, рядом со мной нет никого. Я один. Я – для себя - все. На кухне сидел родное чадо с товарищем, и жрало мой ужин. Пиршество подходило к завершению, двухдневный запас псу под хвост. Останусь голодным. Придется тащится в магазин. Что-то случилось, или пришел клянчить денег. Вероятнее второе. - Привет папаня. Я типа с Антоном в гости случайно заглянул. – Не отрываясь от лапши известил сынок. - Здрастье дядя Миша. – Поздоровался друг сына, набитым ртом. Современное воспитание. Будь проще, не щелкай клювом, успевай. - Добрый вечер. - Снял туфли и аккуратно поставил в гардероб. Стоптанные шлепанцы, почему-то не на месте. Дорогая соседка лазила в мой ящик. Что она там потеряла? Вчерашний день? - А сладенького ничего нет? - Глухо рыгнув, поинтересовался сын. Специально рыгнул, ведь знает гаденыш, что мне не нравится когда рыгают за столом. Да нигде не нравится. Человек не бессовестная скотина, должен сдерживать свои животные инстинкты. - Нет. - Снял куртку, оставив кошелек во внутреннем кармане. Не будем раньше времени будить зверя алчности. Рублей двадцать отдам, больше не получит. Я уже не алименщик, ничего не должен. Давать или нет, мое добровольное дело. Мне еще жить надо самому. - Жаль. Факер, чай будешь? - Угу. – Друг торопливо доел лапшу и негромко икнул. – С сахаром. - Тарелки помой, не забудь. - Предупредил сына и зашел в ванную комнату мыть руки. - А ты есть не будешь? – Крикнул в закрытую дверь сын, но я включил воду, делая вид что не слышу. Кушать-то буду, но что? Мой сын, моя кровь. Но от моего в ребенке, только принадлежность к мужскому полу. Бывшая женушка всегда клятвенно уверяла, что это мой ребенок. Но если учесть что Олег родился в семь месяцев, якобы недоношенный, а познакомились мы за месяц до свадьбы, то место для подозрений остается. И оставалось всегда. Ничего моего. Ни фактура, рост, цвет волос, манеры. Все чужое. И на породу жены с натяжкой. Чужой. Не моя кровь. Да лучше б она честно призналась, чем изводила меня подозрениями. Да Миша, это не твой сын, но разве это важно? Мы же любим друг друга. А какого хрена выскочила за меня сломя голову? Никому не нравился, однокурсницы обходили как чумного стороной, а тут нате. Твоя навеки. Нет. Больше двадцати рублей не дам. Пусть устраивается на работу. Да и Олег вспомнил о папочке лишь в последний год, когда стал самостоятельный. Стал нуждаться в деньгам. У мамуси зарплату – тьфу. Сразу простил папочку. Деньги лишними не бывают. А когда мы развелись, сколько раз я приходил к тебе сынок в гости? А ты отворачивал физиономию и отказывался идти со мной погулять. И вообще дядя Паша лучше. Был лучше, только пить стал много. И работать перестал. Кому нужен алкаш? Время расставило все по местам, но удовольствия нет. Теперь за отцовскую любовь нужно платить. А нас самих увольняют. Насухо вытер руки полотенцем и подтянув штаны, степенно вышел из ванной комнаты. Детки разливали чай. Заглянул в холодильник. Гляди-ка, оставили поесть. Немного, но пожалели старика. - Как дела Олег? - Классно, только денег не хватило. Не займешь до получки? - Неужели устроился на работу? – Деланно удивился, не веря ни единому слову. Поставил кастюльку на газовую плиту, скрывая усмешку. – Куда если не секрет? - Менеджером берут. В магазин спорттоваров. - Продавцом что ли? - Какой продавец? – Обиделся сын. – Менеджер продаж. Буду консультировать по тренажерам. Беговые дорожки, штанги. Оклад плюс процент с продаж. - Но ты же без образования? - В платный институт поступлю. – Сын шумно отхлебнул из кружки горячий чай. Друг не терял времени зря, накладывая и накладывая сахар в свою кружку. Эээ ребенок, попа слипнется. – С Антохой. Правда Антоха? - А то. – Подтвердил друг, тщательно перемешивая сахар в кружке. – Да в этом институте можно корочки легко купить и учат быстро. - А зачем учится, если диплом купишь? - Не понял Антона. – Что за образование без учебы? - Чтобы от армии откосить. – Как маленькому объяснил Олег. – Ты же не хочешь, чтобы твой единственный сынок служил в нашей дерьмовой армии? Только время терять. Ты же сам не служил. - У нас военная кафедра была. – Вспомнив институт, вздохнул, не забывая помешивать закипающий суп. – Младший лейтенант в запасе. - А я буду рядовой прапор в запасе. – Олег гоготнул, друг поддержал. Юмористы. Лучше б вас в армию, хоть бы воспитали и научили жить. Сын отхлебнул горячий чай, вытягивая губы трубочкой. Детская привычка пить горячий чай, вытягивая губки хоботом, сохранилась. Милая гримаска в детстве, с годами стала вызывать брезгливость. – Пусть дебилы служат, а мы бабки будем зарабатывать. Денег не подкинешь? - Как мать? - Как всегда. Пашет за копейки, орет, да воспитывает. - А отчим? - Дядя Паша? – Уточнил сын, как будто у его матери куча мужиков. Хотя, как знать. Местами еще ничего. От алкоголика какая мужская ласка? Все еще жаждет любви. - Тоже вроде куда-то устраивается. - Неужто пить отчим бросил? - Закодировался. – Нехотя признался Олег. - От трезвости, злой как собака. - Руки не распускает? - Пусть попробует. – Сын невольно напряг мышцы груди. Защитник. Что моя бывшая супруга нашла в Пашке? И двух месяцев не прошло, после официального развода, как снюхались. Дружок. Раньше встречались? До того как расстались? Легко. Развод был поводом. Довела до разрыва отношений, чтобы инициатором развода был я, и добившись целей, в данном случае квартиры, обстановки, слиняла к бывшему другу. Не то что друг, скорее знакомый, но из одной компании. Если раньше не узнал, то теперь и подавно, все покрыто тайной за древностью лет. Олег в роли защитника матери? Как быстро бежит время… Ему бы ума побольше, да отношение к жизни поменять. Может, стал бы человеком. Возраст лечит. Годам к тридцати войдет в разум. Возможно. - Пап, а пап. Денег-то дашь? Мне на телефон закинуть, да и вообще…. – В голосе сына возникли просительные нотки. Видимо очень надо. На девчонок просит, или на выпивку? Надеюсь, не наркоман. Черт с ним, подкину полтинник. Пусть ценит отцовскую щедрость. - Дам, но немного. Рублей пятьдесят. – На лице друга промелькнула гримаса досады. Значит на выпивку. Друг Антон в роли прихлебателя? Или в роли взаимодавца. А чтобы он поперся с Олегом в чужие гости? Если только пожрать на халяву. - Не, мало. – Разочарованно протянул сын. Жалобно застонал, давя на отцовские чувства. - Мне бы стольник. Хоть взаймы. - Извини, но меня скоро уволят, а зарплата через неделю. – Сказал, как отрезал. Блин, идешь на встречу просьбам, а им вечно мало. Все равно же не отдаст. Сто рублей – почти неделя житья. Хорошо, не курю. Попытался настоять. – Больше полтинника не могу. - В натуре увольняют? – Удивился сын. – Давно пора. Найдешь классную работу. При деньгах. С твоими-то способностями, без дела не останешься. - Кому я нужен в сорокалетнем возрасте? Ты – молодой, работу не можешь найти, а я тем более не нужен. - Ну… фирму организуешь. На другой завод пойдешь. К нефтянникам. - Ляпнул Олег и сам смутился от высказанного предложения. И он не верит в мои силы. Никто не верит. Даже я сам. – А когда увольняют? За что? За пьянку, по статье? - Типун тебе на язык. – Суеверно поплевал через левое плечо. – Под сокращение попал. Через полтора месяца свободен. - О, еще куча времени. – В глазах у сына мелькнула радость. Отлегло. Можно вымучивать деньги дальше. Никуда не денется папашка. Выдаст положенную сумму. В его возрасте время тянется бесконечно и срок в два месяца, почти равен году. – Добавь до стольника? Я устроюсь на работу и точно отдам. Мы же семья… - Мафия… - Скаламбурил друг, отодвигая недопитую кружку чая. На дне желтеет не растворившийся сахар. Антон живет в обеспеченной семье. Сахар кладут, не считая ложек. Сопротивление отца сломлено. Сто рублей перекочевали в карман сына. Заполучив от родителя все что предполагал, Олег торопливо начал прощаться, но не успел. В двери что-то глухо ударило, заскрежетал ключ в замочной скважине, вернулся сосед. Коридор и кухня наполнились запахом свежего перегара. - Привет сосед! И вам мужики салют-привет! - Кивнул сосед-охранник и начал плавно снимать замшевую куртку. Так делают пьяные, стараясь контролировать действия. Первый день после дежурства, когда сосед расслабляется, шляясь с друзьями по пивным и подворотням. Сейчас выскочит супруга и не стесняясь моего присутствия начнет громогласно орать, упрекая мужа в гулянках. Остынь дура, твой муж когда выпьет имеет прекрасную потенцию и тебя. Радуйся жизни, пришел твой долгожданный час. - Здравствуй Сергей. – Поприветствовал выпившего охранника, стараясь контролировать эмоции. Отдал сыну деньги, а сейчас терпим пьяные разговоры. Обычный сценарий. Вначале - давай Миша выпьем водки и пойдем по бабам. Позже – хороший ты мужик Мишка, но больно нудный. В коридоре как тень отца Гамлета возникла жена соседа. Кстати баба уже здесь, концерт начинается. - Здравствуй Михаил Владимирович. – И без перехода шумный наезд на супруга, не стесняясь посторонних людей. – Опять нажрался?! - Это вопрос, или утверждение? - Супруга разоблачила, теперь можно не сдерживаться. Куртка падает на пол, летят в угол прихожей грязные туфли. - Каждые три дня одно и тоже. Сколько можно. Ты погляди на Михаила Владимировича. – Начавшийся монолог прерван на мгновение. Заметила кроме соседа других посторонних на кухне. - Здравствуйте. - Здрасте. – Хором поздоровалась с соседкой молодежь. - Человек не пьет, не курит. Идеальный сосед. Живет один, а блюдет себя. - Ну и дурак. – Сосед прижал руку к сердцу и отвесил театральный поклон. - Извини Миша. Нет. Ты мужик классный, но нудный. Я бы на твоем месте… - Что на его месте? – Опешила соседка и грозно нахмурила выщипанные бровки. – По бабам бегал и водку пил? Знаю я тебя! Кобель проклятый! Да если б не я, да ты, да мы. Про детей не думаешь, одни друзья на уме… - Успокойся жена, не ори. – Попытался успокоить разбушевавшуюся жену подвыпивший сосед, еще сдерживая заторможенные алкоголем эмоции. Но остановить Светочку, может только хорошая палка, а лучше две палки. Придется Сереге отрабатывать сегодняшний выпивон половыми подвигами. Скрип пружин и ахи-вздохи удовлетворенной самки. Соседи заорали, начиная скандальные разборки. Сын мгновенно испарился из квартиры, оставив меня без ста рублей, голодным, наедине с разбушевавшимися соседями и пустым холодильником. Прихватив кулек, выскочил из квартиры и побрел в магазин. Пока хожу, соседи успокоятся и вернутся в сознание. Ненавижу участвовать и быть зрителем скандалов. Напрягает. Чувствуешь себя соучастником чего-то страшно противного. Отвратительное зрелище. Человек превращается в зверя. Но почему человек существует в рамках морали и правил? Потому что боится последствий. Потому что трус. Страх за личную шкуру держит в законопослушных рамках. Дайте человеку творить безнаказанно и он развернется на полную катушку. История знает кучу историй и примеров, как якобы глубоко порядочный человек становиться тираном и убийцей. Публицисты, обыватели, психологи, ищут в действиях признаки безумия, душевной болезни. Ерунда – человек осуществляет тайные желания. Он временный пуп земли и в его силах творить что угодно. Он равен богу – он сын божий. Он избранник. Хорошо, не бога, но дьявола точно. Черное равно белому. Плюс равен минусу, так какая разница с какой стороны быть? Неужели не мечтаем поиметь красавицу в извращенной форме? Наказать обидчика? Да покарать любого кто смеет неуважительно взглянуть? Плюнуть в лицо начальнику? Отлупить кнутом подчиненного? Построить подданных стройными военными колоннами и повести на кровавый бой, бессмысленную войну, строительство личной пирамиды – усыпальницы? О чем мечтаем бесконечными ночами, ворочаясь с боку на бок? Облагодетельствовать мир? Иногда и об этом, но конечная цель нашей мечты в чем? Да пусть они гады увидят какой ты благородный и мужественный, какой умный, красивый. Мы вспоминаем великих злодеев с ужасом на устах, но с завистью в душе. Да, он был нехорош, но он жил в свое удовольствие. Он правил миром, он жил на полную катушку. Да, его убили ближайшие друзья, его предали и он оказался в конечном счете один, но мы то умнее, мы бы сделали так как правильно, так как надо. Мы бы повернули, мы бы осуществили. Вот она жизнь… А они осуществляли и творили. Пусть по шею в крови, но мы помним о них и преклоняемся где-то глубоко в душе. И плевали они на мораль, на бога и дьявола. Плевали на всех. Потому что они избранники. Их вынесло на самый высокий пик славы. Они сами - творцы человечества и равны богам. Поставить жизнь на кон и сорвать куш. Один раз на зеро – случай, удача, но сложились обстоятельства, пришла судьба. Все – или ничего. Долгая жизнь раба, или мгновения героя? Вспышка озарившая мир, или жабье существование в болоте? Один раз осуществить тайное желание, или всю жизнь мучиться изжогой и несбывшейся мечтой? У всего сущего - один финиш – смерть. Она уравнитель и конец пути. Тупой раб предполагает о бессмертии души, но была ли она у него? Душа животного – да, душа героя – нет. Он и в раю будет рабом. Раб – состояние труса, обывателя. Жизнь превыше всего. Она священна. Она наше испытание. Кто сказал? Бог? Нет. Он сам пошел на крест ради небесной и земной славы. Он принял мученическую смерть самоубийцы и ушел в бессмертие. Герой уходит сам, а не рабски ждет мучительного конца. Герои умирают молодыми, – рабы подыхают старыми. Любой подвиг сродни самоубийству. Человек идет на то, что другим не под силу и даже смерть не останавливает его. Он сделал то, что хотел. А обыватель? Предал, продал все лишь бы еще несколько мучительных мгновений протянуть свое бессмысленное существование. Ему важна жизнь, ради самой жизни. А герою жизнь как ступенька в осуществлении идей и желаний. Когда ставишь выше жизни идеи и мечты – ты велик, если ставишь во главе угла жалкое существование и предаешь себя – ты раб. Быть отпущенный век – рабом, или мгновение – героем, царем, человеком с большой буквы? Что выбираю я? Быть рабом… |
Библиотека // Объявления
