сидя, относительно поверх сидящих стен
муругий кобель колошматит кипу листьев
в случае необходимой искренности
происшествия делаю выстрелы во время
и проваливаются в дряхлые здания....
птицы мгновенно распадаются
их пары не терпят более моногамии
но это не интересовало,
это- атрибут гуттаперчевыми оборотами рта
у часовых педалек
у колесика, единственного на разрешение
беспочвенности одиноких настроек
у кнопки, сопровождающейся застройкой
парков, криков младенцев, дуальной парковки
читсящих средств поверх и в витринах,
отблеск на керамические детали
высовывают узелки
в это время, поднимается тонус
тонут матросы
капитаны прощаются с париками
и женщины озаводятся детьми
они растянуты, подойдет ко мне девочка
и скажет подобное
поподробнее, дети любят вдаваться
в подробности
я предложу ей уничтожить
тягостную разницу между развинченными часами
и шагами глаз, обутых в тоску по чечетке
она мне ответит: позволь, брим,
неужели животные нетерпят
оставляя своих младенцев- зверят
надолго, уходя лакать воды??
неужели бутон розы вяло вянет,
когда нет места для детских игрушек....
все знают свой час, его тянут и делают вид, что им
больно, но я предлагаю,
отправить часы с омлетом внутри к механику
останавливающему время
ты седеешь
и мне очень тесно, сжиматься в твой ритм
без папы"
"-...."
повязав шарф на выбитую колею у локтя
я стремился останавливать кровь и космос,
вокруг раны витающий
владеющий состоянием раны
я согласился в ребенком,
казнь не имеет места состоятся
казнь Маяусаилом заведенного часа
я- имеющий право на правду, могу ошибаться....

вручную подведены ш_ес_те_ре_нк_и
нет суеты и обезспокоено
одновременно
телесное соцветие под стеклом
беспробудно дремлет
попробуй попросить его
отдать часть себя
безответно и без ласковых слов
доставить на дом и 180
достать порядок солдатиков и -180/+169

............нам липко вместе
на спицах последние новости
-старатели моют кости, узнав,
что пропитались литературой
Джека Лондона....
....знакомство- под блюдце подложенная
записка, пропитанная ромом
и чем-нибудь быстрым
помимо твердой груди
в позавчерашнем году
Тебе. сталь. хлестко.
пойдем, пойдем,
бежал....
мы объявлены матерью с коляской
мы предписаны принципиальным маракасом
подхваченным бортиком на теплоходе по анфасу
берегово- тиранической линии
сапа....
примостив невесомость руки
сразу на животе и на
позвоночнике
ах, новом позвоночнике....
*цссссс!!!!*

упакован и выкрашен несвежими списочками
клок газетной тиражной тирады
накрывает сутулый букет
покрывает цветастый букет на кухне мамы
более чем обычно ее
больнее чем обычно
бессловестность
еще край сигареты зажжется
и отрастающая от пальца
мама
присядет и застынет в
бессловесии
время голода зарисует мой силуэт
подходящий к холодильнику
и неподходящий "хорошему сыну"
"привет, мама...."
вечер, истонченных сигаретных пальцев
тихо тлел
в бессловесилице
плющ, любвеобильно щекотал мне между волос
когда я подходил мыть тарелку от хлебных крошек
особенно тщательно, ожидая пока,
огонь заткнется в пепельницу
пробочкой в бессловесновасноваснова
и не полетит серый, расплющенный горошек
вслед
продолжительный сонм помощников
уснуть в прогорклой таблице
дел пропитания и прохождения далее
я не желаю продолженности
не ступаю, одновременно с этим,
беспорядочным "ф"
я пытаюсь прислушиваться к эскизам
на неподвижной занавеске
может быть
когда депо в двух людях
заполнено пустыми спичечными коробками
изобретатель уничтожителя коробок
первым погиб под слоем раскаяний
и нервного дирижерства табчным
цилиндриком....
а, мама??
а, мама??....

by Billy Collins

Today I pass the time reading
a favorite haiku,
saying the few words over and over.

It feels like eating
the same small, perfect grape
again and again.

I walk through the house reciting it
and leave its letters falling
through the air of every room.

I stand by the big silence of the piano and say it.
I say it in front of a painting of the sea.
I tap out its rhythm on an empty shelf.

I listen to myself saying it,
then I say it without listening,
then I hear it without saying it.

And when the dog looks up at me,
I kneel down on the floor
and whisper it into each of his long white ears.

It's the one about the one-ton temple bell
with the moth sleeping on its surface,

and every time I say it, I feel the excruciating
pressure of the moth
on the surface of the iron bell.

When I say it at the window,
the bell is the world
and I am the moth resting there.

When I say it at the mirror,
I am the heavy bell
and the moth is life with its papery wings.

And later, when I say it to you in the dark,
you are the bell,
and I am the tongue of the bell, ringing you,

and the moth has flown
from its line
and moves like a hinge in the air above our bed.

Billy Collins

сим днем я глотал время чтением
любимого хайку
рефренами, рефренами твердил, повторял

это сродни принятию пищи
той же самой сочной виноградинки
повторяющееся количество

я бродил по домине декламируя
и разложил падающие буковки
по стану всех комнат в квартире

у сильной тишины рояля, говоря
повтоярясь у картины мариниста
отстукивая ритм по полым полкам книжным

я слушал себя произносящего
затем я сказал и не слышал
затем я услышал не подключая голосовые связки

и поймав взгляд стоящего пса
на коленку склонился у порога
и прошептал это же самое, занося из уст его длинным ушам

говорилось про монотональный колокол храма
и мотылька, спящего на поверхности, собой окружаемом

твердя вновь и вновь, чувствую мучительное
давление совершенное мотыльком
на железный колокол

издав текст окну,
колокол- мир
и я- моль, в ненадежном сну

сказав зеркалу,
я тяжелое платье бренчащего колокола
и моль- жизнь с крыльев бумажным шорохом

погодя, сказав Тебе во тьме все то же
Ты стала колоколом,
я же- язычком его

и моль вальяжно покинула
очередь
и петлей упорхнула в воздух над нашей постелью

Салем, подними моих врагов!!
щели есть, излучины и тяжбы
конный мех сиреневой фаланги
доит грозы из твоих покоев
Салем, проверни мне в спинке нож!!
я приду, не стоит верить в исповеди
кнут седлал запястье- в войнах- искренности....
гнильце на рагу остывших праздников
Салем, разучи меня сражаться!!
отломай защитные рефлексы
идиотик для побойных мест, я
в праве отрицать тел безопасность....
отведи в кров, шитый из абзацев,
Сианг Цзу являлся здешним поваром
кишки подполковников
слоятся
вылезши в побег
из шатров в лунных сланцах....
выкупи мой клок, надежный Салем!!
с атласным фрагментом раскладных
палочек, для шатких прогулок
ветеранов
бархатный скальп,
Салем, Мисима, Цзу, Янг....
на табличках,
под табличками,
под арестом,
над невестами....
мы нуждаемся
мы НУЖДАЕМСЯ!!

Вложение: nova03.wma (3836 kb)
композиция, меняющая
ход мыслей....
подталкивающая на
обнаружение трети сердца
из полной упаковки опиума
восковых слез
нет более лучших учителей плакать
чем tuxedomoon!!!!

listen & reason
almost in tears
jim av yours....

украшая укрощенных ртом
к полому бассейну прислонясь..
выдохлась, казнящая моря..
вежливый фантом
собирая горькими губами,
не сумев собрать спустила крепость..
не спускалась крепость, мечусь
смелость-
лот на только что треснувшей раме..
разыграли ярмарку с уклоном
на слизь в волосах, держали правду
по цене оптовой, манифестанты
с Томом пробирались в гомон шепота
в щелчки гамаков и потрескивания заед
при поднесении соломинки, на окраине
забрался повыше в стоги и наблюдает
столица спит в мерзкой проталине
при этом цветок размышления
причесывает усы
при этом тлеющие сожжения
смазывали уксусом
и аэрозоль неслась в прошение
урезать блюз
собрать цикад под крышку
Том пел, плясал малыш
сожми в подмышке!!!!

радиатор в клоаке
ради кулака
материнские тетради
поговорить в мехах
мальчик должен был смеяться, но он ложен
на карандашном скелетике
разматывает пленку
оцепенение в прерывистой игре
в хижине сливались тени и обноски
шкурки- шторки, ступы и ступни из сельвы
пара набирала в себя тройку
и подразнивала сидящих на Зионе
каучуковых божков, шла вонь
и отходили воды
рот повалялся в берлоге
рту в норах
неукромно
когда неузнавание добывает пищу
голые восковые талии
ноют по- девичьи
вредители мрут и расходятся тени еще раз
на бис требуха струящаяся по каланче
прерывает свой лучезарный анфас
слепни- чешуйчато-крылые поселенцы
трейлеров
бежевых недр лачуг,
отрок глуп и коренаст
отпрыска имя Амур
дети визжат и переворачивается у няни в груди
переползает нянечке в подмышки
самый спонтанный маршрут провожать, провожать,
грести....
камень на камне болтается
рахитично
датируемые до завала дупла
крышки лазурные
затаптывают
разваливаясь на леорды угнетенных
перевязанных с прериями
леопардов

Say this city has ten million souls,
Some are living in mansions, some are living in holes:
Yet there's no place for us, my dear, yet there's no place for us.

Once we had a country and we thought it fair,
Look in the atlas and you'll find it there:
We cannot go there now, my dear, we cannot go there now.

In the village churchyard there grows an old yew,
Every spring it blossoms anew:
Old passports can't do that, my dear, old passports can't do that.

The consul banged the table and said,
"If you've got no passport you're officially dead":
But we are still alive, my dear, but we are still alive.

Went to a committee; they offered me a chair;
Asked me politely to return next year:
But where shall we go to-day, my dear, but where shall we go to-day?

Came to a public meeting; the speaker got up and said;
"If we let them in, they will steal our daily bread":
He was talking of you and me, my dear, he was talking of you and me.

Thought I heard the thunder rumbling in the sky;
It was Hitler over Europe, saying, "They must die":
O we were in his mind, my dear, O we were in his mind.

Saw a poodle in a jacket fastened with a pin,
Saw a door opened and a cat let in:
But they weren't German Jews, my dear, but they weren't German Jews.

Went down the harbour and stood upon the quay,
Saw the fish swimming as if they were free:
Only ten feet away, my dear, only ten feet away.

Walked through a wood, saw the birds in the trees;
They had no politicians and sang at their ease:
They weren't the human race, my dear, they weren't the human race.

Dreamed I saw a building with a thousand floors,
A thousand windows and a thousand doors:
Not one of them was ours, my dear, not one of them was ours.

Stood on a great plain in the falling snow;
Ten thousand soldiers marched to and fro:
Looking for you and me, my dear, looking for you and me.

Wystan Hugh Auden

и в этом городе есть десять миллионов аур
кое кто из них в коттеджах, кто в бараках
Но нет места для нас, друг мой, нет места для нас здесь

Когда- то имея страну мы уверились в правду
Ты сможешь ее отыскать, загляни только в атлас
Но не пребывать нам там, друг мой, не отправиться

В церковном дворе произрастает тис
Каждой весной в нем наново зацветает жизнь
Старые паспорта не годятся, дружище, старым паспортом подотрись

Сотряся столик консул издал
"Нет у тебя паспорта, ты признанный мертвяк"
Но мы всё живы, братец, живя и дыша

На рассмотрении комиссии отшагав; мне предложат стул
Вежливо попросят вернуться позже, как календарь года станет худ
Но куда податься СЕГОдня, дорогой мой, куда я СЕЙчас пойду

Пришедший на митинг; оратор поднялся и сказал:
"Если пустить их, они лишат нас заработных плат"
Он имел в виду Тебя и меня, родной мой, меня и Тебя

Громом в умке моем пронеслась еще одна песнь
Исполняемая Гитлером, несущим: "Убить их, им смерть"
Он имел в виду нас, дружище, нас внезапной тлей растереть

Наблюдал я пуделя одетого с иголочки,
Видел дверь открывающуюся и входящую в нее кошечку
Но не немецкие евреи то были, дружочек, не немецкие евреи

Спускались к гавани, ступив на край причала
Смотрели рыбку, безмятежно в свободной дымке
В десяти футах от нас, дорогой мой, десять футов ничтожных разделяло

Выйдя на рощу, наблюдая стволы и птичек
Тянущих нотки непринужденно, у них нет политиков
Они не являлись людьми, милый мой, они не нашей расы

Во сне явился тысячеэтажный дом,
Тысяча окон и тысяча называющихся дверным проемом
Ни один из них не был нашим, дорогой, ни один замок нам не подчинен был

На гигантской равнине под снегопадом,
Десять тысяч солдат маршировали прикладами
Разыскивая нас, дорогой мой, в поисках нас..

карнаволнуйся
под кабестаном
ты неуправляема
и требуешь подчинения
но чинят новое и совершенно исправное
а я покамест
в свободомыслии
слюдой промазан я и быстротой
паяца
запуган случайными поворотами
моя дверка шаткая
и опираться на нее
никак нельзя
поскольку можно вызвать крах полужилого
помещения
соседи издают редкие и ненадежные гортанные звуки:
"вот блядь, этот долбоеб
достраивает
еще этажов
еще и снизу"
но в этом принцип,
ведь редкий педоном
придя на место прописки
станет желать чувствовать
себя невыглаженным пиджаком
а даже люстра, прессуемая гордой мухой
геометрически делает мой дом холщовым
и гибко падает с чердака нелитературный угол
пересыпая в экспозе
раз два три четыреста
рюмочек призраков
катающих бутыль,
или катающихся в ней
так или иначе
покатый с аверса сморчок
шумка ферматой осуществляет поиск
идеально гладких и парализованных
в карцерах
коглед....

Я знаю, почему дороги,
отрываясь от земли,
играют с птицами,
ветхие веточки ветра
качают корзиночки, сшитые дятлами.
Дятлы бегут по стволам,
держа в руках карандашики.
Вон из дупла вылетает бутылка
и направляет свой полёт к озеру,
чтоб наполниться водой,--
то-то обрадуется дуб,
когда в его середину
вставят водяное сердце.
Я проходил мимо двух голубей.
Голуби стучали крыльями,
стараясь напугать лисицу,
которая острыми лапками
ела голубиных птенчиков.
Я поднял тетрадь, открыл её
и прочитал семнадцать слов,
сочинённых мною накануне,--
моментально голуби улетели,
лисица сделалась маленьким спичечным коробком.
А мне было чрезвычайно весело.
1931

I was fairly drunk when it
began and I took out my bottle and used it
along the way. I was reading a week or two after
Kandel and I did not look quite as
pretty but
I brought it off and we
ended up at the Webbs, 6, 8, 10 of
us, and I drank scotch, wine, beer, tequila
and noticed a nice one sitting next to me -
one tooth missing when she smiled,
lovely, and I put my arm around her
and began loading her with bullshit. when I awakened at 10 a.m. the next morning
I was in a strange house
in bed with this
woman. she was asleep but looked
familiar.

Charles Bukowski

я довольно сильно наклюкался когда
это занялось с представлением и
я достал бутыль и
используя
опустошил по пути. были прочтения неделю или пару после
Кэндел и я не выглядели свежее персика, или, скажем, цитруса
все успешно завершилось
и мы разошлись из под одного обруча бочки в Уэббс,
6, 8, 10 из
нас, и предпочитал скотч, вино, пиво, текилу
и заметил сидящее рядом с собой нечто милое
и начал наедаться ее хуевым диалогом.
проснувшись у стрелки короткой на 10 утра утром после
я увидел себя в странной комнатенке
с кроватью в комплекте
с бабенкой. она дремала но было похоже
что я Ее знаю.

Чарльз "Хэнк" Буковски

все не успело начаться как мелкий мошенник перешедший дорогу с авеню на стрит со свежезаработанным
вспомнил об обещании общаясь с сестрой в больнице ничего не скрывать в том числе свое прошлое и настоящее
которое неизвестно
никому
неизвестно;
зажав кровоточащую в этом промежутке месяца ладонь
он поплелся к ближайшей урне
и каждый шаг
был выброшен из памяти
только урна
в которой кем- то была оставлена
правда....
прошлым он знал что можно взять
и
высморкаться в
вещи
подобные этой
правде
но он удержался и пошел дальше
искать и удобрять свою зарождающуюся
правду
малышка, я пришел
ты не один
что??
у тебя за спиной мальчик, который мог бы притти ко мне чуть раньше
не будь Тебя рядом
грязного и сопливого подлеца..
оторвав часть щеки от марок и конвертов
он разворачивал дохлую рыбешку
близился обед но
он вечно спешит
и оказывается голодным
у входа в прихожую
бытовки
там сестра, в бытовке, или она прыгает
по различным местечкам
вдруг она западает в неизвестное
и устривает там западню
что же если
все так????
он хлопает дверью у лба мальчика, не пришедшего
ни за что бы не
пришедшего раньше
него-
братика
-я буду искренним, навестив Тебя
и заискрилось и задрожало
и
попадали маски....

торт без тепла и разъевшегося повара
твердеет идеями коркой покрывается
безе
без Тебя
мой порез превращается в парез
испаряясь на злаковые безкультурия
и ты уже не просто теребишь бетонное покрытие
торта
ты просто поедаешь его
с хвостом и мордочкой
тыкаясь в .... и восклицая
....
потом происходит....
"тревожное"
подкожное
неприложное
ящерица, трясущаяся
и шатающаяся
тающая
при употреблении слов:
....
языками,
Вам завернуть или так, листами наружу
и стеблями
о, их четверо
не делайтесь виноватой
а что же, что
у меня пригорел торт
"игуаны расползаются по ватману"

дверь мягче, чем кажется,
моя дверь для тощей монашенки,
входи же, входи, она еле крепится
что- то личное,
что- то неискоренимое

мой храм- отпустивший плющ шалашик..
спица проезжавшего мимо цепляется и все сыпется
и вот теперь, кроме торта на день обнаружения
я раскладываю по полочкам стеночки несущие
хорошие
только прехорошие
новости

торт

засыпай меня в себя, дружок..
веки, не успев объединится
сдержанно варя в себе ресницы
тягостно сосут пары в рожок....
вы рождены прикасаться!!
мечетесь, вот, софистами....
не презреть и не очиститься....
прочь от корыстного вальса,
к зеркальцу,
по рельсам
от Эндоры
до Ижицэй
меркнет ствол и спелый плод его
на вкус чересчур
кислый младенец
бреет мои подмышки
режется и отступает на грань ванны
стенку ванной и опального кита
не спотыкаясь и мятежничая,
колюще-режущим сердцем час
щелкал мне челюсть язык жуя;
противоправдивые беженцы;
из малюсенькой комнатки- уборной....
воздержась, почти что будуар
крепит годовалый стяг комар
и я трушу убить, как ночной дворник
затушевался, боясь замести светилу
позже объясняя чуть продрав,
темя из ковша, метлы и шуфли
сборной массе, метод не быть грубым
не рожать
-сор,
-детство, и
-фонарь....