|
|
|
|
michaelgofman | 30-11-2009 00:49 #3 | Уснувший Группа: Passive | Тема: Религия труда
РЕЛИГИЯ ТРУДА
"Труд в США - это душа народа. Американец служит своему делу с такой страстью с которой крестоносцы жертвовали своей жизнью для освобождения Святой Земли." Aнгличанин Фрэнсис Грунд, 1843 год.
Сравнение Грунда американцев с крестоносцами вполне обосновано, так как ценность труда для Америки, вначале ее существования, была идеей религиозной, идеей протестантизма. Протестантизм, возникший в Европе 16-го века, приобрел огромное влияние так как обращался к ежедневному опыту нового нарождающегося класса, класса работников, предпринимателей и бизнесменов, буржуазии. Протестантизм отражал представление нового класса о значимости труда и отвергал ценности аристократического общества. Ценность человека не в том, сколько его предков служили королю, не родовые привилегии определяют ценность человека, а его личные качества, которые проявляются в труде. Протестантизм придал труду религиозный смысл, он объявил труд высшим призванием человека (Calling), предназначением человеческой жизни. Всевышний дал человеку огромное богатство - природу и человек в течении своей бренной жизни должен увеличивать и преумножать ее своим трудом, за что он может получить прощение грехов. Личное богатство, возникающее как результат труда, знак благосклонности Небес, а нежелание трудиться и стать богатым - вызов богу, подобно желанию быть больным. Католицизм же видел цель человеческой жизни в развитии духовного начала, только в нем смысл и счастье человеческого существования. Цель жизни - не обладание материальным богатством, а постижение Истины, Бога и сотворение Прекрасного. Но постижением Истины и сотворением Прекрасного мог заниматься только "праздный класс", аристократия, которая могла вести полноценную жизнь, так как была свободна от труда, и могла посвящать свою жизнь философии, науке и искусству, которые в до-индустриальную эпоху были органической частью религиозного мировоззрения. Европейская литература, выросшая из идей католицизма, говорила лишь о духовной стороне жизни, и до начала индустриальной эпохи в ней упоминалась только одна форма труда - труд творческий. Как в литературе, так и в жизни, люди физического труда - крестьянин, ремесленник, воспринимались как рабы свой плоти, как существа низменной природы, не доросших до состояния полноценного, т.е. свободного от труда человека, живущего в мире духовных ценностей. Новый Завет, главный документ католицизма и православия, говорил о труде как наказании за грехопадение, и это отношение к труду отразилось в языках народов Европы - во французском, это travail, который имеет корень в латинском tribulium - орудие пытки, в немецком, слово Albeit также ассоциируется с наказанием, в русском слове работа корень - раб. Российский воровской орден, воры в законе, довел это отношение к труду до своего логического конца. Вор, начавший работать, переставал быть полноценной личностью в глазах воровского братства. Протестантизм поставил под сомнение идеи Нового Завета и призывал вернуться к первоисточнику, к Ветхому Завету, в котором труд понимался как инструмент создания царства божьего на бренной земле. Протестантизм отрицал всякую социальную иерархию, классовые привилегии, само государство и личные различия, "Перед Богом все равны.". Те, кто создает новые богатства не менее важен, чем те кто их имеет по праву рождения. Земля, источник всех богатств, принадлежала потомственной аристократии и церкви, а работник, крестьянин не получал ничего кроме самого необходимого для выживания. Но, к этому времени начало складываться машинное производство, а оно могло принести не меньшее богатство, чем владение землей. Наиболее деятельные крестьяне создавали фабрики, мануфактуры, формируя новый рынок продуктов для массового потребления они превращались из прислуги высших классов в независимую от них силу. В этом исторический повороте в экономике Европы католицизм превратился в тормоз дальнейшего роста богатств, он не соответствовал новым условиям жизни и появление новой религии, протестантизма, было естественной реакцией. Новое Время требовало новой жизненной идеологии, в которой труд занял центральное место. Основополагающий постулат протестантизма - долг каждого верующего трудиться во славу Господа-бога. Новая религия стала официальной лишь в двух европейских странах, Британии и Германии, которые раньше других начали проводить индустриализацию своей экономики. Протестантизм предлагал новую форму жизни тем, кто, в результате индустриальной революции (сгон крестьян с их земель для создания овечьих пастбищ и создания текстильной мануфактуры в Англии), лишился источника существования, связей с общиной, и оказался предоставленным сам себе. Протестантизм давал ответ как жить тем миллионам людей, кто оказался оторванным от своих корней, от общины и остался один на один с окружающим враждебным миром. В условиях всеобщей миграции каждый был представлен сам себе в практической жизни, и искал свой, индивидуальный путь к богу, читая Священное Писание. Каждый должен был строить свою жизнь сам, не обращаясь ни к обществу, ни к церкви "каждый сам себе священник". Индивидуальная связь с богом была психологической подготовкой к индивидуальному характеру всех сфер человеческой деятельности, подготовкой к первому этапу новых форм общественных отношений, к капитализму. Протестантизм обосновал индивидуальную ответственность человека перед богом, индивидуальную ответственность перед обществом и индивидуальную форму труда в условиях всеобщей конкуренции. Недаром книга Даниэля Дефо, "Приключения Робинзона Крузо", которая в другое время осталась бы незамеченной, превратилась, в сегодняшних терминах, в "бестселлер", настольную книгу для многих поколений. Герой, выживающий во враждебном мире природы, ассоциировался с новой формой жизни, борьбы за выживание во враждебном обществе, в войне "всех против всех". Протестантизм противопоставил себя не только католицизму, идеи Возрождения также были неприемлемы для новой философии жизни. Возрождение провозгласило, что человек от природы добр, поэтому нужно предоставить каждому право на свободное самовыражение. Личность в период Возрождения приобрела небывалую свободу, а полная свобода не могла не привести к освобождению всех стихий человеческих страстей. Без жесточайших ограничений и полицейских мер человек превращался в убийцу, грабителя и насильника. Протестанты предложили альтернативу идеям Возрождения и идеям средневековья в контроле греха. Труд, как форма служения богу, сделает возможным обуздание стихий в человеке, так как труд требует самодисциплины и добровольного подчинения системе экономических отношений. Первый лидер новой религии, провозгласивший идею порочности католицизма с его идеей жизни, как праздника, а саму религию протестантизмом, немец Мартин Лютер, утверждал, что любые добродетели не гарантируют прощения, и лишь труд во имя бога может, не гарантирует, но может, принести спасение души. Другой протестантский лидер, француз Кальвин, разделял людей на тех, кто от рождения несет в себе добро и тех, кто несет зло. Одним изначально предуготовано спасение, другие изначально прокляты. И только в труде человек может забыть, заглушить чувство беспомощности и бессилия перед богом и своей греховной природой. "В своем развитии кальвинизм выдвинул доктрину спасения, которая базируется на труде и создании богатств, которые не гарантируют спасения, но сам материальный успех есть знак божеского расположения. Никто не знает будет ли спасена его душа или нет. Спасение души не зависит от количества добрых или злых дел, которые человек совершил в течении жизни. Человек не знает к чему он приговорен, к спасению или вечному проклятию. Результат станет известен только на Страшном суде. Контроль над материальным миром человек приобретал в процессе создания богатств и это давало ему ощущение власти над своей судьбой, по крайней мере, на бренной земле." Немецкий социолог конца 19-го, начала ХХ века, Макс Вебер. Во времена средневековья единственным местом, где верующий мог спасти свою душу, оградить себя от тлетворного влияния общества погрязшего в пороках, был монастырь, где каждый из членов монастырской общины, давая обет воздержания, вознаграждался правом на многочасовой труд, скудной диетой и возможностью совершенствоваться в своем духовном развитии. Протестантизм превратил монастырь в идеал общественного устройства, где главная добродетель человека его способность трудиться самоотверженно и беззаветно, где во имя труда, как формы служения богу, человек должен отказаться от многих греховных желаний. В создании богатств он должен был видеть смысл своей жизни, а само ее содержание в его глазах утрачивало свою ценность. "Лютер и Кальвин психологически приготовили человека к той роли, которую он играет в сегодняшнем обществе". Эрих Фромм. Город Женеву, разгульный торговый город, Кальвин превратил в огромный монастырь, живущий высшей религиозной целью, созданием богатств. Экономическая деятельность была выделена в особую сферу жизни в которой моральный закон, забота о ближнем, переставал быть абсолютом. Добродетельность каждого члена общины оценивалась через труд, тем, что он создал. Финансы превратились в основную индустрию страны, а впоследствии в финансовую столицу Европы, так как финансовая деятельность не была ограничена религиозной моралью. Кальвин создал город-монастырь, живущий накоплением богатств. Оливер Кромвель, лидер протестантской, по духу и буржуазной по сути, революции нового класса в Британии, целью которой было свержение власти аристократии, королевской власти, попытался создать большее, нежели город-монастырь, монастырь-государство. Школой, создававшей принципы нового общества, стала армия Кромвеля. Солдаты Кромвеля воевали за новую мораль, мораль всеобщего равенства и всеобщего труда, солдаты короля за деньги и военную добычу. Армию короля, воевавшего с Кромвелем, называли "Белой Армией", так как она была одета в белые мундиры, армию Кромвеля "Красной Армией", ее солдаты носили красные мундиры. Солдаты армии Кромвеля были глубоко религиозны и их командирами были священники, проповедники, прообраз политических комиссаров Красной Армии Советской России. В армиях тогдашней Европы дисциплина воинства была довольно относительной. Пьянство и драки считались естественной частью армейской жизни, воплощением мужского начала. Грабеж, мародерство, насилие над женщинами во время войны не только не порицались, но были частью награды за службу. Армия же Кромвеля несла службу не за награды, солдаты Кромвеля служили богу. Солдат-протестант нес в своем ранце "не жезл маршала", а Библию. За свои поступки он отвечал не столько перед командиром, сколько индивидуально перед Богом. Дисциплина создавалась не наказаниями, а была результатом религиозных убеждений. Армия Кромвеля стала школой, в которой воспитывались такие качества, как сознательность, т.е. самоконтроль, самодисциплина. Работник мануфактуры должен был не только подчиниться дисциплине труда, как солдат армейской дисциплине, он должен был научиться самодисциплине, работать не из-за страха перед наказанием, а осознавать правила, как необходимость, как признак улучшения своей собственной природы, склонной к анархии и своеволию. Эти качества были необходимы для нарастающей индустрии машинного производства. Возникавшие фабрики и мануфактуры нуждались не в крестьянине, с его спонтанной, стихийной формой жизни, связанной с природой, у машины мог работать только тот, кто добровольно подчинил себя порядку, который требовала новая форма экономики - индустриальная. Кромвель первым ввел в обращение термин "сознательность", который означал личную ответственность перед Богом. Впоследствии термин стал широко применяться в Советской России, но подразумевал ответственность не перед богом, а перед государством, обществом. Термин "сознательность" в советском словаре предполагал, что задачи и идеалы партии, часто противоречащие идеалам и задачам индивидуума, каждый воспринимает как свои собственные, как отказ от индивидуальных целей во имя целей высших, общественных. Сознательность естественно приводила к аскетизму в материальной жизни и оскоплению жизни внутренней. Сознательный советский человек должен был подавить в себе те импульсы, желания, идеи и идеалы, которые противоречили требованиям общества и государства. Несмотря на внешнее различие форм протестантской сознательности, построенной на индивидуализме и советской, на коллективизме, целью воспитания сознательности была дисциплина, подчинение, принятое на индивидуальном уровне, сознательно. "Сознательность" протестантизма, самоограничение во имя создания нового богатства. Kоличество созданных богатств доказывали степень веры и, следовательно, возможность прощения, надежду на рай в загробном мире. В советском контексте, сознательность, т.е. самоотверженный труд, давал право на вхождение в новый мир, мир коммунизма, который был вариацией на всю ту же тему, правда, не рая на небесах, а рая на земле. Хотя революция Кромвеля потерпела поражение, протестантизм стал государственной религией в Британии, но англиканство, как эта религия была названа, включало в себя многочисленные элементы католицизма. Начали появляться протестантские секты, не принявшие англиканство, которое, в их глазах, было предательством основных идей протестантизма. Наиболее распространенными стали секты квакеров и пуритан, они бросили вызов церкви и власти, называя власть и личное богатство ценностями Антихриста, а не Христа. Квакеры требовали от членов секты полного посвящения своей жизни труду, и аскетизма в потребностях. На кладбищах квакеров 17-18 веков на надгробьях не обозначены ни годы жизни и смерти, ни имена. "Здесь похоронен плотник и отец 10 детей". Человек пришел из праха и ушел в прах. Человек пришел в этот мир только для того, чтобы выполнить свой долг, он сам, содержание его жизни, не имеют никакой цены. Сам он ничто, пыль перед лицом Бога. Плотские желания, наслаждение жизнью - грех, аскетизм был для квакеров знаком добродетели. Даже самые богатые из них жили в скромных домах с убогой мебелью, их одежда была не только незатейливой, она носилась от совершеннолетия до гробовой доски. Картины считались знаком идолопоклонничества. Тех, кто пытался научиться играть на каком-либо музыкальном инструменте, изгоняли из общины. Почти не имея трат на жизнь, квакеры накапливали огромные богатства, которые не выходили за пределы общины благодаря запрету на браки вне своего круга. Не тратя ничего на себя, квакеры вкладывали накопленные средства в расширение бизнеса, так как только богатство давало уважение квакерского сообщества. К началу 19-го века британские квакеры составляли группу в 20.000 человек. Несмотря на свою немногочисленность, они были богаты и обладали значительным влиянием. Три крупнейших кампании Англии, выпускавшие все виды хлебных изделий, принадлежали квакерским семьям. Из четырех главных банков Англии 19-го века два принадлежали квакерам, Барклай и Ллойд. Кампания Ллойд по сей день является крупнейшей страховой кампанией мира. Вместе с сектой квакеров росла секта пуритан, с которой власти Британии вели постоянную борьбу. Пуритане требовали от своих приверженцев упорного труда в течении недели, утро воскресенья должно быть проведено в церкви, а остальная часть дня в чтении библии дома. Также, как монахи в монастыре, они посвящали все свое время труду и молитве. Пуритане игнорировали даже религиозные праздники, которые в те времена отличались особой разнузданностью и длились неделями. "Можно ли представить, что вера в Спасителя подтверждалась бы многочасовым обжорством, пьянством и дебоширством. Это скорее подходит для празднования в честь языческого Бахуса, а не Христа.", говорил лидер пуританской общины в Бостоне, Коттон Махер. В средневековье Пасха и Рождество праздновались по две недели. Каждый святой имел свой праздничный день. Французские короли гарантировали своим подданным 38 праздничных дней в году. Пуритане же видели в праздниках проявление греховного начала, и не только праздники, но даже размышления в будний день считали грехом. Для этого есть воскресенье,и размышлять в воскресенье можно только о слове божьем в процессе чтения Библии. Лондонские театры, в том числе шекспировский "Глобус", были закрыты в период Английской революции 1640-1660 гг., когда пуритане находились у власти. Театральная жизнь в Англии возобнови- лась лишь после реставрации королевской династии Стюартов. После поражения революции Кромвеля были изданы многочисленные королевские эдикты, направленные против норм жизни, которые навязывались обществу пуританами. Одним из них был закон, изданный королем Джеймсом I, который сделал обязательным участие всех групп населения в различных видах спорта в воскресенье. Несмотря на все усилия властей, влияние пуритан возрастало с каждым годом. Рост секты стал восприниматься властями и официальной англиканской церковью как угроза существующему порядку. После устрашающих преследований секты в 17-ом веке появились иные пуритане, трезвые практики. В процессе борьбы за человеческие души, лидеры секты пришли к выводу, что построить новый праведный мир на старом континенте, погрязшем в пороках, невозможно. К этому времени был открыт новый континент, который в глазах пуритан мог стать тем местом где можно начать все с чистой страницы, где можно было создать Новый Мир, Новый Свет на основе нового принципа жизни, "Жизнь - Есть Труд". Первые общины пуритан прибыв в северо-восточную часть континента заложили идеологический фундамент нового общества и нового государства - самоотверженный труд, сделавший Америку самой богатой страной мира. В то же время, Южная Америка, которую осваивали католические страны Европы, так и не стала "Новым Светом", в течении столетий пребывая в нищете и разрухе. Труд, в глазах испанских колонизаторов, не представлял никакой ценности. Колонисты в странах Южной Америки ставили своей задачей захват, грабеж уже существующих богатств индейских цивилизаций-городов с высоким уровнем экономического и культурного развития. На территории Южной Америки в начале 17-го века проживало до 50 миллионов индейцев. На территории будущих Северо-Американских Штатов количество аборигенов составляло около 6 миллионов, а кочевые индейские племена находились на уровне развития каменного века. Колонистов-пуритан в Северной Америке встретил дикий, почти безлюдный мир, здесь не было тех богатств, которые вывозили из Южной Америки испанские конквистадоры. В Северной Америке богатства могли быть созданы, созданы только трудом, освоением новых земель, на которых не было и следа какой-либо цивилизации, и труд, в этих условиях, приобрел небывалый в истории статус. Обедневшие европейские аристократы (а их количество среди колонистов было значительно), прибывшие в составе первых экспедиций в надежде на мгновенное обогащение, вскоре столкнулись с непреодолимым фактом жизни в Новом Свете, трудиться должны все без исключений. Был провозглашен библейский принцип "Кто не работает, тот не ест". Расчеты аристократов на рабский труд не оправдались, индейцы готовы были принять смерть, но не быть рабами. До появления черных рабов из Африки аристократам приходилось работать на земле вместе с простыми колонистами, их европейский статус, право на получение привилегий, здесь был утрачен. Каждый колонист, в независимости от того кем он был в своей стране, здесь был вынужден работать чтобы не умереть. Вместе с семьей, семейным кланом или группой единомышленников колонист поселялся в дремучих дебрях, и становился владельцем огромных земельных участков, превращая дикую природу в пригодные для земледелия территории. Попытки британской администрации ввести захват земель в какое-либо законодательное русло были обречены, необъятные пространства страны не давали возможностей контроля. Только после Войны за Независимость были введены правила по продаже земельных участков. Семья могла приобрести одну квадратную милю земли (320 гектаров) за символическую плату, или, точнее, плату за регистрацию на владение. После Гражданской войны, в 1865 году был принят Homestead Act, по которому любой мог приобрести участок в 80 гектаров, заплатив 10 центов за регистрацию. В Бразилии же, в это же время, стоимость земли была настолько высока, что ее могли приобретать только самые богатые. Таким образом, четкая граница между имущими и неимущими, будучи проведена в самом начале, в каждом поколении все больше увеличивала разрыв между классами, и статус классовых привилегий был закреплен на века. В Южной Америке не только была воспроизведена европейская феодальная экономическая система, Южная Америка жила ценностями католицизма, поддерживавшего феодальную форму отношений, в которой каждый был лишь "божьей овцой" в стаде, которое пасли власти, лендлорд и церковь. А протестантизм Северной Америки давал полную свободу индивиду, в практической жизни,"каждый за себя", в духовной сфере, "каждый сам себе священник". Резкий контраст между нищей католической Южной, и богатой протестантской Северной Америкой - это контраст двух отношений к труду. На европейском континенте этот контраст не менее нагляден, сегодняшние протестантские Англия, Швеция, Швейцария, Германия богаче католических стран, Италии, Испании и Франции. В католицизме труд существовал как средство для обогащения самой жизни, "праздник жизни" был и остается центром всех человеческих интересов в латиноамериканских странах. В протестантской Северной Америке труд был и остается смыслом человеческого существования, что и сделало США самой богатой страной мира. На Северо-Американском континенте протестантская идея безостановочного создания богатств нашла идеальную ситуацию для своего воплощения. Гигантские, никому не принадлежащие территории, отсутствие государственного контроля, создали новый человеческий тип, одиночку, посвящающего все свои силы труду, умеющего работать лопатой и плугом, молотком и пилой, намывать золото, но также и владеющего саблей, мушкетом, добывающего богатство только для себя любыми способами - трудом, торговлей, спекуляцией, грабежом и шантажом. В то же время, внутри первых протестантских общин Нового Света, каждая община, каждая секта, озабоченная своим выживанием, обязывала своих членов принимать во внимание благополучие общины в целом. Но сами условия новой страны, где многое можно было добыть действуя в одиночку, привели к другим формам отношений, и библейская заповедь, "не пожелай другому того, чего ты не пожелаешь себе", перестала играть значительную роль. Человеческая судьба постепенно перестала ассоциироваться с нравственным, духовным ростом, ценность человека подтверждалась прежде всего ростом индивидуального богатства. Тем не менее, в начале освоения континента в одиночку выжить было почти невозможно, только общинная система взаимопомощи давала гарантии выживания. Само название общин, "community", т.е. коммунальное общество, говорило о приоритете общего над индивидуальным, подтвержденного идеалом общества, жизнью апостолов Христа деливших все поровну. Однако, совместный труд и равное распределение его результатов приводило к всеобщему обнищанию, поэтому вскоре была принята иная форма ведения хозяйства, индивидуальная, соответствующая протестантскому постулату личной ответственности перед богом. Чем больше человек создал, тем больше у него шансов спасти свою душу и получить прощение небес. Чем больше создала община в целом, тем ближе она к своей главной цели, всеобщему спасению и духовному совершенству. В последующем развитии американское общество отказалось от религиозной трактовки ценности труда, труд превратился в высшую гражданскую добродетель, а увеличение богатств стало целью нации. В Европе же, практически до середины 19-го века, считалось, что труд необходим лишь для создания комфортабельной жизни, и достигнув приемлемого благополучия, можно остановиться в накоплении богатств. Предприниматели первоначального периода капитализма не стремились заработать больше чем их деловые партнеры и конкуренты. Их доходы должны были быть достаточны чтобы вести "приличный образ жизни". Сама идея, что жизнь должна быть посвящена делу, а не наоборот, казалась в то время очевидным безумием. Америка, однако, разрушила этот стереотип, так как машинное производство начало занимать все большее место в экономике страны, а без роста потребностей дальнейшее развитие производства было невозможно. К началу Гражданской войны уже была создана база производства товаров массового потребления, и богатства не могли расти без выхода на массового покупателя. В развивающихся индустриях не хватало рабочих рук, так как иммиграция была незначительной, а спрос на индустриальные товары возрастал. Растущая индустрия Севера нуждалась в рабочих руках и источником наемной рабочей силы могли стать, как черные рабы, работавшие на плантациях, а их было около 4 миллионов, так и белая беднота Юга. До Гражданской войны подавляющая часть населения Юга были индивидуальными фермерами, и наемный труд, труд на другого, считался одной из форм рабства. Гражданская война, внешне, была войной за отмену рабства, но, по своей сути, это была война за полную смену ориентиров, от свободы индивида, работающего на себя, до скрытой формы рабства, работы на другого, без права на равную долю в доходах. Индустриальный Север предлагал жителям сельскохозяйственного Юга не только освободить своих рабов, но вместе с ними идти работать на заводы и фабрики - машинное производство создавало большие богатства, чем сельское хозяйство. Для того чтобы поставить население Юга к заводскoму станку пришлось применять военные средства. Юг отчаянно сопротивлялся, поэтому человеческие потери в период Гражданской войны были самыми большими за всю историю войн, которые вела Америка. Во Второй Мировой погибло 420 тысяч американских солдат. Это была война в которой использовалось оружие массового уничтожения. В Гражданскую войну оружием солдата был мушкет, производивший один выстрел в минуту и самым страшным оружием была пушка, стрелявшая чугунными ядрами. За 4 года Гражданской войны погибло 680 тысяч, больше чем во Вторую Мировую. Огромные человеческие жертвы Гражданской войны могут быть объяснены той же причиной, которой объясняют неимоверную жестокость войн эпохи Протестантской Реформации, унесших треть населения Европы, решался вопрос о фундаментальных основах жизни, о статусе труда в общественном сознании. До Гражданской войны плантаторы Юга, пользовавшиеся рабским трудом, были самыми богатыми людьми страны. После ее окончания, бегство черных на Север и массовая иммиграция из Европы дешевых рабочих рук привели к созданию огромной машинной индустрии, которая приносила большие доходы чем сельскохозяйственный Юг. К началу 20 века США стали превращаться в одну из крупнейших индустриальных стран мира, так как в машинном производстве была задействована основная масса населения, а благодаря свободе экономической деятельности богатства стали распределяться более широко. Европеец большую часть доходов отдавал государству, в США, до Первой Мировой войны государство не облагало налогом трудовые доходы, после войны, до 1933 года, подоходный налог составлял в среднем 3%, американец работал только на себя. Каждый имел возможность, накопив определенную сумму трудом на другого и начав собственный бизнес, посвящая труду все свое время и все свои силы, получить такой уровень благосостояния, о котором не мог мечтать средний европейский работник или бизнесмен. Максим Горький, сделавший больше чем кто-либо для пропаганды идеологии труда, побывав в Америке в 1911 году, тем не менее, увидел в американской форме отношения к труду, определяющему все содержание жизни, силу, разрушающую сами основы и смысл человеческого существования, - "Америка ! Удивительно интересно здесь. Что они сумели создать эти дьяволы, как они работают, с какой энергией, с каким удовлетворением, и насколько они варварски невежественны. Я одновременно восхищаюсь и проклинаю, все это и восхитительно и тошнотворно. ...Когда иммигранты прибывают сюда они быстро превращаются в тупых и жадных животных. Как только они видят богатство этой страны, они оттачивают свои зубы, и не останавливаются до тех пор пока не становятся миллионерами или падают замертво от голода... Везде - труд. Все охвачено его бурей. Все стонет, скрежещет и повинуется воле какой-то тайной силы, враждебной человеку и природе." Взгляд Горького это взгляд человека, выросшего на гуманистических идеалах 19-го века, но наступал новый век, век индустриализации и Гражданская война в России при всей сложности противостояния белых и красных, в целом, была войной за новый статус труда. Народ стал пониматься как `трудовой народ', а ценность отдельного человека только в том что он создает. Со времен Протестантской Реформации новое мировоззрение, религия труда, пройдя долгий путь от революционных методов к методам бескровным, эволюционным, постепенно изменила фундаментальные основы всей цивилизации. Протестантская идеология оказала также значительное влияние на первых лидеров русской революции. Недаром, в советских школьных учебниках истории 20-х - 30-ых годов, протестантские коммунистические секты Европы времен Реформации объявлялись прямыми историческими предшественниками новой коммунистической России. А кровавая история той эпохи подтверждала необходимость насилия и террора, красного террора, для установления справедливого коммунистического общества. Большевики, разумеется, не принимали религиозное обоснование ценности труда, и в своей пропаганде говорили о труде как о высшей гражданской добродетели. Превратить сельскохозяйственную страну в индустриальную можно было лишь изменив сознание народа, много веков живущего патриархальной, общинной жизнью, идеями православия, в которых труд понимался как наказание за первородный грех. Православие, пропитавшее все основы российской жизни, рассматривалось как главный враг всего нового, что несла в себе советская власть. Церковь как общественный институт была практически уничтожена. В странах Запада, и прежде всего в США религия была одним из главных инструментов воспитания высшего этического идеала - героический, самоотверженный труд. Благодаря религии, общественное сознание приняло труд, как высшую ценность жизни, без применения насилия. Убеждала и сама практика жизни, в которой иммигрант из Ирландии, прибывший в Америку без гроша в кармане, Эндрю Карнеги, стал королем стали, конторский клерк Джон Рокфеллер, нефтяным королем, а механик по починке велосипедов, Генри Форд, превратился в короля американской автомобильной промышлeнности. Форд, больше чем другие лидеры американской индустрии, сделал для пропаганды самоотверженного труда, он говорил о труде и производстве в терминах протестантизма, и в стране, по преимуществу протестантской, его логика была неотразима, - "Если ты рабочий, клерк, инженер, врач, юрист или полицейский, ежедневно выполняющий изо дня в день одну и ту же монотонную работу, мало чем отличающуюся от работы на конвейере. Твоя работа - это божественное провидение, это не только твой общественный долг, это твое предназначение на этой земле". Протестантизм Форда был данью традициям прошлого, его практицизм был фундаментом будущего, которое могло быть создано не религиозными постулатами, а наукой, которая создавая новую технологию, новые машины приведет общество к материальному благополучию, доступного для всех. Форд был одним из первых кто увидел в науке мощный инструмент изменений, не только изменений индустриальных, но и изменений самого общества. Но не новые машины или новые технологии являются решающими в эффективности производства. Без научной организации труда у индустрии нет будущего. Научная организация труда - это формализация, бюрократизация трудовых отношений благодаря которой можно добиться тотального контроля над производством и работником. В труде ремесленника существовал немалый элемент непредсказуемости, его эффективность определялась индивидуальностью работника а деловые отношения, складывающиеся на основе человеческих пристрастий, чувств, эмоций, были неопределенны и неконтролируемы. Следствием индивидуализированного подхода была низкая производительность так как поиск к оптимальных рабочих приемов приводил к большим тратам средств и времени. Каждое решение было уникальным, характерным только для данного работника, и поэтому неэффективным. Кроме того, ремесленное хозяйство базировалось на многообразных персональных контактах, которые требовали постоянной импровизации. Наука, использованная в организации трудовых отношений, применила единый, не изменяющийся, общий для всех параметр, количественную оценку задач, операций, форм отношений между работниками и результатов труда. Существует широко распространенное мнение, что бюрократия направлена против интересов людей. Долой бюрократию, лозунг бунта против порядка, который не учитывает индивидуальные особенности людей. Но в массовом производстве индивидуальный подход стал невозможен, он противоречит основному принципу массового производства, унификации всех форм отношений. Результатом бюрократизации стал неизмеримо большая производительность труда, нежели в персонализированном процессе, что привело к невиданному в истории роста благосостояния индустриальных стран. С другой стороны, работник должен отказаться от своей индивидуальности, стать не размышляющим винтиком машины, и выполнять работу так же точно и вовремя как и машина. Система превращения человека в винтик была разработана Фредериком Винслоу Тэйлором, основоположником идеи научного управления. Стахановское движение в Советской России, которое также использовало методики Тэйлора, имело ту же цель, повышение производительности труда, хотя внешние формы его были другими. Американский менеджмент однако, также, как и советские командиры производства, были вынуждены отказаться от системы Тэйлора, в ней была слишком наглядна ее цель, "выжимание пота", интенсификация эксплуатации работника. Впоследствии система Тэйлора была модернизирована, прямое давление на работника сменилось гораздо более мягкой и менее заметной системой психологического контроля, которая была названа "заботой о людях". В 90-ые годы фирма Western Electric заказало исследование психологических, индивидуальных факторов, влияющих на производительность, известному социологу Элтону Майо, которым были разработаны рекомендации позволяющие создать эмоциональный комфорт для работников. Майо, подводя итог своей работе, писал в массовой прессе, - "Мнение, что условия труда улучшились, ошибочно, изменились лишь внешние формы. Контроль стал менее заметным, поэтому более эффективен.". В результате использования достижений психологической науки в производстве США достигли самого высокого уровня производительности труда, которая сегодня выше на 15%, чем в остальных индустриальных странах. Интенсивность труда увеличилась на 40%. Увеличилось также количество рабочих часов. Хотя самой трудолюбивой нацией считаются немцы, они работают всего 1500 часов в году, а американцы 2000. Количество отпускных дней в году у американцев 10, у европейцев от 30 до 40. Сокращается и количество праздников. Да и сами праздники стали настолько скучны из-за формализации человеческих связей вне работы, что многие предпочитают работать в праздники, чтобы чем-то занять себя, иначе им предстоит провести много часов перед телевизором, переходя с одного канала на другой. Во времена Токвиля страх перед богом заставлял американца-пуританина находиться в непрерывном процессе служения богу, Работе. Сегодня американец также служит своему Делу, правда, он не апеллирует к закону божью, он говорит себе, "I should keep myself busy", я должен быть все время занят, как будто также, как и его далекие предки-пуритане, боится наказания небес. Чем богаче становится общество в целом, тем больше энергии и времени необходимо чтобы приобрести аксессуары своего социального статуса и социального престижа, дом, машина, счет в банке. Чтобы соответствовать повышающемуся с каждым годом стандарту жизни и приобретать все, что связано с демонстрацией социального статуса, необходимо работать уже не 40, а 70, 80 или 100 часов в неделю, и сократить до абсолютного минимума часы, отведенные для самой жизни. Необходимо безостановочно двигаться вверх, необходимо подниматься с одного экономического уровня на другой. Остановка означает поражение. Нельзя быть привязанным к какому-то одному месту, нужно двигаться вперед, иначе богатство, всегда лежащее где-то впереди, останется недосягаемым. Но для чего нужно богатство. Для того чтобы создавать все большие богатства. Цель - сама деятельность в создании богатств, в конечном счете, само движение и есть цель. "Работа для американцев главная радость жизни, в работу они превращают и отдых... Если они путешествуют, то делают пять, шесть сотен миль в день, останавливаясь только, чтобы сделать фотографии, и узнают о том, где они побывали, только когда дома рассматривают фотографии. Если они занимаются спортом, то вкладывают такую энергию, которая может убить лошадь.", пишет английский социолог Горер. Cпорт также воспринимается как форма труда, в нем, как и в работе, ставятся определенные задачи, которые должны быть выполнены в обозначенные сроки, и разрабатывается наиболее эффективная методика. Американец подсчитывает сколько миль, за какое время он прошел, проехал, проплыл, какое место занял и, готовится к тому, чтобы в следующий раз пройти, проплыть, проехать быстрее за меньшее время. Особое место занимает марафон, который проводится на всех уровнях, в графствах, городах, штатах и интернациональный марафон в Нью-Йорке. Движение - главная ценность национальной культуры, тот не американец, кто не стремится двигаться в физическом и социальном смысле вперед, вверх к новым победам. Эта жажда движения слышна в балладах Элвиса Пресли, Боба Дилана и Керуака, главный мотив народной, фольклорной музыки, "country music", дорога. Многие улицы американских пригородов являются хайвэями, бесконечные прямые линии дорог создают ощущение бесконечности, они ведут к другим дорогам, к другим хайвэям, и это дороги в никуда. Американец находится в постоянном движении, ремонт дома и машины, улучшение газона перед домом, поездки на машине, часто без какой-либо определенной цели, и многочасовой гипноз калейдоскопа образов на телевизионном экране, эрзац движения. В повседневном американском словаре мало пассивных форм, в американском лексиконе они превращены в активные. Принято говорить не "Я не болею", а "Я борюсь со своей болезнью", "I fight my illness", не "Я загораю", а "Я работаю над красивым загаром, "I work on my sun tone". Я не общаюсь, а делаю контакты, "Make contacts". Даже проституция утратила свои пассивные формы. Когда-то проститутки считались пассивными "жертвами общества" и, действительно, они и были пассивными жертвами обстоятельств своей жизни. Сегодня проститутка - это business woman, она, одновременно, и товар и индивидуальный предприниматель, она работает, действует. Сам термин проститутка, сменился на другой, "sex worker", т.е. работник секса, человек действия. Любая деятельность получает общественное признание, если она приносит высокие доходы, а работница секса, получающая от 300 до 1000 долларов за час труда, не может не вызывать уважения. Но, если даже труд, работа не приносит никаких ощутимых результатов, он обязателен для каждого, вне зависимости от принадлежности к определенному классу. Антрополог Эдвард Холл, - "Я знаком с дамой, главой одного из крупнейших книжных издательств. Она наследница огромного капитала, оставленного ей родителями. Тем не менее, она работает и работает тяжело. Она озабочена своим делом не только в рабочие часы, оно заполняет все ее время. Ее доходы, от того, что она делает, выглядят жалкими крохами в сравнении с тем, что она уже имеет. Но другой жизни, жизни вне дела, вне действия, вне работы для нее просто не существует." Все социальные классы, с низу до верху, превратились в работников. "Категория работника не отменяется, а распространяется на всех людей.", писал Карл Маркс в 19-ом веке о будущем статусе труда при капитализме. Долорес МакКена, работавшая главным редактором трех крупнейших в стране книгоиздательств, - "Вы следуете общепринятым меркам жизни - больше рабочих часов, больше денег. Затем обнаруживаете, что из вашей жизни исчезли друзья, семья, независимость, и сама работа все больше напоминает конвейерную линию. Вы пытаетесь начать иную жизнь, но, оставив работу, вы теряете не только престиж, ощущение власти, свободу в финансах, вы теряете свою личность, потому что она определялась окружающими и вами самими через вашу должность и ваши заработки. Оставив работу, вы теряете себя. Для того чтобы решиться на такой шаг надо обладать железной волей - это почти героический акт, окружающие воспринимают ваше решение, как вызов обществу, как предательство основных общественных ценностей. Вы ставите под сомнение идеалы и мечты миллионов - престиж, власть, деньги." С начала 70-ых годов все население Америки, в независимости от принадлежности к социальному классу, стало носить джинсы. Традиционно джинсы носили ковбои, фермеры и шахтеры, джинсы были знаком принадлежности к рабочему классу, пролетариату и отсутствия привилегий. В 70-ые джинсы стали повседневной одеждой для всех классов, олицетворяя единое для всех содержание жизни, труд, и гражданское бессилие, когда-то характерное только для пролетариата. В определенном смысле Америка стала бесклассовым обществом, она создала один класс, класс работников. В Советской России все классы также должны были превратиться в один класс, рабочий. Все виды деятельности стали пониматься как работа. Существовали работники науки и работники театра, работники кинематографа и работники эстрады, музыкальные работники и мастера слова. Сталин, в своих обращениях к советскому народу, начинал свои речи словами "Работники и работницы...". "Только те, кто работает и полезен для общества, должен жить, остальных следует уничтожить.", писал один из французских просветителей, Сен-Симон. В ХХ веке идея Сен-Симона была реализована тоталитарными режимами, фашисткой Германией и Советским Союзом, демократическое же общество использовало экономические стимулы, личную заинтересованность в труде, создало атмосферу, в которой даже физически недееспособные стремятся быть вовлечены в трудовой процесс. "Ты - это то, что ты заработал, и, если ты ничего не заработал, то ты ничего не стоишь". Никто не хочет быть в глазах общества, и в собственных глазах, парией, изгоем, извращенцем, социально пустым местом. Даже для наследников крупных капиталов, которые когда-то имели статус плейбоев, вели праздную жизнь, проматывая состояния отцов, в последние двадцать лет сменились приоритеты. Общественный статус сегодня имеет не столько владелец богатств, сколько тот кто их создает. Многие дети богатых родителей открывают собственные бизнесы и, также как и все, работают по 12-14 часов в день. Многие победители лотерей, получив десятки миллионов, продолжают работать. Жизнь без работы в огромном рабочем муравейнике пуста и бессмысленна. Движением, действием исчерпывается все человеческое существование, остановиться означает перестать существовать. Токвиль называл это вечное, не останавливающееся движение "dread revolution", кружение на одном месте. Социолог Вилкинсон в своей работе, посвященной американскому национальному характеру, "The Pursuit of American Character", иронически отмечает, - "Поражающую иностранцев динамику американской жизни можно определить формулой "We getting nowhere fast.", мы очень быстро движемся в никуда." Олдос Хаксли увидел еще в 1921 году, когда труд только начал превращаться в единственное содержание жизни, не только в США, но и в Европе и России, - "С раннего детства людям будут прививать мысль, что счастья вне работы не существует. Власть имущие убедят массы в том, что они счастливы, только когда они работают, и, в тоже время, каждый из них свободен делать то что он хочет. Самые жалкие из них будут чувствовать себя центром вселенной и, работая по многу часов в день, убежденные в своей значимости, они действительно будут счастливы, как человек никогда не был. Они пройдут через жизнь в убеждении, что это единственная, достойная человека форма жизни, и из этого счастливого дурмана иллюзии свободы не дано будет выйти никому."
| michaelgofman | 30-11-2009 00:47 #2 | Уснувший Группа: Passive | Тема: Американская Мечта
Американская Мечта
Американская мечта - это мечта о богатстве. Но почему нет французской, итальянской, русской мечты? В европейских странах мечта о богатстве также существовала, но она включалась в широкий спектр представлений о полноценном существовании, была растворена в общей культуре кастового общества, где, для подавляющего большинства, мечта о богатстве было беспредметной фантазией. В США, стране индивидуального предпринимательства, богатство стало достижимо для миллионов. Мечта, перестав быть абстракцией, превратилась в жизненную цель и эпицентр общественных интересов, а сам термин Американская Мечта появился в 1931 году, в книге историка Джеймса Труслоу Адамса "Американский эпос", где автор проследил трансформацию Американской Идеи с момента основания Нового Света. Американская идея изначально была идеей религиозной. Английские протестанты, прибывшие в 1620 году на новый континент, не мечтали о богатстве, их целью было построение Царства Божьего на земле, где человек направит все силы на расцвет своего духа. В глазах первых переселенцев, Отцов-Пиллигримов, в Старом Свете не было места для Царства Божьего. Католическая Европа, живущая низменными страстями, предала идеи истинного христианства, духовная жизнь в ней угасала и она была обречена также, как когда-то Содом и Гоморра. На новом континенте, далеком от развращенной цивилизации Европы, среди нетронутой природы, протестанты надеялись построить новый совершенный мир, и в процессе его созидания, в процессе труда, очистится и обогатится духовная природа человека. Труд - служение Богу, он увеличивает богатство, которое Он подарил человеку, и результат труда должен принадлежать только Ему. Тот же, кто создает богатства только для себя, теряет свою душу, опускаясь в бездну греховных наслаждений плоти. Как гласит Библия, "Плоть - тлен, дух нетленен", духовное богатство важнее всех физических богатств мира. Библия для первых переселенцев была не просто Священной Книгой, она была руководством к жизни, все поступки членов общины сверялись с божественным законом. Следуя библейским постулатам, протестантские общины ограничивали попытки личного обогащения. Власть общины над жизнью ее членов была абсолютной, так как в первый период освоения нового континента в одиночку выжить было невозможно. Но, когда последующие поколения колонистов адаптировались к новым условиям жизни, из общин начали выделяться семейные кланы и группы единомышленников, создававшие свои маленькие колонии, а к середине 18-го века одиночки могли уже не просто выживать, но и создавать богатства только для себя. Протестантские общины, приспосабливаясь к изменяющимся условиям, начали менять свои постулаты. Добродетельным человеком стал считаться тот, кто своим трудом создавал личное богатство, но часть доходов отдавал на нужды общины. Бедность же была отнесена к разряду пороков, так как быть бедным в стране огромных возможностей, означало лишь одно, несостоятельность человека, отсутствие воли, характера, моральную ущербность. Бедняк ничего не вносил в общину, и хотя получал ее помощь, уважения получить не мог. Библейская заповедь, "все люди братья", уступила свое место заповедям Успеха, который стал своеобразной формой национальной религии. Америка создавала новую цивилизацию с новой моралью, моралью труда, моралью всеобщей конкуренции, в которой успех - знак любви Бога. Все, что ведет к успеху, к богатству добродетельно. Аморально все, что ведет к неудаче. Неудача - подтверждение порочности человека, а способность создавать богатство божественный дар, позволяющий приблизить человека к Богу, к Богу-Создателю. "Христианство, в конечном счете, приспособилось к капитализму, которое было глубоко чуждым учению Христа.", писал немецкий философ Адорно. Во второй половине 19-м века началась массовая иммиграция из стран Европы, и ее цели были иными, нежели цели Отцов-Пиллигримов. Это было бегство от европейской нищеты в земной рай, где "тротуары выстланы золотом". Оставить родную страну и отправиться на далекий континент, с только намечавшимися признаками цивилизации, могли не только самые отчаявшиеся, но и самые отчаянные, способные на риск, динамичные и агрессивные в достижении поставленной цели, охотники за удачей. Значительный процент иммиграции составляли также "джентльмены удачи", криминальный элемент, убийцы, воры, мошенники, бежавшие от европейского правосудия в страну полной свободы. Новые иммигранты прибывали в Новый Свет служить не Богу, а Успеху. Для европейских бедняков материальное благополучие было важнее, нежели духовное совершенствование и нравственная жизнь. Как писал русский поэт: Какая смесь одежд и лиц,
племен, наречий, состояний!
Из хат, из келий, из темниц
Они стекались для стяжаний.
Рядом с притягательной, яркой мечтой о богатстве все остальные аспекты жизни утрачивали свою ценность, и многообразие человеческих желаний и интересов, пройдя через американский плавильный котел, уходило в осадок. Алексис Токвиль, французский юрист, побывавший в США в начале 30-ых годов 19-го века, увидел в американской экономической демократии огромные преимущества перед европейской авторитарной системой, но отмечал ее специфику, поражавшую многих европейцев , - "Страсть американцев к приобретению богатств превзошла обыкновенные пределы человеческой алчности." Доступность богатств создавала небывалый накал борьбы среди многочисленных претендентов, и те формы жизни, которые возникали в ее процессе, резко отличались от традиционных норм Старого Света, что шокировало европейцев, для которых богатство было лишь средством для достойной жизни, но не ее целью. В иерархическом Старом Свете богатства переходили от поколения в поколение и борьба за него проходила только внутри привилегированного, имущего класса, низшие, неимущие классы боролись лишь за физическое выживание. Америка предоставила полную свободу всем, и в борьбу за богатство были вовлечены миллионы. В отличии от других стран мира, которые строились на традициях и опыте прошлого, Америка создавала свою историю заново. Это было общество иммигрантов и оно складывалось в процессе слияния и взаимопроникновения полярных идей и идеалов, многочисленных культур и моральных ценностей. Америка сплавила противоречия в единое целое, соединив расчетливый прагматизм, необходимый для выживания, с религиозными идеями и рационализмом эпохи Просвещения, и создала особый, отличавшийся от европейского, американский образ жизни. Как писал Фридрих Энгельс, - "Америка создавала свои традиции сама, исходя из конкретных обстоятельств, и обстоятельства формировали необходимые новые формы отношений..." В новых формах отношений крайности сливались в непривычном для европейцев симбиозе, который европейцы не могли расшифровать. Всемирно известный английский путеводитель по многим странам мира, Бедеккер, в 1890 году предварил свое описание Америки следующим кратким комментарием, - "Америка стоит в том месте, где сливаются в одну две реки, одна течет в Рай, другая в Ад. Соединенные Штаты особая страна - это страна контрастов." Религиозность, которая, по сути своей, иррациональна, уживалась с рациональным, материалистическим мировоззрением. Уважение к другим сосуществовало с агрессивностью, отзывчивость и желание помочь с безразличием к чужой судьбе, честный труд и уважение к закону с широко распространенной преступностью, вера в честную игру, "fair game", с всеобщей тенденцией к манипуляции другими, конкуренция всех со всеми со стремлением к кооперации. Крайний индивидуализм с конформизмом. Контрасты возникали в атмосфере небывалых свобод новой страны. Это был свободный поток, в котором все его струи сливались в единое и неразрывное целое. Это были не две реки, а одна, она текла в одном направлении, в направлении разрастания материального богатства, и внутри нее возникали те формы и виды свободы, которые соответствовали фарватеру движения. С одной стороны, свобода индивидуального предпринимательства привела к уровню материального комфорта, достижимого для многих, а в Европе доступного лишь ограниченному кругу. С другой, в рыночной демократии индивидуальная свобода могла существовать только внутри жестких рамок требований экономики, в которой для достижения личного успеха индивид должен отказаться от свободного самовыражения. Экономическая игра требует приспособления к постоянно меняющимся условиям. В Европе конформизм, приспособление, были добровольным выбором, в Америке конформизм выбором не был, он превратился в единственно возможную форму выживания. В Европе, с ее сложившейся в течении веков экономической и государственной структурой, общество ставило индивида в рамки обусловленные законом, традициями, моралью. Внутри этих рамок он был свободен. В Америке, где общество и государство только создавались, не существовало инструментов контроля над разношерстной массой иммигрантов из всех стран мира. Здесь свобода могла привести не к власти демократии, а к власти охлократии, власти толпы, власти плебса, в конечном счете, к анархии. Свобода, в этих условиях, была опасна, и чтобы обуздать хаос человеческих воль, ввести их в созидательное русло, были использованы те качества человеческой природы, которые в Старом Свете считались негативными, относились к разряду пороков. Один из основателей американского государства, Мэдисон, писал, - "В европейской схеме гражданского общества утверждается, что человек, по своей природе, стремится к добру, а это приводит к расцвету всех человеческих пороков, и только деспотия сильного государства позволяет удержать людей от разрушительных инстинктов. Вера в добродетели человека не подтверждается жизнью. Когда человек говорит о свободе, он думает о свободе только для себя, когда он говорит о справедливости, он думает о справедливости только для себя. Не добродетели, а грехи двигают человеком - им двигает эгоизм." В Европе, цели общества, нации, государства считались более важными чем цели и интересы каждого отдельного человека. Если позволить каждому думать только о себе, игнорируя интересы всех остальных, это неизбежно приведет к развалу общества. Всеобщее благополучие создается подчинением личного интереса интересам всего общества в целом. Государство, всей своей мощью, регулировало конфликты классов, социальных групп и индивидов. Но в Америке, где сильного государства еще нет, общественный порядок мог быть создан только самими людьми, волей миллионов. Европа много веков создавала общественные структуры, используя разнообразные инструменты поощрения и наказания. У Америки, начинавшей с нуля, создававшей все общественные институты заново, с чистого листа, был лишь один инструмент, экономический, эгоистический интерес. А личное богатство могло появиться только в результате многочисленных взаимовыгодных экономических связей, а в них необходим консенсус, всеобщее согласие с правилами, нужно считаться с интересами других, коллег, партнеров, поставщиков, покупателей. В Европе идеалы гуманизма ставились выше практики материальной, а жизненный успех определялся по многим параметрам. Америка сузила представление об успехе до одной составляющей в конкретной, осязаемой форме, а счастье было определено количеством денежных знаков. Мечта о счастье воплощалась, как говорил Токвиль, в "романтике цифр, которые имеют неотразимое очарование". Цифры богатства приобрели значение почти религиозное, это была особая форма идеализма, которую Токвиль отметил в своей фразе, - "Есть что-то сверхъестественное, мистическое в невероятной способности американцев к приобретению." Через 100 лет после Токвиля, президент Кальвин Кулидж, в своей инаугурационной речи, скажет, - "Америка - страна идеалистов.", страна мечтателей, где любая идея, любая мечта достойна уважения если она ведет к большему богатству. Позади остались века мучительных раздумий человечества о смысле жизни, и о том, что такое успех, что такое счастье. Америка самая свободная страна мира, потому что здесь каждый чистильщик сапог может стать миллионером, гласит расхожая истина, но все чистильщики сапог не могут стать миллионерами. Если все станут миллионерами, то кто же будет "миллионером"? Это противоречит здравому смыслу, но мечта к здравому смыслу отношения не имеет, мечта это идеал, пускай и недостижимый. "Американец черпает свои убеждения из народного фольклора, в котором каждый может стать миллионером, если мобилизует всю свою энергию и способности. Хотя это и не подтверждается его жизненным опытом, он никогда не станет опровергать этот общепринятый миф." Американский социолог Абель. Мечта может противоречить жизненному опыту, но мечта - не абстракция, она воплощает себя в системе общественных ценностей, и главная из них уважение других. Человек может выжить в любых физических условиях, но, психологически, без уважения общества, он не выживает. И не он сам, а общество определяет, за что оно человека уважает, а за что презирает. В Старом Свете ценность человека определялась не только богатством, но и качествами личности. Уникальностью внутреннего мира, широтой и глубиной знаний, эмоциональным богатством и соблюдением высоких этических норм. В Новом Свете ценность личности определялась величиной банковского счета, и, чтобы заслужить уважение общества нужно было стать "миллионером". Непереносимо чувствовать себя, в глазах окружающих людей, ничтожеством. Общественный статус, т.е. уровень уважения определялся количеством богатств, и прежде всего, деньгами, а критерии их количества постоянно менялись. До середины 19-го веке обладатель нескольких сотен тысяч долларов считался богачом. Во второй половине 19-века, такой же престиж имел обладатель миллиона, в последние десятилетия ХХ века - владелец миллиарда. Мечта о богатстве отодвигает финишную ленточку все дальше и дальше. Скотт Фитцджеральд в романе "Великий Гэтсби", - "Мечта всегда впереди, чем ближе мы к ней, тем дальше она уходит в будущее, но это не имеет значения. Мы побежим быстрее, протянем наши руки дальше. И, в одно прекрасное утро..." Или, как говорилось в старом анекдоте советского времени, - "коммунизм - это линия горизонта, которая удаляется по мере приближения к ней". Казалось бы, что может быть общего у Америки и Советского Союза, но цель советской и американской мечты была одна - рост материальных богатств. Разница только в том, что Американская мечта это мечта об индивидуальном материальном успехе, советская же мечта была мечтой о всеобщем, коллективном материальном благополучии. Но обе мечты выросли из одной и той же почвы, из идеи Прогресса, необходимости безостановочного индустриального развития, а цель индустрии движение, движение с постоянно отодвигаемой целью. Главный постулат Прогресса покорение природы, не только физической природы, но и природы самого человека. В процессе приспособления к изменяющимся условиям жизни человек должен постоянно меняться, и только эта способность дает ему возможность выжить. Экстремальным примером такого покорения природы и человека, служит история штата Джорджия, которая начиналась, как ссыльная колония для преступников. Заключенные британских тюрем, ступив на новую землю, получили свободу, свободу выживать в условиях дикой природы, при отсутствии всякой цивилизации и государства, свободу обрабатывать землю, по которой никогда не проходил плуг землепашца. И, в тоже время, впервые в своей жизни они получили возможность трудиться не на лендлорда или государство, а только на себя. Труд превратил британских уголовников в крупных землевладельцев, хозяев плантаций, а их потомков в аристократов Юга. "Аристократы", пьеса Афиногенова, театральный триумф 30-ых годов, не сходившей с советской сцены почти сорок лет, также об уголовниках, заключенных, работающих на строительстве Беломоро-Балтийского канала, они также изменяются, но не в процессе труда на себя, а в условиях трудового лагеря. Советские уголовники создавали богатства, создавали "общественную собственность", и превращались в "аристократов" советской жизни. В процессе развития Прогресса труд превратился в главный инструмент "покорения природы" и человека, и стал ассоциировался со свободой. Лозунг, стоящий перед внутренними воротами советских трудовых концлагерей, гласил, "Труд - путь к свободе". В немецких концентрационных лагерях лозунги были те же. "Кто был никем, тот станет всем", провозглашала пропаганда труда в Америке и Советской России. Труд стал новой формой религии, недаром в Советской России широко употреблялся термин "религия труда", источником термина был американский протестантизм, который, собственно, и был истинной религией труда, без кавычек. Трудом создаются не только материальные ценности, труд воспитывает человека, создает тот общественный порядок, абсолютный порядок, о котором человечество мечтало со времен Платона, чья "Утопия" показала основное направление движения цивилизации к идеальному обществу . Социалисты-утописты 17-го века, Томас Мор и Кампанелла, а в 18-ом Сен-Симон, Оуэн и Фурье, продолжили и развили идеи Платона, но это были лишь размышления, теории, в ХХ веке они получили материальную базу, развитую индустриальную, массовую экономику. Ее цели, ее направление, определялись специфическими особенностями всех стран цивилизованного мира. В странах, где государственные, политические цели традиционно считались более важными чем цели экономические, новый порядок строился насилием государства, тотальный контроль осуществлял репрессивный аппарат. В странах экономической демократии инструментом тотального контроля была сама экономика. Нацисты называли свою мечту об идеальном обществе - Новый Порядок, порядок, установленный на тысячелетие. Большевики также видели свою версию Нового Порядка, коммунизм, будущим всего мира. У Америки была та же цель, Новый Порядок на века, "Novus Ordo Seclorum", эти слова впечатаны в однодолларовый банкнот, главный символ американской нации. "Предшествующие века не могли дать тоталитарных режимов, в сословном обществе политика делалась узкой, элитарной группой и отражала её представления. Благодаря активному участию масс в политической и экономической жизни была создана база для создания тоталитарного общества." Александр Зиновьев. Утопии прошлого говорили о незыблемости правильного порядка, а идея Нового Времени - постоянное изменение, постоянное разрастание богатств. Утопии видели в прошлом образцы "золотого века", ХХ век, век Прогресса, видел в прошлом только ошибки. "Завтра будет лучше, чем сегодня", говорила американская пресса, "Новое лучше старого", говорила советская пропаганда. Американский Эксперимент, начатый в 17-ом веке, к концу Первой Мировой войны превратил США в лидера социальных изменений, экономика общества потребления позволила создать новый общественный порядок. Свобода индивидуального предпринимательства, естественно, без какого-либо государственного нажима, вела экономику аграрной Америки в направлении индустриального производства, которое создавало больше продуктов массового потребления, чем ремесленный труд. Массовое производство предоставляло массам все виды материального комфорта, и их создатель и потребитель принимал новый порядок в котором он добровольно становился винтиком экономической машины. Советский Эксперимент по созданию индустриальной экономики начался намного позже чем в США, и был попыткой, в условиях крестьянской, сельскохозяйственной, по преимуществу, страны, добиться того же уровня развития, которого достигла Америка. Большевики, придя к власти, использовали мощь государственной системы, которая, уничтожая крестьянство как класс, формировала новый класс, рабочий. Государственным насилием крестьянин был превращен в работника сельскохозяйственной индустрии и вошел в состав индустриальной рабочей силы. Америка, добившаяся огромных успехов в создании индустриального производства, превратилась в образец для Страны Советов. "Новая Русь", назвал свой гимн Америке крестьянский поэт Петр Орешкин в 1922 году : И снится каждой полевой лачуге
чудесный край.
Железный Нью-Йорк.
В до-индустриальном обществе крестьянин добывал средства к существованию на своем участке земли, который давал ему все что нужно было для жизни. Крестьянин зависел больше от природы, чем от общества в целом. В индустриальном обществе, в связи со специализацией производства, работник утратил свою независимость, все средства существования он мог получать в соответствии с количеством произведенных им продуктов, продавая себя на рынке труда. Индустриальная экономика стала мощным инструментом преобразования общества. В условиях конкурентной борьбы за рабочие места повышался профессиональный уровень работников. Создав небольшой первоначальный капитал многие начинали открывать собственные бизнесы. Но победителями в конкурентной борьбе были не работники, а владельцы больших капиталов, создававшие концерны, синдикаты, монополии, в их руках сконцентрировались все богатства страны. Крупные корпорации, используя свою экономическую мощь, создавали новую общественную инфраструктуру, изменяли жизнь всей страны. В Советской России полная экономическая зависимость населения от государства, в руках которого находились все средства производства и продукты массового потребления, давала партийной номенклатуре возможность полностью подчинить себе общество и воспитывать новую мораль, новое сознание, новое мировоззрение. Тем более, что в России общество традиционно привыкло уступать государственному насилию. В европейских странах социальную политику также осуществляло государство, но государство контролировалось обществом. В Америке государство контролировалось экономической элитой, практически служило ее интересам, "капитаны индустрии" формулировали политические и экономические цели, создавали жизненные идеалы и воспитывали мировоззрение Нового Порядка. Европейские страны создавали Новый Порядок разрушая старый мир путем революций. "Мы старый мир разрушим, а затем..." В Новом Свете разрушать было нечего, Новый Порядок строился на континенте без всяких признаков цивилизации, и в этом было главное преимущество Америки перед старой Европой. Америка начинала с чистой страницы. Французская революция 1789-го года провозгласила "Свободу, Равенство и Братство", - обобщенную трактовку многовековой мечты об обществе, где братство должно было стать результатом свободы и равенства. Американская Декларация Независимости, как будто объявляла о том же, - "Свобода, Равенство и Право на поиски счастья". Но, "Свобода", в отличии от лозунга французской революции, не означала свободы личности, свобода понималась, как право на участие в конкурентной борьбе. "Равенство", понималось не как равенство социальное и экономическое, а как равенство возможностей в условиях индивидуального предпринимательства. Братству же не было места в борьбе всех со всеми за богатство, и призыв к братству, в лозунге Французской Революции, сменился "Правом на поиски счастья". Европейские революции в своих лозунгах провозглашали расцвет личности как свою цель, что как бы предполагало смену социальной иерархии на иерархию личностей, что, однако, на практике, не мешало сохранять традицию статуса богатства, образования и социальной роли. Американская же цивилизация не прокламировала свою цель как расцвет личности. На новом, необжитом континенте, богат ли, беден ли человек, образован или безграмотен, занимается ли он уборкой мусора или создает произведения искусства, он, в собственных глазах, и в глазах других, прежде всего работник. Как писал один из создателей американской конституции Томас Пэйн, - "...экономика эффективно реализует принцип всеобщего равенства." Экономика нуждается лишь в одном типе человека, человеке Дела. Дело нивелирует личность, доводит ее до общепринятого стандарта и, создает, таким образом, общество равных. В Европе одним из критериев определения личности была приобщенность к мировому знанию, высокой культуре, а человек дела не нуждается в знании большем, чем нужно для дела, а культуру видит как форму отдыха, как развлечение, он не ценит богатство мировой культуры, так как богатство понимает лишь как богатство материальное, физическое. В Европе доступ к культуре имела потомственная аристократия и буржуазный класс, передававший богатство из поколения к поколению, а вместе с ним и культуру. В Соединенных Штатах не было ни потомственной аристократии, ни сложившегося буржуазного класса, ее элита состояла из тех, кто поднялся наверх из самых низов. Общественные классы отличались друг от друга не образованием, культурой и манерами, лишь экономическим статусом. В Европе высшее общество жило литературой, театром, философией, а культурой простого люда были рыночные зрелища. Америка - страна простых людей, и рыночные зрелища здесь стали культурой для всех классов. Поэтому в Америке, раньше чем в других странах мира, выросла массовая культура, культура зрелища, которая, во второй половине ХХ века, начала победоносное шествие по всему остальному миру. Экономика, став главной целью американской демократии, вырвала людей из нищеты, унижавшей их достоинство, создала материальную базу для полноценной человеческой жизни, предоставила материальный комфорт, а культура должна была стать формой отдыха, развлечением в свободные от работы часы, обеспечить комфорт эмоциональный. Маркс предвидел, что при капитализме экономика перестанет быть отдельной сферой жизни общества, займет собой все общественное пространство и создаст те формы жизни, которые соответствуют целям экономики. Работы Маркса, во многом, были построены не столько на анализе, сколько на догадках, многие его догадки не подтвердились, но его догадка о том, что экономика, в будущем, станет главным содержанием и смыслом общественной жизни, была гениальным прозрением. Экономика, превратившись в центр общественных интересов, перестает служить обществу, она начинает служить только себе. Маркс говорил о том, о чем, впоследствии, через сто лет, сказал, в форме сказочной аллегории, драматург Шварц, в своей философской пьесе "Тень". В ней, "Человек" и его "Тень", символизирующие Добро и Зло, представлены как единое целое, одно не может существовать без другого, человек и его тень неотделимы. Человек ценит свою тень, она его друг и, в тоже время, его слуга. Но "Тень", Зло, не хочет смириться со своей служебной ролью, хочет занять место "Человека", Добра. Если наложить мысль Маркса на сюжет "Тени", и рассматривать отношения человека и его тени, как отношения человека и экономики, тогда становится наглядным, что произошло через 150 лет после Маркса. "Человек", в пьесе Шварца, дал "Тени" полную свободу, но получив ее, она хочет не только полностью подчинить себе человека, она хочет его уничтожить, но, отрубив ему голову, она отрубает и свою. В пьесе, которую поставила западная цивилизация, "Тень" поступила умнее, чтобы стать больше чем сам человек, она убедила его встать в такой ракурс по отношению к источнику света, при котором отражение человека было больше его самого. Когда тень показала, что ее размеры могут увеличиваться почти беспредельно, человек подчинился ей, перенес уважение к себе на свою тень. Тень, экономика, стимулировала в человеке желания всего внешнего, физического, материального, и постепенно внешнее для него стало важнее его внутренней жизни, которая и делала его Человеком. Когда внешняя, материальная сторона жизни превратилась для него в единственную ценность, человек утратил свое духовное начало, и стал частью материального мира, частью экономики, стал слугой собственной тени. Маркс был первым, кто увидел противоречие интересов экономики и целей, интересов человеческой жизни и назвал его одним словом, "отчуждение". В процессе роста значения экономики в общественной жизни человек будет отчужден не только от продуктов своего труда, он будет отчужден от самого себя. Утратит те качества, которые и делают его человеком. До начала индустриальной революции политика, религия и культура были основными инструментами совершенствования человеческих отношений внутри стабильных социальных условий, но фундаментальные проблемы оставались нерешенными. Экономика смогла, во многом, эти проблемы решить, и политика, идеология, культура, вся жизнь общества подчинились ее огромной силе. Экономика доказала свое преимущество перед всеми другими формами в создании сбалансированного общественного механизма, и, после крушения советского коммунизма, последнего оплота идеологии, на службу которой были поставлены политика, культура и экономика, западная демократия отказалась от декораций идеологических формул, и признала, что основным регулятором общественных отношений является сила, сила экономики. Цивилизацию Запада принято называть христианской, но христианская мораль видела в Силе Зло, этические нормы христианства любовь к ближнему и сострадание к слабым. Мораль сдерживает тот созидательный порыв, который несет в себе Сила. Сила, разрушая старое, создает новое, слабые только пользуются тем что создается Силой. Не личность, не свобода духа, не добродетель создают богатства, их создает Сила, в формах, рожденных индустриальным обществом. Эта Сила сумела реализовать многовековую мечту человечества о материальном благополучии, воспитав новое отношение к человеку, он ценен только тем, что он создает. В Европе традиционно считалось, что государство является гарантией общественного и экономического развития, что оно балансирует интересы экономики и общества в целом. Но государство, громоздкий механизм, не обладает теми возможностями которые имеет свободный рынок, гибкий, постоянно приспосабливающийся к изменениям. Государство, регламентируя все формы общественных отношений, не только подавляет творческий потенциал нации в создании богатств, но и ограничивает все виды свободы. Отцы-основатели США видели в государстве главную опасность для свободного развития общества, и стремились ограничить его власть. "Государство - главный враг общества", писал Томас Джефферсон, создатель Декларации Независимости и третий президент страны. Первый американский президент, Джордж Вашингтон, сравнивал государство с огнем, - "Пока огонь в камине, он добрый слуга, но если вы перестанете за ним следить, он сожжет ваш дом". Без государства общество существовать не может, но общество должно научиться контролировать эту силу, которая всегда имеет тенденцию вырваться из "камина". В конце ХХ века стало очевидно, что ту же тенденцию имеет и другая сила, экономика. В период кризисов, когда экономика вырывается из "камина", это становится особенно наглядным. История дает множество примеров когда государство насилием подчиняло общество своим целям, противоречащим задачам и целям человеческой жизни. Экономика обладает еще большей силой влияния, так как использует не насилие, а убеждение, сложную систему манипуляций общественным сознанием, которая прививает необходимые для системы взгляды, мнения, диктует идеи, мировоззрение и образ жизни.
| michaelgofman | 21-10-2009 01:41 #1 | Уснувший Группа: Passive | Тема: Цена Успеха
|
|
|
|