Хм... а ещё...
Помимо совершенных безобразий, я люблю сказки. Но опять же, раньше всё как было, сказочник ветром притворится, и давай рассказывать, нашёптывать по печным трубам, авось кто услышит и перескажет, а теперь иные времена пошли – интернет, телевизор и всякие киберпространства с матрицами, брыр, да и только… Пмало кто просто так слышит меня, таких человеков по пальцам пересчитать можно… хотя, откуда вам знать, сколько пальцев у волшебника… Я помню, как рассказал свою первую сказку…
Сильный порыв ветра распахнул окно и комната наполнилась снегом. Наташа торопливо закрыла ставни, и прижалась щекой к стеклу, ощущая его невероятный холод, и смотрела в окно на отражение лампы, горящей на столе. «Сколько уже» – вдруг подумалось ей – « сколько уже раз я стояла вот так, у она и смотрела на этот мой «фонарь», на эти машины на эту темноту. Не думая… неужели даже по этому когда-нибудь может начаться ностальгия? Такая же чистая как и по запаху детства, того, самого первого дома, как по хрусту снега под ногами. Снега.» - Наташа улыбнулась, и прошептала - «Как же это здорово, чувствовать холод». Она вдруг засмеялась своим словам, и уже автоматом продолжила «а говороть с собой, между прочим, первый признак шизофрении, или паранойи! А шутить с собой, это уже… пожалуй – даже второй!» Она обернулась. На столе стоял стакан с водой и томик Цветаевой. Наташа глянула на книжку и, улыбнувшись, обратилась к поэтессе на обложке, «поговрим? Чуть-чуть… посплетничаем…ладно? И открыла страницу наунаг…
«Здравствуй! Не стрела, не камень:
Я! – Живейшая из жен:
Жизнь. Обеими руками
В твой невыспавшийся сон.»
Наташа вдруг захотела заговорить, по настоящему рассказать этой улыбающейся женщине, всё… Но свои же слова она прочитала в стихах, на той же странице.
«Руки и в круг
Перепродаж и перекупок!
Только бы губ, только бы рук мне не перепутать!

Этих вот всех
Суетностей, от которых сна нет.
Руки воздев,
Друг, заклинаю свою же память»
И вдруг она поняла, что слов у неё самой больше нет. И вся её глупая жизнь, вся глупая любовь, глупая ностальгия, и все её гениальная жизнь, и вся удивительная любовь, и вся волшебная ностальгия – ничто. «Всяк дом мне пуст, всяк храм мне чужд, и всё одно, и всё едино, но если на дороге куст встаёт, особенно рябина». Наташа вскрикнула. Против воли. И тут же закружившись по комнате в каком-то странном, «бессоннечном» вальсе, упала на кровать и засмеялась, глядя на чёрный квадрат окна, и проклиная свою же память.
«Вот потолок. Вот стена. Вот шкаф. Шкаф! Дверь! Двееерь! А почему бы не пойти прямо в зиму? Вниз, к реке? там звёзды видно! Но дверь заперта. А где ключ? Нет, не тот ключ, что лежит на тумбочке, мне нужен другой ключ, который заставит меня подняться с этого чёртового дивана, открыть дверь и спуститься к реке. Но вместо ключа – вопросы « а что там? Звёздное небо, холод? Сколько тысяч раз ты видела это небо, сколько тысяч раз ты смотрела на эти звёзды? Нужен холод – коснись стекла, а тепла – там ещё меньше.»
Да… но вы же помните, я рассказывал, как распахнулось окно, и, вы, наверное, поняли, что это был я. И когда она наконец успокоилась, и уселась на середине кровати, в обнимку со своей подушкой, я рассказал ей сказку…
И тогда я рассказал ей свою первую сказку, об исполнителях желаний, то есть о волшебниках.
Я сказал ей, что с давних при давних времён живут такие удивительные исполнители желаний, и они могут всё – совсем всё! Конечно, я говорил совсем не так, сначала я рассказывал, как великий Хаунг-Уль остановил время, когда о том его попросила принцесса Али, как Римд-Ят создавал вино из песков великих пустынь, но она была не очень удивлена, и я стал говорить о «великих исцелениях» и о том, как волшебники создавали для людей счастливые случайности… Но она была человеком, а я… я недоучка, поэтому чтобы исполнить её желания мне пришлось заставить её заснуть…
Во сне я легко сумел разглядеть её тоску. Она тосковала по человеку, по месту, по городу, по другой зиме… Не долго думая, я нашёл его, и, создав образ, отправил его в сон Наташи. А сам стал наблюдать, превратившись в люстру под потолком.
Наташа открыла глаза, и увидев знакомый силуэт на кресле застыла от изумления. « Я совсем спятила, да?»
-Нет… погоди… прости, что напугал. Ты когда мы прощались, помнишь… говорила… что я могу придти… когда захочу, просто посидим, чаю выпьем, о жизни поболтаем… как старые друзья… наверное это одно из тех обещаний, о которых не стоит вспоминать сейчас, только не ругайся… Я тут проездом, вспомнил, что ты живёшь в этом городе, решил заскочить… адрес пропалил по базе налоговой, у меня там друг, помнишь, дверь оказалась открыта, ты спала… только не сердись, сейчас, ты только скажи – я уйду…
Наташа запустила в него подушкой и крикнув «Димка!» бросившись ему на шею, заплакала, не в силах контролировать свои эмоции…
- Ну вот… - с рассеянно ответил Дима…
- Ой, да, Дим, извини, это я так, я просто так давно тебе не видела, да и ни с кем так давно не говорила вообще, этот чёртов глобус такая дыра! А тут ты, так здорово, как раз накануне нового года, а это.. я… ну, друг же может обнять друга, я за чаем, поставлю, ага…
И Наташа побежала на кухню ставить чай…
Она расспрашивала этого самого Диму, о делах, о жизни, рассказывала истории, смешила, но вдруг разговор оборвался, оборвался на середине слова, и остались только взгляды… Говорившие больше слов. Он провёл рукой по её волосам, она ответила поцелуем… а я потихоньку перебрался в опустевшую кухню, чтобы допить остывший чай. Во сне всё равно никто не хватится его пропажи. А чай был вкусным, и, самое странное, чай действет на волшебников так же как на людей – вино. В общем, там я и проспал до утра. Спать во сне – удел многих, а мы умеем всё то же, что и люди. Настало утро. Наташа разбудила меня запахом превосходного кофе.
- Дим, а всё-таки… я люблю… тебя! Слушай, а ты правда из-за меня сюда приехал?- засмеялась она.
- Наташа, котёнок… понимаешь, я заехал к тебе, но, видишь ли, я тут проездом, понимаешь, командировка однодневная, мне сегодня домой…
- Ааа… - Наташа грустно улыбнулась. – А можно с тобой?
- Ну что ты, ты с ума сошла? Тебе нужно доделать этот проект, ты понимаешь, это же колоссальные деньги, а исследования можно проводить только здесь, ты же сама говорила так, это же для людей важно, а ты не должна ломать свою жизнь из-за какого-то меня… Посмотри правде в глаза – ты можешь достичь таких высот, а я…
- Послушай, Дим, это глупо, ладно, я остаюсь, но оставайся и ты… то есть… что я мелю, то есть приезжай иногда, не забывай, да…
- Наташ… со временем напряг, с деньгами тоже, просто сейчас такое совпадение счастливое…
- Я тебя ненавижу… - уже сквозь слёзы улыбнулась Наташа. Совершенная нежность превращалась в совершенное зло. – Проваливай.
На слове «проваливай» я наконец очнулся от вчерашнего чая, и быстренько изменил ситуацию, конечно, для этого мне пришлось поменять образ, но да это даже для меня – даже на похмельную голову - расплюнуть.
Дима резко остановился у дверей. И подойдя к Наташе обнял её.
- Прости, прости меня, ты права, я остаюсь, работу найду и тут, а друзья… ты важнее для меня… Конечно, ты права во всём, прости…
Наташа подняла на него удивлённые глаза.
- Дим, постой, ну работа это фигня, я согласна, но вот друзья. Давай я поеду с тобой, как будто и не уезжала, там тоже есть исследования требующие моего участия, это не проблема, Дим…
- Конечно, если хочешь, только ты точно не будешь жалеть, ведь мы оба знаем, если я буду рядом, ты не будешь проводить свои опыты и расчеты, что я, твой характер не знаю… Да и я совершенно не смогу смотреть как ты работаешь, знаешь как привлекательно ты выглядишь за своими четрежами!
- Да ну эти исследования! Ну этих людей, эти деньги! Нет. стоп. Да. Почему именно я?
- Ты понимаешь, что говоришь?
- Понимаю, чёрт возьми, понимаю… И ты не ты сейчас, ты перестал быть собой когда вернулся… и я схожу с ума… Я разрываюсь. Я хочу быть с тобой всегда, хочу… но эта работа как долг или вообще непонятно что, я не знаю я не знаю… я знаю, что это изобретение может помочь так многим… и ты, я не знаю, что действительно хочешь ты, и тогда всё было ошибкой, все те слова твои, которые я просила не говорить, а ты говорил, все слова твои… которым я верю до сих пор, хотя пора бы, чёрт…
Наташа заплакала.
- Дим… уходи. Правда уходи. Навсегда уходи. Нет. Не навсегда. Стой. Если ещё когда-нибудь, будешь в городе, где я провожу исследования… заходи. Непременно. Да.
Дверь захлопнулась. Наташа сидела, обхватив руками колени. Она чуть-чуть всё же верила в волшебников. А Дима же был человеком, он не понимал её и немного боялся, он знал, что она умна, что за свою работу она может получать огромные деньги, на людях она умела выглядеть сильной, пожалуй, даже слишком, но наедине он видел её лишь слабой, бедной и теряющей разум... ему казалось, что у неё полно поклонников, и часто видел её фотографии на конференциях где она стояла под руку с другими, и улыбалась им, хотя твердила, что любит только его. И он думал… а что он думал, я не знаю. Душа человека, в чьих снах мне не довелось побывать, для меня потёмки.
А её душа была видна как на ладони. Он был единственным, рядом с кем она могла позволить себе быть слабой, рядом с кем она могла позволить себе даже слёзы. И самое удивительное, рядом с кем она могла быть собой, а не учёным, не рабом своего дела и назначенного призванья, он был единственной надеждой её, вырваться из замкнутого круга чисел, графиков, расчетов, гениальности и сумашествия… и жить обычной, нормальной, в меру счастливой человеческой жизнью.
И вдруг Наташа схватила лампу стоящую на столе и со всеё силы швырнула её в стену. «Вот стена. Вот шкаф! Вот дверь! Дверь!» -Закричала она. Я испугался и открыл окно, вырвавшись из её комнаты. Наташа успокоилась и торопливо закрыла ставни, и прижалась щекой к стеклу, ощущая его невероятный холод, и смотрела в окно на отражение лампы, горящей на столе. «Сколько уже, сколько?» - повторяла она.
А я исчезал. День и ночь давно смешались. Сон закончился. Мне почему-то было тяжело и страшно, после этого сна… и я исчезал, растворяясь в безмолвии звёзд над рекой. С ощущением кома, застрявшего в горле.