*** Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины: Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин в чужие рубежи -- На головах царей божественная пена -- Куда плывете вы? Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи?
И море, и Гомер – все движется любовью. Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит, И море черное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
<Август> 1915
Мандельштаму тоже было не очень.
читала сегодня мысли поэта-современника Ани Ривелотэ: "Родишь ребенка, а он поэт." ну и дальше там про "Ты его кормишь грудью, на руках носишь в туалет, когда у него жар, тратишь на него все деньги и всё свободное время. Мечтаешь, что будет у него школа с золотой медалью, работа интересная, красивый автомобиль, веселая свадьба, трое детишек и собака. А он, сука, вырастает поэтом, и всё у него плохо. И он пьет горькую и пишет грустные стихи, а тебе уже шестьдесят, и ты уже отдал ему всё, что у тебя было, и больше у тебя ничего нет." ну вот такая мысль. мне, конечно, больше "Родишь ребёнка, а он поэт" понравилось.
Люди в моём городе пропихиваются через это лето, как скозь кустарник. Что ни день, то муть и мысли мудрёные и в целом - странности. вообще я как-то мерзко взрослею, и мне это совсем не нравится.
Извините, что я тут так неожиданно, много и не радостно совсем. Когда радостно-то, хватаешься за всё и за всех, глазами хлопаешь, дышишь, на небо смотришь. Тут уж не до записей. Интернет вообще сам по себе довольно уныл. Поэтому пойду-ка я.. куда-нибудь. и вам советую (чтобы понять куда идти, чтобы понять зачем идти, всегда стоит выйти из дома) )
Он верил в свой череп. Верил. Ему кричали: "Нелепо!" Но падали стены. Череп, Оказывается, был крепок.
Он думал: За стенами чисто. Он думал, Что дальше – просто.
...Он спасся от самоубийства Скверными папиросами. И начал бродить по селам, По шляхам, Желтым и длинным; Он писал для костелов Иуду и Магдалину. И это было искусство.
А после, в дорожной пыли Его Чумаки сивоусые Как надо похоронили. Молитвы над ним не читались, Так, Забросали глиной... Но на земле остались Иуды и Магдалины!
Вот надеть бы красное платье и туфли на шпильках. Поймать машину, поехать в уютный ресторанчик на берегу Рейна или Сены или Тибра. Сесть обязательно у окна. Смотреть сквозь сумерки на булыжные мостовые, пить красное вино из большого, чистого, звенящего бокала. Зажечь свечи. А потом пришёл бы кто-то. Кто-то знакомо и приятно пахнущий, с карими глазами и тёплой улыбкой. Кто-то устало поцеловал бы меня в щёку и положил на краешек стола белую розу. Или кремовую. Он смотрел бы на меня, ласково улыбался, спрашивал о дне и слушал внимательно. Потом рассказывал о своём дне, как все что-то спрашивали, и как пришлось снять пиджак и лезть чинить что-то самому, и как на совещании задержали, и как секретарша смешно пролила кофе на рубашку, и как мне идёт это платье... А потом я бы уснула в такси, и он нёс меня на руках, как маленькую, в комнату и аккуратно снимал те самые туфли на шпильках и накрывал одеялом, белым, как скатерть в ресторане. А мне бы снились сумерки, булыжные мостовые, ровный нежный голос и вино в прозрачном бокале. И я улыбалась во сне...
Белый идёт всем. Чёрный - только красивым. Нет не больных тем, если живёшь курсивом. Счастье всегда секонд хэнд. И не новей мытарства. Будет и нам хэппи енд. Или небесное царство.
Купить пальто в крупную красно-чёрную клетку и очки большие тёмные на пол-лица постричься короче и красить волосы то в чёрный, то в рыжий, то в тёмно-тёмно-синий сидеть на подоконнике или на полу и курить лёгкие-лёгкие сигареты через длинный мундштук кутаться в шарф не так изящно, как сейчас, а небрежно, абы как до носа кусать губы делать смазанные фотографии обклеивать ими потолок и пол лежать думать растягивать рукава кофт молчать обжигаться кофе выкинуть телефон телевизор недочитывать книги писать пить кофе жечь сигареты лежать красить волосы клеить фотографии разматывать шарф заматывать шарф молчать ходить сидеть на подоконнике на потолке молчать красить стены ходить в очках синий рыжий чёрный молчать пальто в клетку читать писать мундштук в потолок думать выкинуть телевизор телефон молчать ... молчать ... молчать...
Сайт дайри не пашет целый день, поэтому скидываю сюда, пока не забыла.
200
Я хочу. Чтобы весел, Чтоб напевал, бреясь, Чтоб целовал - звонко, И гладил по волосам... Чтоб укрывал пледом, Слушал внимательно строго И отвечал "Я рядом" И был бы счастлив - сам.
Жизнь... настоящая жизнь, она ведь совсем над нами. Не вокруг, не за, а именно НАД. Я вдруг это поняла. Она выше - я иногда особенно остро чувствую - надо мной, над вами, над проблемами, над фальшью, над сессией, над городом... Когда всё вокруг заполняет душа... Я сидела и читала стихи, уже десятки раз читанные, и почувствовала это резкое и сладостное над. Оно накатывает плавно, и вдруг ты будто стоишь на крыше небоскрёба, а в лицо ветер. Ты стоишь, раскинув руки, кричишь и смеёшься (мне всегда хочется кричать и смеяться) и ВСЁ видно. Всё вокруг, всю жизнь.. а главное - себя. Внутреннего себя. И понимаешь. Что вот оно НАСТОЯЩЕЕ, на самом-то деле, высоко НАД. Спектр ощущений невероятно велик при этом осознании. От боли до забытого детского восторга.
И ты поймёшь - что всё на свете есть, что даже в этой каше, круговерти - есть жизнь, есть жар, есть честь - и жженье есть, и этот жар, и жизнь, и честь - сильнее смерти.(c) ___
Библиотека // Объявления