Раньше, это когда за много лет ещё до того, как на строительном рынке стало возможным использовать
квалификацию и мастерство строителей из степей Средней Азии, и ещё до того, как свою лепту в
монументальном строительстве внесли соседние молдаване, а ещё ранее до этого, румыны, турки, финны,
немцы, на всех стройках в те незабвенные времена по всей благословенной Русской равнине, до самых горных
бесконечных цепей Урала, господствовали прикомандированные итальянцы. Вот это были строители!
Работяги, отчаянные – настоящие были мастера. Это вам далеко не то, что они сейчас из себя представляют,
и до чего страну свою, несчастную довели.
Орлы, коршуны на мелких, малых, частных и больших государственных подрядах. Ни одной мало-мальской
стройки тогда без участия итальянцев в ту пору не предпринималось.
Если у архитектора, прораба, или даже у последнего носильщика свежее приготовленной штукатурки вдруг
не оказывалось характерной, сродни чем-то нашим армянам фамилии; Растрелли, Аполей Луций, Тулий Марк,
Цицерон; всё, тут же начатое строительство сразу же прекращали. Ни один инспектор от градостроительства
не пропускал такие стройки.
Вот какое лобби, про-итальянское, в боярской думе тогда на Руси существовало.

Все эти эпохи, каждая и запомнились, оставили свой неповторимый след от всякого очередного блуждающего
налёта менестрелей, басовитых, свободных певцов мастерка и цементного раствора. И ведь не только в камне.
Здесь вспоминаются и финские рубленые бани, и греческие саманные халупы, (были и греки у нас когда-то).
Но и строгие, чисто немецкие, высокие кирзовые голенища; французские тряпичные абажуры; польские женские,
нижние манатки; и молдавские, сладкие пироги с капустой и красным перцем.

А итальянцев, мы всё же, многому тогда научили.
Они, эти вечно простуженные, постоянно сморкающие, с жёлтыми глазами и красным носищем строители, из
славной, жаркой, средиземноморской Италии, приезжали к нам абсолютно все как один, сопливые, слезливые,
и каждый без исключения, без своего индивидуального, личного, носового платочка!
И сморкались потом во все стороны с высоты возведённых строительных лесов.

А когда их призывали маленько к культуре, стыдили за отсутствие элементарных гигиенических правил, они не
понимали даже, что от них требуется.
Зато, правда, позже, когда они уже возвращались, те немногие на свои оставленные далеко Родины, как они
все бравировали у себя кружевными, вологодскими, расписными платочками.
Это ведь потом уже, от итальянских шабашников мода на платки перекинулась на всю оставшуюся Европу.
Дошла до Парижа, ворвалась в их дворцы, закружилась, вначале на званых королевских балах, торжественных
посольских приёмах, пощеголяла в убранстве дорогих и изысканнейших одеждах у знатных европейских
вельмож, и затем вырвалась триумфально в массы, громко и с марсельезой на революционные народные
баррикады.

А вы говорите; сопливчики парижские….