Вьетнамцы – отличные ребята. Их можно посадить в маленький темный чулан и научить штопать бюстгальтеры. Чуть позже – просто заходишь, швыряешь на стол кружева. «Task», - цедишь сквозь зубы (вьетнамский знать необязательно, тем более то, что он «изолирующий» - пугает). Но не дай бог вам заявить бедолагам: «У меня для вас необычное задание». Слово «extraordinary», предваряющее привычное «task», звучит для вьетнамского уха, как разновидность древнеевропейской пытки. И вам придется искать другого мастера соорудить лифчик, «который-покажет-ей-как-я-ее-люблю». Потому что перепуганные вьетнамцы годятся только для партизанской войны.

Это я к тому, что не буду обсуждать в данном обзоре техническую составляющую. Каждый третий автор знаком с основными стихотворными размерами (на Google) и фонетическими приемами (на слух). Каждый второй знает, что насильно смещать ударения в угоду ритмической структуре – фу, плохо, бяка; а уж рифмовать глаголы (или слова с идентичными морфологическими признаками) – бяка районного масштаба. Этого нехитрого комплекта знаний вполне достаточно для того, чтобы собирать на досуге стишки, как наборчики Lego. «1) Полицейский участок. 2) Мини-причал и полицейский патруль. Схемы на обороте». Я же предлагаю поговорить о том, что не пишут на обратной стороне коробки. О лексике.

Вряд ли существует автор, на 100% понимающий, служит ли он слову, или слово – ему. Фантазию усаживают за один стол с Разумом и Эмоциями и говорят: «Всем привет, это ваш новый начальник». При первом же конфликте Разум, обидевшись (сказывается долгое общение с Эмоциями), может выкинуть какую-нибудь неприличную шутку. Абсолютное же подчинение его строгим, как завуч с похмелья, требованиям грозит потерей всякой индивидуальности, творческой вольности, без которой стихи превращаются в аккуратные листки разлинованного блокнота. И вот она – та лупа, под которой мы разглядим, где лишь небольшие завихрения в потоке авторской фантазии, а где – ошибки. Потому что ошибки не более индивидуальны, не менее систематизированы, чем правила, которые они нарушают.

Первая такая систематическая группа: лексика жидких гвоздей. Пеноуплотнитель, обильно заливаемый между немногочисленными находками и языковыми средствами. Цель – достичь крепкой, внешне вызывающей доверие формы. В лучшем случае, пена состоит из безликих, лишенных как стилистической, так и смысловой нагрузки слов:

Да и мы все, как будто бы в аду

В аду – во льдах?.. звучит не очень славно (отсюда)

Прекрасный пример. Стряхнем шелуху и что получится – «мы в аду». Это единственные информативные слова. О том, что действие происходит во льдах, прекрасно говорится ранее. Можно ли назвать сооружение, в котором цемента больше, чем кирпичей – домом?

которая вихрем ворвется в твои затраханые виски (отсюда)

Самая лучшая пена – безличные неконкретные эпитеты или лишние пояснения. Они прямо не влияют на общий смысл отрезка, зато ими можно латать дыры (как кажется авторам). Кто-то сказал, что отсутствие пустых слов – залог филигранности? Фи! Как говорил Аид в мультике: «Мне послышалось. Или уголек в ухе застрял».

Но это всё случаи безобидные, худшее же случается, когда автор забывает учесть семантику слов, невольно попадающих в состав вещества-уплотнителя:

на кой нам все наши шершавые мягкие руки (там же)

Казалось бы, хотели чуток капнуть маслица в суп, а он закипать перестал. Совершенно ненужный юмористический эффект. Читатель переспросит: «Точно-точно все?», за что его, конечно, обвинят в глумлении над чистейшими порывами автора. Но бывалые прорабы знают: экономия на стройматериалах – дело совершенно сознательное, никакого творчества и порывов. Коварство и расчет.

Шершавое не может быть мягким? Ну, сразу видно, что вы не дерматолог.

Следующая строка:

Способы согреть руками, не обнимая, науке, в принципе, известны. Достаточно одеть кевларовые перчатки, предварительно выдержанные в доменной печи, и махать ими вокруг дружественного тела. Так что оставьте сарказм при себе.

Иногда вместо пены (за отсутствием фантазии или же знаний по технике безопасности) авторы засыпают битое стекло, которое читатель вынужден пережевывать с вежливой улыбкой, проклиная воспитание:

Клянусь! И помните, что ваш ответ

…

Ещё б'-взять, чтоб-впрямь не околеть нам! (отсюда)

Плавно переходим ко второй систематической группе ляпов – ошибки, связанные с лексической несочетаемостью. Авторы, участвующие в конкурсе «Свежий ветер сентября» (да, я решил все-таки на 48–ом предложении упомянуть, чему посвящен обзор), предоставили массу материала для изучения подобных казусов. Их анализ несомненно поможет тем, кто только лишь начал осваивать своим маленьким культиватором творческие поля. Или не поможет.

Перманентно экспериментирующий с выразительными средствами автор Вечный, например, старательно выстраивает антиутопическую картинку, предстающую перед ЛГ стихотворения «Абстинентный синдром» :

… мне нечего делать в пасмурном этом

Большинство несуразностей здесь допущено, видимо, от желания усилить эпитет, образ. Но все-таки «распят в гильотине» - это не «очень круто и жестоко распят». Это сродни знаменитому «застрелился цианистым кали» у Тэффи, только она ведь рассмешить хотела, а Вечный – о вечном поговорить. И вот сквозь эту несерьезную призму начинаешь по-новому смотреть на следующие строки: и голубей подогревают на сердце, как на микроволновке, и бог еще знает что. Читатель не замирает вместе с ЛГ под мутными струями – он задумывается, откуда дождь на кухне. Читатель чует не ту безысходную сырость, что автор силится нарисовать, не болотный газ, а веселящий.

Причина подобных ошибок в том, что лексическая сочетаемость употребленных приемов важнее, нежели адекватность стилистической составляющей. И следует строить образы, вводить приемы исходя из этого очень простого принципа.

Далее в том же стихе:

Автор продолжает комбинировать многозначные образы, пытаясь простым присоединением добиться возникновения каких-то новых ощущений. «Каких-то», поскольку я не могу себе представить экстаз душевной ботаники. Начнем с того, что я не очень понимаю, что такое душевная ботаника (если речь не идет об увлечении соответствующей наукой). Возможно, имелась в виду буколика, но такой деструктивный экстаз плоховато вяжется с этим милым понятием. Попытка поэкспериментировать с фразеологизмом «залить трубы» тоже ничем хорошим не увенчалась. Как можно было этого избежать, покажет контрпример:

Как ветер шевелит штанины мертвых (отсюда)

Разница очевидна. Дело-то всего лишь в том, что за создание образа надо браться, имея его в голове целиком. Перебирать комбинации на ходу, рассчитывать на то, что эпитеты как-то случайно все вместе образуют морозный узор на стекле – это не творческий подход, это судорожный поиск подхода.

О судорожности этого поиска я позволяю себе судить по вот таким отрывкам:

Генератор чисел сбоит и выдает одни и те же комбинации. Мертвое никчемно для мертвого, хоть убей.

Третья, самая объемная систематическая группа ляпов – откровенная небрежность. Крайне характерна для авторов, предпочитающих писать одним росчерком пера. Неохота ведь делать лишнюю завитушку и терять плавность линии. Мол, латаный пунктир – это не стихи, и все такое:

Колеса безрадостных пасмурных дней? (отсюда)

Можно провести такой эксперимент: купить коробку конфет «Ассорти». Да, я слышал, что за 10 купленных пачек «Родных просторов» дают значок Настоящего патриота, но в этот раз в чисто научных целях придется потратить деньги впустую. Изымите из коробочки шоколадную медальку и разломите пополам. Замерьте расстояние, на которое полученный предмет способен укатиться по ровной поверхности на ребре. Оно идентично радиусу полета фантазии автора в момент написания этих строк.

изогнув тебя самого в слишком ломаную кривую (отсюда)

Ведь не зря ломаная кривая зовется ломаной. Она получается, когда ломают, а не когда изгибают.

Буду позволять себе выходки, но уже не под градусом

А в основном – на трезвую. (отсюда)

Можно два раза сказать читателю одно и то же разными словами, но это не будут две разные мысли.

Как избежать этой группы лексических ошибок в своем творчестве? Вдумчиво перечитывайте написанное, пробуйте простейшими словами описать вслух атмосферу, посыл, вносимый в текст. Представьте его в качестве тезиса. В общем, максимально отстранитесь от текста, ибо вершины эмпатии «Поставить-себя-на-место-читателя» вам не достичь. Каждый автор все равно в первую очередь думает о себе, сооружая тот или иной текстик. «Мне лично все понятно, значит, и мой читатель поймет», - с такой логикой и Челпанов не поможет.

Лишь немногих авторов из участников Свежего Ветра Сентября хочется цитировать целиком. Вот автор Майна стихом «кадр 0609» иллюстрирует нам очень интересную особенность создания цельности, непрерывности в поэтическом произведении:

Простенькие рифмы, строки, насыщенные созвучиями, короткие логические переходы между фразами – благодаря этому можно сказать, что каждая следующая строка связана с предыдущей. При этом – парадоксально – выделить некие этапы развития мысли в стихе нет никакой возможности. Собственно, развитие теряет актуальность на каждой следующей строке, ибо она дополняет предыдущую, но не вносит совершенно никаких корректив в общую картину. Такая особенность характерна для литературы потока сознания. Да и стих можно переписать в абзац, получив на выходе эпизод из ритмической модернистской прозы (только многочисленные созвучия мешают, разве что). С другой стороны, подобному риску часто подвергают себя желающие поработать в жанре «вольного стиха».

С противоположного рода проблемами столкнулся автор Кислыцин в стихотворении «И аплодировал зал»:

Интересная сюжетно-ситуационная задумка при фактически нулевом исполнении. Не только откровенные повторы, но и унылая циклизация мысли – автор не может соскочить с маховика, на который его закинуло введение экспозиции, исходных условий, в которые он поставил ЛГ. Конечно, можно списать все на то, что нерешительный клоун мямлит. Что совершенно не поможет читателю ощутить драматичность его положения, противоречивость ремесла. Вдвойне удивителен этот стих еще и потому, что по серии «Песня про зайцев из "Бриллиантовой руки" в исполнении классиков» легко оценить, как Алексей Кислыцин может исполнить, заставить работать на себя идеи, когда захочет. Вероятно, произведения относятся к совершенно разным творческим этапам автора.

Светлое пятно в программе – Родион Лонга. Автор, который даже если и разменивается на игру слов в ущерб визуализации, работы на восприятие – все равно умудряется делать это изобретательно и свежо. Перечислять лексические находки – задача архивариуса, а не обозревателя. Разъяснять вещи вроде «Every-дики» или там «Когда лужи, как лопнувшие ожоги / Умножат солнце» - значит, не уважать читателя, заниматься мелким спойлерством. Воспользуюсь отвратительным публицистическим штампом и позволю тексту говорить с вами вместо меня:

Мне как извращенцу, ставящему лексику превыше поэтичности, было в одинаковой степени интересно и копаться в мусоре авторов, и наслаждаться их находками. Да, каждый автор все равно в первую очередь думает о себе, сооружая тот или иной текстик; но уже после создания он начинает думать о вас. И получается, что он писал для вас, ошибался для вас, заблуждался для вас и выход найдет тоже вместе с вами. Так что не поленитесь сделать маленький шажок и проголосовать в конкурсе Свежий Ветер Сентября. Хотите – из мести некорректному Вайомингу, прошедшемуся жерновами нежности по бедным авторам; хотите – из желания помочь кому-то, высказать свое одобрение. Никто другой не даст им ваш голос и вашу поддержку. Cause nobody cares.