Вранье – свойство, придуманное человеком, но страдают от него не только люди.
Герою (рассказчику) несомненно присущи человеческие черты, поначалу повествование тонет в таких типичных рассуждениях о «серой массе», «обыденности», нежелании шагать в строю. Однако, все та же обыденность рассуждений пересекается с описанием ритуала: «То, что называлось плотью, если откусить, сразу становится просто куском мяса. Обыденность нас обгладывает так же».
О чем рассказ? О том, как трудно быть собой, даже признав собственную уникальность.
О том, как нельзя выйти из строя, даже демону, которого прозвали эстетом, из-за того, что он заставляет душу работать, находя удовольствие в самых необычных местах.
Рассказ об одиночке, и не обошлось тут без игры в маски, но оно высмеивается, как и желание познать себя, обходя ложь.
«Я не смогу, сидя в банке, прочитать наклеенную на ней бирку. Один – не могу. А я – один»
«Был бы ангелом – сделал бы как лучше, был бы человеком – прочёл бы молитву»
Из душевных терзаний существа, не имеющего души, состоит повествование – исповедь.
Основное место в ней: разговор с пойманной душонкой, поедание, насыщение всего на несколько секунд. Отвергая низменные страсти, любое существо все равно остается их пленником, прикрываясь словами.
Потому весь завуалированный в демонических образах монолог можно свести к фразам:
«А за всеми красивыми словами прячется ординарный страх.
В моё сознание вбит огромный гвоздь: стопор. Я чего-то настолько боюсь, что мне проще врать себе, подменять смыслы и играться фразами».
Может, стоило бы показать истинную личину, расширить эпизод с душонкой, чтобы унять некоторые многословие, изобразить ту самую нелюбовь к неспособности понять.
Если привнести тему веры и безверия, то самый неординарный типаж – демон, измученный бездушие, превращается в обычного словоблуда.
И заявления о правде, вкладывании души – звучат фальшиво, потому и сводятся в конце к вранью. Желание разоблачить жалкие человеческие душонки привело к разоблачению собственной лжи.