Сигарета кусает губы дымом и оставляет болезненные следы, словно тысяча легких ожогов.

Вокруг – вечерний город, полный суеты, полный масок и гуляний.

Город, наполненный светом от разнообразных фонариков, развешенных по улочкам, и огромным количеством воды.

Город, наполненный людьми и их тенями.

Я медленно бреду по мостовой, разукрашенной разноцветными булыжниками, мимо осевших домов - невысоких, обшарпанно древних и пахнущих, видимо, уже от канала, заполненного плавающий у самой поверхности ряской – тухлой, застоялой водой и рыбой.

Усталые узенькие лодочки, полные до краев еще свежими и не увядшими цветами, видимо к местному празднику, ютятся у поскрипывающих причалов и манят скользнуть по ним взглядом.

У меня дрожат руки, словно я болен какой-то проказой – пытаюсь курить медленнее, ощутить вкус сигареты и запах дыма, медленно выползающего из нее - однако ничего не выходит, спотыкаюсь и, выставив вперед руки, падаю на четвереньки. Подружка тут же гаснет и, переломившись, свисает, как погибший цветок меж моих пальцев. Последняя сигарета.

Чертыхнулся, освободил ее из своей руки, неуклюже встал и стал отряхиваться, хотя в этом не было никакого смысла – на коленках красовались два мокрых пятна (вода еще была под ногами – слякотный снег, чумазо – серого цвета, напоминающий чавкающую грязь).

Куда теперь деть руки? Засунул их в карманы, почему-то вспомнив, как их в далеком детстве зашивала мне мать – что бы они не топорщились и не портили одежду пузырями – и как я завидовал тем мальчишкам, что являлись обладателем широких штанов цвета хаки – полных тайников, в которых можно было хранить свои маленькие секреты. Кусок веревки, утащенный у настоящих охотников, что устроили привал около деревни моей бабушки, где я проводил целое лето; нож – бабочку – доставшийся от деда с велением применять его только на благое дело; переливающиеся битки с роботами – трансформирами, отыгранные в городских боях на скамейках во дворах и, конечно, же - бандану, с непонятными иностранными словами и черным, пиратским черепом, ухмыляющимся прогнившими зубами…

Сам себе улыбнулся и посмотрел в раскинувшееся над головой немного мрачноватое небо – да, сейчас у меня несколько иные секреты. Я прилетаю каждую зиму в Венецию не для того, что бы полюбоваться городом, хотя иногда я думаю – а ну все к чертовой бабушке – остаться тут на неделю, да две, поучаствовать в настоящем маскараде, вкусить прелести города, полного любви и неожиданных сюрпризов… прилетаю, прилетаю… Что бы за какие - то жалкие минуты встретиться с родным и близким человеком.

С той, что навеки поселилась в моем сердце, с той, что живет так далеко.

Наконец, полный раздумий, добредаю до нужного мне переулка и останавливаюсь в нерешительности - она еще не пришла.

Вместе со мной там появился медленный и крупный снег: ленивыми и кружащими поворотами снежинки устремляются к земле, что бы быть ею поглощенными.

Одна из них останавливается на моем носу – и я, скосив глаза, пытаюсь ее рассмотреть, ведь говорят – нет одинаковых снежинок, а что если выучить, как выглядят большинство, а потом – сравнивать?

А что – если она не придет, ведь мы никогда не рассказываем о своей жизни – молчаливое соглашение – есть только то, что сейчас. Вдруг у нее какие-то неотложные дела или она давно замужем, и разгневанный супруг не отпустит ее на маленькую прогулку с незнакомцем издалека? Снежинка тает - растираю влагу от нее по носу.

Я ждал долго, замерзая, и почти уж окоченел стоять на одном месте, когда, наконец, раздалось рядом:

- А вот и я – заждался?

Смотрю на нее - внезапно появившуюся из ниоткуда – веселую, с короткой стрижечкой под мальчишку, немного напоминающую воронье гнездо – рыжее и непослушное, летний сарафан в подсолнухах и легкие босоножки.

- Ты что сдурела? – испуганно восклицаю. – На дворе – зима!

Она удивленно на меня смотрит и поднимает оголенные руки к снежинкам – как маленькое одинокое дерево протягивает свои ветви к небу:

- Ты чего-то путаешь…. Почему ты так решил?

- Для этого есть новости, календари, газеты и холод, в конце-то концов!

- Не повышай на меня голос, ты просто ошибся – она, поймав несколько снежинок, приближается ко мне. – По-твоему, что это?

Не смотря ей в руки и, пытаясь побыстрее стянуть с себя куртку, констатирую:

- Снежинки.

- И опять нет. Перестань, ты просто не хочешь даже посмотреть.

Я слышу нотки расстройства в ее голосе и, накинув ей на плечи куртку, приглядываюсь – там, в теплых лодочках, шепчутся тополиные пушинки.

- Пух? – удивленные брови ползут вверх.

- Конечно, оглянись вокруг.

Мой взгляд скользит по тому, что нас окружает – сухо и даже немного пыльно, ползущие из окон цветы в горшочках, дома, освещенные теплым солнцем и огромное количество тополиных сугробов – то там, то тут – разбросанные, летающие, белоснежные.

- Понимаешь, в Венеции нет зимы, – легко поведя плечиком, она роняет мою куртку на мостовую улочки, а когда я пытаюсь ее поднять – резко хватает меня за руку и кричит прямо в ухо, – бежим!!!!!!!

Срываемся и мчимся непонятно куда – мимо стеклянных витражей с живописными пейзажами: разношерстных радуг и волшебных единорогов.

Слышу, как она звенит смехом и мелодии его перелива наполняют меня – внутри становится необычайно легко и я тоже начинаю смеяться, словно впавший в оптимистическую яму ежик.

- Волшебница!!!!! – кричу ей в спину, и она останавливается, неуклюже торможу, что бы не сбить ее – я ведь еще двигаюсь по инерции.

- Да ты что – ее лицо появляется перед моим – серьезное, со сведенными бровками – Это тебе только показалось.

- Нет, что ты, я…

- Тш…… - она закрывает мой рот поцелуем, легким, как прикосновение мотылька или бабочки, – не стоит говорить ничего лишнего.

Снова приходит в движение и тянет меня за собой – послушно иду, разглядывая ее фигуру, горя желанием ощутить запах ее кожи и волос, туша в груди огненный пожар противоречивых эмоций – с одной стороны обнять ее со спины, с другой – страх, что если сейчас ее остановлю, выйдет мое время и все кончится в один миг.

Зачем мы всегда так торопились? Почему хотели познать все и сразу – встречи, легкие прикосновения, поцелуи, слияния.

Зачем не дали себе возможность насладиться неторопливой истомой счастья, когда можно быть рядом и проводить вместе непознанные часы соблазнительной близости. Почему, вспыхнув, как неловкая спичка – наше чувство обрело обыденную черствость и мы перестали друг друга ценить?

Я бы спросил все это у тебя, вопрошая – как родилась в тебе эта мысль, что если мы будет видеться редко, то научимся ценить те минуты, когда рядом?

Да, расстояние усиливает сильные чувства… Только вот счастливы ли мы – помимо этих минут? Так и не смогли расстаться, так и не смогли обустроить свою жизнь – как разведенные муж и жена – тащим друг друга в хвосте обыденных дней земного существования.

И ни о чем толком не говорим, что бы не начать скандалить и выяснять – кто прав, а кто виноват.

- Вот кажется и все – полчаса прошли – ты смотришь сквозь меня и растворяешься в воздухе, даже не попрощавшись.

Я стаю один, посреди города – без куртки, без сигарет, без Веры.

Стаю, наполненный усилившемся снегом и, наконец, заступивший в свои права зимы – скованный холодом и северным ветром.

Кто сказал, волшебница, что в Венеции нет зимы? Если я привез ее в своем сердце?