Фил полулежал в потёртом красном кресле, перекинув ноги через подлокотник и безвольно свесив голову с другой стороны.

Желчь текла из уголка его рта на заплёванный ковёр.

В дверь молотили кулаками.

Всё началось буквально полгода назад, хотя казалось, что целую вечность. Он играл заводной рок-н-ролл в маленьких клубах, когда встретил Сатану. Сатана представился Продюсером и предложил как-нибудь обсудить перспективы. Это привело Филиппа в бурный восторг. Уже спустя месяц не Филипп, а Фил Зелёный, как окрестила его толпа, гремел из каждого ларька. Бессвязные тексты он писал сам, а иногда их приносил ему Сатана. В общем-то, что петь было безразлично – толпа безумствовала.

Фактически Фил делал всё то же самое, что и раньше.

Он громил ларьки, бил музыкальные инструменты, злоупотреблял алкоголем, а однажды даже избил своего басиста прямо на сцене. Совершенно не важно было, что он делает. Хитрый Сатана тут же подводил под это нужную социальную подоплёку. «Фил Зелёный громил ларьки в знак протеста против нелегальных иммигрантов». «Лидер группы «The Фил» громит витрины буржуазных магазинов в знак поддержки голодающих детей Африки». «Известный музыкант устраивает стриптиз на площади. «Я не имею ничего против педерастов!» - заявляет он нашему корреспонденту».

Людям абсолютно всё равно, что ты поёшь. Им всё равно, что ты делаешь.

Однажды, когда Филиппу не спалось, он сидел и переиначивал статьи о себе. Мелким, неровным почерком он выводил всю правду: «Фил Зелёный разбил байк своего брата, потому что сидел пьяный за рулём. Девушка, которая сидела позади него, сейчас в больнице с поломанной ногой и ключицей. Сатана прислал ей цветы. Филу всё равно – он познакомился с ней всего за час до аварии. Песня «Красный Закат» не имеет к этой девушке никакого отношения. По крайней мере, её писал точно не Фил. А даже, если и Фил, то был настолько пьян, что не помнит. Я кончил, господин судья!..»

Бисерные строчки были еле различимы в темноте.

И постепенно таких ночей над тетрадкой с тлеющей сигаретой в пальцах становилось всё больше. Иногда под утро Филипп порывался отнести их в редакцию. Но он боялся. Боялся только одного – что Сатана с удовольствием потрёт свои жирные ладошки и скажет: «Какая отличная идея!!! Скорей, скорей, неси!».

Для Филиппа не было больше утра, дня и ночи. Царил сплошной вечер, когда он прыгал на сцене, завывая непривычно высоким голосом непонятные ему самому тексты. А потом за кулисами он совокуплялся с надушенными поп-артистками, против песенок которых он вроде бы протестовал. Ну, или нужно было, чтобы протестовал. По законам жанра. Потом об этом писали глянцевые журналы. Кто-то говорил, что он в буквальном смысле поимел попсу. Кто-то говорил, что против него распространяют клевету. А на самом деле, он просто и спешно засовывал в абсолютно одинаковых, посыпанных блёстками, пахнущих потом и духами, девиц.

Не важно, что ты делаешь. Не важно, что ты говоришь.

Сатана уже обо всём позаботился.

В дверь колотили всё сильнее. Филипп старался не обращать внимания. Собрав последние силы, стараясь не менять позы, он вытащил складной нож из кармана. Барабанная дробь не прекращалась.

- Да пошли вы! – с невероятной силой заорал он.

За дверью на миг всё стихло.

И началось сначала.

Филиппа никогда не узнали бы старые знакомые.

На его голове красовалось такое кислотно-зелёное буйство, что его скорее признала бы лягушка, чем покойная мама. Перед выступлениями ему красили глаза. А еще он носил кожаные штаны. Это не имело никакого значения. Его группа… ха-ха… он так и не мог запомнить их имён. Он их называл Фиолетовый, Лысый и Те Двое. Кажется, Те Двое были педиками. Он не имел ничего против педиков.

Филипп смотрел на запястье, на острый нож и жалел себя. Он думал, как же хреново всё получилось, и жалел себя.

Из-за двери раздавался голос Сатаны:

- Филипп, ты что, совсем ох…ел?! Стадион!! Б…ь! Пять тысяч человек, б…ь! Ждут тебя, ё…анного педика!

Филипп не имел ничего против педерастов.

За дверью всё затихло.

Филипп прикрыл глаза и полоснул по руке. И заплакал.

Сатана стоял в окружении своей свиты:

- Совсем о…уел, м…дак! Каждую неделю теперь, сука, чудить будет?

- Да ладно бы просто чудил, а что 13-го в Твери было?! – тут же отозвался Первый приспешник.

Тринадцатого числа в своей тульской гримёрке Филипп заперся перед концертом. Он был абсолютно трезв. Он мерил комнатушку шагами, он огрызался на тех, кто ломился в дверь. Дважды он подбегал к распахнутому окну и четырежды приставлял к горлу нож.

В конце концов, спустя час он вышел из гримёрки абсолютно лысый.

- Нам, бл…ь, тогда пришлось целую компанию создавать, бл…ь, чтобы его сопливые тёлки не разлюбили! – не унимался Первый Приспешник.

- Заткнись, - коротко бросил Сатана.

Он прижал свою пухлую щеку к двери и нежно позвал:

- Филя. Открой, Филя, я же тебе добра хочу. Открой же, Филечка…

Дверь действительно распахнулась, за ней стоял пожелтевший, заблёванный мальчишка. Он держался за запястье и смотрел безумными глазами. Несколько секунд он в нерешительности качался с носков на пятки, а потом упал в руки к Сатане. Тот нежно прижал его к массивной груди и стал гладить по голове:

- Глупенький… Зачем же ты себя так?

Сатана втащил Филиппа в гримёрку, уложил на софу, не переставая шептать что-то ласковое. Затем, не оборачиваясь, громогласно проревел:

- Бинтов сюда срочно! И переоденьте его, м…даки! Нет! Сам переодену!

Он подхватил хилого Филиппа, подтащил к раковине. Омыл лицо, содрал с него рубашку, вытер торс влажным полотенцем. Наскоро и очень искусно перебинтовал руку.

После часовой задержки звезда явилась публике. Пробормотав что-то невнятное о неудачном дне, Фил начал концерт с тихой и очень грустной песни «Красный Закат», которую, как знали все, он написал для своей любимой, погибшей в автокатастрофе.

Тем временем за кулисами Сатана вытирал потный лоб и опускал рукава рубашки.

- Господи, какой же он м…дак! – констатировал Первый Приспешник. - В Туле ожоги от сигарет, в Москве передоз, в Твери парикмахером, бл…ь, заделался. Теперь вот еще это!

- Ну, он же творческий человек! – вставил кто-то из свиты.

Раздался дружный гогот.

- Может, на хер, разорвать контракт? – предложил Первый Приспешник.

Сатана поднял голову и очень серьёзно посмотрел на него:

- Нет. Нельзя. Не будем.

- По-моему, от него одни убытки! – зло сказал Приспешник, - Хотя… В чём-то ты прав! Сам ведь убьётся через год-другой, и будет у нас очередная легенда рок-н-ролла. Наверное, на посмертных продажах больше, чем сейчас, заработаем!

Свита дружно загоготала. Сатана сокрушенно покачал головой.

Мальчик на сцене пел заведомый бред, мечтая поскорее убежать со сцены.

Зная, что его всё равно любят.

Не важно, что ты делаешь.

Не важно, что ты говоришь.