Генеральный прогон. Уж и не знаю, что значат эти слова для КВНщика. Нет, не так. Я не знаю, что значат эти два слова для каждого КВНщика в отдельности. Лично для нашей команды данное словосочетание означало что-то вроде репетиции конца света, хотя внешне это мало в чем выражалось. Разве что ребята становились чуть собраннее, молчаливее, немного напряженнее и сплоченнее. И в такие моменты, как и во время самой игры, они словно превращались в один большой организм из пяти маленьких. И в этом организме за выпивку отвечал Юра, а за закуску – Сенька. Это, конечно, шутка. А если серьезно, то в такое время у ребят появлялось чувство удивительного единства, словно они могли читать мысли друг друга: они понимали друг друга с полуслова, одного взгляда. Я всегда поражалась этой их способности и восхищалась ею. Именно поэтому для меня они были лучшими.

Все эти мысли проскочили в моей голове, пока я чистила зубы в ванной комнате перед зеркалом. До прогона оставалось два часа, до выхода из гостиницы – час. Во мне зрело беспокойство. Дело в том, что «Дети Краснодара» «прогонялись» сразу после нас и меня пугала вероятность случайного столкновения с Бобковым. Или с Реббой. Что-то я вообще стала очень пугливой. Я хмыкнула, улыбнулась своему отражению в зеркале и вышла из ванной.

Юлька, суетливо бегающая по номеру из угла в угол в поисках заколки, сразу просекла по моему виду: меня что-то тревожит. А через пару минут проницательная подруга догадалась, что именно не дает мне покоя.

- Леся, - менторским тоном начала она воспитательную беседу, - все будет хорошо. Бобкову не дано узнать, кто ты есть, по крайней мере, до игры. А если он вдруг заметит тебя на «генералке», скажешь ему, что проходила мимо и решила зайти на нас поглазеть.

- Ага, - неопределенно ответила я.

Но Юлькины слова меня несколько успокоили. С одной стороны. А с другой… Я представила себе, что будет, когда Бобков меня разоблачит. Ну да ладно, об этом я буду думать, когда придет время. А пока у меня других забот хватает. Чего стоит одна Юлька, которая сейчас в обморок шлепнется оттого, что не может уже две минуты найти свою вторую босоножку. Тяжело вздохнув, я присоединилась к встрепанной подруге в ее розыскных операциях. Десять минут мы искали ее тапочку на шпильке под кроватью, столом, шкафом и двумя тумбочками, перемазались в пыли, которая клочьями свисала даже с моих волос, и, в конце концов, нашли несносную босоножку в чемодане. Еще минуты две Юлька искренне недоумевала по этому поводу, а я боролась с острым желанием ее придушить, потом махнула на нее рукой и отправилась соскребать пыль со своей парадно-выходной серебристо-серой майки и такой же юбки. Юлька вырыла в чемодане короткую зеленую футболку и светло-серые бриджи на завязках.

Через пять минут за нами заскочил Антоша, и мы организованной толпой спустились вниз, к остальным членам команды.

Пока за окнами такси, мчащего нас к Колизею (это словечко и ко мне привязалось!), проносились зеленые улицы Сочи, я вспоминала вчерашнюю прогулку с Реббой, на которую меня все-таки отправила упертая подруга.

Для начала мы просто прогуливались по набережной, разглядывая местный и приезжий народ и болтая о том о сем, в основном о Сочи, Москве, Челябинске. Потом наше внимание привлекла палатка с сахарной ватой и мы вспомнили молодость, продолжив шествие по набережной, но уже с неким подобием розовых облаков в руках. К тому времени, как вата закончилась, мы добрели до парка аттракционов. Естественно, я не могла упустить такой случай и прокатилась на паре каруселей. Ребба, конечно же, составил мне компанию. Пока мы усиленно изображали из себя детский сад, катаясь на больших качелях на цепях (множество сидений свисали по кругу с огромной платформы-подъемника) и болтая ногами в воздухе (я, кстати, миллион раз вспомнила добрым словом Юльку, которая уговорила меня надеть босоножки вместо сабо), нас заприметила небольшая кучка поклонниц Реббы. Стоило нам только слезть, слегка покачиваясь, с карусели, как нас атаковали (весьма вежливо, впрочем) несколько малолетних девиц, жаждущих автографов. Ребба терпеливо подписал все блокнотики и даже со всеми сфотографировался, чем невообразимо меня удивил и порадовал, так как в принципе не производил впечатления человека, который обожает нянчиться с фанатками. На меня девицы косили с явным неодобрением и легкой завистью. Благо они не знали, что я – главный редактор команды-соперницы их драгоценнейших «Детей Краснодара», а то бы разорвали меня на куски.

Закончили мы наш променад чашкой кофе в небольшом кафе возле катерного причала. Потом Ребба проводил меня до гостиницы, и расстались мы почти лучшими друзьями. В общем, впечатление от прогулки с Реббой у меня осталось вполне благоприятное. Ни я, ни он за весь вечер и словом не обмолвились о предстоящей игре. А еще я горячо поблагодарила небеса за то, что в течение трехчасового моциона не встретила Лупина и – особенно – Бобкова.

Такси довольно резко затормозило возле Колизея, я чуть не влетела лбом в спинку переднего сиденья. Я охнула, про себя обматерила непутевого водителя и на плохо слушающихся ногах выползла из автомобиля. Ребята уже ждали у входа в концертный зал. Хотя для самого шоу было еще рановато, время его репетиции пришло.

К большой радости ребят и моей, конечно, генералка кончилась довольно быстро: ребята собрались, поднатужились и отработали на ура. Я очень удивилась тому, что засудили редакторы у нас совсем немного материала, малюсенький кусочек в капитанском конкурсе, в домашнем задании и в приветствии. Лично я считала, что «урежут» гораздо больше, и была искренне благодарна судьбе за такой подарок. А уж ребята и подавно были счастливы, ведь не нужно учить новые слова, надо только чуть подкорректировать и довести до алмазного блеска старое. Игроки наши выпархивали из Колизея как стайка воробьев, я же выползала как заправский шпион, прикрываясь Юлькой, словно щитом, и нацепив на нос темные очки: меня все еще беспокоила возможность столкновения нос к носу с Бобковым. И не зря.

Не успели мы спуститься с крыльца Колизея, как прямо перед нами затормозил черный «Мерседес» - старой модели, но от этого не выглядящий менее шикарно. Из него со стороны пассажира вылез Бобков. А на месте водителя сидел Ребба.

Пока я стояла и хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, Юлька, видя, что Бобков, сияя улыбкой во все имеющиеся зубы, топает вверх по лестнице, прошипела за моей спиной с легкой паникой в голосе:

- Леська, не стой столбом, надо спасать ситуацию.

- Я думаю, - злобно, но очень тихо буркнула я в ответ.

- Сейчас из машины выйдет Ребба и над нашими наполеоновскими планами махнет очень широким крылом птица Обломинго. Думай быстрее, подруга.

Легко сказать! И тут, к моему величайшему восторгу, «Мерседес» медленно поехал вперед и скрылся где-то за углом здания. Уж и не знаю, у кого вздох облегчения вырвался громче – у меня или у Юльки. Но оставалась еще одна проблема. И она уже поднималась на крыльцо.

- Ты просто заглянула на огонек, так как проходила мимо, - сыграла Юлька роль моего внутреннего голоса.

Я едва заметно кивнула, не отрывая взгляда от приближающегося Бобкова. В голове моей молнией сверкнула спасительная мысль – и я остервенело начала копаться в сумке в поисках сигарет и зажигалки, обнаружила их на самом дне в куче всякого барахла и быстренько закурила. Теперь у меня было алиби.

- Привет, - поздоровался Максим, поглядывая серыми глазами на сигарету и на Юльку с одинаковым неодобрением. – Какими судьбами?

- Привет. Да вот, ходила по делам, решила остановиться покурить, а тут КВНщики с репетиции идут, - вывалила я на него свою замечательную ложь во спасение.

- Ясно, - интересно, он всегда такой доверчивый? И улыбчивый? А нос у него ужасный. Или все-таки нет? Пока я молча переваривала свои мысли, Максим спросил:

- Олеся, ты очень торопишься?

Я уставилась на него недоуменно-заинтересованно.

- У нас сейчас тоже генеральная репетиция, которая только что закончилась у твоих знакомых. Не хочешь поприсутствовать?

Я спиной ощутила Юлькино желание ответить за меня, причем положительно, и, в принципе, ответь я «Да» - в этом была бы логика. Но что-то, какое-то странное чувство вроде совести, меня остановило. Делая шаг к верному самоубийству, так как Юлька потом размажет меня по стенке, четвертует, сожжет и развеет мой пепел над Черным морем из-за того, что я упустила такую возможность узнать все планы противника, я ответила:

- Спасибо, я бы с радостью, но… нет. Извини, Максим. У меня дел по горло. И, как ни странно, для меня это может плохо кончиться, - улыбнулась я.

- Это точно, - уловила я еле слышное Юлькино шипение.

Но мне было наплевать, главное – я знала, что очень подло использовать хорошего человека таким образом. Моя совесть это тоже знала, поэтому мы с ней были заодно. А с Юлькой я потом разберусь.

Однако Максим расстроился, правда, не сильно.

- Ну, как знаешь. Мое дело предложить, твое – отказаться. Я, кстати, звонил тебе на работу, а ты отсутствовала.

- Но я же работаю! - возмутилась я.

Бобков усмехнулся.

- Дай ему номер мобильного, - Юлькиным голосом прошипел чертик в моей душе.

- Может, дашь номер мобильного? Если ты так занята, что не бываешь на рабочем месте, - лукаво глянул Бобков, явно подслушав Юлькины слова.

- Да пожалуйста, - пожала я плечами и продиктовала номер, мысленно беря на заметку стребовать с Юльки новую сим-карту.

- Ладно, мне пора, - попрощался Бобков и мимо нас пошел ко входу в Колизей, бросив на лучезарно улыбающуюся Юльку нехороший взгляд.

Я проводила его спину глазами. Очень мне все это не нравилось.

- Ах, у меня так много дел! Ах, я такая благородная! Ах, я не могу присутствовать на вашей репетиции, хотя для этого с вами и познакомилась.

- Я с ним знакомилась не специально, - возразила я, выпуская струйку дыма. – И потом, мы же с ним там были бы не одни, а в окружении его команды, большинство членов которой знают меня как вашего редактора. Они бы меня на атомы расщепили.

Юлька не обратила на меня ни малейшего внимания. Уже битый час подруга возмущенно бегала перед креслом курилки (мы сидели именно там, так как по моему кабинетику в административном здании Колизея Юлька не могла наворачивать круги). Я в основном молча выслушивала ее страстный монолог, потому как мои реплики чаще всего зависали в воздухе, и следила глазами за Юлькиным хождением туда-сюда. Мне это уже начинало надоедать. Только я открыла рот, чтобы высказать все, что думаю, как зазвонил мой мобильник, лежащий на столике возле пепельницы. Юлька замолкла, притормозила посреди своего маршрута и уставилась на телефон. Я нарочно неторопливо поднесла трубку к уху.

- Привет, - странно, но его голос я узнала сразу, хотя по телефону не узнаю даже близких друзей. Звонил Бобков.

- Привет. Как репетиция? – ответила я, Юлька мгновенно определила, с кем я разговариваю, и придвинулась вплотную ко мне, делая страшные глаза и навострив уши. К ее глубочайшему сожалению, слышно ей было плохо.

- Отлично. Что делаешь вечером? – я подумала, что на этот вопрос у меня скоро аллергия будет, но ответила, показав Юльке язык:

- Хотела город посмотреть. Составишь компанию?

Бобков засмеялся в трубку, Юлька фыркнула и покрутила пальцем у виска.

- Составлю. Где встретимся?

- Давай у гостиницы «…» в пять. Пойдет?

- Конечно, как тебе удобно. До встречи.

- Пока, - я захлопнула крышечку телефона, Юлька, скрестив руки на груди, ждала объяснений.

- Попробуй догадаться, - предложила я ей, решив ее подразнить.

Юлька зарычала и пошла на меня, вытянув руки, с явным намерением меня придушить.

- Ладно, ладно! – засмеялась я, направив на нее антенну телефона, защищаясь.

- Я так понимаю, у вас с Бобковым свидание?

- Деловое, - уточнила я.

- Деловое, - задумчиво протянула Юлька. – Не вздумай влюбляться, подруга. Он – КВНщик – это раз. Он – соперник, это два.

- Ну, насчет КВНщика – кто бы говорил, это раз, - съязвила я. – А два: я и не собираюсь в него влюбляться. Мне не очень нравятся блондины, у него слишком шикарный нос, прорехи в челюсти, почти нет глаз и он не умеет выбирать рубашки.

Юлька вытаращила глаза.

- Ах да, - вспомнила я, - еще он – неподходящий объект для фанатизма, так как крайне редко появляется перед ширмой, чаще ошиваясь за ней или за кулисами.

Это стало последней каплей. Юлька, умирая от смеха, рухнула в кресло напротив, обхватив себя руками за живот и похрюкивая. Я сдержанно улыбнулась и закурила, глядя на хохочущую подругу. Очень весело, но мне в голову пришла мысль о том, что Юлька тоже не имела целью своей жизнь влюбиться в Антошу, а в итоге вышла за него замуж.

Если учитывать, что Бобков позвонил в половине четвертого, а мы с Юлькой пообсуждали данное событие еще полчала, то есть до четырех, а до своего номера я добралась только к половине пятого, то на подготовку к моей экскурсии по городу в сопровождении Максима у меня осталось немного времени.

Особо выряжаться я не стала, всего лишь сменила утренние юбку и майку на капри и легкую кофточку. Но вот уже выходя из номера, я решила, что надо бы причесаться, поэтому в итоге опоздала на десять минут.

Бобков сидел на лавочке возле входа в гостиницу и жарился на солнышке, щурясь довольно, как кот, налакавшийся сметаны. Увидев его рубашку, я сморщила нос: интересно, у него по жизни вкус отсутствует или он притворяется? Стоило, однако, Бобкову взглянуть на меня, оторвав взгляд от прохожих девушек, как я тут же сменила выражение лица человека, съевшего лимон без сахара, на лучшую из своих улыбок – надо держать марку.

Бобков поднялся с лавки, со смаком потянулся, улыбнулся, продемонстрировав не очень многочисленные, но ровные белоснежные зубы.

- С чего начнем? – Бобков вопросительно глянул на меня.

Я призадумалась, потом услышала, как у меня требовательно урчит в желудке, и вспомнила, что за весь день ничего не съела, не считая чашки кофе и бутерброда на завтрак. Бобков все понял без слов.

- Идем в «Сытого туриста»? Или наобум, куда душа позовет?

Я почесала в затылке, ответила:

- Давай прислушаемся к душе, она дурного не посоветует.

Бобков в очередной раз сверкнул улыбкой, и мы медленно двинулись в сторону набережной.

Кафе, в которое нас привел зов души, было небольшим, открытым, довольно уютным и немного нависающим над морем из-за того, что находилось половиной на пирсе, а другой половиной – на большой платформе, положенной на сваи.

Я сразу уселась за самый крайний столик, вплотную расположенный ближе всего к ограждению, за которым шумело зелено-синее море.

Официант подлетел к нашему столику в мгновение ока. Я разошлась, заказав маленькую кучку еды и большую чашку кофе. Бобков, глядя на меня, попросил что-то с очень непонятным названием, отдаленно напоминающее картошку фри с куском мяса, только иноземного происхождения. Я с опаской покосилась на столь экзотическое блюдо и переключила свое внимание на блины с мясом в подливке и салатик из свежих овощей.

Наевшись до отвала – уж я точно готова была лопнуть, - мы выползли из кафе и, немного поразмышляв о том, куда бы направить свои стопы (я за это время успела покурить, не очень обращая внимание на неодобрительные взгляды Бобкова), решили просто бесцельно побродить по городу.

Мы шли по одной из центральных улиц Сочи. Дневная жара спала, оставив в напоминание о себе некоторую духоту и теплые медово-золотистые лучи заходящего солнца. Было слышно, как где-то за домами лениво плещется море. Народу на улице было до жути много, словно открыли невидимый кран, только вместо воды оттуда вытекали люди. Пышнотелые загорелые матроны, по случаю отпуска умудрившиеся втиснуть богатые тела в одежду на пару размеров меньше, тащили на буксире своих отпрысков, либо празднично-чистых, либо перемазанных с ног до головы то мороженым, то сахарной ватой. Сзади за женой и дитем обычно плелся отец семейства, или очень худой и напряженный даже на отдыхе, или такой же вальяжно-безразмерный, как и супруга.

Совершенно иную картину представляла собой курортная молодежь, местная и приезжая. Я могла на глаз среди молодых людей определить москвичей – самоуверенных, но веселых и дружелюбных, питерцев – несколько высокомерных, но благородных и обходительных, сочинцев – загорелых до черноты, блестящих глазами и улыбками.

Внезапно Бобков, идущий рядом и мурлыкающий себе под нос какую-то песенку в перерывах между фразами, резко остановился, потом издал непонятный вопль и рысцой двинулся влево, размахивая руками. Я несколько опешила, и, пока отковыривала от асфальта отвалившуюся челюсть, до меня дошло: Бобков увидел кого-то знакомого. Опасаясь худшего – Малустяна или Реббы, я глянула туда, куда рванул Максим, и взору моему явилась такая картина: Бобков дружески тряс руку незнакомому мне мужчине, а рядом стоял и весело улыбался Сергей Лупин. Я с облегчением вздохнула: если незнакомец – не законспирированный Малустян или Ребба, то мне бояться нечего, а Сергей меня знает как приятельницу Максима.

Я как раз решала, стоит подойти поближе или нет, когда Бобков, вспомнив о моем существовании, повернулся ко мне и призывно махнул рукой. Делать нечего, пришлось нацепить лучезарную улыбку и идти знакомиться с еще одним другом Максима.

Когда я прошла примерно половину пути до троицы, на меня пыльным мешком бухнулось озарение: я поняла, что незнакомец на самом деле мне знаком, кроме того, я в некотором роде восхищалась им всю свою творческую жизнь. И, думаю, не я одна. Им восхищались многие, как в рядах самих КВНщиков, так и в рядах их фанатов. Правда, были и такие, которые ненавидели этого человека за все, чего достигла его команда, с ним и без него. Звали этого человека Руслан Чахмамук. Да, передо мной был не кто иной, как легендарный капитан и создатель «Детей Краснодара». И я не верила глазам своим.

Но, поборов непонятно откуда взявшуюся робость, улыбнулась и представилась в ответ на приветствие Чахмамука:

- Олеся Юрская.

- Рад познакомиться, - улыбнулся Руслан, протягивая руку. Пришлось пожать.

Стараясь не смотреть в упор, я ненавязчиво разглядывала Руслана: спокойно-веселые карие глаза, небритые скулы и тяжеловатый подбородок, высокий, почти на полголовы выше Бобкова (который тоже, кстати, не маленький), и худощавый. Я хмыкнула: Лупин едва доставал ему до плеча.

Дальше мы гуляли уже вчетвером. Руслан рассказывал – в основном, Бобкову, - про свое житье-бытье, Лупин изредка все это комментировал. Для себя я мысленно отметила из всего сказанного только то, что Руслан до сих пор живет в Сочи и держит собственный отель. Часа через полтора Чахмамук заявил, несколько виновато, что ему пора, но пообещал обязательно поприсутствовать на Летнем кубке. Лупин поморщился:

- Да, ребята, с вами хорошо, но я, пожалуй, тоже пойду. Время позднее, а завтра репетиция, - Сергей сделал акцент на слове «репетиция», выразительно глядя на Бобкова ореховыми глазами, Максим притворился, что ничего не заметил. Чахмамук улыбнулся, правда, глаза остались серьезными. И что-то мне не понравилось в его беглом взгляде, брошенном на меня.

Бобков пожал по очереди руку Лупину и Руслану, и мы разошлись в разные стороны: я и Максим – дальше по набережной, Сергей и Руслан – в сторону высотного сектора города.

Я проснулась на рассвете и почему-то долго не могла уснуть. В голову лезли всякие разные мысли, хорошие и не очень.

До Летнего кубка осталось четыре дня. Вчера, когда я вернулась с прогулки, в моем номере меня поджидала Юлька, умирающая от любопытства. Я чистосердечно рассказала ей все, она разочаровано повздыхала по поводу того, что Бобков так и не заговорил о подготавливаемых к Кубку номерах, громко и подло напомнила мне о том, что я отказалась присутствовать на репетиции «Детей Краснодара», на что я устало закатила глаза. Но особенно долго Юлька обиженно вопила из-за того, что встречи со всеми знаменитыми КВНщиками достаются мне.

- Эй, их всего-то и было, что Бобков и Чахмамук! – возмутилась я, упомянув только этих двоих, потому что так и не рассказала Юльке про появление Лупина в «Сытом туристе».

- Да-да-да, - протянула Юлька, накручивая на палец рыжую прядь. – А как же встреча с Петром Винсом и Славой Мясниковым из «Уральских пельменей» два года назад?

- Это не считается, - я пихнула Юльку в бок. – Тебя тогда еще даже в проекте нашей команды не было!

- Ладно-ладно, я шучу, - лукаво улыбнулась Юлька, отодвигаясь от меня подальше, так как я медленно тянула руку к подушке, намереваясь огреть ею наглую подругу.

- А если серьезно, - протянула Юлька, закусывая нижнюю губу, - то в принципе мы готовы показать сочинцам на Летнем кубке, где зимуют уральские раки. Знаешь, я беру назад свои слова о том, что ребята не выиграют без подстраховочных мероприятий. Они – лучшие, чтобы с ними не происходило. И неважно, что они довольно давно не играли. КВН в них, они – особенные, самые замечательные. И я в них верю

- Юлька, - выдохнула я, чувствуя, что сейчас просто позорно разрыдаюсь. – Я тоже верю в них. И всегда верила. И рада, что ты меня поддерживаешь.

Тут у меня возникла идея.

- Значит, теперь мне не надо «пасти» Бобкова? – с надеждой спросила я.

- Ну уж нет! – разбила в пух и прах мои чаяния жестокая Юлька. – Давай у нас все-таки останется запасной план.

- Да какой запасной план! – возмутилась я. – Проще проникнуть на их репетицию, чем дождаться, пока Бобков захочет что-нибудь рассказать об их предстоящем выступлении.

- Подожди-подожди, - сделала Юлька останавливающий жест ладонью. – Мы с тобой договорились, что ты идешь до конца. Так что давай, шагай.

Я подавилась негодующим возгласом.

Теперь, когда я вспоминала эту беседу, свернувшись клубочком и накрывшись до подбородка одеялом, меня посетила странная мысль: Юлька просто надеялась, что у нас с Бобковым что-нибудь получится. Дальше меня в моих размышлениях занесло в очень опасную сторону, но я ничего не могла с этим поделать, поэтому тихо лежала и думала, пока моя голова не стала похожа на большой, пустой медный котел, по которому долбанули половником.

Чашка кофе, до которой я добралась тридцать минут спустя, предварительно приняв душ, облачившись в светло-синий летний сарафан и спустившись вниз в кафе на первом этаже, вернула меня к жизни, откуда я была выдернута моими мыслями. Солнце светило через окно прямо в мою чашку, отчего на дегтярно-черной кофейной поверхности плясали теплые коричневые блики. Я задумалась, медленно пережевывая булку. Вспомнился вчерашний вечер. Как-то незаметно, прикрываясь извилинами, в мозг заползла шпионская мысль о том, что ничего у нас не получится. В смысле, вытянуть что-нибудь из Максима. Сам он не заговорит об этом: может, у него слишком хорошая интуиция, а может, мысли другим заняты… Я хмыкнула, делая глоток из теплой чашки, и прищурилась, бросив взгляд на воробьев, купающихся за окном в солнечном свете. Повертела в руках чашку. Сразу вспомнилась реклама о том, что «жизнь – хорошая штука, как ни крути». Я снова хмыкнула: мои собственные мысли внезапно меня развеселили. Я допила кофе, потянулась, не обращая ни малейшего внимания на окружающих, и решила погулять по городу, так как никогда не уставала от этого занятия. Да и настроение было соответствующее.

Выйдя на набережную, купила сливочный рожок и почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Сдвинула на нос солнечные очки, улыбнулась глазеющему на меня солнцу. Слева вздыхало море. Я шла по набережной, разглядывая людей, корабли, многочисленные кафе. Я так увлеклась, что со всего маху налетела на возникшего вдруг передо мной - как из-под земли, черт возьми! - мужчину. Мороженое мое щедро размазалось по его бледно-зеленой рубашке. Я робко подняла глаза, ожидая бури, урагана, - всего, чего угодно, включая конец света. Реальность превзошла все мои ожидания: на меня смотрели улыбающиеся глаза - карие глаза Руслана Чахмамука. Я ошеломленно отступила назад, остатки мороженого шлепнулись на асфальт.

- Ну вот, а я хотел только поздороваться, - сокрушенно покачал головой Руслан, внимательно рассматривая живописную сливочную кляксу на зеленом льне.

У меня слов не было, мысли бились испуганными птицами и нестерпимо хотелось смеяться, даже, я бы сказала, нервно ржать. В конце концов я не выдержала. Едва сдерживаемый смех прорвался наружу, сначала сдавленным похрюкиванием, потом полноценным хохотом. Ох, давно я так не смеялась! В моем животе от смеха плескался кофе, хотелось повалиться на пол и колотить по раскаленному асфальту руками и ногами. Десять секунд спустя я осознала, что Руслан смеется вместе со мной. Я притихла и прислушалась к его смеху: немного грубоватый, чем-то напоминающий камень, замотанный в бархат.

- Слушайте, Руслан, - вмешалась я в перекаты смеха. – Так как сегодня я сыграла роль стихийного бедствия, позвольте угостить вас мороженым.

- Слушайте, Олеся, - в моей манере ответил Руслан, - давайте перейдем на «ты». Именно так я обычно обращаюсь к стихийным бедствиям. И потом, не хватит ли мороженого на сегодня?

- Согласна, - откликнулась я, со сдержанной улыбкой протягивая ему руку. Руслан пожал ее, затем, не выпуская моей ладони, протянул:

- Не хочу тебя огорчать, но в мороженом выпачкана не только моя рубашка.

Я торопливо выхватила у него свою чумазую конечность. Руслан сверкнул улыбкой. Я смущенно прочесала чистой пятерней волосы, потом озорно усмехнулась в ответ. Руслан мне определенно нравился.

В гостиницу я вернулась в десять часов вечера, еле живая от усталости, но очень довольная. Руслан столько знал о моем обожаемом Сочи, что мне казалось – информация у меня уже из ушей лезет.

Стоило мне только распахнуть дверь в свой номер, как меня едва не снесло звуковой волной.

- Ты где была? – набросилась на меня Юлька, дико вращая глазами.

- Гуляла, - беспечно пожала я плечами.

- Весь день? – потом до подруги начало кое-что доходить.

Она прищурила зеленые глаза, с подозрением глядя на меня.

- Уж не с Максимом ли Бобковым?

Я отрицательно покачала головой, но промолчала, давая ей шанс самой обо всем догадаться.

Но подруга продолжала смотреть непонимающим взглядом. Я обреченно вздохнула и принялась терпеливо рассказывать ей о том, что случайно сегодня наткнулась на Руслана Чахмамука. Причем наткнулась буквально, выпачкав мороженым его рубашку.

- Он тебя четвертовал, - уверенно заявила она, отсмеявшись.

- Нет, - отмахнулась я. – Слушай дальше.

Я продолжила, поведав о том, что Руслан отнесся к катастрофе с юмором, я загладила свою вину, только уже не мороженым, а кофе. Юлька очень веселилась в течение моего рассказа.

После того, как мы скрепили наш переход на «ты» рукопожатием, Руслан предложил зайти к нему. На мой взгляд, тут же брошенный на него из-под бровей, Чахмамук с улыбкой пояснил, что «к нему» - это в отель, который, как я уже говорила, является его собственностью.

- Не могу же я разгуливать по городу в липкой рубашке, - наигранно возмутился Руслан.

Я сдалась. Еще и по той причине, что мне было страшно интересно взглянуть на сам отель.

Объект моего интереса – небольшое, но очень симпатичное серое двухэтажное здание - мне понравилось. Чем-то оно неуловимо напоминало хозяина. Пока Руслан переодевался, я заскочила в дамскую комнату, где вымыла с мылом вымазанные мороженым ручонки.

Когда я вышла из туалета, Руслан уже ждал в холле. Увидев то, на что он сменил замызганную рубашку – несуразную футболку светло-желтого цвета, я хмыкнула. Либо Бобков заразился дурным вкусом от Руслана, либо у них этакая «командная фишка».

Покинув отель (я подумала, что в следующий свой приезд в Сочи остановлюсь именно здесь), мы отправились гулять по городу. Руслан, как коренной житель Сочи, провел меня по таким местам, о которых и понятия не имел бывающий в городе наездами Бобков. У меня от желания все разглядеть глаза то разбегались по разным углам, то сходились к переносице. Часа через четыре мы выдохлись, мой желудок требовательно зарычал, поэтому мы двинули прямой наводкой туда, где можно было заморить червячка.

После того, как мелкая живность в животах была накормлена, экскурсия продолжилась. Мы катались на катере, сходили в местный музей (не восковых фигур, слава Космосу!) и завершили насыщенный день прогулкой по моей любимой набережной. Я была полна Сочи, казалось, еще немного – и впечатления польются через край. А мне так хотелось довезти частичку Сочи (и чего таить – замечательного дня) до родного Челябинска!

Я умолкла, закончив свое повествование тем, что Руслан проводил меня до гостиницы, но опустила ту деталь, что я не сразу поднялась в номер. Еще минут пятнадцать я стояла на застекленной веранде. Чахмамук ушел, растворившись в теплой темноте. Я проводила долгим взглядом его спину, а потом задумчиво дымила в ночь сигаретой. Я подумала, что обо всех моих душевных терзаниях Юльке знать необязательно.

Минуты две после окончания моего рассказа Юлька сидела молча, самым внимательным образом изучая свои ногти, затем подняла глаза на меня.

- Ладно, - начала она осторожно, так, что я сразу заподозрила какой-то подвох. – А как же Бобков?

- Что? – непонимающе моргнула я.

- Бобков, - повторила подруга. – Тот самый тип с шикарным носом, который не умеет выбирать рубашки.

- А при чем тут Максим? – удивилась я, подавив улыбку.

- Да нет, ни при чем, - пожала плечами Юлька. – Просто мне казалось, у вас что-то намечается.

Я хотела было улыбнуться столь остроумного замечанию, но увидела выражение Юлькиного лица и поняла: она говорит на полном серьезе. И меня прорвало. Целый час я носилась кругами, с надрывом доказывая ей (и самой себе заодно), что у нас с Максимом ничего не «намечается», как и с Русланом, в общем-то, что я не представляла себе такого предательства с ее стороны, что она подлая сводница, а не подруга, и все в таком духе. Наконец беготня и вопли меня утомили, я остановилась перед Юлькой, уперев руки в боки.

- Закончила? – поинтересовалась Юлька чуть ли не зевая.

- Ага, - ухмыльнулась я.

- А теперь знаешь, что я тебе посоветую? Перестань бегать от самой себя, сядь и разберись в своих мыслях и чувствах. Кроме тебя этого никто не сделает, - с этими словами Юлька встала с моей кровати, где сидела все это время и, пожелав мне спокойной ночи, вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Я в полной растерянности опустилась на кровать.

- И ничего я от себя не бегаю, - буркнула я в пустоту, но неожиданно сама себе не поверила.