Я проткнул пальцем небо (это странно - но всё же попал), продырявил насквозь чуть юго-восточнее солнца - и вот ни капли не стыдно. Ты не отвлекайся, копай, не то будет тесно (какой драматичный нонсенс).
   Копай да вспомни, как каждый из нас (уже вас) метил пальцем в светило, как остервенело работали локти и кисти, как бедное небо заранее всех нас простило - мазил из книжек и песен Агаты Кристи; как ходили от ясель в кабак, от ЗАГСа до кладбища, вызывая не-зависть соседских гербов по Европе; как искали, звеня бубенцами, свои конопляные пастбища, опять просыпаясь наутро на той же Голгофе; и вспомни, как каждый из нас (ещё нас), кто шёл, спотыкаясь, на зов ревуна - отчётливо-страшный в тумане - упал на ступенях и сдох, не соврав, не покаявшись, не умея найти вовремя правильной суры в Коране.
   И забудь, пожалуйста, глаз не-наивную святость, эти вопли, что каждый, кто любит меня, мол, за мной - если нет сердца, то есть куда голову спрятать когда визг шрапнели заглушится чьей-то спиной.
   Я проткнул пальцем небо - сам себе удивлён до безумия. А помнишь? Мне в меткости фору бы дал и слепец, ты же - дело другое, везунка. Везушка. Везунья - повсеместный аншлаг, вездесущий на-все-руки-спец.
   Это жизнь - как кино. Всё равно - замедлишь, ускоришь - всегда слева направо, от входа до скользкого края, и роли в массовке (увы) только двух категорий: у одних заряжены ружья - другие копают.