Она последнее время не верила в Бога. Она ненавидела мир за несправедливость и равнодушие. Она презирала человечество, потом что оно не проявляло к ней хоть каплю человечности. Она с пренебрежением относилась к прилавку и кассе, которая с регулярностью выходила из строя в самый неподходящий момент. Её звали Рита, иногда Марго, редко ласково Риток-Цветок. А иногда никак не звали. Некоторые чурки ей грубо говорили – «ТЫ!», тем самым, показывая ее место. Лет пять назад ее звали «Мухой». Никто не знал почему. Сегодня Муха была полна до болезненности, перевалив в прошлом году за сто килограмм. Одета она в сиреневый халат и такого же цвета платочек, который еще более округлял ее несвежее потное лицо, когда-то красивой женщины.

Торговля шла из рук вон плохо. Покупатель не шел. А если и являлся, то с кислой рожей оглядывал скудный ассортимент: старые эклеры двух видов, со сливками и сгущенным молоком из растительных масел, заскорузлое печенье типа Курабье, но на самом деле это беспонтовая подделка под Курабье, черствые булочки, на прошлой неделе посыпанные сахарной пудрой, превратившейся в корку, и пирожное-картошка. Единственное, что из этого более-менее имело товарный вид, была «Картошка». Она выглядела на общем фоне пирожных и печений очень даже неплохо. Нормально выглядела «Картошка». Покупай – не хочу. Только пирожное лежало на подносе совершенно одиноко, в вызывающем сомнения количестве одной штуки. И сверху нее торчала беленькая свечечка из крема величиной с ноготок. Рите всегда хочется съесть эти маленькие свечки из крема, но она не позволяет себе этого, держит себя в руках. Сколько оставалось лежать «Картошке», час, два, сутки, двое? Одному богу известно. У пирожного, скажем на чистоту, не смотря на его приглядный вид, кончился срок годности, как и у остальных пару дней назад. Но хозяин лавки Хусейн, азербайджанец, строго сказал, «читобы продавать, пока продукт не обернутся плесению». И внимательно с прищуром смотрел на Риту, как бы пытаясь разгадать, что же всё-таки случилось. Плесень? Это вряд ли. Думала Рита. А вот гвозди вбивать месячными эклерами можно, и черствой булочкой можно вдребезги расхлестать окно метров с десяти. Рита сидела за прилавком, с тоской ждала вечера, когда Хусейн придет считать прибыль. Хусейн приходил, молча считал прибыль, делал недовольное лицо и махал рукой. Хусейн очень хороший человек, - считала она. Он ее не трогал, не обижал, не загибал раком, как хозяин соседней лавки, хмурый Назир «оскорблял» свою продавщицу Нюру. Нюра всегда после очередных влияний в нее спермы Назира плакала и покупала в аптеке свечи от молочницы. Хусейн, слава богу, Риту не трогал. Да, стоит признаться, Риток-Цветок уже года два-три назад потеряла былую привлекательность и сексапильность, когда все кавказцы и азиаты торгового комплекса на Отрадном вожделенно оглядывали ее с ног до головы, раздевали глазами, потом качали головами и говорили: «Вай!». А хозяин комплекса Тимур даже однажды подошел к ней вплотную и громко, чтобы все слышали, сказал:

- Такой женщина мне подходит.

Вечером он принимал ее у себя. Раздел, достал из-за стола заранее приготовленное ведро с водой, кусок мыла, посадил ее в таз. Самодовольно улыбаясь в два ряда белых зубов, собственноручно помыл ей промежность и чуть повыше, вытер насухо, снисходительно подарил легкий поцелуй в плечико, поднял на руки, как игрушку, понес к креслу, поставил ее рядом, сам в нем развалился, как цыганский барон, и громко сказал:

- Убери мой брюки.

Рита с кокетливой улыбкой, глядя в его черные как смоль глаза, одной рукой расстегнула брюки. Оттуда на воздух вывалился большой, обрезанный «паук». Он напрягался, расслаблялся, танцевал, двигал своей лиловой головой, морщился, раздувался, потом опять морщился. Под его кожаной рубашкой была наплетена паутина синих вен. Рита смотрела и удивлялась: «О-о!». Потом нежно взяла «паука» в обе руки, присела, еще на две секунды задержала на нем взгляд и сладострастно проглотила – утопила «паука» до самой глотки. Тимур закатил глаза к потолку и затянул известную всему миру песню удовольствия, состоящую из двух гласных звуков: «А-а-а! О-о-о!» А вокруг горящей висящей с потолка лампочки кружились мухи.

С этого дня Тимур стал оставлять Риту чаще. Но, как ни странно, отношение к ней ухудшилось. Растворилась надежда, что, став любовницей хозяина, она получит какие-то поблажки. Другие азербайджанцы, таджики, узбеки над ней посмеивались. «Муха» - почему-то стали ее называть за глаза. Потом Тимур отдал Лизу своему младшему брату, Тахиру. Девятнадцатилетний Тахир оказался более продвинутым, стал приглашать ее на посиделки, самодельные рыночные оргии, где стоял запах анаши, где мочились на яблочные горы и в попу запихивали зеленые бананы. Там Тахир стал заставлять ее заниматься сексом со своими друзьями, по очереди, по трое, по четверо, во всевозможные дыры. Там молодая фантазия плескала фонтаном. Они мазали всё ее тело вишней или виноградом, а потом вылизывали ее, громко чавкая. В конце концов, топили ее в своей сперме. И она кашляла, потому что попадало не в то горло, а Тахир с друзьями громко ржали.

- Муха! Муха!

Однажды рано утром Лиза возвращалась домой с оргии, она едва добралась до такси. Все внутренности ее болели. В следующий раз она наотрез отказалась ехать с Тахиром. Тот, возмутившись, позвонил брату. Тимур сказал:

- Сам решай. Ты мужчина!

Тахир еще раз спросил Риту, пойдет ли она по-хорошему. Больно схватил ее за плечо, изобразив зверское лицо. Она вырвалась и со всего маху двинула Тахира по яйцам. Он упал на бочок, скрючился и истошно закричал:

- А-а! Муха! Сука! Тимур!

На следующий день Рита больше не работала в торговом центре Тимура. Нет, ее не тронули. Побоялись, что она обратится в милицию. Ей просто сказали:

- Ты, Муха, тут не работаешь.

И Рита ушла. Подруги дали «добрый» совет, подговорили пойти в милицию. За столом сидел толстый, как свинья, капитан. Он, внимательно выслушав рассказ, громко рассмеялся, выпроводил ее, сказал – нет прописки, нет человека. Но явка в милицию не прошла даром. Капитан, переговорив с полковником, перепугался, поехал к Тимуру, расспросил, как такая история могла произойти в его комплексе.

- А если она пойдет выше? Если она пойдет в отдел по борьбе с организованной преступностью? Или какой-нибудь антикоррупционный комитет найдет? Чё мне тогда скажут? Скажут, приходила к тебе, капитан, писать заявление изнасилованная продавец, почему ты не принял? Чё я скажу? Я тебя спас, Тимур, - закончил свою речь с отдышкой косолапый вислозадый капитан.

Он наглядно вытащил из жопы брюки, застрявшие там после дороги и добавил:

- Ай-яй-яй! Тимур! Это залет!

Тимур сладко улыбнулся капитану, взял его за руку, повел в сторону и незаметно вложил в его ладонь тысячу долларов. Капитан, оглядываясь по сторонам, сказал:

- Щас! Я по нужде схожу.

Он исчез в туалете, достал из кармана деньги, посчитал, положил обратно, вышел.

- Нет, так дело не пойдет, - сказал капитан. В итоге получил сверх две тысячи баксов.

- Пару килограмм черешни дай для жены. Очень уж любит этот фрукт. Я не понимаю в нем ничего, а она любит.

Тимур с радостью дал капитану килограмм пять черешни, с большим удовольствием, чем три тысячи долларов. С тем мент и уехал, важно погрузив свое большое тело в УАЗик. Хозяин комплекса долго смотрел вслед, уезжающей ментовской машине.

По Москве среди чурок полетел слух о Мухе.

- Возьмите меня на работу?

- Опыт твой был? – щурился в улыбке хитрый узбек. Павильон у него на Пражской.

- Да, работала. На Отрадном.

- У кого?

- Ну…

- Слушай, ты не тот самый Муха, случайно? Не-е-е! Ходи в другой сторона! Не-е-е!

Она полгода была без работы. Через полгода ее попросили с квартиры, которую она снимала. Пришлось временно поселиться у подруги. Стала выпивать. Потом, когда поняла, что это не выход, прекратила. Увы, жизнь не налаживалась. Но человек, как известно, животное способное выжить много где. Где умрет лошадь и собака, там человек выживет. Она мыла полы в супермаркетах, чистила снег возле детского садика, два раза ездила на вызов проституткой, работой никакой не брезговала, перебивалась с копейки на копейку.

Спустя годы история с попыткой написать заявление в милицию благополучно забылась. Жизнь у Риты мало-помалу наладилась. Она устроилась торговать на крытом рынке, потом перебралась в торговый центр на юго-западе Москвы, потом ее к себе позвал Хусейн. И ее жизнь стала состоять из эклеров, «картошек» и бисквитов. К этому времени Рита потеряла свою привлекательность, отпустила живот, стала курить и матерится. Но Хусейну была безразлична красота Риты, девушка она была порядочная, чистоплотная, «лишь бы товар вжик!» - как он выражался. А «товар вжик!» Марго умела влет, уговаривать могла мастерски. Всё вроде шло чин чинарем. Но вдруг в поведении Риты прошли изменения, стала она мрачнее тучи, грубая, распоясанная. Торговля пошла плохо. Хусейн высказал недовольство. Рита приняла во внимание, но не смогла совладать с собой. Она ненавидела мир. А произошли изменения в ее характере после того, как она увидела ЕГО на Отрадном. Она и попала-то в тот район случайно, к подруге в гости поехала. Просто вышла из метро, пошла в сторону Юрловского проезда. И сердце бешено заколотилось вдруг. Она поняла, что тут всё ей напоминает о тех адских днях, абсолютно всё: и пункт обмена валюты на улице Декабристов, и цветочный магазин, и… В сторону торгового центра она даже старалась не смотреть. Зачем это? Вдруг она слышит знакомый голос, интонации. Она поднимает глаза и перед ней – Тимур. Он, конечно, ее не узнал. Очень она изменилась, поправилась, подурнела. Глаза только остались прежними. Но Тимур в это время говорил по мобильному телефону и не обращал внимания на 110-килограммовую запустившую себя русскую телку.

-… Рафик, мы ведь договорились. Не подведи меня. И я тебя не подведу. Ладно. Да. Да.

Закончил говорить по телефону Тимур, положил в карман пиджака и походкой успешного бизнесмена вразвалочку пошел в сторону своего комплекса.

Рите встреча запала в душу. Она стала злой и желчной.

Прошел месяц. Хусейн уже терял терпение. Поговаривали, что он уже подбирает другого продавца. Но однажды в лице Риты что-то поменялось в лучшую сторону, она снова стала жизнерадостная, бойкая. Даже создавалось такое впечатление, что она еще больше поправилась. Перемена случилось рано утром, когда Хусейн сидел и писал на бланке название и цену только что привезенного свежего товара. «ИКЛЕР» - тщательно выводил он печатными буквами, высунув язык. И дальше цена.

- Привет! Хусейн! – радостно, как солнце взошло, сказала Рита, - вези еще «Картошек». Седня всё сдадим! Без остатка! Седня пятница. Люди на выходные буду брать сладкое.

Ее глаза светились счастьем. Хусейн пожал плечами и улыбнулся. На следующий день выяснилось, что торговля на самом деле пошла. Пошел доход, пошли бабки. Хусейн не успевал ездить за товаром. Все были счастливы. Марго светилась.

Через пару дней в криминальных новостях показали: «Было найдено тело бизнесмена Тимура Н-----а возле дома номер одиннадцать улицы Мусорского, недалеко от метро Отрадное. Причиной смерти стала черепно-мозговая травма, причиненная тупым тяжелым предметом. При этом деньги и драгоценности убитого остались нетронутыми. Преступникам удалось скрыться. Вероятнее всего, Тимур Н----н стал жертвой заказного убийства» Я тоже смотрел этот сюжет.