Листок медленно падал. И хоть он был еще зелен, падал он не быстрее пушинки. В черном бархате ночи лишь свет ущербной луны, отражаясь от зеркальной глади маленько прудика, освещал его неторопливое падение. Возможно, лист знал, что не суждено ему найти покой на поверхности ледяного зеркала, и потому падал так спокойно и неторопливо, купаясь в прохладе кристального воздуха.

Изящная ладонь с тонкими хрупкими пальцами прервала его падение. В неверном свете Богини Ночи нежная кожа тонкой руки казалась покрыта золотой пылью. Хрупкие пальчики медленно и осторожно закрыли листок, и рука вновь исчезла в бархате ночи. Туда где пока не властвовал отраженный свет луны. Тихий шепот, не громче ночного ветерка, убаюкал древними словами падший лист, и он присоединился к шести своим собратьям, спящим в шелке на маленькой ладошке.

Осторожная улыбка коснулась бледных губ обладательницы Семи Листьев. Правда, этого, еще неуверенного и мимолетного, проявления, рвущегося наружу торжества не увидел никто. Даже бледное светило ничего не заметило. А губы тем временем снова зашептали не в силах ждать……… Зашептали, зашипели, зарычали древние Слова Силы черной и злой, пахнущей гнилью и тленом вековых могил и склепов. Заискрилась кожа тонких рук блеском золота мертвого и холодного. Отголосок черных слов тяжко пропитанных ядом ненависти и боли пролетел низко над гладью пруда, и вода подернулась рябью. Отголосок черных слов пропитанных жгучими испарениями серы и кислоты проник в крону Древа Жизни, и листва в испуге зашумела, как от жестокого ветра. А древние, всеми преданные забвению, слова все слетали с обескровленных губ и все ярче светились мертвым светом тонкие руки, между пальцами которых в красном шелке лежали Семь Листьев. Всего семь. Но на добычу которых, по всем правилам, ушло более восьмисот лет. Однако теперь это уже не имело значения. Древнейшее заклятье должно было, наконец, завершить эти долгие годы ожидания. В вертикальных кошачьих зрачках теперь ясно видимых в свете от сомкнутых ладоней, читался триумф. Изможденное лицо, покрытое глубокими тенями, лишь подчеркивающими его красоту, стало расставаться с выражением нетерпения и тревоги, когда последние слова слетели с бледных губ. Теперь все... Теперь все. На раскрытых ладонях в красном шелке остался лишь пепел… пепел Семи Листьев… тишина мохнатыми лапами объяла мир. Листья Древа жизни более не шелестели ни единая морщинка не тронула зеркальной глади пруда.

Холодный свет от рук постепенно угасал. Вот несколько последних искорок пробежало по нежной коже и потухли. Руки бессильно опустились, из хрупких пальцев выскользнул красный шелк, а из него в свою очередь просыпался пепел. Но все это более не имело значения… Для нее теперь больше ничто не имело значения… Она улыбнулась и, блаженно зажмурившись, запрокинула голову. Свершилось… Свершилось… Жмурясь и улыбаясь она стояла упиваясь новой Силой. Тишина стала ей фанфарами, ночь бархатной мантией, а бледная луна короной… Пусть она сама короновала себя, это не имело значения. Она стояла и внимала оглушающей тишине, приветствующей новую Повелительницу Ночи, новую Владычицу Тьмы… Она… Тихий смешок резко оборвал все приветствия тишины. Хрустальный колокольчик нежный и приятный. Теплые ладошки легли на смуглые плечи, скрытые тьмой. И тьма отступила от осторожного белого света. Он не нарушал целостность ночи, а всего лишь немного раздвигал ее полог, открывая укрывшуюся ей словно королевской мантией. Белые руки нежно обняли новую Повелительницу Тьмы, и прижали спиной к чему-то живому, мягкому и теплому, особенно желанно теплому в прохладе ночи. Горячее дыхание обожгло за левым ухом, и белые пальцы, порхнув по правой щеке, заставили повернуть голову навстречу дыханию. Вертикальные зрачки расширились, встретившись с невероятно глубокой синевой незнакомых и в тоже время будто всегда родных глаз. Возможно, от страха утонуть в них новая повелительница вздрогнула. Но объявшие ее руки ласково успокоили. А в следующий момент к бледным замерзшим губам приникли горячие и мягкие губы. Невыносимо сладкими, после стольких лет одиночества, были эти губы, невыразимо приятно было после стольких лет холода было тепло рук и прижавшегося тела. Она в истоме закрыла глаза….

Тихий смешок, хрустальный колокольчик, и все исчезло. Руки, губы, тепло и сладость.

В бессилии новая Владычица Тьмы опустилась на колени, мантия ночи вновь укутала ее холодным бархатом. Она все поняла… поняла почему тень не может без света... Только став тенью можно понять как прекрасен свет. Неужели теперь она обречена жить без него…Неужели вся ее нынешняя власть не сможет ей его заменить… Еще большее одиночество… неужели… Тихий смех, нежный хрустальный колокольчик, белый свет и тонкая фигурка впереди, манящий взмах изящной руки, и улыбка коснулась бледных губ. Улыбка, которая не касалась их уже давно, не язвительная, не победная, но просто счастливая и благодарная. Ей можно быть рядом! Они предназначены, чтобы идти рука об руку… все было не напрасно… это ведь так просто, свет и тень…

так просто...

свет и тень….