Стояла ранняя весна. Как раз то время, когда солнце начинало греть чуть сильнее, и кое-где снег начинал подтаивать. Хоть весна, как говорится, обманчива, все равно душа, уставшая от холодов, рвалась на волю, на свежий воздух, хотелось дышать, дышать…

Она сидела на балконе в плетеном кресле, укрывшись клетчатым покрывалом. Холодный ветерок насквозь пробирал ее, девочка вся дрожала, но не могла уйти отсюда. Она боялась не увидеть больше ослепляющий свет, не увидеть, как переливается под этим светом белоснежный снег. В последнее время жизнь ее очень часто находилась в каком-то тупом страхе, страхе лишений, страхе потерь.

Врачи поставили диагноз, хотя нет, это был не диагноз, это приговор: «Лейкемия». Каждый день она проживала как последний, а ведь ей было всего 15…

15… Это тот возраст, когда жизнь только начинается, и все счастливые минуты еще впереди, но…только не для Лизы.

Она сидела, вся продрогшая, больше и больше кутаясь в плед, и слезы сами собой катились из ее глаз. «Как прекрасна жизнь!» - подумала Лиза, глядя на мир, живший как бы отдельно от нее.

Она не боялась смерти. Она ненавидела ее всем своим молодым, неопытным, но уже так много перестрадавшим сердцем. И боролась с ней, как могла. Этот день, она чувствовала, приближался все быстрее и быстрее, гнался за ней, пугая внезапно находившим отчаянием, приступами, которые Лиза не могла контролировать. В последнее она научилась более спокойно переносить их, но сначала было очень трудно. Зачем жить, спрашивала она себя, если впереди нет будущего? Для чего Бог дал ей жизнь, если впереди пустота? Очень часто она была на грани, но ее успевали спасти, когда одной ногой она была на полшага в пропасти. Потом все отступало, просыпалась надежда, что еще можно вылечиться и жить здоровой жизнью. Но и это ненадолго.

Помалу, понемногу Лиза начала смиряться со своей судьбой. Вот и сейчас, сидя на балконе и утирая слезы. Чтобы вдруг не заметила мама, и без того много перестрадавшая, Лиза мысленно прощалась с окружающей ее действительностью.

Девочка любила любые проявления природы: дождь, грозу, ветер. Но больше всего она любила снег. И каждый раз, когда видела его, радовалась, как ребенок. Природа- единственная не умеет врать в лицо. Она искренняя, чистая, свежая… В отличие от людей, окружающих ее. Каждый норовит уколоть, задеть больнее, залезть в самую душу и изнутри рвать ее, кромсать на куски враньем и обманом. Где, где в этой жизни правда? Она умерла давно. И только Лиза еще здесь. И что такое правда? Никто не сможет ответить. Никогда. У каждого твоя правда и не может быть единой. Люди лгут, лгали и будут лгать – каждый в поисках своей правды. Такова их сущность. И бедная девочка стала жертвой этой сущности. Люди, казавшиеся родными, близкими, сами того не понимая, наносили удары, будто острым ножом удары, в хрупкое, беззащитное сердце, которое и без того еле билось. Желая сделать «как лучше», они нагло врали ей в лицо о том, что все будет хорошо, она вылечится, и все будет как раньше. Но ведь Лиза все чувствует, все понимает, что лучше уже не будет и сделать ничего с этим нельзя. Она уже привыкла к этой мысли. Но не могла принять, что ей говорят неправду.

«Мне бы стало в 100 раз легче, - говорила она себе, - если бы хоть один раз кто-нибудь с чистым сердцем и открытыми глазами сказал: «Лиза, пойми, такова жизнь. Одним все, другим…». Да Лиза и так все понимала. Просто она уже устала слушать эти бесконечные, бессмысленные утешения. Зачем они? Лучше бы ходили и молчали. И сберегли свои слова для тех, кто верит в них. А Лиза не верила. Ни во что не верила. Кроме этого пушистого слепящего снега… Как любила она его! Казалось бы, зима уже прошла, наступала весна, хотелось тепла, солнца, света. Но Лизе ничего не хотелось, ни тепла, ни света. Она боялась потерять этот снег, белый, мягкий, чистый. Ей казалось, что она похожа на снег. Она также боялась солнца, потому что оно растопит, убьет снег. И ее. С одной лишь разницей, что через год снег снова выпадет и будет лежать здесь, на этом самом месте. Но Лизы не будет.

С этими мыслями она сидела, смотрела вниз на снег и плакала. И даже не заметила, как на балкон вышла мама и смотрела на дочь красными глазами, едва скрывая слезы. Лиза, заметив маму, даже вздрогнула от неожиданности и принялась вытирать влажное лицо. «Господь!- взмолилась Лиза, - за что она мучается? Мама ведь ни в чем, ни в чем не виновата…»

-Мама, не надо плакать…- Лиза потянулась к ней, пытаясь обнять. – Посмотри, как красиво! – без капли притворства сказала она, обводя взглядом все вокруг. – смотри, какой снег!..

-Да, Лизонька, да. Красиво, - со вздохом произнесла Мария Геннадьевна. – Пора заходить, ты совсем замерзла. Простудишься.

- Я еще посижу и зайду. Здесь так свежо, дышится хорошо.

Мама зашла обратно, она готовила обед в кухне. А Лизе совсем не хотелось заходить. Было такое ощущение, будто это в последний раз. Она подняла голову на небо – небо было голубое-голубое, какое бывает только весной, ранней и прохладной. Солнце светило ярко, но Лиза почему-то очень резко почувствовала ненависть к нему. «От солнца тает снег…- говорила она себе. – Что будет со мной?..»

Девочке становилось все хуже, она чахла на глазах.

-Болезнь прогрессирует, - говорили врачи,- сеансы химиотерапии не дают результатов. Нужна дорогостоящая операция. Но, в конечном счете, шансов практически нет. Такова природа.

И, действительно, такова природа. Лиза буквально бредила снегом. Да, снегом. Ей снились невесомые красивые снежинки. А за окном снег неумолимо таял. А вместе с ним и Лиза. Ей нужно каждый день видеть снег, трогать его, ощущать, как талые капли стекают по рукам. Но природу не изменить. Приближалось лето. А бедная девочка уходила все дальше от жизни. И не было дороги обратно. От сеансов химиотерапии выпали все волосы на теле. Кожа приобрела оттенок того же снега, только смотреть на это невозможно было без слез. Глаза впали, под глазами темные круги.

Мария Геннадьевна не спала ночи на пролет. Кроме дочери у нее никого не было. Как она будет жить дальше? И будет ли вообще? Она не могла уже больше плакать, слезы будто закончились. Опухшие глаза смотрели на все равнодушно. На все. Кроме Лизы. Как больно и горько переживать своих детей. Она жила для Лизы, живет одной Лизой… Почему жизнь так бьет ее?

Лиза уже не могла самостоятельно передвигаться. И почти совсем не еле. Врачи не давали точных сроков, да и не нужно было. И так все было ясно – конец близок.

На исходе апреля Лиза попросила маму отвезти ее туда, где еще лежит снег. Мария Геннадьевна решила ехать к знакомым в один городок Д* на севере России. Для нее это был последний шанс спасти дочку, за который она держалась. Когда девочка узнала о поездке, ей на удивление стало лучше. Откуда-то появились силы, она начала кушать, повеселела, а потускневшие глаза вновь начали светиться.

В дорогу собрались быстро. Взяли билет на самолет и через 2 часа были на месте.

Лиза будто пошла на поправку. Мама, глядя на дочку, не могла нарадоваться. Неужели это чудо?

В городе Д* еще лежал снег. Здесь весну только ждали. А для Лизы это было истинным счастьем. Она трогала снег и улыбалась. Улыбка дочери для Марии Геннадьевны была настоящим бальзамом на сердце. Они обе были счастливы, и у каждой было свое счастье, своя правда.

Так прошла неделя. На щеках Лизы даже появилось что-то наподобие румянца от свежего морозного воздуха. Она стала больше двигаться сама. Казалось, будто кто-то влил в нее жизнь.

На последний – седьмой - день их пребывания здесь Лиза вышла, как всегда на прогулку, в своем инвалидном кресла.

В этот день стояла пасмурная погода, солнце закрыли тучи, и снег теперь не переливался. Наоборот, он будто потускнел и серыми громадами лежал вокруг. Лиза любила такую погоду, но, как ни странно, ее веселое настроение куда-то исчезло. Она находилась в каком-то ступоре и в мыслях своих была где-то далеко от сюда.

Лиза попросила маму помочь пересесть ей на скамейку. Мария Геннадьевна присела рядом. Девочка взяла в руки снег и сделала из него комочек. Потом прижалась к матери, поцеловала ее. Так они сидели, обнявшись, не говоря ни слова друг другу, и только изредка всхлипывая. Мать и дичь. Этим все сказано.

В эту же ночь Лиза умерла. Просто так оборвалась жизнь человека. Был человек, жил человек. И вдруг его просто не стало… Такова природа.