Сигнализация наша сработала, и мы помчались изо всех сил домой. Зоа решил проскочить сквозь перила балкона и стену комнаты, сделав формулу «проскользного» с расширением атомарных связей. Но забыл поддержать левитацию, и мне пришлось его ловить этажом ниже, чуть не надорвав живот от его веса и своего смеха. Не скажу, что восьмой обиделся, но чувствовать себя глупым никому не нравится. А мне ещё, как назло, смешинка в рот попала. Растягивается улыбка от уха до уха, ничего сделать не могу. Понимаю же, что это подсознание указывает, что твориться не то что-то во мне! Но что? Я смущён, волнуюсь, прячу что-то?

Дагмар абсолютно серьёзно просмотрел наши сегодняшние успехи; сделал Зоа пару поправок, предложил использовать больше аморфных основ, приближая системы формул к биостроению восьмых. Это даёт новые возможности. Четыре стихийных формулы у Зоа не работали ни в какую. Чего он мне не сказал? Ошибка была на поверхности, и я тут же это высказал, не в силах сдержаться. И только после тяжёлого взгляда мессира понял, почему Он не поправлял Зоа: ждал, пока восьмой поймёт сам. Именно такое запоминается, а не чужие подсказки. Я заткнулся, жар бросился в лицо и я не знал, куда деть глаза. Зоа тоже стушевался. Не знаю, от осознания элементарности ошибки или от моей несдержанности. Переписанные листы мессир пролистал заинтересованно, отложил один, перечитал, запоминая. Что-то Его удивило и Он сказал:

- Не дурно. Если всё так, то ты решил нам проблему связи по новым структурам. Оптимальный ход. Славно.

Что-то меня часто хвалят последнее время – не к добру это. Но всё равно – приятно. Даже как-то неловко за свою удачу перед Зоа... .

- Чувствуешь вину, значит – виноват, - Дагмар, сидя, подцепил ногтём меня за рубашку на груди и повернулся к восьмому. – Зоа, сколько раз этот сегодня выделывался?

- Не со зла же... – растерялся тот.

- Считай!

- Два, - быстро ответил Зоа. Слишком быстро, чтобы это было правдой, за что и получил пощёчину. Понял, подумал:

- Четыре.

Дагмар согласился с этим результатом:

- ...и умножаем на пять, чтобы прочувствовал.

Лёгким кивком показал мне не стену возле камина.

- Зоа, подготовь его.

У меня колени ослабли. Едва ощутимая дрожь впилась в тело и уже не отпускала, дышать стало трудно. А всего лишь гормоны... Я доплелся до «своего» места, снимая рубашку, и, обмотав косу вокруг шеи, обернулся. Мессир уже взял в руки Хвост Палача. Кожа того скрипела, пока Он наматывал ремень на предплечье. До половины.

- Это что, из-за меня? – прошептал восьмой.

- Нет, - я посмотрел на него так, что пресёк все остальные попытки раскаяния. – Это моё. Не лезь.

Кольца в камне были выше моей головы. Ага, позишн намбер ту... Да несколько звеньев цепи на уровне пояса. Страховочка сегодня... . Вывод: бить будут долго, но в то же время – это нечто вроде элемента комфорта. Значит, тут не только наказание... Посмотрим. Клинья лежали на полу. Я взял один.

- Давай, не стесняйся, - подбодрил я восьмого, с лихим щелчком вгоняя клин в кольца, фиксируя свою левую руку. Зоа, хмурясь, натянул и защёлкнул цепь мне по пояснице, плотно прижав к камню стены. Когда он пристёгивал кисть моей правой руки, я заметил, что наши пальцы дрожат одинаково. Чего меня так трясёт? Давно уже такого не бывало. Из-за восьмого, что ли?

Зоа убрался в сторону. Я ткнулся лбом в холод камня на миг, оглянулся на мессира, чувствуя себя нехорошо.

- Неудобно? – спросил лишь Он. Я не понял. Хвост Палача развернулся и хлестнул над головой. Неужели я стесняюсь? – ещё успела мелькнуть догадка, но бич выбил из меня все мысли одним ударом. Спина запылала, я сжался, стиснул зубы и закрыл глаза. Впервой, что ли, пытаться стать нечувствительным камнем? Меня пороли – я терпел. Только корчился, шипел и стискивал кулаки. Забивание нервных окончаний мне не светит – слишком часто меняю тела.

Мессир остановился. Всю спину саднит, словно меня опять прикладывали к раскалённому железному листу. Восьмой плеснул на меня водой и подошёл к позвавшему его мессиру. Я услышал через своё хриплое дыхание:

- Возьми из того шкафа бич. Мой ты не поднимешь. Без слов. Быстро. Как держать ты знаешь. Двадцать ударов. Не жалея.

Со скрипом оглянувшись, я увидел, как Дагмар жёсткой петлёй свёрнутого Хвоста поднял подбородок Зоа и посмотрел восьмому в глаза. Хлестнул этой же петлёй его по скуле и добавил:

- Твои желания никого не волнуют. Но вот тебе условия задачи: первое... – Он глянул на меня. – Рен, ты бы его бил?

- Да, мессир, - тихо ответил, не задумываясь. Зоа поджал губы

- Второе: или ты бьешь двадцать, или я – сорок. Третье: почему ты думаешь, что это всё просто так? Четвёртое: он не имел никакого права над тобой издеваться. Пятое: ему нравиться быть прикованным и выпоротым. Так?

Я кивнул, отвернувшись к стене. Да! Ну и что?! Голову мне разбить теперь из-за этого?! Я же всё объяснил. Почему мне так плохо?.. Словно надламывается что-то по-кусочкам внутри.

- Лучше бы я его просто избил, - проворчал Зоа.

- Нет. В режиме воина Рен активен и даст жёсткий отпор. Он вообще – схематичен в поведении, играет роли до конца. Стоит же тому, кого он уважает начать его использовать, и он разрешит сделать с собой всё.

- Как робот...

- Пока – да. Работай.

- ...и я тоже.

Наверняка, пока Зоа дослужился до командира диверсионного отдела, он научился владеть не только бичом... Скольким пленным он развязывал языки?.. Но и бич Зоа взял привычно, уверенно. Первый взмах, щелчок по воздуху, не доставший до моей воспалённой кожи кончик ременной переплётки. Я всё равно рефлекторно сжался, понял, успел мысленно пообещать за такое прицеливание восьмому расплату. Второй удар лёг, обняв, на плечи и пошло. Зоа бил не так сильно, как Дагмар, но с третьего раза он набрал такую скорость, что на меня словно обрушилась волна огня. Не знаю, хотел ли восьмой просто быстрее покончить с неприятным делом или это у него такая методика, но я не выдержал. Закричал, прогнувшись, ворочаясь в оковах, кроша камень не креплениях; когда кончилось, я всё судорожно всхлипывал, не в силах остановиться, облитый болью, раздавленный, с нарастающим шумом в ушах. Еле услышал, поглощённый своими мучениями:

- Ещё десять таких же.

- Зачем?

- Хм. Он редко кричит так скоро.

- Привык.

- Отучи.

- Надо?..

- Привычка – маленькая смерть. Сам знаешь. Давай.

Два вздоха и ремень облизнул меня раскалённым языком, вырвал вскрик, стон. И заработал жёстко, быстро, не давая уже ни вздохнуть, ни приспособиться, наматывая острую боль всё выше и выше... Через набивший ватой голову гул мне плеснуло в глаза чёрно-белыми мошками, повернуло и я отключился.

Открыл глаза, лёжа на животе, упираясь левой скулой в холод пола. Горела спина и – где-то там – запястья и локти. Перед самым лицом лежал свёрнутый кольцами бич. Запах кожи и крови, шнуром обмотанная рукоять. Привет, любитель моей спины! Отведал моего мяса сегодня, Большой брат – Хвост – поделился? Чья-то ладонь легла мне на лоб. Пить захотелось. Я завозился, как паук, которому оторвали половину лапок. Ох, больно! Но Зоа помог мне сесть, уперевшись в грудь. В висках застучало, покачнулось, я ухватился за восьмого. Он подал мне кружку. Напившись, я сказал растерянно:

- Веков пять сознания не терял. Дагмар меня позавчера чуть насмерть не запорол – и ничего. А сейчас что?..

- Он же сказал, что у тебя уже привычка образовалась. С этим надо кончать.

- Спасибо. Так ты и меня кончишь.

- А мне понравилось. Главное, что и тебе это нравится.

- Язва. Нравится – это не значит, что я хочу только тупо наслаждаться. Я знаю, что мне нравится отдавать себя в полное пользование. Понять не могу - в чём причина.

- Извращенец. Что тут понимать?

- Не юродствуй. Всё ты понимаешь. Думаешь, просто так Дагмар тебя всё норовит по лицу ударить? Я же вижу, с каким ты видом глотаешь это.

- Поймал, умник. Ладно, каюсь, определённый вид унижения мне тоже приятен в какой-то степени. Но ты – универсал по-сравнению со мной.

- Подожди, время покажет. Отмучайся с моё сперва.

- Святой мученик нашёлся... .

Я, скользнув предплечьем по ключице восьмого, ухватил пальцами его сзади за шею, чтобы не увернулся, и со всей оставшейся силы врезал ему по лицу. Зоа судорожно втянул воздух, а я, не отводя глаз от его – сузившихся мгновенно, сказал:

- Одно дело, когда меня бьёт мессир, другое дело – ты. Сейчас сам это прочувствовал? Разницу? – я опустил взгляд на локтевой шип Зоа, упёршийся мне в низ живота, разжал пальцы и привалился плечом к стене, перекосившись от боли. – Понял, вижу. Ну, давай, кроши; чего замер?! Я ведь тебе врезал за это же!

- Пошёл ты... – вяло ответил восьмой, задвигая шип.

- Так далеко не пойду, не смогу – больно, - кисло усмехнулся я, чувствуя, что по боку потекла кровь из-под лопнувшей корки. – Что мессир сказал, пока я отключался?

- Сказал – не будет тебя лечить,- Зоа поднялся, потягиваясь.

- А-а, это он тебя на вшивость проверяет, - сказал и мысленно хлопнул себя по лбу: дурак! – Чёрт, протрепался...

- Типа, буду ли я тебя лечить? Делать мне больше нечего, что ли?

Восьмой ушёл куда-то. Совсем.

Я попробовал встать – не вышло. В спине что-то противно хрустнуло и потекло; при усилии белая вспышка боли обожгла нервы и мне стало плохо. Потом ещё хуже. Стало холодно. Ужасно. До костей. И дышать оказалось вдруг очень трудно, а голова болела где-то далеко и отдельно от тела, и перед глазами всё плыло, сужаясь... Ватность суставов бесила и ломала, но надо было что-то делать. Не умирать же тут, в уголочке... Холодное коснулось лба. Куда уж холоднее, чем я сам? Ледышка – я. Это – жидкий азот если только... Кубики жидкого азота... Чушь, такого не бывает: жидкие кубики... Без уголков, мягкие кубики плывут на восток...жидкие, как желток, журча и жуя кубики.

- Рен, Рен, - я словно вынырнул из глубины, попытался сфокусировать взгляд.

- Давай, двигайся, я твою тушу не подниму.

- Зачем... Мне холодно.

- Именно поэтому. Поползли, где теплее. Слышишь? Чёрт, горячий какой... И как мессира вызвать?

- Никак. Он...сам...

- Сам!.. Сгоришь, как свечка. Поднимайся!

Восьмой меня тянул и тянул, причиняя страшную боль. Я рычал, переставляя конечности, дрожал, качался, исходил холодным потом, пока Зоа не позволил мне упасть на что-то мягкое, кажется, возле камина. Возился, протирал мне лицо и шею мокрой тряпкой, пока я не обрёл осмысленный взгляд.

- Не надо. Умру, значит мессир так хотел.

- Обойдёшься. Не тебе судить, чего Он хочет. Я только во вкус нашего своеобразного общения вошёл, а он – умирает. Если Дагмар в ближайшее время не явится, то плевал я на Его запреты. Тебя укутать надо, а что с этой ободранной спиной делать?!

- Оставь, не создавай себе проблемы. Я же сказал – это проверка. К чёрту – перед смертью могу и сказать. И зачем ты меня на шкуру запер? Дагмар с тебя самого шкуру спустит и возле дивана положит, придурок...

- Молчи, сам ты придурок. Я же не знаю, как тебя лечить! Ни формул, ни лекарств! Методы восьмого кардинально отличаются от...

Голос Зоа затух в моём сознании, превратившись в смешное жужжание. Он стал жёлто-чёрный, как гигантская оса и всё облизывал меня холодным языком. А кто-то ледяной тугими кольцами безжалостного тела стискивал мне грудную клетку, не давая дышать.

- Рен, Рен, очнись. Ты двигаться можешь?

- Зачем... Отстань. Мне холодно.

- Руками двигать можешь?!

- Сейчас как двину, репей. Дай умереть спокойно.

- Это я тебе сейчас за такие слова двину. Так, значит – можешь. Фиксировать тебя надо, дорогуша.

- На кой..? Что ты делаешь, больно же!

Восьмой преспокойно поймал мои вялые руки и, сложив, привязал их над моей головой к каминной решётке. Боль прочистила мне мозги от бреда, и я присмотрелся.

- Гляди, гляди. Мы это не часто делаем, - поймав мой пристальный взгляд, сказал Зоа. Закусив губу, восьмой сосредоточился на чём-то. Сначала я не понял, потом решил, что у меня снова бред: предплечья Зоа покрылись сыпью, бугорками, зашелушились, и восьмой с лёгким усилием снял полусухую плёнку со своей кожи.

- Вот, это должно помочь, - пробурчал как бы себе Зоа. – И за дальнейшие последствия я не поручусь – генетика вещь тонкая, но ничего лучше мне не приходит в голову. Держись, сейчас будет больно. Очень.

Он уселся мне на ноги, живо напомнив нашу первую встречу и, не слушая возражений, приложил плёнку к моей спине.

- А-а-а!! – вот что я сказал. Очень громко, со сведёнными судорогой мышцами, выгнувшись, чуть не выдрав жгущую запястья решётку камина и едва не сбросив восьмого. Кислота, щёлочь, соль! Всё это – на моей располосованной спине! Вопль и агония отняли последние силы. Я ещё тупо ощущал, как Зоа отвязал меня, уложил, укутал. А мне было холодно, холодно, слабо и никак, и всё заваливало в черноту ледяную, мокро, липко, потно, плохо. Дрожь не унималась, зубы стучали. Потом я почувствовал, как рядом оказался кто-то тёплый и обнял меня, останавливая знобливую тряску. Я тоже потянулся к этому теплу, прижался. Так и уснул.

Мне снился сильный ветер, но кто-то не давал унести меня бьющим потокам воздуха, обнимая в полной темноте. А ветер выл бешенно вокруг, толкая и трепя одежду.

Я очнулся мгновенно, услышав голос мессира:

- Я говорил, чтобы ты не трогал его? – увидел, как Он, схватив за волосы, поднял Зоа, отшвырнув его от меня. Восьмой молча ощерился от боли и лишь беспомощно ударился о стену, мягко приземлился на корточки, глядя исподлобья. Ответил:

- Да, мессир. Я просто боюсь остаться с Вами один.

- М? И для этого надо угробить Рена?

Вообще-то, я чувствовал себя относительно хорошо: голова была лёгкой, только сильная слабость. В чём дело, не понимаю?

- Пока не понимаешь, мутант, - повернул ко мне голову Дагмар. – Жжения ещё нет?

- Было уже, - кое о чём я начал догадываться. Не тупой же!

- Двигаться можешь?

- Плохо, но могу, - что-то в тоне мессира заставляло поверить в серьёзность ситуации. Зоа нахмурился:

- Разве генетически возможно...

- Никто этого не делал. Не знаю. Теоретически – всё что угодно. Практически, - Дагмар пожал плечом. – Предполагаю... А ты не сдержал обещания...

- Не надо, мессир, пожалуйста, - поняв, что ждёт Зоа, я ощутил вдруг тянущую пустоту. – Можно, я – за него?..

- У-у... Повторяешься. Уже было. Что, восьмой? Отдашь?

- Не-а. Мне самому интересно.

- Выделывается, - рукам стало жарко, и я неловко откинул одеяло. – Сам от страха светло-серый.

А Он смотрел на меня сосредоточенно и сказал:

- Магия не годится...Зоа, там, в нижнем ящике, ремни. Проще бы – спеленать, но я хочу видеть...

Я тоже посмотрел на себя: ну, вены чуть вздулись, зуд лёгкий. С трудом подняв руки, я стал почёсываться. Суставы как-то щекотно похрустывали. Не слишком ли быстрая реакция? Во что я превращаюсь такими-то темпами?

Из нескольких нешироких ремней мессир собрал сложную конструкцию креплений. Зоа меня поднял и помог надеть на меня эту сбрую. Дагмар подогнал узлы креплений так плотно, как только можно было. Ремни от шеи шли к подмышкам, охватывали грудь и плечи, крепко прижимая к бокам локти, вывернутые наружу, потому что руки завернули за спину, скрутили и ещё туго обмотали выпрямленные ладони. Ремни скрипели от малейшего движения, дыхания. Мессир внимательно осмотрел мне спину, хмыкнул и усадил к стене:

- Хорошая регенерация. Если б не побочные... Восьмой, - Дагмар движением мизинца открыл в стене проход. – Тебе туда. Готовься.

Зоа оглянулся, с интересом рассматривая появившуюся комнату. Камеру. Которую я знал слишком хорошо...

- Мессир... – снова попытался я, но Он лишь глянул на меня, и мои зубы склеило намертво. Они ушли. Я повозился, с большим трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, пошёл за ними. Прозрачная ерунда мыслей перестала фиксироваться сознанием, я впал в какую-то прострацию. Наверное, тоже побочный эффект. Что-то со мной творилось...

Я миновал порог и сил хватило только чтобы шагнуть тут же к стенке, и скользнуть по камням спиной, усевшись у входа. Всё. Приплыл. Тело зудело, я мычал, пытаясь потереться о стену, но слабость оплела прочнее ремней, и я замер, глядя на мессира и Зоа. Восьмой уже сидел на подвешенной над широким очагом решётке, аккуратно пристёгивая к ней свои ноги. Дагмар потихоньку разравнивал в очаге угли с опилками, орудуя длинной кочергой.

Я бывал на этой решётке не раз; оставил тут три браслета из восьми, веру в спасение и чудо, и свою боязнь огня. Страх перед этой камерой и решёткой был чисто рассудочный; сам же я понимал, что научился здесь принимать огонь, владеть частью его стихии. Только потеряв, можно что-то обрести. Первые же свои уроки здесь, корчась в жаре или пламени, я воспринимал, как жестокие пытки и мучения. Наращивая новую кожу, воскрешая, Дагмар ждал чего-то от меня. Я не понимал, сопротивлялся, чуть не сходил с ума... Тяжело в учении, легко в бою – это все знают. Я всё же не завидую Зоа... А может – и завидую. Вот он как спокоен. Хотя, нет, страхом от него пахнет и дрожит весь чуть заметно. Восьмой мне улыбнулся, кивнул и лёг на решётку, раскинув руки. Теперь стало видно, что он едва сдерживает судорожно быстрое дыхание. Мессир глянул, и прутья проделись в браслеты на руках Зоа, а очаг занялся первым несмелым огнём. Меня непроизвольно передёрнуло при воспоминании. Но, всё-таки мы с восьмым разные, хотя и сошлись так быстро и безболезненно...

Боль вдруг пронзила мне позвоночник и засела в темени, медленно рассасываясь. Я захрипел и, Дагмар, не глядя, освободил мне челюсти. Мессир устроился на высоком стуле с ноутбуком на подлокотнике и погрузился в записи. Я почувствовал укол ревности: со мной Он не сидел никогда, оставляя гореть в одиночестве. Что-то активизировалось у меня внутри: стало совсем млявно, закружилась голова, я испугался непонятно чего, засвербело под кожей, выкручивая кости. Я не мог найти себе места, меня ломало, как последнего наркомана. В конце-концов я забился в угол, уперевшись изо всех сил плечами в стены, скорчившись и вцепившись зубами себе в колено. Мне показались раем эти несколько минут относительного спокойствия. Потом, как-то вдруг жёстко выкрутило спину, меня парализовало, и я безвольно вытянулся на полу. Мессир подошёл, присел рядом, приподнял меня, провёл пальцами по сведённому судорогой позвоночнику и выругался. Из чего я понял, что у меня острая недостаточность кальция. Содрав с меня штаны, мессир вкатил мне в бедренную вену кальция хлорид. Вот это было больно. Подумав, Дагмар сотворил ещё несколько растворов и поставил их на капельницы. Пока я не отошёл от полупаралича, Он подсчитал что-то по датору и согласился сам с собой. Потом меня снова стало крутить и Дагмар держал мне ноги одной рукой, наблюдая за восьмым. Если бы я не был связан, со мной было бы трудно справиться, и я наверняка разодрал бы себя в кровь. Но как мне не было плохо, Зоа было хуже. Намного. И мессир не стал бы помогать ему ни в коем случае. А со мной Он возился. Но, если восьмой точно знал, что будет жив, то я о своём финале не имел ни малейшего понятия. Зоа выл, мучаясь страшно, корчился, обожженный, вживую запекаемый на медленном огне. Я возился, елозил, пытаясь найти положение тела, чтобы хоть немного унять тянущую боль и свербение. Пару раз меня скручивало такой судорогой, что я боялся, что раскрошу себе зубы. Когда отпустило, я сел, уперевшись лбом в держащую меня руку мессира. Я почувствовал Его тонкий запах даже сквозь резкий запах горелой кожи восьмого. Так пахнет молния и старое пламя. А паскудные тянущие ощущения сконцентрировались в руках. Что же со мной будет?.. если стану таким, что и Дагмару не буду нужен?.. Полууродом-инвалидом... Мессир успокаивающе похлопал меня по плечу. Я был готов расплакаться. Не знаю, просто нервы были на пределе. Вот сидит здоровый мужик, связанный, как псих и хлюпает носом! Глаза на мокром месте... И вдруг, словно острые ножи вбило мне в руки! Я зарычал, но сил бороться с болью совсем не осталось, и слабость заставила меня заскулить. Дагмар спросил:

- Руки?

Я кивнул с усилием, чуть не плача. Не мог я больше сдерживаться – закричал! Мне будто резали руки по-живому, вспарывали мышцы, крошили кости! Нервы орали в истерике. Не могу больше! А-а! Дагма-ар!.. Предплечья горели. Локти!.. Не-е-ет!

Боль поутихла до лёгкой рези, и я сообразил, что стою на коленях, мессир держит меня за ремни на спине и ощупывает мои руки. Встряхнул меня, как котёнка:

- Всё. Посмотри, мутант.

Я был измучен. Если б мессир отпустил ремни, я растянулся бы на полу, как тряпка. Я чуть повернул голову направо и увидел из-за плеча торчащий острый то ли клинок, то ли... шип! Локтевой шип, как у восьмого! У меня челюсть отвалилась.

- Отделался лёгким испугом? – поинтересовался мессир. Он знал, что со мной случится!.. Знал, и...

- Адаптированные растворы вольфрама, мифрила и адамантина. Интересный эксперимент, - Дагмар пощёлкал ногтём по шипу, и я почувствовал вибрацию локтем. – Учись владеть.

Он положил меня вниз лицом и отошёл. Голос Зоа хрипел, прерывался, и дикие мучения восьмого стояли у меня перед глазами. Я, кажется, из своих выбрался. Почему же мессир меня не отпустил? Я лежал, провожая угасающую боль, просто расслабляясь. Насколько можно, если слышишь, как твой напарник умирает рядом. Жёсткий пинок в бок напомнил мне, что мессир тоже рядом:

- Учись владеть или я тебя убью, как генетическую ошибку.

Владеть? Ох, голова ещё плохо соображает... Надеюсь, эта мутация на мозги не повлияла? Владеть. Это, как попытаться помахать несуществующим хвостом. Нет, хуже. Разобраться в новых связках и мышцах, которых не чувствуешь – это поначалу подобно тыканью пальцем в небо. Если и пошевелишь – не знаешь, как это тебе удалось. Ладно, расслаблюсь. Шип, на который я смотрел, вывернув голову, вдвинулся почти на половину в предплечье. Очень неприятное ощущение. Аж мурашки по коже – до чего мерзко. Ну, куда от себя-то денешься: придётся привыкать... Что-то приобретаешь – что-то теряешь. Вот ведь... Возился я долго. Устал. Всё равно плохо понимал – как это делается, но шип мог спрятать под кожей полностью. Интересно, что у Зоа его шипы вдвигались в плечевую кость и были как бы дублёрами предплечий, а мои – выходили из предплечья и прижимались к плечу – вверх. Спрошу у него потом. Мне до ужаса хотелось потрогать моё новое оружие – новую часть себя самого!

Дагмар стукнул меня ладонью по затылку, спросил:

- Созрел? – и принялся разматывать ремни. Встряхнул мне руки, перевернул на спину. Вопли Зоа утихли. Я влез в свои штаны, не вставая, еле шевеля опухшими, бесчувственными пальцами. А ногти-то стали чёрными, жёсткими... Ох, после такого я буду дня три в себя приходить... Начал двигаться и шипы от любого напряжения норовили выйти – не мог пока сообразить системы. Рассмотрел локти: мягкая складка была ещё воспалена и зудела. Смешно, непривычно всё это. Зато, жить веселее. Как там восьмой? Готов. Извините за тупой каламбур... Пока я пытался вспомнить, как ходят, собирал ремни, Дагмар отлевитировал полумёртвого на наше место, поколдовал над ним. Когда я появился в комнате, сказал:

- Поставишь Зоа на ноги. У себя отследи изменения. Спрошу.

Я кивнул, пошатнувшись. Мессир ушёл. Смотреть на восьмого было больно. Я попытался припомнить собственные ощущения после подобного. Нет, это было очень давно, и я тогда умер. Я тогда часто умирал... Сел возле Зоа и стал распутывать узлы на связке ремней, поглядывая на едва двигавшуюся при дыхании спину восьмого. Регенерация шла довольно быстро. Не знаю, что там, у восьмых за физиология, но мёртвые ткани уже начали лопаться и сворачиваться плёнками, а сквозь трещины просачивалась густая жидкость. Я перетащил магическим пассом к себе ноутбук и заглянул в оставленный мессиром файл восьмого. Ясно, ясно... Сделал по-быстрому энергетическую прокачку себе на руки, чтобы поскорее оживить их для тонкой работы. Нет, не могу с шипами разобраться. Всё боюсь себе бок пропороть неудачным движением. Ну, мессир, удружил – столько мне всякого железа в кровь запихнул, пока я мутировал! Короче, надо с пристрастием допросить Зоа об этих их наростах. Ведь далеко не каждый восьмой владеет выдвигающимися шипами! Это уровень, показатель работы над собой – для восьмого измерения – просто, как у нас атлетическое, гибкое тело с высоким пределом выносливости. Им-то – полуаморфным – конкретных ограничений в форме нет.

Ладно, занялся я биохимией, не хуже мессира состряпал физраствор и принялся осторожно отмывать и размачивать твердеющие корки струпьев со спины Зоа. Так процесс пойдёт быстрее. Сознание восьмого почти отсутствовало, болевые ощущения полупритушены и тело реагировало на прикосновения судорожными волнами. Вот мы и поменялись ролями с Зоа... Он меня вытащил с того света, я понимаю. Не побоялся запрета Дагмара, не погнушался отдать своё тепло, хотя брезгливо называл меня рабом. Теперь я спокойно могу называть тебя напарником. Может, и другом, если ты сам согласишься... Испытывая какое-то странное желание, я тихо поцеловал обгорелую скулу Зоа, прошёлся своим дыханием по его виску, прошептал: «Держись, белый мой.» Чем я могу помочь тебе сейчас? У меня нет целительских сил, я не знаю заклинаний и наговоров. Если только попытаться найти те книги, которые Дагмар от меня прячет? В общем-то, я знаю, где они лежат, просто достать их надо оттуда. Я не первый день с магией обращаюсь – если будет общая основа заклинания, к восьмому подладить сумею. Хотя, если сильно подумать – у мессира должны быть записи и по другим изменениям. В конце-концов, спрошу внахалку к кого-нибудь из Высших. Делать-то надо что-то!..

Я вызвал двух сестричек-оборотней - девятихвостых лисиц, с которыми был в славных-таких отношениях и очень попросил прелестниц поухаживать за больным. Хохотушки прониклись жалостью к «бедному мальчику» и согласились отпустить меня на часик. Потом придётся отдавать долги, но это будем потом. Я замотал себе локти ремнями, чтобы не отвлекали, обулся и проговорил формулу, подслушанную у мессира. Нырнул в карман пространства и выпал в длинный коридор. Чёрт, где это? Светлое, стерильное, прямые углы, длинные люминесцентные лампы, глухие двери и строгая тишина. Невозможно. Неужели кусок третьего измерения? Какой-то бункер спецслужб. Тут можно нарваться на ретивых охранников и будет слишком много шума. Этого мне не надо. Так, куда же мне тут? Я прочёл ещё кусок формулы и понял, что, хотя это и действительно третье, но я здесь существую в псевдорежиме. Короче, я для местных – призрак. И где-то ниже в стеллажах засунуты записи Дагмара, которые для этого мира тоже – фантомы. Своеобразно. Ну, чтож, поиграем в ниндзя. Видеокамеры обойдём аккуратно, тепловые датчики нам до лампочки, электронные замки – побоку. Тихонечко сквозь стеночку просочимся привидением и полтергейстом пошуршим на полках. На нижний этаж спустился на крыше лифта – сквозь железо ходить больно. В кабине спорили два федеральных агента, судя по карточкам пропусков. Вернее, рыжая девица распекала флегматичного вида молодого мужчину:

- Малдер, вещественные доказательства пропали, мой отчёт посчитали субъективным, свидетель отказался от показаний! У нас опять ничего нет. Ни по этому делу, ни по другим. Пойми, что научный подход требует не нашего эмоционального отношения к проблеме, а фактов! Строгие оценки, подкреплённые научными исследованиями явлений с которыми мы сталкивались за свою практику работы с Х-файлами – вот что требует от меня руководство. А мы можем предоставить только фантастические рассказы. Я начинаю чувствовать себя некомпетентной. Малдер, ты меня слушаешь?

- А? Да, не волнуйся. Мне кажется, что я сейчас как никогда близок к истине... .

Хм, мне бы ваши проблемы. Я протиснулся в коридор, сориентировался на местности и пошёл по огромному хранилищу, сосредоточенно ища «на нюх» нужное. Интересно, что я ошибся три раза. Излучение внепространственности исходило и от некоторых других предметов, плотно стоявших в коробках с номерами на стеллажах. Мессир как всегда идеально спрятал свои вещи среди подобных им. Как в Хэллоуин вампир может спокойно гулять по третьему измерению, так и мячик для гольфа лучше всего спрятать в коробке с мячами для гольфа. Но я пробыл рядом с мессиром довольно долгое время, чтобы уловить некоторые особенности только Его заклинательных характеристик и найти толстые кожаные книги-справочники, написанные на языке Тёмных. Сел на пол, держа первый том на коленях и листая страницы оглавления. Интересно, но не то. Хотя, вот эту универсальную формулу запомню для себя – уметь подлечиться никогда не повредит. Формулы для восьмых нашлись во втором томе. Комментариями были заполнены все поля, исправления, пометки – всё рукой мессира. Пришлось поломать голову, пока сообразил, где же тут действительно работающие слова и жесты, а где – теоретические выкладки на основе данного материала. Зоа, держись, всё будет нормально! Я закинул книги на место (двадцать пятый стеллаж, четвёртая полка, ячейка эпсилон двенадцать, дело об иных измерениях) и вернулся домой. Дагмар стоял в дверном проёме спальни, оперевшись плечом о косяк, скрестив огромные руки на груди. Ждал меня. Сестричек, конечно, как ветром сдуло.

- Читай. Правильно нашёл, - слова мессира вывели меня из ступора. Вот. Не получилось тихо всё сделать. Собравшись с духом, я отчитал формулу, в трудных местах сверяясь с записью на ладони. Прикрытое мокрой простынёй тело восьмого дёрнулось, он вздохнул глубоко и чуть застонал. Не от боли.

- Уй, ну чешется же... – сказал Зоа и заёрзал, скребя себя через простыню. Я с удовольствием ему помог, пока восьмой не обтёр с себя все струпья и коросту и не уселся, дурашливо улыбаясь. Дагмар кивнул мне, и я подошёл к Нему, пряча глаза.

- Поставил Зоа на ноги, значит? Абсолютно не думая о себе. Прекрасно. И, сам знаешь, за что сейчас отправишься к Шекдим и Мукшим на три часа.

Почувствовал, как кровь вдруг отлила от лица, и я медленно опустился на колени, беззвучно умоляя взглядом. Но мессир лишь покачал головой, отвернулся и ушёл. Я уткнулся лбом в колени и закрыл голову руками, раскачиваясь в отчаянии. Но только на пять секунд. Сел, выпрямившись, вспомнив, что на этом жизнь не кончается, и не такое выдерживал. Восьмой тронул меня за плечо, спросил тихо:

- Ты чего? Куда Он тебя усылает?

Я похлопал его по руке:

- Я пропал. Убил бы себя, но мессир расценит это как побег.

- Значит, там страшнее смерти? – удивление в голосе Зоа добило меня.

- Да. Потеря себя, падение ниже животного, потому что – оно хоть не понимает. А ты... всю дикость происходящего, а сделать ничего не можешь, потому что и сам...

Уткнувшись лицом в ладони, я застонал, ломая в себе установки запрета. Больно. Но иначе я не смогу честно всё сказать. Зоа потряс меня за плечи, сел рядом, требуя объяснения:

- Не понимаю. Чего может так бояться такой как ты?..

- Про лярв слышал? Суккубов, инкубов в вашей школе разведки проходили? В одну осеннюю ночь Дагмар, наверно нарочно, проиграл меня Лилит на девять часов. Отбыл я тогда в Камалоке треть срока и неделю после отмывался и медитировал, успокаиваясь! Для меня это дрянь...низшая, грязная, извращённая донельзя!

- Донельзя?.. Кто тебе сказал, что – нельзя? Прости. Ты очень эмоционально среагировал. Да, я читал про эти ваши понятия – от романтики до совокуплений ради забавы. У нас иная система. А Камалока – слой ада? Тонкий план?

- Тонкие – это да. Но многие из тамошних совсем не тонкие...

- Они ведь тоже проявлены как нечисть и нежить? Почему же не живут в мире Дагмара?

- Вся пакость этого плана подчинена Лилит. И мессир не любит бардака, который они создают. Существует негласное соглашение, что сюда свободного хода лилинам нет. А Шекдим и Мукшим – это дети Лилит. Обольстительницы. Но поганей всего, что сейчас идёт волна хаоса. И свита Лунной в особой силе.

- Ты ещё здесь? – спросил холодно мессир из другой комнаты.

- Я просил Рена объяснить мне своё состояние! – ответил за меня Зоа и сказал, сжав мои перевязанные ремнями локти. – Всего три часа. Выбросишь из головы, как плохой сон. Возвращайся, я хочу посмотреть на твои шипы. Давай.

Я кивнул, стиснув зубы. Верно, говорят – быстрее начнёшь, быстрее закончишь. Прав Зоа, я так реагирую, потому что чувствую свою слабость, боюсь. Разулся, взял с полки книгу Асмодея и, раскрыв её перед собой, считал с последнего листа формулу, которая закидывает неосторожного любителя подобной литературы прямиком в Камалоку.